Бой-Баба раскрыла рот от изумления. Даже тридцать лет беспокойной жизни не изменили его. Шевелюра тогда была попышнее, это правда. И талия поуже. Но спина так же самоуверенно-пряма, и руки как колбаски, загребущие.
Живых за ее спиной присвистнул:
- Это ж он тут совсем молодой… на стажировке, наверное, - он потянул листок на себя. - Можно?
Охранник кивнул. Живых быстро пробежал глазами строчки и приподнял бровь.
- Ну что там? - спросила Бой-Баба.
- А вот слушайте, - объявил бывший штурман и принялся читать:
- "Эти последние исследования Общества Социального Развития могут означать прорыв в нашем представлении о медицине. Впервые человек не зависит от капризов природы или генетики. Одна таблетка из рук врачей-революционеров - вот и все, что оказалось нужно подопытным добровольцам, чтобы обеспечить им долгую, активную жизнь".
Тадефи хмыкнула:
- Интересно, где теперь эти добровольцы!
Живых опустил листок.
- А мне интересно, в каких отношениях теперь врач-революционер Рашид со своими бывшими работодателями.
Дядя Фима оглядел всех.
- Интересно, да? Так вот я думаю, что отношения врача Рашида с его работодателями из Общества Соцразвития остались самые задушевные.
Потом все молчали. Переваривали новость.
- Дядь Фим, так вы хотите сказать, что они сами через Рашида присылали сюда наркотики? - спросила Бой-Баба. - И продавали своим же поселенцам, зарабатывая таким образом на новые исследования? А что, с них станется.
Она нахмурилась. Что-то не сходилось.
Живых помотал головой:
- А ты соображаешь, какие деньги делаются на простых аптечных лекарствах? Куда там наркотикам! Наркотики - это Микки Маус по сравнению с обыкновенным аспирином. Не-ет, - Бой-Баба пыталась возразить, но Живых остановил ее движением руки. - У Общества Соцразвития своих денег девать некуда. Они бы не стали мелочиться и приторговывать наркотиками, когда вот такие "лекарства от всего" без рецепта в любой аптеке в тысячи раз больше денег приносят.
Тадефи потянулась за стаканом, налила себе воды, посмотрела на нее и поставила обратно, не выпив.
- Тогда совсем непонятно, зачем было везти сюда таблетки контрабандой, - заметила она. - И тем более непонятно, как этот Рашид вообще попал на корабль.
Дядя Фима взял листок из рук Живых и положил его обратно в стопку.
- А вот об этом хорошо бы расспросить членов экипажа. Мне кажется, что наша пестрая компания подобралась на "Голландце" совсем не случайно.
Они уже собрались расходиться, когда Бой-Баба вспомнила:
- Тадефи - пластырь.
Девушка кивнула и поднялась с места. Живых, приподняв полотенце, взял крысу на руки. Тадефи, с ватным шариком в руках, осторожно отклеила пластырь с розового обритого участка кожи.
И отстранилась.
Ранка на спине крысы была маленькая, но за эти три дня она набухла и увеличилась. И не заживала. Капельки сукровицы сочились из нее и тут же застывали по краям россыпью снежно-белых кристаллов.
Тадефи не сводила глаз с крысы.
- Живых, - наконец выговорила она, - убери ее в клетку. И запри.
Когда щелкнул замок на крысоловке, все замолкли. Никто не двигался.
Затем Тадефи опустилась на откидное сиденье возле лабораторного стола и медленно стала разматывать бинт на своей руке.
* * *
Уже по всему кораблю прогудел сигнал отбоя, а Тадефи с остальными все еще сидели в медотсеке. Девушка плакала, уткнувшись Бой-Бабе в переплетенную ремнями грудь. Та обхватила ее за плечи и укачивала Тадефи, как маленькую. Да та и казалась совсем маленькой в мускулистом объятии Бой-Бабы.
Дядя Фима и Живых сидели рядом и молчали. Охранник изредка вскидывал брови в такт своим мыслям. Рубил стол широкой ладонью, качал головой. Посматривал на хлюпающую носом Тадефи и ничего не говорил.
Живых опустил голову на скрещенные руки и так сидел, уткнувшись носом в стол. Смотрел на Бой-Бабу с марокканкой и молчал. Лицо его под копной черных кудрей было бледно.
- Уходите, - в который раз махнула на них рукой Тадефи. - Вы же заразитесь.
Она попыталась оттолкнуть Бой-Бабу, но та не отодвинулась.
- Да заразились уже, - буркнул в ответ Живых. - Чего теперь-то…
Спать в ту ночь ни у кого не получилось. Бой-Баба вскипятила чайник и сделала всем кофе. Четверо сидели вокруг лабораторного стола с покрытой полотенцем крысиной клеткой. В конце концов Тадефи задремала, положив голову на локоть Живых. Дядя Фима беспокойно раскачивался на откидном сиденье, оглядывая медотсек.
