Как раз крупным планом показывали скалящего зубы Президента. Робинсон вознамерился непатриотично переключить канал, но Модель вдруг сказала:
- Да.
- Я и сам знаю, что да, - произнес Робинсон. - Еще бы не да.
В кадре возник вице-президент, писаный красавец, и Модель изрекла:
- Нет.
- Ты хочешь сказать, что это квазоид? - поразился Робинсон, после чего, тыча пальцем то в одного министра, то в другого, то в третьего, начал спрашивать: - Этот? Этот? А этот?
Модель исправно отвечала.
- Это что же, едва не половина правительства квазоиды? - сказал Робинсон, пребывая в некотором экстазе.
- Выходит, что так, - ответила Модель. - А теперь позволь задать вопрос. Тебе эта ерундовина, что спереди мотается, ходить не мешает?
- Нет, - отрезал Робинсон и поспешил надеть трусы.
Глава 29. Держи на север
Шоммер проснулся оттого, что Джина поцеловала его в губы. Пришла, голубушка, инстинкт послал. Это мы сейчас, это мы мигом, в нас тоже инстинкт взыграл.
- Тихо, Френк, - прошептала Джина, высвобождаясь из его объятий. - Надо уходить.
- В чем дело? - спросил Шоммер, настораживаясь.
- Вилли с Каем предатели, - сказала Джина. - Хлещут в операционной спирт, накачиваются перед "подвигом". Выйти могут в любую секунду, так что придется бегом. Умеешь мягенько, на носочках, чтобы тихо-тихо?
- Умею, - ответил Шоммер, одеваясь по-военному быстро.
- Ключ от внешних ворот я стянула, - сказала Джина. - Внутренние, кажется, открыты. Готов? Пошли.
Свет в зале был потушен, горели лишь дежурные лампы. Джина бесшумно, точно по воздуху, умчалась вперед, Шоммер поспешил за ней. Промелькнула дверь операционной, сквозь неё донеслось и пропало глухое "Бу-бу-бу". Наклюкиваются, сволочи, беседы беседуют. Иуды позорные.
Начали попадаться какие-то столы, стулья, ящики, и Шоммер сбавил скорость. Тут надо тихо, ребята, не дай Бог громыхнет.
Потом пространство впереди очистилось, и он поднажал, догнав Джину у выхода.
Они быстро пересекли залитый жиденьким лунным светом заасфальтированный двор.
Из ангара донесся приглушенный расстоянием рев.
Джина щелкнула замком, затем, когда они вышли, заперла ворота.
- Это ключ Вилли, - сказала она и зашвырнула его в темнеющие вдалеке кусты. - Пусть поищет.
По асфальту застучали башмаки, кто-то, кажется Вилли, хрипло проорал из-за ограды:
- Джина, сучка, вернись. Никуда ж тебе не деться.
- Ну что, вперед? - сказала Джина и, давая пример, помчалась к мрачным вымершим строениям, за которыми начиналась освещенная улица.
Шоммер, чертыхаясь в душе, припустил за ней. Он догадывался, что бежать придется аж до гаража. Мало кто в городе не знал о роскошном "Ягуаре", и Деметрус наверняка знал. Куда направятся беглецы? Ясно, что не в отель, а в гараж, за машиной, чтобы уехать из города.
- Джина, - позвал Шоммер. - Может, мы их скрутим? Чего мы от них бегаем?
- Скрути, когда у них дезинтегратор, - ответила Джина, размеренно отмеряя ярды.
Шоммер не знал, что такое дезинтегратор, но догадывался, что это что-то нехорошее, и потому, дабы не сбивать дыхание, решил больше не болтать. Бежать предстояло без малого милю, а ньюмены, судя по Джине, бегуны были отменные.
Эта миля его доконала. Он выжал из себя всё и, усевшись за руль, понял, что не может двинуть ни рукой, ни ногой.
- Давай ты, - сказал он.
Они поменялись местами, Джина нажала педаль газа, "Ягуар" вылетел из бокса, пересек техплощадку и вывернул на улицу.
