– Это обман, обман! Он подрисовал себе три шестёрки, подрисовал!
Пауза.
Мёртвая тишина.
– А что вам мешало сделать то же самое, дорогой Дэниэл? Что мешало вам, дорогой Мбумба? Лежье? Прежде всего, в нашем деле – хитрость и изворотливость, а тут-то вы и прогадали! Что же, дорогие участники, всем спасибо, идите в душевые, смойте с себя чернила, а то Франсуа вон как размахнулся, на всё плечо себе нарисовал… да-а, Франсуа, в вас погиб великий художник…
– А вы посмелее, молодой человек, посмелее… а то как-то зажато держитесь…
Фельдман улыбается мне. Фельдман большой магнат, я ему не чета, вот он и даёт мне советы с отеческой заботой…
– Ну… иногда надо и поскромнее быть.
– Это верно, а я вам не про скромность говорю, а про зажатость. Это разные вещи. Вам бы на курсы этикета сходить… вы где учились?
Снова краснею.
– Нигде.
Фельдман довольно кивает. Где тебе…
– И как свои шансы оцениваете?
– Да не очень…
– Верно, молодой человек, вы – не он.
– Я… вот что…
Фельдман вопросительно приподнимает брови.
– Я бы вам свои баллы отдал… – шепчу я.
– С чего вдруг?
– Ну… я им всё равно не стану… а так я вам победить помогу… – голос хрипит, меня не слушается, – а я при вас лжепророком буду. Тоже хорошее место…
– Вот ловко придумали… Ну, вы голова, Иван… такая голова, что дальше некуда…
– …итак, дорогие наши телезрители, вот мы снова с вами, приветствуем наших участников! Аплодисменты!
Ну что же, дамы и господа, ответьте на простой вопрос: какая у вас машина:
Франсуа:
– Пежо.
Сан Чун Хон:
– Форд.
Тимур:
– У меня две машины… на каждый день феррари… ну и ещё я купил себе джип гранд чероки, это так, для путешествий…
Салли:
– Ой, у метя матизик розовый, я ещё на фары реснички такие сделала…
– Иван?
Снова чувствую, что краснею. Пока думаю, что соврать, губы уже сами выплёвывают правду:
– Нет… машины.
Думаю, что бы ляпнуть, что одну продал, другую ещё не купил, а ведущий уже идёт к Томасу с Манхэттена, который рассказывает про свой автомобильный парк…
Во, блин…
– Ну что же, дорогие участники, а что бы вы сказали, если бы вам вот так просто подарили порше?
– Вау…
– Круто…
– Гран мерси…
– Сэнк ю вери матч…
Ведущий смотрит на меня, ни с того ни с сего бросаю:
– Так я и поверю, что так просто подарят…
– Совершенно верно, Иван, вы далеко пойдёте! И правда, друзья мои, бесплатный сыр бывает только где? Пра-авильно, в мышеловке! Конечно, мы понимаем, что властелин мира должен ездить на самой лучшей тачке, вы этого достойны. И конечно, мы решили сделать вам шикарные подарки – порше кайен. Можете не сомневаться, по окончанию нашего шоу ваша машина останется вам!
Гром аплодисментов. Крики "ура".
– Но не всё так просто, как кажется, не торопитесь бросаться к дверцам и поворачивать ключ! Разумеется, вы знаете, что у властелина мира много врагов, которые жаждут его смерти. Если уж убивают простых президентов и магнатов, что говорить про вас… но у сильных мира сего есть одно качество, которое помогает выжить. Кто знает, какое?
Смущённо молчим.
– Я имею в виду интуицию. Только интуиция помогала людям власти избежать гибели. Черчилль обедал с приближёнными в поместье, и ни с того ни с сего приказал слугам перенести обед в бомбоубежище. И что вы думали? Не успели гости скрыться в подвале, как налетела немецкая авиация! Гитлер шёл к своему самолёту, внезапно развернулся, пошёл назад… а самолёт взорвался. Таких примеров тысячи…
Итак, дорогие наши участники, мы предлагаем вам проверить свою интуицию: вы видите, что машин намного больше, чем вас. Каждый из вас выбирает авто, какое кому больше нравится, поворачиваете зажигание… в доброй половине машин заложена взрывчатка. Предупреждаю сразу, если вы подорвались, шансов выжить у вас нет!
