V
Сигнал общей тревоги, поданный Тичаоной Мароле, выдернул чеку из гранаты. Вирт, гипер и радиоэфир взорвались, щедро сея осколки: крики, команды, потоки данных.
- Борт три-дюжина дробь три!
- Я - борт три-дюжина дробь три…
- Ваш взлет…
- Я - борт три…
- …отменен до особого распоряжения! Повторяю…
- Борт ноль-один-семь дробь два!
- Я - борт…
- Уходите в РПТ!
- Экстренный режим! Повторяю…
- Яхта "Сатирус"! Срочно отзовитесь!
- Фаг тебя в душу! Я тут…
- Двадцать семь фагов! Красный код, флуктуативная опасность!
- Ни хе…
- Сажайте яхту на Н’голу! Вы к ней ближе всего!
- …себе…
- "Ведьмак" полсотни первый, доложить готовность к старту!
- "Ведьмак" полсотни первый к старту готов!
- Старт без отсчета! Коридор свободен.
- Есть старт без отсчета!
- Антис! Нам нужен антис!
- Передаю данные целей…
- Данные пошли…
- Вызывайте Папу Лусэро!
- Вне зоны доступа…
- В кабаке завис, сволочь!
Квадво Эбале, начальник смены центра внешней безопасности полетов, в сердцах грохнул кулаком по пульту. В месте, куда пришелся удар, бежевый металлопласт был вытерт до белизны и глубоко промят. Эргоном-дизайнеры не зря ели свои лепешки с черной икрой: вот уже четверть века этот участок пульта терпел побои взбешенного начальства без всяких последствий для чувствительной аппаратуры.
- Вызывай через гипер! Красный аларм!
- Уже, - с раздражением отозвался помощник.
Взгляд помощника прикипел к сенсорной сетке контроль-сферы.
- Что - "уже"?!
- Ломлюсь через гипер. В кабаке я бы его по-любому достал.
- Звони в тюрьму!
- Папа откинулся на прошлой неделе. Нет, молчит. Значит, он в большом теле. Не достучимся…
- Вызывай М’беки! Вызывай всех!
Истерика, подумал Квадво Эбале. У меня истерика. Вот ведь зараза. Меня повысили в должности три дня назад. Первое дежурство в качестве начсмены, и нате - грандиозное ЧП, какого не знала Китта. Да что там Китта! Стая флуктуаций континуума вламывается в густонаселенную систему - такого не знала Ойкумена! Сейчас я начну хохотать, пускать слюни и биться головой о стенку. Оригинальное решение проблемы…
Рухнув в кресло, Эбале активировал сферу спецсвязи. Он молился Великому Джа, чтобы Думиса М’беки, второй киттянский антис, оказался на планете. Если же нет… Сказка, вспомнил Эбале. Сказка о мальчике с трусливым Лоа. Сказку рассказывала ему мама перед сном: жил-был мальчик, чей Лоа родился отъявленным трусишкой. Когда мальчику предстоял подвиг - например, снять котенка с дерева - мальчик спрашивал свой Лоа: "Дрожишь, заяц? Ничего, ты еще не так задрожишь, когда узнаешь, куда я тебя поведу!" Позже, изучив соответствующий раздел энциклопедии, Квадво Эбале выяснил, что мальчик вырос и дожил до глубокой старости - дедушка Чака глядел на внука с портрета: архаичного, написанного маслом на холсте, заключенного в массивную раму с завитушками. Генерал-полковник Чака Эбале, кавалер ордена Славы трех степеней, для друзей и семьи - Чака Медный Лоб. Лоб у дедушки был не медный, и даже не титановый, а настоящий, костяной, просто второй, выращенный заново после осколочного ранения под Эпиреей…
- Уточняю, - сказал Квадво Эбале. Помощник вздрогнул: он впервые слышал, чтобы Эбале, тюха и рохля, говорил таким тоном. - Вызывай М’беки и Папу Лусэро. Зацикли вызов на обоих - пусть комп долбит до упора. Ищи всех антисов, кто ближе к нам. Любых! Пусть срочно выдвигаются. Кто-нибудь должен успеть!
- Есть! - по-военному отрапортовал помощник.
- А я свяжусь с военными, - меж бровями Эбале залегла глубокая складка. - И с коллант-центром.
* * *
Когда в сфере возникло лицо офицера внешней безопасности полетов, Гас Умсла, координатор коллант-центра "Грядущее", был уже в курсе ситуации. Со службами наблюдения и оповещения в "Грядущем" дело обстояло наилучшим образом.