Промелькнули несущиеся по тротуару Трамп с Деметрусом. Трамп что-то пролаял вослед, вскинул руку. Шоммер боковым зрением ухватил, что нижняя половина осветительного столба, мимо которого они промчались, вдруг исчезла, а верхняя поплыла вниз. Свет, естественно, погас, столб с грохотом обрушился на дорогу. В тот же миг Джина резко свернула налево, в переулок, сзади вновь грохнуло, еще пуще прежнего, но они уже не видели, что там произошло.
- Дезинтегратор? - спросил Шоммер.
- Дезинтегратор, - ответила Джина. - Куда едем?
- Держи на север вдоль побережья, - сказал Шоммер и посмотрел на часы.
Два ночи. Звонить Робинсону уже поздновато. Или еще рановато. Не столько Робинсон нужен, сколько Модель - "лепитель новых рож".
- Что-то я не понял юмора, - сказал Шоммер. - Вилли был так предупредителен. А Кай вроде бы в друзьях числился.
- Проще простого, - ответила Джина. - Ты слишком много знаешь и можешь выдать ньюменов. И второе - приказ Эрияура. Доставить вас троих на остров.
- Доставить? - переспросил Шоммер. - А что - хорошая мысль… Откуда про всё про это узнала? Вроде бы спать разошлись.
- Мы-то с тобой разошлись, - сказала Джина. - А они остались. Откуда узнала? Самым банальным образом - подслушала.
"Ягуар", обогнув длинный квартал, вновь вывернул на магистраль.
- Кай за столом переигрывал, - объяснила Джина. - Самую малость, сразу и не поймешь. Лежу и думаю - что-то тут не так. Потом поняла - Кай. Ньюмену с ньюменом договориться - раз плюнуть. Никто и не заметит, даже другой ньюмен. Вот они и договорились, а когда клюкнули спирту - языки-то развязались. А тут и я подоспела мелкой татью, под дверью подслушивать. Нехорошо это - подслушивать.
- Грешна, мать, грешна, - сказал Шоммер. - Но раз осознаёшь свой грех, он тебе прощается.
Глава 30. Статическое электричество
Девицы оказались на редкость крепки. Пили забористый бренди наряду с мужчинами и не пьянели. Уже были опорожнены две бутылки, в сумке стояли еще две, да в баре имелась пара бутылок вонючего "Скотча". "Скотч" редко пьющий Галахер держал для часто пьющих гостей.
Короче, было чем накачаться.
Идея выпустить пар в берлоге одинокого Паркера принадлежала умнику Энди. Галахер уныло согласился. А куда денешься, если у одной родители, у другой папаша-алкаш, вечно отирающийся дома, а у третьего, у Энди - родители плюс бабушка.
Набрали бренди, закусок и в берлогу.
Здесь у Энди родилась новая творческая мысль - напоить девиц и заманить в постель. Галахер согласился и с этим, хотя у него было опасение, что добром это не кончится. Не боись, сказал ему Энди, и не таких уламывали.
Врал, конечно. По глазам было видно, что врал, но Галахер дал себя уговорить.
И вот двух бутылок как не бывало, уже мир этак мягко плавает перед глазами, а девицам хоть бы хны. Только ржут, как лошади. Музыку им подавай. Галахер включил музыку, вроде бы тихо включил, но соседи тут же принялись колотить в стену. Откуда они там? Ах, да, уже приплелись с работы. Вежливые такие соседи, предупредительные. Другие тихой сапой сразу вызывают полицию. Галахер выключил музыку.
Третья бутылка проскочила незаметно, а после четвертой, которую уже пришлось запихивать силком, девицы вдруг и основательно окосели. Правда, и ребятки были не лучше. Но крепились.
Энди, подмигнув Галахеру, уволок Анжелу в спальню.
- Любоп-пытно, - сказала Мадлен, глупо улыбаясь. - Куда все по-подевались?
- Давай закусывай, - отозвался Галахер, с хрустом раздирая здоровенную клешню омара.
Мясо так и полетело в разные стороны, а самый большой кусок плюхнулся в тарелку с маринованной спаржей.
- Угощайся, - сказал Галахер, пододвинув тарелку к Мадлен.
При этом он задел рюмку с недопитым бренди, та немедленно опрокинулась.
- Спасибо, - сказала Мадлен, вся в мясе, спарже и бренди. - Сыты.
- Пойдем тогда помоемся? - предложил Галахер.