- Что вы ищете? - тихо спросила Бой-Баба.
Тот усмехнулся:
- Если бы я знал! Я был уверен, что Рашид везет наркотики. Но теперь я понимаю, что он вез что-то другое… гораздо хуже. И опасней, - он бросил взгляд на спящую Тадефи. - Но зачем?
Бой-Баба поняла. Повернулась к нему.
- Вы сказали, что Рашид не терял связи со своими бывшими работодателями. С Обществом Социального Развития. То есть получается, что таблетки исходили от них?
Охранник вскинул брови: кто знает?
- Но зачем Обществу заражать своих же поселенцев смертельной болезнью? - возмутилась Бой-Баба. - Если бы конкурентов - я еще могу это понять. Но своих?
Дядя Фима вздохнул:
- Ну вот смотри, - он провел ладонью по столу. - Что такое эти поселенцы? Только правду говори.
Она сказала правду:
- Безработные, бывшие в заключении, наркоманы. И те, кто вообще не способен работать. Такие люди всю жизнь сидят на грошовой социалке: вроде не дураки и не больные, а картонную коробочку вам три часа будут клеить. Понятно, что никто таких ни на какую работу не берет. В тюрьме я их много видела: они потому и попадаются, что даже украсть толком не умеют.
Дядя Фима внимательно смотрел на нее:
- И тебе их жаль?
- Мне? - возмутилась Бой-Баба. - Конечно, мне их жаль! Они такие родились… лентяи не лентяи, а неприспособленные. Несчастливые, - она усмехнулась, вспоминая.
Дядя Фима тяжело вздохнул, глядя перед собой. Руки его опять сжались в кулаки.
- Ну а начальству нашего Рашида их не жаль…
Бой-Баба долго смотрела на него. И тут в памяти всплыло - программа новостей на видике в ночь связи с Землей, жилистый профессор в расстегнутом стерильнике. Он сказал, что не доживет до испытаний на людях, потому что… потому что их запретили.
Бой-Баба облизнула пересохшие губы.
- Дядь Фим, - хрипло выговорила она, - а вы слышали про их программу неограниченного продления жизни?
Охранник развернулся, уставившись на шкафы с медикаментами. Глаза его полыхали. Медленно сжался багровый кулак.
Дядя Фима прошагал через отсек и дернул за ручку крайнего шкафа. Дверца не поддалась, и он рванул изо всех сил. Дверца согнулась и повисла выломанная у него в руках. Охранник отшвырнул ее и принялся выкидывать из шкафа коробки медикаментов.
Живых поднял голову с рук и внимательно наблюдал за тем, что делал охранник. Осторожно вытащил свой локоть из-под щеки Тадефи. Та уронила голову на стол и засопела, изредка судорожно вздыхая, как нарыдавшийся ребенок.
Живых поднялся, пересек отсек и принялся за соседний шкаф. Рвать дверцы с петель у него получалось лучше.
- Что вы ищете? - глухо спросила Бой-Баба.
Охранник развернулся к ней, и она замолкла под его взглядом. Он стоял по колено в коробках и пакетиках, и ей было видно, что в шкафу уже ничего не осталось.
- Я ищу, - сказал он, - доказательства. Чтобы этих так называемых профессоров с их экспериментами еще при жизни отправить в ад.
Бой-Баба потрясла головой, недоумевая. Дядя Фима остановился и подошел к ней.
- Как ты не понимаешь, - сказал он сквозь зубы. - Ты хоть соображаешь, какие это деньги - продление жизни? Неограниченное?
Он потер руки и огляделся. Глаза его сверкали. Он снова повернулся к Бой-Бабе:
- Ты сама сказала, что инспекция по охране здоровья и безопасности им запретила проводить опыты на добровольцах. И что же они сделали, как по-твоему?
Бой-Баба помотала головой. Дядя Фима посмотрел на нее и усмехнулся:
- Они нашли своего старого лаборанта - Рашида. Я не удивлюсь, если именно он тогда стоял за переработкой интенсификаторов в наркотик. Возможно, именно с этой целью тогда и нанялся по молодости в компанию. Не знаю - может, денег ему предложили, а может, и припугнули. А потом, - он победительно посмотрел на Бой-Бабу, - предложили освоить новый рынок сбыта. - Он сделал паузу. - В космосе.
- Зачем? - тупо спросила Бой-Баба.
Охранник кивнул. Знаком подозвал Живых, который в стороне прислушивался к разговору. Тот подошел, вытирая руки о футболку.