Вздрагиваем. Кто-то торопливо покидает конкурс. Думаю, а не сделать ли мне тоже самое. Почему-то не делаю. Теперь нас остаётся двадцать или около того.
Франсуа идёт вдоль ряда новеньких авто, зачем-то ведёт над ними ладонью, как над билетами на экзамене. Выбирает тёмно-красную машину, на секунду замирает у дверцы, поворачивает ключ….
…ничего не происходит.
Переводим дух. Франсуа давит на газ, описывает на порше круг, победно сигналит.
Сан Чун Хон идёт вдоль машин, я вижу, как у него дрожат руки, кажется, он вот-вот заплачет. Спохватываюсь, что он идёт с закрытыми глазами, неуклюже натыкается на светло-синее авто, поворачивает ключ…
…ничего не случилось.
Люди идут к машинам. Поворачивают ключи. Перевожу дух, ну конечно, накололи, ну конечно, будет нас тут кто-то подрывать…
Грохот.
Дрогнула земля.
Даже не могу сказать – кто из нас. Столб огненный и столб облачный поднимается к небу.
– Иван? Ну что же вы, Иван?
Иду к машинам. Медленно, как по воздуху. Тем временем в небо вздымается ещё один столб облачный.
Почему-то ищу в толпе Фельдмана. У которого буду лжепророком.
Может быть.
Фельдман садится в чёрный автомобиль.
Ничего не случилось.
Снова дрогнула земля, кто-то подорвался в конце поля…
Иду к бирюзовой машине, не сразу понимаю, что к ней уже идёт Томас, что он подошёл раньше меня. Какие-то доли секунды смотрим друг на друга, чувствую, что должен отойти, но не могу. Томас чуть пожимает плечами, идёт к серебристо-белой машине в отдалении.
Поворачиваю ключ, даже толком не знаю, в какую сторону вертеть…
Что-то щёлкает…
Падает сердце…
…грохот.
Столб огненный и столб облачный, взрывная волна обдаёт меня пылью и жаром.
Даже не оборачиваюсь, чтобы посмотреть на то, что осталось от Томаса и его серебристо-белого порше.
Сажусь в машину. Просто сажусь. Всё равно за рулём никогда не сидел, могу, конечно, нажать на газ, вырулить куда-нибудь до первого столба…
Не надо.
Чувствую, как меня прошибает холодный пот.
…Государственный переворот в Джиннистане, народ восторженно приветствует нового правителя Хусу…
Кусаю губы. Пропади оно всё пропадом. Хочется запустить чем-нибудь в экран телевизора. Чем-нибудь потяжелее…
…новый премьер-министр Евросоюза Стелла Стеллс…
Сжимаю газету, рву в мелкие клочки, не рвётся, краешек газеты больно царапает руку, ч-чёрт, с-сучка…
Захожу в Интернет, лучше не заходить, и так всё понятно, все мои соперники уже давно получили короны и президентские кресла. Все, до единого. Как это у них получается, чёрт бы их драл… у них…у кого, у них… у всех…
Включаю ноутбук, ещё сам толком не понимаю, что собираюсь делать. Это так всегда, когда не знаешь, что делать – включай ноутбук, а там как ветер ляжет.
ФОТОШОП ОНЛАЙН…
ЗАГРУЗИТЬ ФОТО…
– Итак, Иван, тёзка нашего небезызвестного Иоанна Богослова, я так понимаю, вам не удалось прийти к власти?
– Как не удалось, а что, по-вашему, в газетах третий день мусолят?
Показываю разворот "Комсы", только бы не просёк ведущий, что я его на лазерном принтере…
– Итак, добрый вечер, добрый вечер, дорогие наши телезрители, добрый вечер, дорогие наши кандидаты во властелины мира! Ну-ка, признайтесь честно, вы готовы и дальше побороться за звание самого главного человека в мире?
– Да-а-а!
– Ну что же, дамы и господа… да-а, теперь к вам можно обращаться только дамы и господа, ведь каждый из вас теперь владеет целой страной… А скажите-ка мне, где жил сын князя тьмы до того, как попал на нашу грешную землю?