- По-пойдем.
В спальне что-то треснуло, брякнуло, взревел и выругался Энди, потом прискакал в одних плавках.
- Слушай, - горячо зашептал он на ухо Галахеру. - Только я, значит, приспособился, она меня током ка-ак шарахнет.
- Стас-тическое элес-ктричество, - объяснил Галахер, четко выговаривая слова.
Все они тут были ну такие пьяные. Только он один был трезвый.
- Не-а, - прошептал Энди. - Я её в пупок вырубил. Робот, чтоб мне лопнуть. Ты свою не пробовал?
- С ума сошел? - произнес Галахер. - Пошли посмотрим.
- Сиди кушай, - сказал он Мадлен. - Мы по делу.
Они с Энди, стукаясь друг о дружку, прошли в спальню, и здесь на заправленной кровати Галахер увидел голую качиху. Она лежала на спине, имела всё, что положено для женщины, но была кукла куклой. На лице застыла этакая ироническая ухмылка, глаза смотрели в одну точку, а руки были неестественно вскинуты вверх. Ясно, что не ожидала подлого удара малыша Энди.
- Ты прав, Энди, - сказал Галахер. - Надо бы её утащить отсюда.
- Не, сперва с Мадлен разберемся, - возразил Энди, сжимая кулаки.
- Спокойно, Энди, - сказал Галахер. - Не кипятись. Мадлен - девушка нежная, как бы не ошибиться.
Прозвучали быстрые шаги, хлопнула входная дверь.
Галахер с Энди поспешили в зал. Зал был пуст. Вот тебе и нежная Мадлен.
- Смылась, - сказал Энди. - Я же говорил - надо было в пупок.
- Ладно тебе, умник, - пробормотал Галахер.
Как-то в голове не укладывалось, что Мадлен не человек. Что же тогда они с этой Анжелой дурака в аттракционе валяли? Вчетвером они бы запросто скрутили Галахера с Энди. Ну, может, не запросто, но скрутили бы. Всё-таки, четыре железяки. Чувство исключается, значит что же - захотели перехитрить? "Поедем развеемся". С пьяными мужиками стократ легче справиться, пьяный мужик сам себя богатырским замахом с ног валит. А они-то с Энди дураки, губы развесили - напоим, в постель заманим. Еще бы бутылка на двоих, и заснули бы прямо на ковре.
- Пора и нам, - сказал Галахер.
Налив в стакан воды, он капнул туда нашатыря, выпил, передернулся.
- Можно еще кошачьего дерьма намешать, - заметил Энди. - Тоже здорово продирает.
- Молчи, сопляк, - пробормотал Галахер, прислушиваясь к организму.
Организм мутило, но не так, чтобы очень. Кажется, хмельные тучи рассеивались.
Галахер покидал в сумку самое необходимое, вынул из шкафа саквояж с деньгами и сказал:
- Пошли, Энди. Отвезу тебя домой.
- А сам куда? - спросил Энди.
- Далеко.
- Я с тобой, - заявил Энди.
- Это еще зачем?
- Мадлен придет - башку оторвет, - ответил Энди. - Дождется, пока я усну, и оторвет. Мне это надо?
- А ты не спи, - посоветовал Галахер, выходя вслед за Энди на лестницу и запирая за собою дверь.
Он уже чувствовал себя вполне сносно. Хорошее, все-таки, дело - большая масса, глюки растворяются в обширном пространстве, много быстрее теряют свои ехидные свойства.
- Нет, правда, - сказал Энди.
- Дело больно опасное, - отозвался Галахер, раздумывая: взять - не взять? Там, на острове, лишние руки ой как могут пригодиться. Времени будет в обрез, а динамита придется перетаскать достаточно.
Он поставил сумку в багажник, сел в машину и открыл перед Энди дверь.
- Я и не сомневался, - сказал Энди, плюхаясь на мягкое сиденье.
- Будешь болтать - высажу, - предупредил Галахер и вырулил со стоянки.
По городу он проехал очень аккуратно и точно, не вызвав ни малейшего подозрения у полицейского патруля. Отъехав от города на милю, остановился у придорожной забегаловки, переговорил по телефону с Робинсоном, вслед за чем купил в забегаловке большую пиццу, щедро начиненную ветчиной, сыром, грибами, пару очищенных луковиц и две баночки "Пепси". Задумка была в том, что острый аромат лука и сыра должен перебить запах алкоголя, витающий в салоне. Так оно и вышло. В салоне после трапезы разило носками и лучищем.