- Зачем? - хмыкнул охранник. - А как ты себе это представляешь: ах господа поселенцы, не угодно ли попринимать наши новые таблеточки? Только они в стадии разработки, побочные эффекты не исследованы! И ждать потом, что рано или поздно кто-то из поселенцев стукнет в инспекцию по охране здоровья о несанкционированных опытах на людях?!
Живых нахмурился. Кивнул:
- А если замаскировать это дело под нелегальщину, под наркотики - они же все на базе принимают всякий самопал. А тут является постоянный поставщик, серьезный дядя, товар у него качественный… зацепистый…
Бой-Баба села.
- Вот сволочи!
Она вытерла рукой лоб и огляделась. В лаборатории словно бомба разорвалась. Выломанные дверцы шкафов с медикаментами валялись, полупогребенные под вскрытыми коробками, пригоршнями разорванных блистеров с секс-депрессантами, порошков аспирина, бутылочек с каплями от насморка…
Бой-Баба сощурилась, разглядывая бардак. Что-то ее беспокоило. Чего-то не хватало.
Она взяла охранника за руку.
- Дядь Фим, - мысль в голове формировалась, еще не додуманная, - когда вы тогда дали Тадефи пенал с нанотестером - помните, для Кока?..
Тот кивнул. Бой-Баба напрягла мозги.
- Что вы ей тогда сказали?
Охранник наморщил лоб. Посмотрел на Бой-Бабу. Глаза его просветлели.
- Я ей сказал, что это последний. Потому что больше их в шкафу не было. И сейчас нет.
- А на сколько хватает действия нанотестера?
Дядя Фима кивнул:
- На месяц. То есть…
- Значит, - взмахом руки остановила его Бой-Баба, - если наш рейс был рассчитан на полтора года, то и нанотестеров в медблоке должно быть достаточно на весь срок, причем с запасом. - Она посмотрела ему в глаза. Покачала головой. - Он не мог быть последний, дядь Фим. Их должно быть много.
Охранник поднялся:
- Давай искать.
Легко сказать! Бой-Баба беспомощно оглядела медотсек. Они все уже обыскали.
Позади нее раздался хриплый от слез голосок:
- Я, кажется, знаю, где… то, что вы ищете.
Все повернулись к Тадефи, и под их взглядами девушка снова разревелась. Потом вытерла слезы ладонью и судорожно вздохнула.
- Я не… знала, клянусь вам! Я понятия не имела, что они затевают, - сказала она Бой-Бабе. - А когда все началось… - Тадефи смотрела перед собой, и с ресниц ее капали слезы, - я… я испугалась. Что и меня… как Рашида.
Живых протянул руку и взял Тадефи за мокрую ладошку. Та попыталась выдернуть кисть, но Живых держал крепко. Тадефи подняла глаза на Бой-Бабу и хлюпнула носом.
- Прости меня… пожалуйста.
Бой-Баба погладила ее по голове:
- Да за что тебя прощать-то. Надо думать, как тебя вылечить теперь.
Тадефи мотнула головой:
- Это… не лечится. Нет пока способа.
Живых вздохнул и прислонился к последнему выпотрошенному шкафу.
- Излечимую болезнь чумой не назовут, - пробормотал он.
Тадефи услышала и повернула голову. Посмотрела на Живых. Бой-Бабе от ее жалкого взгляда захотелось самой зареветь.
- Это не чума, - тихо сказала Тадефи.
- Что? - охранник развернулся, в два шага оказался возле нее, схватил Тадефи за плечи. - Что ты сказала?
Тадефи съежилась под его взглядом.
- Это не чума, - она закрыла голову руками и затихла.
Глава 14
Замурованный в медблоке базы лаборант снова начал считать часы и дни. И он, и Мойра знали, что запасов воздушной смеси им вдвоем хватит дней на десять. Лаборант почти перестал есть - а Мойра просто отворачивала голову от дурно пахнущих консервных банок. Профессор нашел в подсобке какие-то старые канистры с давно побуревшей водой, и они пили ее, не думая о вкусе и опасности. Какая уж теперь опасность…
Лаборант пытался послать сигнал бедствия через эметтер, но аварийная экранирующая оболочка медблока, включенная по приказу Контролера, не пропускала сигнал. Да и толку? Ну обратит на его сигнал внимание какой-нибудь любитель на Сумитре или даже на Земле. Пока он поднимет тревогу (при условии, что он поверит лаборанту, - ведь в неправдоподобные скандалы и разборки поселенцев уже никто не хотел ввязываться), пока свяжется со спасателями, пока найдется корабль… Все это займет не десять дней, а десять недель или даже месяцев.
Профессор обнаружил в подсобке лаборатории старый самозарядный приемник и, крутя ручку подзарядки, попробовал настроить его на Троянца. Так он хотя бы мог принимать сообщения с Сумитры. Экран осветился, - и в его блеклом сиянии муж и жена впервые с момента ухода Контролера и его людей увидели лица друг друга.