– …
– Крикну, а в ответ тишина…
– В аду…
– А что же так неуверенно? Конечно, в аду, в самом что ни на есть аду! А скажите-ка, вы помните, как выглядел ад?
– Нуу-у…
– Нет.
– Местами…
(смех)
– А вы должны это помнить, между прочим, должны! Какие-то обрывки снов, воспоминаний… Иногда, бывает, сидите на совещании, рисуете от скуки что-нибудь на листочках, вот как Франсуа сейчас… ой, не краснейте, Франсуа, не краснейте… а получается у вас на бумаге самый что ни на есть пейзаж ада. Нет-нет, на рисунок Франсуа не смотрите, эта обольстительная нимфа не имеет никакого отношения к аду.
Посмеиваемся. Франсуа смущённо комкает рисунок, выжимает из себя улыбку. А ничего, научился парень держать лицо…
– Итак, дорогие наши участники, пройдите, пожалуйста, в комнаты…
Захожу в пустую комнату без окон, чувствую, что на меня вот-вот обрушится какая-нибудь гильотина или что похуже. Ничего не происходит. Оглядываю стол со стопкой бумаги, нашариваю в кармане ручку.
– Итак, дорогие участники…
…голос ведущего в динамиках на потолке…
– …попробуйте изобразить ад, как вы его себе представляете. Я понимаю, что не все кончали художественные академии. Кто последний раз рисовал в четыре годика, может написать про ад, что помнит…
Что помню… ничего не помню. Усаживаюсь за столом, вырисовываю чёрные скалы, озёра с кипящей смолой, пляшущих чертей с рогами и копытами. Тут же спохватываюсь, что ничего подобного в аду явно быть не может. Хотя бы потому что… это слишком просто.
Комкаю листок.
Начинаю рисовать по памяти Сад Земных Наслаждений Босха. Люди, распятые на арфах и лютнях. Чудища с птичьими головами гуляют по широкополой шляпе…
Опять не то.
Какие-то обрывки снов, воспоминаний…
Слова ведущего…
Пробую вспомнить свои детские сны, рисовал же, рисовал какую-то чертовщину, это вот Чёрный Лес, это вот страшная поляна, кто туда шагнёт, тот умрёт… и всякие там тётки-бабки качали головами, хулиган какой, что из него вырастет, вот мы в его годы… ты посмотри, какая Люсечка девочка хорошая, она принцесс рисует, а ты гадости какие-то… Люсечка, ты не бери с него пример, он плохой мальчик…
Плохой мальчик…
Да, плохой.
Теперь всему миру докажу, что я плохой мальчик…
Самозабвенно вырисовываю что-то как в детстве, чудищ со множеством голов, колючие деревья, лошадей с собачьими головами…
Что-то с шорохом просачивается в комнату из-под стены. Оторопело смотрю на сложенный вчетверо листок, подобрать, или сделать вид, что не заметил… а то ведь за нами следят, как пить дать следят…
Ногой пододвигаю листок к себе. Роняю ручку, неловко вышло, уронил вместе с листками. Подбираю всё и вся, тихонько разворачиваю послание.
Не понимаю.
Кто-то шутить изволит…
Равнина, сплошь уставленная кубами, над равниной повисла пятиконечная звезда. Что-то подписано под звездой, узнаю почерк Фельдмана, "трансформатор энергии"
– Время вышло, дорогие участники, время вышло! Что же, нам не терпится взглянуть на ваши шедевры, пр-рошу!
Двери открываются, снова выхожу в зал. Держим наши рисунки, как в детском садике, или в первом классе, а ну-ка, деточки, нарисуйте зайчика, вот он, сидит плюшевый, розовенький… вы на Ваньку не смотрите, он неправильно рисует, он зайца коричневым сделал… А то я не знаю, что зайцы розовые не бывают, а я в деревне был, а деда с охоты зайца принёс, а он был коричневый, как земля, как…
О чём это я…
Мне тогда училка, дура, двойку влепила… ну ничего, я мир завоюю, я ей так влеплю…
– Ну что же, и сразу же некоторые наши участники отправляются с шоу домой. Разве вам не говорили, что подсматривать друг у друга нехорошо?
