Ни Драйв, ни Фрост не могли даже вообразить, что внезапно окажутся в эпицентре настоящего техногенного ада, где разгоралась дуэль между кибернетическими системами исполинского комплекса и неизвестным количеством пытавшихся совершить посадку боевых кораблей.
Дикс на четвереньках добрался до Фроста, с усилием перевернул его тело в громоздком бронескафандре и, взглянув на индикаторы систем жизнеобеспечения, удовлетворенно кивнул, - жить будешь Анжи, сейчас, я приведу тебя в чувство…
Действительно после инъекций Фрост зашевелился.
Он уже не задавал дурацких вопросов… только смотрел вокруг мутными, выпученными глазами.
- Поднимайся! Если мы не доберемся до Башни нам конец!
Анжи ничего не ответил; опираясь на одну руку, он привстал и с помощью Дикса выпрямился, потрясенно глядя, как сквозь дым и пылевую бурю в ореоле шаровых молний и кустистых оранжевых разрывов на пространстве ближайшей пустоши совершает посадку необычный веретенообразный корабль.
Какого Фрайга он садиться на примитивном планетарном движке? - Промелькнула в голове Фроста совершенно неуместная в данный момент мысль.
Драйв рывком потянул его за собой, словно заботливый отец строптивого ребенка. Он уже наметил точку входа в наглухо запечатанную Башню, и в данный момент кибермодули его имплантов уже работали над проблемой взлома электронной системы доступа.
Только бы добраться до серв-машин, а там мы справимся, имея такую мощь. - Лихорадочно думал он. - Найдем любой доступный грузоспасательный модуль, и рвем когти отсюда… На Ганио, в уютную Колыбель Раздоров, где за две шагающие серв-машины они выручат столько денег, что хватит на целую флотилию из транспортных кораблей.
* * *
Верхний уровень Башни.
Бывший кабинет Араманта Сент-Иво последнего законного владельца корпорации "Галактические Киберсистемы". Несколькими минутами ранее.
Огромный полусферический зал с бронированными панорамными окнами тонул в багряном сумраке царствующих над поверхностью Гермеса пылевых бурь.
Кроваво-красный свет солнечного диска, пробиваясь сквозь разрывы облаков и клубы гонимой неистовым ветром пыли, бросал причудливые, змеистые блики на покрытое прахом забвения великолепие.
Когда-то здесь сосредотачивались нити управления сотнями промышленных производств, разбросанных по множеству звездных систем Обитаемой Галактики, и неизменно в центре информационной паутины, дающей реальное могущество, находился человек, чья воля, переданная по каналам гиперсферной частоты, распоряжалась баснословными средствами, а зачастую и судьбами целых планет.
Сейчас все выглядело иначе.
Забвение добралось и сюда, так же как следы разрушений, видневшиеся повсюду, словной немой, запечатленный в деформированном пластике отпечаток давних событий.
Одну из стен кабинета загораживал поднявшийся из-под раздвигающихся сегментов пола вместительный подъемник. Он явно предназначался не для людей, а скорее для доставки на вершину Башни каких-то крупногабаритных грузов, однако даже это редко используемое техническое приспособление сверкало роскошной отделкой: панели из зеркальной древесины планеты Рори множили красные блики света, рассыпая по стенам алые пятнышки, похожие на застывшие целеуказатели лазерных прицелов.
Посреди кабинета возвышался овальный стол; по его периметру виднелись декоративные кожухи антигравитационных устройств, которые обеспечивали нескольким креслам возможность быстро и бесшумно скользить вдоль кромки столешницы, на самом деле являвшейся огромным, отключенным в данный момент стереоскопическим монитором.
Можно долго описывать отдельные изящные устройства, сочетающие великолепие с функциональностью, рассматривать следы взрыва, повредившего основание овального возвышения, считать выщерблины на стенах… но покрытые пылью, освещенные нереальным светом призрачные свидетельства разыгравшейся много лет назад трагедии, бледнели перед исполинскими очертаниями шагающей серв-машины, которая, словно статуя неподвижно возвышалась около развороченных взрывом компьютерных терминалов.