Потом, на скорости, всё это выветрилось.
Глава 31. "Дары"
Описанное выше может навести на мысль, что квазоиды Эрияура только и делают, что гоняются за нашей троицей. Вынюхивают места обитания, идут по следу, ждут момента, чтобы завладеть их энергоинформационной системой, то бишь совокупностью головного и спинного мозга.
Отнюдь.
Квазоиды внедрялись во всякие сферы и особенно в политическую, имея задачей перекроить мир в свою пользу. Дело это было не одного года и не десяти лет. Начал его еще Люцифер во времена оные, когда вырвал человека из-под опеки Владык и погрузил во мрак греха. Человек, видевший до этого духовным зрением, потерял его и начал смотреть на окружающий мир плутоватыми расчетливыми глазками. Он перестал понимать птиц, зато собственными ушами мог теперь слышать звон злата.
Человек, некогда эфирное существо, ушел по уши в плотный физический мир, обрел плоть и с тех пор начал жить по двойной морали, подчиняясь тому, кому выгодно в данный момент. Бог как бы всегда был наверху, ему, нагрешив, можно было покаяться, а когда дело доходило до злата - тут уж приходилось подчиняться Падшему Папе, который наблюдал снизу.
На Земле воцарился хаос, но это был не тот очищающий Хаос, которым завершаются цивилизации после поворота земной оси, а хаос повседневности, когда нелепость нагромождается на нелепость, а правит всем несправедливость.
Жизнь сапиенсов не текла спокойной полноводной рекой от физического рождения до физической смерти, но катилась этаким бестолковым каучуковым комом, к которому прилипала всякая гадость.
Благое намерение обязательно извращалось и становилось своей противоположностью.
Появился "золотой миллиард" избранных, который жирел, прочим в качестве обеденного стола была уготована помойка.
Над несущими правду издевались, сажали в психушки.
Лаборатория Эрияура вносила в эту монотонность некое разнообразие. Квазоиды, например, в отличие от представителей человеческого рода были за общий порядок и против разрушительных войн. Да, да, как ни странно. На Земле они были более хозяева, чем люди. А ньюмены, которых Эрияур наделял человеческими душами, по сравнению с человеком вообще были идеальны. Чистоплотны, не жадны, уважительны к Природе. Где душе лучше: в теле хапуги-олигарха, который ворует и ворует, или в теле бескорыстного ньюмена? (Заблудших Трампа и Деметруса в качестве примера не берем).
Так что в земном хаосе творения Эрияура создавали определенный порядок.
Рассмотрим теперь, каков этот порядок с точки зрения морали.
Положим, Эрияур выпускает в жизнь квазоида с квалификацией "белый маг". Тот, выбрав подходящего сапиенса, открывает в нем внутренний компьютер. Дело вроде бы хорошее, поскольку сапиенс начинает щелкать интегралы, как сумасшедший, и вообще тянется к вещам многосложным, сугубо техническим, которые многим не по зубам, но при этом сапиенсу становятся неинтересны вещи неконкретные, замешанные на чувствах и умозрительных ценностях, к каковым можно отнести любовь. Или, скажем, патриотизм.
Да, квазоид не кинет на тротуар заплеванный окурок, однако совершенно спокойно пройдет мимо нищего. Чужая беда не его стезя, он лучше создаст такие условия, чтобы нищих не было. Вот тебе лопата - работай. Не хочешь - заставим, не умеешь - научим. Не хочешь и не умеешь - отдай свою душу Папе Эрияуру, он распорядится, как надо.
Всё густо замешано на трезвом расчете.
Внутренний компьютер - не единственный из "даров", которыми детища Эрияура наделяли сапиенсов. Были и третий глаз, и паранормальные способности, и искусство врачевать, и овладение чернокнижием. Наведенные вибрации вскрывали в человеке то, чем он шутя владел раньше.
Что это? Прогресс? Но почему он шел от отпрыска Подземного Владыки, каковым ныне являлся посаженный Люцифером Гагтунгр?