Ёкает сердце. Чёрт… кто-то подставил меня, и подставил очень крепко…
Охранники выводят прыщавого немца Гюнтера, выводят моего земляка, Антоху, мы с ним почти не общались, да с ним говорить невозможно, у него семь бед – один ответ, взорвать всё к чёртовой матери…
– …да я те башку оторву на хрен, да ты кто такой, чтобы на меня наезжать, да я…
– Антон, мы уже говорили вам, что одной злобой вы ничего не добьётесь? Ну вот, подумайте об этом хорошенько… Ну что же, начнём, что у вас, Иван?
Показываю свой (не свой) рисунок. Холодеет спина.
– Это у вас что… гробы?
– Н-нет.
– А что же?
– А… я откуда знаю. Помню, в аду есть такие штуки…
– Ну, хотя бы для чего они, можете сказать?
– Не знаю… с энергией что-то связано… а это вот трансформатор энергии…
– Иван, можно нескромный вопрос?
Пожимаю плечами. Так и хочется сказать – нельзя.
– А почему у вас листок вчетверо сложён был?
Потому что мне его кто-то под дверь подсунул, что непонятно-то…
Нет, этого я вслух не говорю. Гос-ди, что я вообще говорю вслух, ляпая что попало, уже терять нечего.
– Так ад, он же четырёхмерный, вот так под углами изогнутый… ну, это на двумерном рисунке не изобразить, это только рисунок изгибать надо…
– Самое интересное решение из всех, какие я видел! Слушайте, а вы гений, Иван, я сколько ни думал, как отобразить четырёхмерность ада, не додумался… а вы вон как…
Встречаюсь глазами с Фельдманом. Многозначительно переглядываемся. Я чуть заметно киваю.
Ведущий отсеивает проигравших, которые нарисовали кипящие котлы и пляшущих чертей. Официанты разносят бокалы с вином. Беру бокал, Фельдман выбивает его у меня из рук. Кандидаты оторопело смотрят на нас, Франсуа пьёт вино, приговаривает: ваше здоровье.
Пауза.
Франсуа падает навзничь с посиневшим лицом.
Полчаса до конца света.
Сижу в комнате.
Даже странно, что я остался в гостинице, когда все мои соперники разъехались по белу свету. Ведущий в динамиках торжественно объявляет:
– Итак, дамы и господа, осталось полчаса до конца света! Почему? – спросите вы. Охотно отвечу: потому что так называется наш следующий конкурс – конец света за полчаса! Нашим участникам даётся ровно полчаса на то, чтобы поставить землю на грань конца света.
Итак, что же мы видим? Фридман выбрал самый оригинальный и неожиданный метод: сейчас он сидит в одной из обсерваторий и смотрит на астероид "Апокриф", который в этот день проходит мимо Земли. Похоже, Фридман собирается ни много ни мало притянуть к Земле астероид. Что же, пожелаем ему удачи в этом нелёгком деле.
А вот с Махмудом из Туркменистана мы можем попрощаться. Отчаянный парень, попытался протиснуться на командный пункт, с которого запускают баллистические ракеты. Что же, парень возомнил себя всемогущим, но практика показала обратное…
Чувствую себя беспомощным. Хочется биться головой об стол. У других деньги, у других связи, другие что-то придумывают, ставят мир под удар, а я…
В отчаянии выстукиваю какую-то прокламацию от имени директора Пентагона, вот, блин, даже не знаю, кто там сейчас в директорах… приказ номер такой-то от числа такого-то, я, Имярек, приказываю начать ядерную атаку Пекина…
…и всё такое.
Не умею я деловые письма составлять… мы универов не кончали…
И по английскому у меня выше минус единицы никогда не было, так что если пошлю это письмишко на какую-нибудь военную базу, так сразу раскусят, что Пентагоном здесь и не пахло, и даже не воняло.
Смотрю на время…
– Ближний Восток кипит, нда-а, Хуса хорошо постарался, целую революцию в Джиннистане устроил… только, дорогой Хуса, ты сделал конец света в отдельно взятой стране, а мы имели в виду весь мир!