- Баас Умсла, тревога по системе!
- Я знаю.
- Красный код!
- Я знаю.
- Колланты! Нам нужны ваши колланты!
Длинное лицо Умслы, похожее на морду унылого верблюда, вытянулось еще больше. Две минуты назад он дал запрос по команде и получил ответ. В распоряжении центра имелось шесть укомплектованных коллантов, готовых взлететь по приказу. Шестерка коллективных антисов - ударный кулак из тяжелых. С другой стороны, их общая энергетическая мощь не дотягивала даже до одного природного антиса. И это была не главная заноза в заднице. Никогда еще координатор Умсла не приказывал коллантам вступить в бой. Выживут не все - это Умсла знал заранее. Стая фагов! Тут легкой прогулкой не отделаться. Да, первый-второй класс: гули, каппы… Имена сказочной дряни, взятые из мифов Ойкумены, закрепились за флуктуациями в официальных документах. Хвала Джа, в стае не было ни сирены, ни ракшаса!
Коллантарии, сказал себе Умсла. Мои коллантарии. Я не хочу их терять. И ответил: тогда придется терять корабли. В системе кишмя кишат звездолеты, доверху набитые туристами. Если фаги доберутся до людей, и выяснится, что колланты "Грядущего" все это время пили компот в столовой… Я потеряю центр. Нас закроют; нет, нас разнесут вдребезги толпы манифестантов. Разнесут и спляшут на руинах качучу. Я этого не увижу: меня порвут в клочья коллантарии, которых я уберег ценой позора…
Офицер безопасности ждал.
- "Ведьмак" стартовал, - ожила в ухе горошина внутренней связи. - Идет на форсаже. С Камарии поднялась эскадрилья волновых истребителей. Вторая эскадрилья и паутинный рейдер готовятся к взлету.
Горите огнем, пожелал Умсла невесть кому.
- Наши колланты стартуют, - краем глаза он сверился с результатом расчета, запущенного минуту назад, - через семь минут.
Офицер безопасности сощурился:
- Это преступное промедление.
- Это тактический ход.
- Я буду вынужден доложить начальству.
- Ваше право. Тем не менее, я дам "Ведьмаку" и истребителям фору во времени.
- С какой целью?
- Колланты встретят фагов вместе с кораблями, единой ударной группой. Если в таком случае потерь будет меньше, - Умсла неприятно улыбнулся, - я лично приеду к вам в центр и позволю набить себе морду. Моя морда - грошовая цена за жизни коллантариев.
- Хорошо, - согласился офицер. - Но если ваш тактический ход обернется ошибкой, я приеду в ваш центр и набью вам морду, не спрашивая позволения.
- Как ваше имя, офицер?
- Меня зовут Квадво Эбале. Это пригодится вам, когда станете подавать на меня рапорт.
VI
- Тысяча чертей!
Обеими лапами тварь вцепилась в рапиру Диего. Когти отвратительно скрежетали по стали. Диего рванул клинок на себя, повел руку вверх, рассекая лезвием слизистую кожу и упругую, словно резина, плоть. Жаба разразилась истошным кваканьем. В прыжке, достойном циркового акробата, она поймала ускользнувший клинок, вцепилась снова, не обращая внимания на боль и кровь - зеленоватую жижу, струившуюся из порезов. Отвратительная морда качнулась вперед - так птица клюет зерно. Скрежет усилился: клювом жаба старалась перекусить рапиру надвое.
- Гори в аду!
Маэстро испугался, что твари удастся ее замысел. От здешних клювов следовало ждать любых каверз. Диего вообще плохо соображал, что происходит. Это была не первая попытка расправиться не с самим маэстро, а с его рапирой - гиена, лежавшая в грязи с дырой в глотке, тоже перед смертью грызла клинок. И та гиена, которую убил рыжий толстяк своим громадным бердышом. И та жаба, какую располосовал огненным бичом коллантарий в полотняной робе. И две жабы, оставшиеся на счету Диего Пераля. Поведение бесов походило на изменение тактики. Сознательно или нет, но твари не слишком докучали маэстро, всю злобу обратив против его рапиры.
Зверь, подумал Диего. Зверь грызет капкан. Зверь грызет прутья решетки. Это я понимаю. Но зверь ломает клыки о рогатину, забывая про охотника? Бердыш рыжего, цеп гематра, меч и щит помпилианца - ничьим оружием бесы не интересовались так, чтобы забыть о мясце коллантариев. Почему же Диего Пераль и его рапира - исключение?!
