Надо сказать, момент Симаковым был выбран удачно. Впрочем, как и всегда. Новость об очередном нападении вражеских диверсантов напугала все слои населения нашей страны. Кого‑то самим фактом, а кого‑то тем, что ТЭЦ у нас одна, и, потеряв её, мы откатывались в своём развитии на ступень назад. В такой ситуации и при таком беспокойстве среди граждан Конфедерации можно протолкнуть любой закон, а уж объявить себя пожизненным диктатором - так и вообще плёвое дело. Кроме того, личность лидера устраивала практически всех, харизматичный, волевой, авторитетный и не беспредельщик.
Конечно, всегда найдутся люди, которые будут недовольны таким положением дел, и кто‑то скажет, что признание диктатуры и авторитаризма - это потеря свободы и возврат к дремучему средневековью, а по мне, так наоборот - это движение вперёд, а наша свобода состоит в том, что правительство может оказать своему народу такое количество услуг, которому позавидуют все остальные. Мир лежит в развалинах, и стесняться некого. Воры должны сидеть в тюрьме, а извращенцы на деревянных колах, враг уничтожается, граждане государства не голодают и могут рассчитывать на защиту закона, а уж кто там у власти и как он себя называет - это дело десятое. Тем более что и до того демократией у нас не пахло, собирались территориальные лидеры и между собой избирали самого сильного. Всё как у хищников в природе, а теперь это узаконилось, да и только.
Пока я размышлял, Симаков свою речь окончил, и понеслось… Один за другим стали выступать представители различных партий и переливать из пустого в порожнее стандартный набор слов. Все одобряют, все поддерживают, все согласны, и Симаков - наш рулевой. Ещё немного, и дошло бы до "Славься! Славься! Ты наш царь, превеликий государь!". Умеет диктатор людей пригибать, этого не отнять, спектакль идёт как по нотам, и сбоев быть не должно, актёры все опытные и роли свои знают отлично.
Не менее часа мы слушали радиотрансляцию и всю ту чепуху, что несли самые богатые купцы и промышленники Конфедерации, и в конце концов полковнику это надоело. Выключив радио, он отошёл от окна своего кабинета, где простоял всё это время, сел во главе стола, оглядел нас и смешливым тоном с улыбкой произнёс:
- Поздравляю вас с наступлением новой эпохи, господа офицеры!
- Ура! Ура! Ура! - дружно и тоже улыбаясь негромко ответили мы своему начальнику.
Ерёменко откинулся на спинку кресла и спросил:
- Ну что, перейдём к решению наших вопросов? - Мы покивали, приняли серьёзный деловой вид, и он продолжил: - Итак, на внутреннем фронте наша помощь диктатору пока не требуется, дебальцевские дела под свой контроль опять забрала администрация Симакова, а посему сконцентрируемся на нашей основной работе, то есть на дальней разведке. Денис, - обратился он к своему брату, среднего роста крепкому мужчине с гладко выбритой головой, - что по твоей части, по шпионской?
- В государстве тишина, всё верно, - усмехнулся Денис. - С мелкими смутьянами мой отряд сам справляется, а крупных, - он посмотрел на нас с Астаховым, - всех изничтожили. Что касаемо заграницы, то всё, что знаю, передал в последней аналитической записке, но в ней нет ничего нового, только положение дел в Халифате, Трабзоне, Горском Содружестве и Донском Царстве. Так что, по сути, она дублирует доклад ГБ, и особых расхождений между нашими бумагами нет.
- Проблемы, просьбы?
- Проблем нет, просьбы, жалобы и заявления отсутствуют. Единственное, у меня людей мало, но это только моя забота.
- Понятно. - Полковник посмотрел на Астахова. - Что у тебя, Андрей?
- Идей не имею, пожеланий нет, через месяц полностью восстановлю свой отряд и буду готов к работе, - коротко и чётко ответил капитан.
- Ладно. - Ерёменко повернулся ко мне и ухмыльнулся: - Теперь Мечник, у которого идей всегда больше, чем он потянуть может. Излагай, Саня, что планируешь?