Кусаю губы. Вот, блин, в минуты отчаяния сколько мечтал, вот устрою конец света, вот попляшете все у меня, вы, все, которые деловые, счастливые, успешные, у которых всё есть, которые всё себе забрали… а как дело до конца света доходит, тут-то тык-мык, а что делать, не знаешь…
– …вы не поверите, но астероид Апокриф действительно приближается к Земле…
Вот, блин…
Смотрю на письмо…
Шальная догадка оживает в голове…
Выискиваю в Сети адрес какого-то китайского апельсина-мандарина, высылаю письмо ему.
…прошибает холодный пот.
– Ну что же, дорогие участники, подводим итоги! На первом месте на этот раз у нас оказался Фельдман, его астероид упал-таки на севере Африки, унёс тысячи жизней! Скажите пожалуйста, дорогой Фельдман, как это у вас получилось?
– А вы как хотели? Или вы забыли, кто я?
– Ах да, конечно… на втором месте Хуса Мусаинов, ему всё-таки удалось поднять на уши весь Ближний Восток…
Молчу. Кусаю губы. Ещё жду какой-то подмоги от Фельдмана, понимаю, подмоги не будет.
– К сожалению, мы вынуждены проститься с Иваном, что ж вы так, ничего не придумали… растерялись?
– Ну да… немного…
– Что же, Иван, вы просто молодчина, а проигрывать тоже надо уметь… Может, мы ошиблись, может, вы и есть тот самый ОН… а мы не заметили. Если станете властелином мира, не забудьте про нас, ладно?
Бормочу какие-то любезности. Радио объявляет:
– …в семнадцать тридцать по местному времени Пекин нанёс ракетно-бомбовые удары по крупнейшим городам Соединённых Штатов, а также по стратегическим объектам…
Мир замирает.
– …по заявлению китайских властей им удалось перехватить сообщение, в котором Пентагон приказывал начать бомбардировку Китая. Пентагон категорически отрицает подобное заявление…
Киваю. Показываю ведущему письмо, которое я накропал.
– Это самое гениальное из того, что я видел…
Киваю.
– Что я во время не уложился, это ничего?
Выхожу на улицу. В последнее время выходить стало как-то боязно, вообще всё стало как-то боязно. Начал бояться людей. Начал бояться самого себя. Может, так и надо. В конце концов, сам этого хотел, всю жизнь к этому рвался, ещё когда всякие там коли-васи-пети заявляли, что будут бизнесменами, топ-менеджерами, директорами, я тогда уже знал, что буду тем, про которого не говорят вслух…
Выхожу на улицу. Прохожие отводят глаза, похоже, чувствуют, кто я…
Здоровенный джип вылетает из-за поворота, уворачиваюсь вправо, и джип вправо, я влево и джип влево, блин-блин-блин-блин, куд-да прёшь…
Ёкает сердце.
Слишком поздно понимаю, куда он прёт… на меня…
Слишком поздно понимаю, что это не случайно…
Джип взмывает в воздух. Вот так, ни с того ни с сего, резко взлетает куда-то на высоту третьего этажа, с грохотом обрушивается на асфальт. Ещё. Ещё…
Вспышки пламени…
Оборачиваюсь. Фельдман стоит за моей спиной, глаза светятся, из ноздрей вытекают струйки крови. Джип напоследок брякается о землю, взрывается.
Оторопело смотрю на Фельмана.
– С-спасибо.
– Не за что… не во что. Спасибо потом скажете, когда мне голоса свои отдадите.
Отступаю от него. Почему так сжимается сердце…
Родился на острове Корсика в чёрт знает каком году.
На острове Корсика… знать бы ещё, как выглядит этот остров. Меня спросят не даты и названия, а конкретные факты…
Родился в многодетной семье…в бедности… с детства проявил недюжинные способности к наукам… уехал в Париж…
Тьфу ты, чёрт…
Пошёл войной на Египет…
Нет, это потом было, а как-то же он к власти пришёл… как… подавлял какие-то восстания во Франции, когда там, в толпе, какая-то жирнющая тётка кудахтала: ах, нам жрать нечего, мы голодаем… и он к ней подскочил, сам худющий, как жердь, крикнул: а ну-ка, кто из нас голодает… или что-то в этом роде…
Не помню.
Ничего не помню.