Посмотрите-ка, что получается. Когда человеку приспело пройти тяжкий путь плотского существования, явился Люцифер, который лихо перерезал пуповину, связывающую человека с эфирным миром. Если бы не должно было быть этого этапа, почему не вмешались Владыки, почему не восстановили прежний порядок? А потому не восстановили, что получить этот опыт человеку было предопределено. И Люцифер тут был как нельзя более кстати. Другой вопрос, что совершив это, он возгордился, переоценил свою персону.
И теперь, накануне Апокалипсиса, то есть очищающего Хаоса, появился уже не Люцифер, а его слуги, показавшие человеку - вот кто ты есть на самом деле. Не исключение из правил, не единственный сапиенс во Вселенной, не царь Природы, а её часть. Как часть Природы, владеющая знанием, которое раньше было тайной за семью печатями. Всё вернулось. Пока единицам, но вскоре вернется ко всем.
Впору Люциферу наподобие Кинг-Конга громко колотить себя в грудь, но нет, опять он, бедолага, всего лишь оказался впереди паровоза, показал невиданную прыть.
И это было предопределено Всевышним.
Просто лишь стараниями падшего ангела пришло чуть раньше. Всего-навсего.
Глава 32. Новое указание
Куски отливающего серебром мяса на четверть заполнили мусорный контейнер. Мясо это сегодня же вечером будет сброшено в океан подальше от острова, его сожрут акулы.
Итак, от Лео ничего не осталось, зато Мамаут располагал теперь весьма неутешительной информацией: ученый Леванди овладел сознанием лунного человека Лео. Связь работала на генном уровне, каждый кусочек лунного человека подчинялся Леванди. Об этом Мамауту рассказали точнейшие приборы.
Мамаут окатил препараторскую водой из шланга, смыв в канализацию крошки и ошметки, после чего вымылся под душем и отправился на доклад к Эрияуру.
Эрияур был трезв и сумрачен. Молча выслушал сообщение Мамаута, потом сказал:
- Трамп уведомил, что Джина скрылась с Шоммером. Не подчинилась. Они перестраиваются, мой мальчик. Иррациональное побеждает рациональное.
- Что будем делать, мой Повелитель? - спросил "мальчик" Мамаут.
- Подождем, может, Джина - единственный случай, - сказал Эрияур. - Если нет - они бесполезны, ибо наследуют качества человека.
И добавил бесцветным голосом:
- Джину, как рассадник, уничтожить.
- Слушаюсь, мой Повелитель, - сказал Мамаут. - Я сразу понял - на людишек надежды никакой. Физиология неподходящая. Агрессивная физиология, подминающая. Что касается одухотворения - это задача, в принципе обреченная на провал. Спеси в них, в людишках, много, Создателя не слушаются. И это передаётся ньюменам.
- Какого Создателя ты имеешь в виду? - вкрадчиво спросил Эрияур.
- Создателя ньюменов, - ответил Мамаут, не моргнув глазом. - Вас не слушаются, мой Повелитель.
- Так и говори, - сказал Эрияур. - А то можно понять двояко. Того Создателя мы не приемлем. И не бери на себя слишком много относительно одухотворения. Не твоего ума это дело.
- Слушаюсь, мой Повелитель, - рявкнул Мамаут. - Не моего ума это дело.
Раздались тяжелые шаги, в Верховный Отсек вошли Фердинанд и Жулио Кострец. Были они высоки и широки, настоящие гиганты, и если в чем-то уступали Мамауту, то самую малость.
- Слышу, слышу брата Мамаута, - сказал Жулио. - Как всегда выказывает полнейшую преданность.
- Советую и тебе делать то же самое, - произнес Эрияур.
- Несомненно, мой Повелитель, - отозвался Жулио. - Несомненно.
Подойдя, он лобызнул Эрияура в полусферу, отошел. Фердинанд также подошел, навис.
- Ящик пива и два фунта чесночной колбасы, - констатировал Эрияур. - Точно?
- Совершенно верно, шеф, - ответил Фердинанд, целуя полусферу. - Вы классный диагност, шеф.
- Отойди, не воняй, - сказал Эрияур. - Не нравятся мне твои человеческие привычки. Поди, здорово втянулся.