Теперь становилось понятно, почему в кабинет оказалась поднята огромная транспортная кабина: именно грузовой лифт доставил сюда застывшего исполина, под ступоходами которого, рядом с перевернутым обгоревшим креслом, лежало мумифицированное человеческое тело без скафандра.
На усохшем трупе была надета униформа корпоративных сил Гизборна со знаками различия полковника.
Вне сомнения это был Шнайдер.
Отто Шнайдер стремившийся овладеть Башней, а когда ему не удалось достичь желаемого - решившийся разрушить ее уникальный кибернетический мозг.
В этом он преуспел - взрыв повредил процессорные блоки, составлявшие основание овального стереомонитора. Огромные, чернеющие оплавленными краями пробоины, немо свидетельствовали, что внутри тесно пригнанных друг к другу кибернетических устройств, когда-то бушевал пожар.
Застывшая фигура серв-машины завершала картину, поражая взгляд не столько своим размерам и формами, сколько позой, в которой она остановилась.
Обожженная броня, подпалины на разряженных обойменных тубусах ракетной подвески, сорванное с мощных фиксаторов и бессильно обвисшее, словно сломанная рука турельное орудие, чудом удерживающееся на боковом пилоне, - все это свидетельствовало, что исполинская серв-машина с боем прорывалась на верхние уровни Башни, но взгляд притягивали не повреждения, а раскрывшиеся, словно исполинский цветок, сегменты бронепластин рубки управления.
Внутри керамлитового бутона виднелось пустующее кресло, закрепленное в сложной системе вращающегося пилот-ложемента, перед ним возвышались приборные панели, на которых не горел ни один индикационный сигнал.
У самого пола рубки там, где внешняя броня была наиболее мощной, располагалась открытая в данный момент ниша. Из нее торчали два гибких телескопических манипулятора, в конструкции которых были использованы биметаллические сплавы. Удлиняясь по мере необходимости, они в то же время обладали пластичностью, способностью изгибаться, без применения ненадежных шарнирных узлов.
В данный момент оба манипулятора выглядели, словно две руки, бережно протягивающие к поврежденной части кибернетического мозга Башни наполненную кристаллами сферу, имевшую около полуметра в диаметре.
От кибернетических устройств к полупрозрачному шару тянулись оптические кабели, их контакты когда-то плотно вошли в ответные гнезда, расположенные по периметру сферы, соединив поврежденный взрывом кибернетический мозг Башни с центральным вычислительным устройством шагающей серв-машины.
Что означало это единение?
Мельчайшие, блуждающие искорки света, едва заметными отблесками пробивались сквозь дымчатый материал кристаллосферы, указывали, что термофотонное* устройство исправно работает.
Неужели Драйв, рассуждая о гипотетическом хозяине Башни, подразумевал именно это гибридное соединение?
Но ведь он говорил о человеке, Джоне Митчеле Сент-Иво.
Нет…
Людей тут не было уже очень давно.
Впрочем, Дикс не так уж и сильно ошибался в своих интуитивных предположениях: Джон Митчел действительно присутствовал здесь, но между живым человеком и кристаллосферой модифицированного модуля "Одиночки", который взял на себя часть функций кибернетического мозга Башни, лежала длинная, растянувшаяся почти на целый век цепь драматических событий.
Дрейк, считая, что преуспел в своих поисках, узнал практически все о корпорации "Галактик Киб" и ее хозяевах, явно завысил степень своей осведомленности.
Он ведал и сотой доли правды об истинных причинах падения "Киберсистем".
…
Крохотные огоньки, едва различимые сквозь дымчатый бронепластик, сплетали замысловатые узоры мыслей…
…Он прожил три долгих, трудных жизни.