Усмехнувшись на слова полковника, я сказал:
- Что есть, того не отнять, идей у меня много. Первая - это поход через Чёрное море к Румынии, выход к устью Дуная, высадка небольшого десанта и проведение полноценных разведывательных рейдов к Измаилу и Тулче. Предложение исходит от керченского купца Керимова, и, с его разрешения, эта тема раскрывается только для нашего отдела. С его стороны - баржи, от нас - бойцы. Полное обоснование всей операции и решения по разведке я представил ещё три дня назад.
- Читал, - ответил Ерёменко, - и передал нашему куратору. Идея ему понравилась, но масштаб больно мелок.
- Так ведь это только первый этап, разведывательный, а за ним следом второй, боевой. Если всё гладко пойдёт, то всем хорошо будет - и нам, и Керимову, и государству.
- То есть ты предлагаешь после разведрейда совершить на Тулчу настоящий налёт?
- Так точно, именно налёт. Пришли, побили местных, взяли корабли, заправили их, что не на ходу - берём на буксир и, пока осенние шторма не накрыли, отходим к родным берегам. При этом вся работа осуществляется только силами нашего отдела, без привлечения флота, гвардии, армии и госбезопасности. Сами себе задачу поставили, сами её отработали, и всё, что добыли, оставили себе. Мы - дальняя разведка, а значит, нам нужна своя эскадра и свой отряд морской пехоты. Всё же море рядом, а что за ним творится, знаем с пятого на десятое.
Денис и Астахов при этих моих словах переглянулись, еле заметно друг другу кивнули, но полковник увидел это и обратился уже к ним:
- Что думаете, опричники, есть смысл этот план в дело пускать или обождём?
- Поддержу Мечника, - сказал Астахов. - План здравый. Разведка. Обработка информации. Решение. Высадка. Работа. Лично мне эта тема интересна.
- Ты? - Командир кивает брату.
- Согласен. И если от меня что потребуется, то помощь окажу.
- Раз так, то план идёт в более полную разработку. Мечник, что ещё надумал, ведь у тебя в любом случае этот план не один.
- Вторая идея - это поход двумя группами на восток. Прибыли это мероприятие не сулит, будет чистой разведкой. Один отряд, под предводительством Игнача, от Невинномысска пойдёт через Александровское, Новоселицкое и Будённовск на Петропавловскую и Арзгир. Есть интерес посмотреть, что возле Чограйского водохранилища творится, а то слух прошёл, что там неподалеку чуть ли не копи золотые нашлись. Вряд ли это так. Однако кто‑то упорно распускает среди повольников об этом слух. А значит, мы должны знать, что там сейчас на самом деле творится и кому это нужно. Другой отряд, во главе с Лидой Белой, от Пятигорска через Георгиевск, Степное, Каясулу, Ачикулак и Нефтекумск, пройдя Северный Дагестан и Ногайскую степь, выйдет к Каспию. В тех краях с людьми странные вещи происходят, очень умные собачки появились. Необычно это и подозрительно.
Полковник огладил небольшую бородку, которую стал с недавних пор отпускать, и произнёс:
- Поход к Чограйскому водохранилищу я и сам предложить хотел, и слухи, которые среди повольников гуляют, проверить надо. А вот насчёт Каспия сомневаюсь. Ну что там может быть? Обычная дикость, а слухи про умных собак - полная чушь.
- Иваныч, ты Исмаилу веришь?
- Да, - кивнул полковник.
- Вот и я верю, и сведения про этих непонятных собак от него. Думаю, это какая‑нибудь мутация, и дело не просто в обычной дикости. Надо сходить в те края и на всё, что там происходит, вблизи посмотреть.
- Не знаю. - Ерёменко посмотрел на Дениса и Астахова. - А вы что думаете?
- Мечник прав, - первым высказался Ерёменко‑младший. - Время такое, что всего опасаться стоит, и по мне Каспийский поход даже более важен, чем все остальные.
- Поддерживаю. - Астахов, как всегда, был немногословен и лаконичен.