Так теперь и текли их дни: под серебристое свечение приемника, ненатурально-здоровый смех комедийных фонограмм, чужие прогнозы хорошей погоды, варьете-шоу с наряженными в сверкающие костюмы ведущими и раскачивающейся в ритм старомодных ритмов простодушной публикой.
- На Земле ты терпеть не мог комедии, - прошептала однажды Мойра над кружкой холодной, вонючей воды. Она сидела в постели, и румянец заливал ее щеки. Она даже будто прибавила в весе за эти два дня.
Профессор хмыкнул и, не переставая крутить ручку подзарядки, переключил канал. Тут были новости. Бегущая строка внизу сообщала на пяти языках о менее важных событиях, чем те, о которых в то же время рассказывали журналисты с экрана.
Знакомые очертания небоскребов на экране привлекли его внимание. Лаборант взмахнул рукой - тише! - прибавил звук, придвинулся к экрану. Шло сообщение из штаб-квартиры Общества Социального Развития.
Стоя перед входом в блистающее стеклом и алюминием здание штаб-квартиры, немного в стороне от группы остальных репортеров с камерами, юная журналистка с ярким шарфом поверх пальто радостно рапортовала в микрофон:
- …из неофициальных источников. Руководство Общества Социального Развития отказывается комментировать эту информацию. Но ряд ведущих специалистов компании уже дал представителям прессы понять, что крупнейший прорыв в науке после разработки инсулина и пенициллина уже произошел. Работа лабораторий Общества, направленная на изучение механизмов неограниченного продления жизни, завершена. Общество предоставило в инспекцию по охране здоровья и безопасности граждан всю документацию, касающуюся успешных опытов на добровольцах. Мы можем, - она тряхнула рассыпавшимися по воротнику пальто недлинными соломенными волосами и улыбнулась щедрой улыбкой юности, знающей, что жизнь вечна, - рассчитывать на поступление в продажу первой партии медикамента в течение двух ближайших месяцев.
Лаборант, онемевший, механически крутил ручку подзарядки и смотрел на жену. Она щурилась на экран, не выказывая волнения.
Бросив ручку, Профессор привстал, на ослабевших, подгибающихся ногах перешел к Мойре и сел на стул возле ее кушетки спиной к телевизору. Нагнулся к ней, крепко схватил за плечи.
- Контролер, - прошептал он. - Теперь понятно, что он тут делал. Ну да, - лаборант закивал сам себе, выпустил плечи жены, поднялся и начал расхаживать по отсеку. Она внимательно наблюдала за ним, натянув одеяло до подбородка.
Он обернулся к ней.
- Его назначило Соцразвитие следить за ходом эксперимента. И вот теперь, - Профессор вытер ладонью внезапно вспотевший лоб, - они его прижали, потребовали результатов, и он им доложил, что испытания прошли успешно!
Мойра покачала головой.
- Они не могли этого сделать, - прохрипела она. - Ведь он солгал. Неужели… они не понимают?
Лаборант усмехнулся:
- Не хотят понять. Продление жизни - это большие деньги. Очень большие, деточка… - Он охнул и уставился на экран, где пониже картинки уже бежала строка "Экстренное сообщение", и сокращенная версия слов девушки-журналиста повторялась на пяти языках.
Профессор запустил пальцы в волосы и, раскачиваясь, начал думать.
- Я не удивлюсь, если Контролер собирается линять отсюда, - наконец повернулся он к жене. - Захватит Троянца и отчалит со своими пацанами. Какое ему дело до нас, до Земли!
Мойра удивленно посмотрела на него.
- Но тогда… их нужно - предупредить? - В тускнеющем свете экрана - батареи уже садились - она оглядела помещение лаборатории: задраенные иллюминаторы, выдранные провода и панели управления, засохшую грязь на полу. Сделала неловкое движение и попыталась приподняться.
- Что стоишь, - просипела она, барахтаясь, полусидя в постели, - помоги… мне! Их надо… предупредить! Надо сооб… щить!
Профессор словно прилип к месту. Наконец он бросился к ней, крепко обхватил за плечи и начал уговаривать вернуться в постель. Женщина мотала головой, сопротивляясь.
- Бе… жим! - схватившись за грудь, Мойра зашлась кашлем, согнувшись пополам. Пыталась еще что-то сказать, но слова вылетали склеившиеся, непонятные. Он держал ее из последних сил. - Пусти ме… ня!
Она обмякла у него в руках. Голова запрокинулась. Лаборант осторожно положил жену на кушетку и накрыл одеялом. Потом решительно пересек лабораторию, взял под мышку еще работающий экранчик и вынес его обратно в подсобку.
Там он закрыл дверь, чтобы не волновать Мойру, и несколько раз с размаху саданул экранчиком о стальной край трансформатора.