Сначала было детство. Смутные пятна воспоминаний, размазанные образы, лица.
Башня.
Он родился тут. Младший Сент-Иво - любимец матери, своеобразный принц-консорт при старшем брате, готовившемся унаследовать огромную промышленную империю, сирота, при живых родителях, воспитанием которого занимались похожие на людей машины.
Да, несомненно, детство и юность воспринимались им как отдельно прожитая жизнь. Не худшая, но и не самая счастливая из жизней.
Только много лет спустя у него появилось время и возможность, чтобы заново перебрать четки событий, осмысливая то, что не мог понимать маленький Джон.
…
Семья Сент-Иво, начиная с легендарного Эрлика, основавшего "Киберсистемы" и построившего Башню, имела чудовищное генеалогическое древо. Гермес являлся величайшей тайной, местом, куда не ступала нога ни одного постороннего человека: исключительно право доступа в "святая святых" корпорации имели лишь ее прирожденные владельцы.
Первым древние законы природы нарушил сам Эрлик. Построив Башню, он исчез, стер свои следы, оборвал все родственные связи, за исключением двоюродной сестры, которая стала его женой.
Дальше - хуже.
Дети Эрлика и Лайзы являлись родными братом и сестрой. Но пока они росли, тайны "Галактических Киберсистем" успели приумножиться, и уже тогда допускать на Гермес стороннего человека казалось недопустимым.
Генрих и Альма стали мужем и женой, вторым поколением правителей мертвого мира, у них тоже родились дети, но, понимая, что внутрисемейный брак неизбежен, родители заранее обратились к технологиям генной инженерии, с тем, чтобы геномы их отпрысков имели требуемые природой различия.
Эта уловка работала на протяжении еще двух поколений.
Сент-Иво не вырождались, и не умирали.
Состарившись, они парами покидали верхний уровень Башни, уступая дорогу молодым, чтобы занять свое место в родовой криогенной усыпальнице.
Все, начиная с Эрлика Сент-Иво, жаждали не только денег и власти над остальным миром, - они грезили "вечной жизнью", и это являлось не просто мечтой: два уровня лабораторий исполинского кибернетического комплекса работали исключительно над разрешением технической стороны данного вопроса, а поколения стариков спали ледяным сном в огромном зале цокольного этажа, ожидая, когда в рамках проекта "Вечная Жизнь" будет получен первый удовлетворительный результат.
Такая практика не могла продолжаться вечно: рано или поздно внутрисемейные браки должны были дать свои уродливые всходы, и первым тревожным сигналом в этом смысле стал отец Араманта и Джона.
Он был безупречен физически, но умственные способности Андрэ оставляли желать лучшего. Данный факт не укрылся от его собственного отца, и тот, нарушая вековые традиции, отказался от зачатия второго ребенка, отверг генные технологии, решив, что настала пора влить в жилы наследников корпорации свежую кровь.
Так в Башне появилась мать Джона: Тея Митчел.
Она родила Андрэ двух сыновей, здоровых, крепких, свободных от пороков кровосмешения, но таких разных по характерам, что братья плохо уживались между собой. Старший - Арамант внешне был очень похож на отца, которого втайне презирал за тупость и надменность, но внутренний мир мальчика не имел ничего общего с родителем: он рос умным, вдумчивым, любил созерцательность и одиночество, рано начал вникать в тонкости кибернетических технологий, проявляя живой интерес к принципам управления огромной промышленной империей.
Безусловно, Арамант был способен вдохнуть в корпорацию новую жизнь, но, пока он рос, "Киберсистемами" управляла Тея Митчел, - Андре Сент-Иво явно не дотягивал даже до уровня бизнесмена средней руки.