- Бейте их! Бейте!
От воплей Карни звенело в ушах. Диего и не предполагал, что Энкарна де Кастельбро способна вопить хуже полковой трубы. Краем глаза он заметил, что Карни размахивает саблей, и порадовался, что никто из бесов не сумел прорвать кольцо обороны, добравшись до девушки. Маэстро подозревал, что сабля, чрезмерно тяжелая для девичьего запястья, станет скорее помехой, чем подспорьем в трудном деле выживания.
- Бейте их!
Бьем, на выдохе прохрипел маэстро. Мы бьем их, а они - нас. Еще чуть-чуть, и они нас добьют. Он видел, что коллант держится на честном слове, чтоб не сказать, на соплях. Никто из коллантариев не умел драться отрядом - смыкая строй, чувствуя плечо друг друга. Строй образовался вынужденно; не строй, а так, воинственная толпа, сбитая в кучу. Даже дон Фернан был волком-одиночкой, бойцом из разряда "сам-по-себе". Вырвись он дальше, чем следует, и останется только ждать, когда великолепного дона Фернана собьют с ног и разорвут в клочья.
Трижды брат Карни увлекался сверх меры. В эти минуты Диего без церемоний хватал его за шиворот и оттаскивал назад. Чудо Господне! - граф сносил такое поношение с кротостью святого. К остальным коллантариям маэстро старался не прикасаться без нужды. От прямого контакта с собратьями по оружию его через раз выбрасывало в галлюцинацию, способную превратить мозг в кисель. Он помнил, как это выглядит, по эксперименту с мар Фришем, во время первого путешествия по адскому космосу. Поля, оболочки, волны - чертовщина сплеталась с чертовщиной, свет пожирал тьму, тьма отрыгивала свет, и было дьявольски трудно вернуться к рапире, клювам, когтям.
- Тысяча чертей!
Ругательство, уместное как никогда, возвращало самообладание.
- Бейте их! Бейте!
Рядом с Карни, чудом не попадая под копыта взбешенной кобылицы, стоял татуированный дикарь. Его звали Якатлем - имя Диего узнал случайно, услышав, как помпилианец орет блаженному: "Якатль, сволочь! Дерись!" Драться Якатль не собирался. Приказ живчика он выслушал, не более того. С кретинской улыбкой дикарь чесал яйцеобразный затылок и причмокивал в особо острых моментах схватки. Он напоминал зрителя, угодившего на матч, результат которого безразличен человеку на трибунах в высшей степени. Одержи коллантарии победу, сожри твари коллант без хлеба и соли - в любом случае дикарь останется в выигрыше. Босоногий Якатль жил в вечном кайфе; аналогичный, если не больший кайф, судя по всему, ждал Якатля после завершения земного пути.
"Он что, - изумился маэстро, - совсем не боится смерти?!"
Во время нападения комариного роя Якатль жег насекомых огнем нимба. Сейчас этот случай представлялся сном, ложной памятью. Впрочем, и тогда Якатль пришел на помощь Карни в последний момент… Нутром маэстро чуял: рассчитывать на нимб дикаря-идиота - пустое дело. Единственный, за исключением Карни, у кого не было ни царапины, Якатль мог пробоваться на роль воплощенного предательства.
- Дерись, гаденыш!
Якатль кивнул, не двигаясь с места.
Пользуясь краткой передышкой, Диего вытер лоб. Ладонь окрасилась кармином - лоб обильно кровоточил, разодран у виска. Плечи налились свинцом, в колено воткнули раскаленный штырь. Все, отметил маэстро. Это уже не драка, это судороги. Господи, услышь мою молитву…
Услышал сатана.
Задыхаясь, Диего Пераль смотрел на дальний водопад. Брызги, ранее похожие на снопы искр, потемнели, сменили блеск с радужного на смоляной. Черная пена взвилась над мокрым камнем, противореча всем законам природы, распухла овсяной кашей, выбросила тугие звенящие щупальцы - и вихрем понеслась к дерущимся, торопясь урвать и свой кусок.
Рой, понял маэстро. Ну, здравствуй, старый приятель.
Помяни черта - вот он, рогатый.
VII
- "Абрафо"-двойка, взлет подтверждаю.
- Есть взлет!
- "Чимола", предстартовая десять. Даю отсчет.
