- Да так… интересно. Я не раз замечал в полете, как ты у Йоса только что штурвал не вырывала. Кофе мостику подает, а сама на пульт управления глазом косит. Капитанские замашки у тебя остались, факт.
Бой-Баба смутилась:
- Да нет… просто иногда со стороны виднее, когда пилот делает ошибки. Я и так старалась смолчать. А что, - озабоченно сомкнула она брови, - он тоже заметил?
Дядя Фима уклончиво повел головой:
- Возможно. А Йос не такой человек, чтоб смиренно сносить унижения. Тем более - от техперсонала. Вот и Электрий наш Инспекторович говорит, что это Йос ему посоветовал со мной поговорить… Интересно, да? - Он поднялся. Заботливо положил ей руку на плечо. - Ты тут закончила? Если с чем помочь, ты скажи.
В горле встал ком. Она нагнула голову. Почему охранник вечно себя ведет, как будто хочет показать: он относится к ним как к равным? Разве он не видит, что жизнь ее и Живых кончена? Что они больше никогда не выйдут в космос на своем корабле, за собственным штурвалом?
- Уходите, - проговорила она сквозь стиснутые зубы. - В поврежденных помещениях могут находиться только роботы и модифицированные индивиды. Людям на участки, представляющие угрозу для жизни, доступ запрещен.
Дядя Фима поднял на нее голову:
- Ты уже говорила.
- Ну так зачем? - она вырвала у него отвертку и чемоданчик и сама стала укладывать. Потрясла головой. - Почему вы все время себя ведете, как будто мы с Живых такие же, как все люди? У меня это уже вот тут сидит! - рубанула она себя по горлу.
Охранник наблюдал за ней с улыбкой. Поднялся, вздохнул, отряхнул брюки. Подобрал фонарик.
- Поживешь с мое, тогда поймешь, зачем, - тихо сказал он. - Или Майера спроси. Он тоже… повидал всякого. И всяких.
Бой-Баба замолкла. Ей уже было стыдно за свой взбрык. Человек как лучше хочет. Разве он виноват, что она каждую ночь с горя башкой об подушку бьет - железной своей башкой.
- А что Майер? - спросила она неловко, чтобы загладить вину.
Дядя Фима кивнул на припаркованного рядом робота-исследователя. Уселся на выпяченной членистой ноге, посверкивающей металлом, и похлопал по ней: садись. Она села рядом.
Охранник посветил фонариком в закоулки дальнего дока. В полутьме очертания покрытых брезентом машин и транспортеров казались чужими.
Он помолчал. Смотрел перед собой в пустоту и размеренно тер ладонями колени. Бой-Баба тихонько сидела рядом и ждала. Дядя Фима опустил голову, взъерошил одной рукой седые волосы. Посмотрел на нее. Наконец разлепил губы и проговорил:
- Если Майер тебе ничего не рассказывал, то, наверное, и мне лучше не надо. Это не моя тайна. Хотя какая тайна, - усмехнулся охранник. - Просто сил уже нет смотреть, как Йос его доводит. Забыть никак не может.
Он помолчал.
- Простить Йос Майера не может, - наконец проговорил он.
Дядя Фима уселся поудобнее, прислонившись спиной к оранжевому корпусу робота.
- Устраивайся, красивая. История это долгая.
* * *
- У Майера всегда хватало завистников, - начал дядя Фима, - но ты же его знаешь: все у него хорошие, все порядочные. Поэтому, когда ему предложили регулярную халтуру возить поселенцев на базы Общества Соцразвития, Тео только обрадовался. Помогать людям будет! - усмехнулся охранник. - Покажет им космос! Они даже планировали прогулки в космос для пассажиров устраивать. Майер очень удивился, когда никто из них не захотел лезть в скафандры.
Охранник смотрел перед собой, вспоминая.
- Они - ты, конечно, знаешь, - на Троянце тогда ходили в космос. На самом первом. Майер, Йос, Кок - царство ему небесное - и Питер Маленький.
- А Рашид? - спросила Бой-Баба.