Собственное безволие, сладострастие и неспособность вести дела корпорации, сильно задевали Андрэ, - он желал постоянно обладать Теей, но мать Джона, когда-то покоренная и очарованная молодым, богатым женихом, попав в условия Башни, быстро рассталась с иллюзиями. Она презирала Андрэ, он же мечтал подчинить ее свой извращенной воле, и это послужило причиной покушения на нее, но не в стенах Башни, где все контролировалось глобальной системой безопасности, а во время делового визита на одну из планет Окраины.
Выстрел снайпера был рассчитан так, что Тею успели спасти… только никто не догадывался, что она выжила, попав по прямому указанию Андрэ в руки генных инженеров Зороастры.
Мстительный, недальновидный, себялюбивый - он надругался над женой, заплатив баснословную сумму за ее "лечение" с одновременной трансформацией в послушную биологическую куклу. В итоге Андре Сент-Иво получил именно то, о чем мечтал - послушную, безропотную рабыню, которая выполняла все его желания*, не утратив при этом качеств деловой женщины. Изменившаяся Тея продолжала в критических ситуация решать все вопросы, связанные с управлением корпорацией, но для детей она умерла, и Андрэ, опасаясь случайного раскрытия своей тайны спрятал изменившуюся Тею в недоступных для них помещениях Башни, из предосторожности погружая ее в криогенный сон.
Потом пришел и его черед занять свое место в родовой усыпальнице.
Власть над "Киберсистемами" перешла в руки молодого, энергичного Араманта. Джону к тому времени исполнилось двадцать пять лет, и он, вырвавшись, наконец, из Башни, вел жизнь богатого молодого повесы. Митчел предпочел носить фамилию матери, он не хотел даже вспоминать о Гермесе, где прошло его мрачное, одинокое детство, и только настойчивые требования Араманта заставили его вернуться сюда, после того как на планете Флиред произошел глобальный сбой десятитысячной партии биороботов, клонированных на заводах корпорации с матрицы "КОРГ".
Нужно сказать, что генетическими прототипами для изделий, поступающих в массовое производство, чаще всего служили сами Сент-Иво. Данную практику ввел еще Эрлих, - тысячи, миллионы биороботов, как две капли воды похожих на правителей Гермеса, служили для последних идеальным прикрытием в случае внезапного краха, - когда твоя ДНК совпадает с геномами человекоподобных машин, нетрудно раствориться в их числе, обманув не особо дальновидных преследователей.
Конечно, до таких крайностей не доходило, но практика создания облика киборгов "по образу и подобию" прочно укоренилась среди традиционных технологий Башни.
Джон, например, находил это отвратительным. Киборги последних серий внешне не отличались от него самого, и Митчел каждый раз с вздрагивал, встречая на иных планетах свои биологические копии, клонированные на механические эндоостовы. Подобные встречи всегда ставили его в неловкое, дурацкое положение.
Впрочем, это была лишь одна из многих причин, по которым он ненавидел все связанное с мрачным уступчатым сооружением, а особенно с расположенной в цоколе усыпальницей, где ждали триумфального часа своей реинкарнации несколько поколений Сент-Иво.
…
Свой последний визит сюда он запомнил навечно.
- Наша корпорация распростерлась на половину освоенной человеком Галактики. - Говорил Арамант стоя у панорамного окна на верхнем этаже Башни. - Основные предприятия базируются в ста двадцати развитых системах, - это не учитывая научных центров и вспомогательных производств. Финансовый оборот "Киберсистем" исчисляется триллионами кредитов. Корпорация процветает, но я провел собственный анализ и пришел к удручающему выводу: мы стоим на краю пропасти. Еще один шаг вперед приведет к неизбежному краху.
- Не понимаю тебя, брат. - Ответил Джон, который никогда не пытался вникать в тонкости семейного бизнеса.