Стартовый стол базы вудунских ВКС на Камарии, естественном спутнике Китты, представлял собой гигантскую плиту из термосила на нанобетонной подушке - три с половиной километра шириной и пять километров длиной. Миг, и плита полыхнула от края до края. Стена ослепительно-белого пламени прокатилась по стартовому столу и ушла в открытый космос, распадаясь на дюжину сияющих звезд.
Капитан Лунгу проводил взглядом вторую эскадрилью волновых истребителей, удаляющуюся в сторону пояса астероидов. Скоростные машины быстро превратились в рой точек.
- Гнездо - Скале: двойка стартовала, идут по графику.
- Скала - Гнезду: принято.
- …один, ноль.
Паутинный рейдер "Чимола" стартовал с меньшим эффектом. Черный шар, окутанный призрачной вуалью, поднялся на антигравах и слился с космической тьмой. В контрольной сфере "Чимола" был по-прежнему виден благодаря мультидиапазонным сканерам базы. Отойдя от Камарии на безопасное расстояние, рейдер плавно развернул кружевную паутину, ловя Космическое Дыхание Джа, и набрал ускорение.
- Гнездо - Скале: паук стартовал, идет по графику.
- Скала - Гнезду: принято.
- Запрашиваем приказ на тройку.
- Отправляйте тройку. Интервал восемьдесят.
- Гнездо - Скале: есть отправить тройку, интервал восемьдесят.
Через минуту, доложив о старте третьей эскадрильи, капитан Лунгу откинулся на спинку кресла и хрустнул плечами. Кресло зашевелилось, подстраиваясь под изменившееся положение тела капитана. Все, вздохнул Лунгу. Свою задачу я выполнил. Больше резервов не осталось. Операцию координирует Скала, а мне осталось только наблюдать.
Притянув к себе контрольную сферу, капитан вызвал спектрально-волновую карту. За одиннадцать лет службы Лунгу насмотрелся всякого, но он впервые видел, чтобы фаги действовали стаей, да еще слаженно. Маневр окружения, синхронная атака по всем азимутам. Кое-кому в штабе следовало бы поучиться у этих тварей. Капитан понимал, что истребители опаздывают. И "Ведьмак" не успевает, и рейдер. В "Грядущем" медлили, тянули кота за хвост. Или у них все колланты в разгоне? Антиса бы сейчас! А лучше двух…
Между орбитами Н’сии и Н’голы, шестой и седьмой планет системы, чьи-то жизни подходили к концу, отсчитывали последние секунды. Фаги - гроздья болотных огней - сближались, сбивались в зловеще мерцающий ком. Флуктуации перекрыли обзор, мешая рассмотреть жертву, избранную стаей. Корабль? Лунгу скользнул взглядом по информ-колонке в правой части сферы. Нет, все корабли, как наскипидаренные, бежали из опасного сектора. Кое-кто даже успел совершить экстренную посадку или покинуть систему.
Лунгу дал максимальное приближение, перебрал фильтры настроек - и не поверил своим глазам. Коллант! Фаги атаковали коллант! Как он там оказался? Почему дал себя окружить?! В следующий миг стая упала на обреченный коллант. Сфера зарябила кляксами, из пульсирующего клубка изверглись протуберанцы, растаяв в черноте космоса. Информ-колонка мигнула, и капитан отвлекся от завораживающего зрелища: битвы волновых существ.
Тридцать шесть.
Он моргнул, отказываясь верить. Тридцать шесть, упрямо сообщала колонка. В системе оставалось три дюжины фагов. Но ведь их было сорок семь! Тающие протуберанцы… А вот еще один! Тридцать пять, не замедлила подтвердить колонка.
- Так их! - заорал Лунгу, ударив себя кулаком по колену. - Держитесь, парни! Наши уже на подходе! Вы только держитесь…
Клубок сотрясали отчаянные судороги. Временами наружу прорывались вспышки света, и капитану чудился смутно знакомый отблеск: золото с пурпуром. О, эти проклятые цвета капитан Лунгу, участник операции "Умиротворение", развернутой на Астлантиде, запомнил до конца своих дней! Впрочем, в той вакханалии, что полыхала между орбитами Н’сии и Н’голы, мог привидеться и синий лимон с оранжевым хвостиком.
В глубине сферы возник охристый блик. К месту схватки спешил кто-то еще. "Антис!" - возликовал Лунгу, но алая строка в информ-колонке срубила ликование на корню. "Флуктуация неизвестного класса". Скорость, ускорение, расчетная траектория… Энергетическая мощность. Траектория упиралась в место неравной битвы. Все, подумал Лунгу. Простите, парни.
Сняв фуражку, капитан обнажил голову.