- Рашид! - дядя Фима возмущенно взмахнул руками, чуть не потеряв при этом равновесие. - О Рашиде и речь. - Он помедлил. - Но не сразу. Я тогда не собирался работать с Майером, - продолжил он после паузы. - У меня были свои дела, с другими людьми. Люди эти платили очень хорошо. Это я сейчас охранник-мордобой, а тогда ты бы меня и не узнала. Кстати, оно и к лучшему. Потому что кто меня тогда узнавал, долго после этого не жил.
Он помолчал. Потер ладонями колени, подбирая слова. Наконец заговорил снова:
- Майер был мне другом, только и всего. Но когда он мне рассказал, что собирается возить поселенцев, я навострил уши. Слухи, видишь ли, об этом Обществе Соцразвития уже тогда ходили нехорошие. Даже не слухи, а так - догадки. Так что, когда я моим работодателям вскользь упомянул про новую халтуру Майера, они насторожили уши. А с их подачи и я, конечно.
Охранник взял Бой-Бабу за локоть, показал рукой перед собой в темноту.
- Вот представь: посадка, космодром Сатиш Дхаван. День был жаркий, Индия как-никак. Собралось их на космодроме - мамочки мои! - Охранник схватился за голову. - Дети ревут, женщины перекрикиваются, одни мужики стоят равнодушно и пиво потягивают. Им что биржа безработных, что космос, лишь бы от дела закосить.
Он помолчал, переводя дух.
- Я стою, провожаю Майера. И он вокруг себя оглядывается и спрашивает: а где, мол, корабельный врач? А с ними за медика должна была лететь такая Сарью Тиммонен. Мы с ней потом пересекались… впрочем, неважно, - оборвал он сам себя. - Главное, что подходит такой весь из себя в шелковом костюмчике и говорит: господин капитан, доктор ваша то ли заболела, то ли забеременела - неважно, - так что придется без нее. Майера чуть припадок не хватил, - продолжил дядя Фима. - Два часа до отлета, где взять врача посреди космодрома? И тогда этот в шелковом костюмчике говорит: не волнуйтесь, мол, господин капитан, у нас случайно - "случайно", заметь себе, - сверкнул он глазом на Бой-Бабу, - есть наш специалист. Тренированный. Берите и летите!
Бой-Баба посмотрела на дядю Фиму.
- Только не говорите мне, что это был Рашид, - выдохнула она.
- Он самый! - воскликнул охранник. - Короче. Погрузились, полетели. В полете то у детишек понос, то у женщин внеплановая беременность - но Рашид справился. Надо отдать ему должное, - убежденно кивнул охранник, - жулик он, конечно, был большой, мир праху его, но в медблоке - бог. - Дядя Фима поджал губы. - Это все мне Майер потом рассказал. Но ты же Троянцев знаешь. А теперь я и сам в этом убедился, когда того, на базе, увидел. В общем, Троянцу компания не понравилась. И он начал доставать Рашида.
Бой-Баба расхохоталась:
- Троянцы - они это умеют! Если им не нравится член экипажа… - она остановилась и с интересом посмотрела на дядю Фиму. - И что же он с ним делал?
Охранник сверкнул зубами в довольной ухмылке:
- Майер обрывками рассказывал… якобы по ночам Рашиду являлись райские гурии-девственницы, рассказывали сказки Шахразады.
- Уж не с тех ли пор он завел привычку порнографию в чемодане возить? Тоскует по гуриям-то! - фыркнула Бой-Баба и посерьезнела. - Я надеюсь, ничего серьезней? А то ведь Троянцы они несимпатичного члена экипажа и в космос выкинуть могут, с них станется…
Она помедлила, вспоминая своего Троянца. Улыбнулась.
- Они же не понимают, что такое смерть, - сказала она.
Дядя Фима вздохнул:
- Я не знаю - и Майер не знает, - случайность это была или действительно Троянец вступился за будущих поселенцев. Но однажды Тео шел на мостик, а Троянец его завел к отсеку Рашида. Как раз тогда, - охранник сделал вескую паузу, - когда тот обсуждал какие-то свои делишки с Обществом Соцразвития.