- Даже так, - несколько удивлённо протянул наш командир, некоторое время помолчал, обдумал варианты и принял окончательное решение: - Ладно, работаем и по этому направлению. О наших планах уже сегодня я доложусь Илье Симакову, а пока все свободны. Астаху и Мечнику завтра быть у меня, решим, кто за что возьмётся. Всё, господа разведчики, до завтра.
Кабинет полковника и Серый Дом мы покинули все вместе. Астахов сразу направился в посёлок Козет, где находилась база его отряда. Денис шмыгнул в какой‑то переулок и исчез, я остался на улице один. И, подумав, чем бы заняться, решил отправиться домой - дела делами, конечно, но день сегодня особый, и хочется провести его в кругу семьи. Опять же надо быть постоянно на связи с командиром. В столице пока спокойно, и оттого, что Симаков себя пожизненным диктатором объявил, за минувшие пару часов ничего не изменилось, но всё может быть и ко всему надо быть готовым. Решено: домой!
Спустя двадцать минут я входил в особняк. На охране, помимо Листа с Салом, пластуны Игнача, доложились, вокруг всё тихо, и в отряде без происшествий. Отлично, отдых не прерывается.
Я в столовой. Меня никто не встречает, и понятно почему. С кухни доносится ворчание Ильиничны, которая за что‑то распекает двух молоденьких горничных, а супруга с сёстрами и сыном наверняка наверху. Сквозь открытые окна в помещение проникает солнечный свет, такой мягкий и, можно сказать, уютный. Вместе с этими лучами от реки прилетает ветерок, освежает и выносит на меня запахи кухни. По ним могу определить, что у нас сегодня на обед. Первым блюдом конечно же борщ, а на второе - картофельное пюре с котлетами из баранины. У‑у‑у! Люблю повеселиться, особенно поесть.
Поднимаюсь наверх. Так и есть, Мара с сёстрами, похожей на неё Ольгой и русоволосой голубоглазой Леночкой, теребят сына, который в последнее время сильно подрос и стал вполне складно излагать свои мысли. Игорёк стоит в центре комнаты и, насупившись, исподлобья смотрит на тёток, которые заливисто смеются и корчат ему рожицы. Вот и вопрос: кто здесь ребёнок. Две здоровые девахи, невесты на выданье, а ведут себя как дети.
- Кто тут Мечникова‑младшего обижает? - весело улыбаясь, спрашиваю я сына и присаживаюсь на корточки рядом с ним.
Сын оборачивается и с радостным вскриком бросается мне на шею.
- Папка! Они мне пистоет не дают, - ещё не полностью выговаривая все слова, жалуется он.
- Что за пистолет? - Мой вопрос обращён к девушкам.
За двоих ответила Леночка, по виду хрупкое создание, а по сути - неплохо подготовленный убийца:
- У нас при себе оружие есть, отец на пятнадцатилетие подарил. Игорёк случайно увидел и потребовал себе такой же.
- Ясно. - Я полностью удовлетворён её ответом и обращаюсь к сыну: - Будет тебе пистолет, но не сейчас, а через год.
Он наклоняет головку набок, пристально рассматривает меня и очень серьёзно спрашивает:
- А год - это через сколько?
- Пройдёт лето, за ним осень, когда листья жёлтые будут, потом зима со снегом, затем весна с дождями - и так пройдёт год.
- Но ведь это долго. - Мальчишка возмущён и считает, что его опять обманули.
- Но ты ведь воин?
- Да, я воин.
- А воин должен быть не только силён и храбр, но и терпелив. Ты готов терпеть?
- Готов, - отвечает Игорёк, отступает в сторону и принимает самый смиренный вид.
- Молодца! - хвалю я его, и улыбка ребёнка озаряет комнату не хуже солнечных летних лучей.
Внизу раздаётся звонок, это домоправительница зовёт домочадцев на обед. Иду переодеваться, умываюсь и уже в домашней одежде спускаюсь вниз. Я был прав, на обед сегодня борщ и пюре с котлетами.
После полудня я прилёг у себя в кабинете на диванчик, задумался о предстоящем походе к берегам Каспийского моря и задремал. Ненадолго, так как вскоре меня начали теребить за рукав, и, открыв глаза, я увидел над собой супругу.
- У меня к тебе есть разговор, - произнесла она и присела рядом.