- Я объясню. - Кивнул Арамант. - По моему убеждению, корпорация уже сейчас находится в стадии противостояния с остальным человечеством. И дело вовсе не в конкуренции. Нам действительно нет равных на галактическом рынке робототехники, но… мы исчерпали себя в создании механических и, особенно, - биомеханических устройств. - Он говорил ровно, сдержанно, будто речь шла не о грядущем крахе огромной промышленной империи. - Все, дозволенное нормами человеческой морали и галактического права, уже создано и доведено нами до совершенства. Отсюда вывод: дальнейшее развитие "Киберсистем" лежит за пределами юридического и морального фола.
- И что ты собираешься предпринять? Зачем ты вынудил меня вернуться на Гермес?
- Я планирую продажу всех головных предприятий корпорации конкурирующим фирмам. - Спокойно ответил Арамант. - Только не перебивай, сейчас я объясню тебе смысл, скрытый в подобном шаге. - Предупредил он и продолжил, прохаживаясь вдоль поделенных на сектора панорамных окон:
- Как я уже сказал, мы стоим у черты, за которой нас ждет либо кризис перепроизводства дозволенных, но морально устаревающих моделей, либо дальнейшее развитие, автоматически вступающие в конфликт с законами и этикой. Ни одно, ни другое недопустимо. Я долго размышлял над этим, и пришел к выводу, что из сложившейся ситуации существует лишь один выход: продажа наших производств и вспомогательных исследовательских центров трем десяткам избранных мною фирм. Подобный шаг вдохнет в деятельность конкурирующих компаний новый смысл. Они неизбежно ухватятся за перспективу развития и начнут движение вперед, но ломка стереотипов будет очень болезненна, особенно если учитывать консерватизм Центральных Миров, составляющих костяк Конфедерации Солнц.
Видимо Арамант продумал все до мелочей.
- Продав предприятия, мы не теряем ничего. - Продолжал он. - Нам заплатят огромные деньги, которые будут использованы по назначению. Исчезнув из поля зрения Галактического сообщества, мы спокойно переждем бурю, которая неизбежно грянет уже в ближайшие годы. Для меня важно, что не "Киберсистемы", а другие корпорации преступят закон. Конфликт Центра и Окраины неизбежен. Впрочем, я не думаю, что грянет тотальная война. Скорее это будет цепь локальных конфликтов.
Он ненадолго задумался.
- Тем временем мы, - я имею в виду комплекс Башни, - никем не опознанные, на существующем тут уникальном оборудовании, будем разрабатывать принципиально новую продукцию, с тем, чтобы возродится из небытия в тот момент, когда другие фирмы расчистят нам дорогу.
Джон, выслушав брата, пожал плечами.
- Тебе виднее Арамант. Возможно, твой план гениален, но я, по-моему, уже говорил тебе, что не играю на данном поле…
- Играть будут все. - Жестко оборвал его брат. - К сожалению, у меня нет необходимого лимита времени на предварительную подготовку. Из-за ситуации с нашими изделиями, сложившейся на Флиреде*, лавина событий может сорваться в любую минуту, но в данный момент я еще не готов к быстрой и эффективной ликвидации "Киберсистем". Мне попросту не разорваться на части, - пояснил он, - а привлекать людей посторонних, как ты должен понимать, еще хуже, чем форсировать события в одиночку. Поэтому я вызвал тебя и собираюсь пробудить наших драгоценных старцев - все поколения семьи Сент-Иво очнуться от сна и будут помогать мне в ликвидации производств.
…Это была роковая ошибка Араманта.
Он думал о них как о заинтересованных лицах, но просчитался. Старческие рассудки, выпущенные из ледяного узилища, прежде всего, интересовались собственной выгодой, их обуревали пороки и страсти, они грезили не будущим величием возрожденной корпорации, а сиюминутными страстями, словно изголодавшаяся свора монстров, жаждущих утолить свой неуемный голод…
Об этом было жутко вспоминать. Оказывается, у каждого из бывших правителей Башни имелись свои тайные пороки, тщательно скрываемые при жизни.
У Джона кровь стыла в жилах.