- Какие делишки? - с интересом спросила Бой-Баба.
Дядя Фима развел руками:
- Этого я не знаю. А Майер не говорит. Порядочный, - вздохнул охранник.
- А если по вашим каналам узнать? - рискнула спросить Бой-Баба.
Дядя Фима сердито свел брови:
- Каким таким "моим каналам"! Я человек простой, маленький… Нет у меня таких связей, чтобы Обществу Соцразвития в душу лезть… они уже все и всех под себя подгребли. В том числе моих бывших работодателей, - сказал он со значением. - Понимаешь?
Бой-Баба вроде поняла и на всякий случай кивнула.
- Так что в полете-то произошло? - потянула она охранника за рукав. Тот усмехнулся, вспоминая.
- Случился скандал. Майер вернул корабль на Землю вместе с поселенцами и наотрез отказался работать на Общество Соцразвития. Им это, конечно, по фонарю, - нашли себе других капитанов, не таких щепетильных, так что по большому счету Майер ничего не добился. Тео хотел идти в средства массовой информации - "рассказать всю правду", как он выразился, - но они же тоже из рук Соцразвития крошки клюют. - Дядя Фима крякнул. - Совсем списать Майера у них не получилось, конечно. Министерство авиации и космонавтики за него встало - они же никого не боятся, там народ сидит свой, некупленный, все бывшие астронавты - кто против них пойдет? Но Троянца у Майера отняли…
Он помолчал, рубя ладонью по колену.
- Ссадили нашего Майера с Троянского Коня…
- Понятно… - протянула Бой-Баба.
Дядя Фима замолчал, не глядя на нее. Вдруг он издал тонкий звук и торопливо поднес ладонь к лицу.
- Мне бы тогда встать за него… и чего я испугался? За статус свой испугался, вот как Йос сейчас. Не осмелился против них пойти… - он осекся.
Бой-Баба молчала, ждала. Дядя Фима посидел молча, отворачивая от нее лицо. Потом заговорил глухо:
- Я все эти годы ждал, чтоб Майер меня опять с собой позвал. Думал… ну, не искупить, - бросил он на нее быстрый взгляд, - но хоть поддержать его как-то, что ли… Но Майер - гордый…
- Это точно, - поддакнула она. - Только сейчас-то толку об этом говорить?
Охранник помотал головой. Взял ее за стальную руку.
- Сейчас-то как раз и надо говорить, - тихо сказал он. - У меня сердце не на месте. Как-то все одно к одному подобралось: опять и поселенцы, и Рашид, и Троянец… История повторяется.
Они сидели и молчали. Время от времени охранник включал фонарик и прорезал им темноту. Никого. Они были в грузовом доке одни.
- В какой-то мере я понимаю Йоса, - признался дядя Фима. - С собственным Троянцем нам бы сейчас сам черт был не брат. Отказала Земля - и шут с ней. С Троянцем можно куда хочешь двинуть. Но…
Бой-Баба почувствовала сомнение в его голосе.
- Что - но?
Дядя Фима хмыкнул в темноте:
- Как-то уж очень он к Троянцу рвется. И ни слова о поселенцах. Что он собирается с ними делать, заняв Троянца, вот вопрос.
А ведь он прав, подумала Бой-Баба. Йос ни разу ничего об этом не сказал. Со штурмана станется выкинуть зараженных голышом на мороз.
- Поэтому Майер и не хочет возвращаться на планету, - сказала она про себя.
- Ага, - охранник повернулся к ней. - А если нам удастся починить отражатель и повернуть назад на базу - Йос сможет посадить корабль? Один?
Бой-Баба покачала головой. Ответ на этот вопрос она знала хорошо. После аварии им с Живых пришлось вести корабль обратно вдвоем.
- Не сможет. Нужно как минимум два пилота. Или Йос с Майером, или я с Живых. Живых ведь штурманом у меня был, - призналась она.