- Да‑да. - Одной рукой протирая глаза, другой я обнял её за талию и потянул на себя.
- Успокойся, - с усмешкой она высвободилась, - у меня для тебя две новости. Думала сразу после обеда переговорить, а ты сразу же спать завалился.
- Итак, две новости. - Сон окончательно отступил, и я был готов воспринимать информацию. - Наверное, одна плохая, а другая хорошая. Я прав?
- Нет. - Супруга встряхнула своей очаровательной головкой, и её роскошные чёрные волосы разметались по плечам. - Обе новости хорошие.
- Слушаю тебя, моя королевна.
- Я снова беременна.
На её выжидательный взгляд всё, что мне оставалось, - это поцеловать её в губы и сказать то, что миллионы мужчин говорили до меня:
- Люблю тебя, милая. Я рад и счастлив.
- Конечно рад, не тебе ведь рожать.
- Всё, что от меня зависело, было сделано, и, надеюсь, сделано с душой и хорошо. Давай вторую новость.
- Ты в курсе, что сегодня Симаков официально стал диктатором?
- Конечно.
- А знаешь, что в президентском дворце сегодня по этому поводу торжественный приём?
- Что‑то такое слышал, но мы здесь при чём?
- При том, что мы вдвоем приглашены на это мероприятие.
Вот тебе и на, чего никак не ожидал, так подобного приглашения. С одной стороны, на такое торжество не всякий попадет, а с другой - старая солдатская пословица про близость кухни и нахождение подальше от начальства не на пустом месте возникла. В считаные секунды я просчитал все варианты и пришёл к выводу, что приглашение в президентский дворец плюсов имеет всё‑таки больше, нежели минусов.
- Откуда приглашение, Ерёменко помог?
- Нет, его жена. Ты ведь знаешь, что мы с ней подруги.
- Знаю, только вот что надеть на это мероприятие и какие там порядки?
- Насчёт себя я не беспокоюсь, а что надеть тебе, проконсультируйся у своего начальника, он там тоже будет присутствовать.
- Когда во дворце надо быть?
- В восемь часов вечера…
В девятнадцать тридцать я был готов и любовался своим отражением в большом ростовом зеркале. После консультации с полковником с нарядом проблем не возникло: серый мундир, такие же брюки, заправленные в мягкие яловые сапоги, на груди Кубанский Крест, в кобуре верный ТТ, а на плечах чёрные погоны лейтенанта госбезопасности. Ничего лишнего, всё функционально, строго и годится для любого случая. Непривычно, всё же впервые я в этой униформе, но мне нравится, и остаётся только дождаться мою вторую половину, которая своим нарядом готовит для меня некий сногсшибательный сюрприз.
Минут десять топчусь в гостиной, и наконец появляется Марьяна. Стройная красивая женщина в длинном светло‑голубом платье, отделанном тончайшими кружевами. Волосы заплетены в некую строгую прическу и удерживаются небольшой диадемой, сделанной ещё до Чёрного Трёхлетия. Молодая женщина не идёт, а выступает, вид её непривычен, и это мне нравится.
- Как тебе? - Разумеется, вопрос касается её платья и внешнего вида.
Подставляю локоть правой руки и отвечаю:
- Ты великолепна, и, когда мы вернёмся домой, до самого утра покоя тебе не дам.
- Посмотрим. - Мара игриво улыбается, и мы выходим во двор особняка.
Тугарин, который по‑прежнему остаётся моим водителем, с лёгкостью и непринуждённостью опытного автомобилиста ведёт надраенный до блеска джип по улицам Краснодара. Вскоре, минута в минуту, ровно в двадцать ноль‑ноль, мы прибываем к президентскому дворцу - величественной новостройке, возведённой на развалинах гостиницы "Кавказ" во времена правления третьего президента Конфедерации Драгунова.
Машина проезжает кованые железные ворота, проносится мимо несущих караул гвардейцев из Второй бригады и подкатывает к шестиэтажному зданию дворца. Помимо нашего джипа здесь десятки самых разных автотранспортных средств и около сотни колясок. Гостей высаживается много, все разные, и среди них мы выглядим вполне презентабельно, элегантно и красиво. Что сказать? В этот момент я был горд собой, и имел на то все основания. Рядом со мной выступает красивая женщина, на которую многие оглядываются, да и сам я уже не парень‑сирота, а лейтенант ГБ и герой Конфедерации.
Только мы выходим из машины, как перед нами оказывается один из местных распорядителей, плотного телосложения молодой парень в какой‑то бутафорской ливрее. Он чуть кланяется, тем самым вроде как выражает своё почтение, протягивает руку и говорит:
- Ваши приглашения, господа.
- Пожалуйста, - отдаю ему два небольших билета.
Распорядитель поворачивается к нам полубоком, вновь обозначает поклон и приглашает проследовать за ним. Поднимаемся на крыльцо, и на входе охранники, знакомые лица из личной дружины Симаковых, ненавязчиво изымают у меня пистолет. Мы проходим через арку металлодетектора и оказываемся в президентском дворце.
В просторном вестибюле, пол которого вымощен мраморными плитами, прохаживаются десятки людей, в основном офицеры, адъютанты, порученцы и приказчики. Они все из свиты более важных гостей, могут здесь выпить, пообщаться, склеить на ночь подругу или с кем‑то подраться. В общем, здесь развлечения для молодых и неженатых.
Наш провожатый ведёт нас дальше, открываются большие массивные двери, и мы оказываемся в огромном зале, залитом светом сотен электроламп. Именно здесь основной прием, и именно здесь собрались те, от чьих слов и поступков зависят жизни десятков тысяч людей.
"Вот и ещё одна ступень пройдена. Саша Мечников находится среди сильных мира сего", - мелькнула у меня мысль. Гордости от близости к власть имущим я не испытывал, а вот удовлетворение, надо признать, присутствовало. Это своего рода признание моих заслуг и самоопределение себя в обществе. Конечно, приглашение получено через Ирину Ерёменко, племянницу диктатора, но думаю, что кому‑то со стороны даже её вмешательство не помогло бы сюда попасть.
Среди гостей, рассредоточенных группами по всему залу, снуют слуги с подносами с напитками. Приглашённые выпивают, перемещаются от одной группы к другой и беседуют. Примерно так я всё это себе и представлял. Распорядитель покидает нас, а рядом появляются мой командир и его жена. Ерёменко одет так же, как и я, - мундир ГБ, на груди Кубанский Крест, а на портупее пустая кобура. Его жена в белом платье и диадеме, похожей на ту, что венчает голову Марьяны. Женщины, радостно что‑то обсуждая, покидают нас, а мы, взяв по бокалу вина, прохаживаемся по залу и раскланиваемся с теми, кого знаем.
- Неплохо здесь. - Я оглядываю зал для приёмов.
- Это да, - соглашается Ерёменко и кивает в сторону наших жён, которые направились во внутренние помещения дворца. - Гляжу, боевые подруги сдружились крепко?
- А то, - хмыкаю я в ответ.
- Это хорошо, а то моя ребёнка ожидает, и поддержка твоей супруги лишней не будет.
- Поздравляю, Иваныч.
- Не сглазь.
- Я не глазливый. Командир, а сам диктатор где?
- Его здесь не будет, он наверху сидит и о государстве думает.
- Не понял. Зачем тогда торжество, если сам виновник этого события отсутствует?
- Не обращай внимания, привыкнешь. Здесь так с самого начала заведено, ещё со времён Драгунова. Президент у себя, а гости сами по себе. Правитель работает и выдергивает тех, кто ему нужен, в кабинет наверху. Это показатель того, кто есть кто в негласной табели о рангах. Обрати внимание на лестницу, что на второй этаж ведёт.
По совету полковника, я обозрел парадную лестницу и сказал:
- И что? Ничего необычного. Два поста по два гвардейца и один скрытый за портьерой на повороте. По лестнице поднимается человек, кажется, кто‑то из семейства Бариновых.
- Правильно, теперь посмотри на людей в зале.
Огляделся. И что же я вижу? Половина гостей смотрит только на лестницу.
- Ничего себе, - удивился я. - Неужели этому вызову придаётся такое значение?