- Значит, и Майер не может один посадить? - спросил дядя Фима. - Даже он, такой ас?
- Не сможет, - подтвердила она. - А что?
- Да нет, так, - уклончиво ответил охранник. - Мысль тут одна. Я ее еще продумаю.
Они посидели. Подумали. Наконец охранник кашлянул:
- Только об этом разговоре никому, поняла?
Бой-Баба не ответила.
- Но Рашид… - проговорила она. - Я никак не могла понять, зачем Майер взял врачом безграмотного шарлатана.
Дядя Фима покачал головой:
- Не суди о людях по первому впечатлению. Наш мошенник с купленным дипломом и коллекцией порнографии в чемодане - один из самых осторожных и молчаливых людей в этом бизнесе. Скажу тебе по секрету, - дядя Фима полоснул фонариком по стенам и понизил голос, - ты думаешь, это Майер меня к себе в этот рейс позвал? Нет, красивая, - это я так сделал, чтоб он меня позвал… потому что сердце у меня в этот раз не на месте…
- Почему? - тупо спросила Бой-Баба.
Дядя Фима вздохнул и выключил фонарик.
- Если б я это знал, золотая… Если бы я это знал…
* * *
Бой-Баба поругалась с Тадефи у мусоросборника.
И вроде повода-то и не было. Наоборот. Тадефи ходила снулая, и Бой-Баба старалась без причины ее не трогать. Но тут была причина: четверг на корабле Майера был днем утилизации, и капитан строго требовал с экипажа его соблюдения. А падала вся эта утилизация, естественно, на плечи техперсонала.
Бой-Баба все же не рискнула стучать в дверь отсека Тадефи, а вызвала ту по переговорнику. Голос в динамике был сонный и усталый.
- Не спеши, приходи, когда сможешь, - сказала ей Бой-Баба и пошла отлаживать мусоросборник.
Агрегат этот на "Голландце" занимал целый блок. На подготовку к утилизации уходила неделя: через стоки в мусоросборник сбрасывались отбросы и одноразовая посуда из буфета, пыль и грязь из труб пылесосов, отходы жизнедеятельности. По четвергам мусоросборник включался и начинал цепь химических реакций. Что поддавалось переработке, то возвращалось в систему жизнедеятельности судна в виде очищенной воды, воздуха и восстановленных материалов вроде технических пластиков и металлов. Все остальное агрегат прессовал в восьмиугольник размером с футбольный мяч и сбрасывал в камеру очистки. Таких мячиков, в ожидании возвращения в порт и вывоза на свалку, набрался уже целый грузовой контейнер.
Но вчера Майер вызвал Бой-Бабу и приказал в связи с чрезвычайной ситуацией перепрограммировать систему очистки. Отныне все органические остатки ("Все остатки, вы меня понимаете?") требовалось подвергать утилизации и вторично использовать в пищу. Не сразу, конечно, но капитан потребовал создать запасы восстановленных органических веществ на тот случай, если продукты питания на складе подойдут к концу слишком быстро.
Бой-Баба не возражала. В ее первую экспедицию, когда по молодости и по глупости они сошли с курса - долго рассказывать, - она уже отведала "восстановленных органических веществ". По виду они походили на брикетики сухого корма для кошек, а по вкусу и хрусткости - на рисовые галеты. Авитаминоз им всем тогда был обеспечен, и зубы у всех шатались еще с год после того, как легендарный капитан Тео Майер спас их развалюху из вечного дрейфа.
Вот тогда они с Майером и познакомились.
Тадефи появилась в дверях, когда Бой-Баба вбивала в мусоросборник последние команды. Кожа марокканки нездорово побледнела, и на небритой голове пробивался белобрысый, светлее кожи, ежик. Глаза опухли, как будто девушка всю ночь проплакала. Она отворачивала голову и старалась не встречаться взглядом с Бой-Бабой. Порезанная рука была залеплена кусочком пластыря.
- Ты нормально? - Бой-Баба развернула девушку за плечи, всмотрелась ей в глаза. - Что стряслось-то?
Та покачала головой:
- Давай работать.
Вдвоем они разошлись по отсекам и принялись за уборку, вставив шланги пылесосов в круглые стенные разъемы. Постепенно, наводя порядок, добрались до отсека Живых.
- Иди ты, - буркнула Тадефи. - Я не пойду. У меня тут дел много.
Ах вот оно что! Бой-Баба пожала плечами и энергично вгрызлась в ковер в отсеке Живых.
До того, как экс-капитан попала в тюрьму, она редко задумывалась о том, как ее штурман проводит время вне полетов. У всего экипажа были какие-то личные истории, страдания, все плакались друг другу в жилетку, и они с Живых не были исключением. Но он всегда отделял работу от личной жизни. И вот - Тадефи. Очень милая девочка. Он русский, она марокканка - по законам генетики дети должны получиться очень красивые. Когда Бой-Баба оформляла документы в Голландии перед стартом, она видела много детей от браков голландцев с индонезийцами. Невозможно было отвести взгляда от этих инопланетно красивых детей, смуглых и белокурых, с ярко-синими раскосыми глазами.
- Тадефи, - окликнула Бой-Баба сквозь мурлыканье пылесоса, - а ты детей любишь?
Та просунула голову в отсек. Ее золотая кожа горела румянцем от работы, но прозрачные зеленые глаза смотрели печально.
- Люблю, - кивнула она и перехватила поудобней в руке тряпку. - Очень. А ты?
Бой-Баба не ожидала вопроса. Хмыкнула. О детях ей теперь было незачем думать.
- Детей-то? - переспросила она. - Обожаю! Особенно если с лучком и картошечкой… - она развела оплетенные сталью руки в стороны и кровожадно сверкнула искусственным глазом.
Тадефи уронила тряпку и попятилась. Бой-Баба рассмеялась и потянулась ее обнять, но девушка отстранилась.
- Это шутка такая, - начала Бой-Баба.
Тадефи кивнула.
- Я понимаю, - холодно сказала она и ушла работать.
Когда Бой-Баба уже заканчивала, сквозь мурлыканье пылесоса до нее донесся грохот.
Астронавтка побежала на шум. В собственном отсеке на полу, в куче свалившихся с полки вещей сидела Тадефи, закрыв голову руками. Вырванная с мясом полка валялась на боку.
Марокканка раскачивалась, тяжело дыша, но не плакала.
Бой-Баба села с ней рядом, обняла. Ты вырвалась, отбилась обеими руками и посмотрела на нее зло.
- Жалко, что тебя тогда не убили, - сказала Тадефи сквозь зубы.
Бой-Баба опустила руки:
- Тади, золотце!
А откуда она знает про "убили"? Хотя конечно, тут же поняла Бой-Баба, - Живых рассказал. Больше некому. Бой-Баба погладила девушку по светлому ежику. Та замотала головой. Сверкнула на Бой-Бабу блестящими исподлобья глазами. Ну чисто кошка.
- Как я ненавижу этот корабль! - сказала она. - Как я себя проклинаю за то, что согласилась… - Тадефи замолчала.
- На что согласилась, Тади? - осторожно спросила Бой-Баба.
Та презрительно усмехнулась и поднялась.
- Пошли, - сказала она. - Еще надо эту чертову рашидову порнографию в очистку спустить. У меня душа не на месте, пока она на борту.
Девушка достала магнитную карту и отперла прозрачную дверь в отсек утилизации. По его полу шуршала черная лента конвейера, исчезая в жерле мусоросборника. Там скрипел гигантский шнек, острые лопасти которого начинали измельчение корабельных отходов.
Вместе они кидали тяжелые глянцевые журналы на конвейер и смотрели, как наточенные, словно ножницы, лопасти шнека перемалывали блестящие страницы в труху. И с каждым поворотом лопастей спина Тадефи чуть распрямлялась, дыхание становилось ровнее, а улыбка тверже, как будто тень Рашида наконец покидала корабль.