– Шутишь... Я не только французским, даже китайским мандаринским диалектом владею. Обязательный курс интенсивной армейской подготовки. Нейропсихология плюс электровоздействие, плюс килограмм пилюль, и готово: три тысячи самых распространенных иероглифов за месяц. Жутко эффективная штука, хоть и опасная. Каждый пятисотый курсант получает рак мозга, каждый трехсотый шизофрению. В нашем наборе покойников не было, но один литовец спятил по-настоящему. На французских глаголах заклинило. Начал считать себя Бэтменом, визжать как летучая мышь и искать по ночам плохих парней.
– И что с ним стало? Войлочная комната и пенсия семье от Конгресса?
– Ну да, как же. С ним сразу спецы-мозголомы заработали. Показали портрет одного кокаинового барона и забросили в Колумбию. Литовец там здорово погулял, человек сто завалил. Для него ведь все латиносы на одно лицо. До наркобарона, правда, так и не добрался. Его ягуар в джунглях сожрал.
– Барона?
– Литовца.
– Врешь, – засомневался Вадим. – Прямо хищник какой-то инопланетный, а не курсант.
– Очень надо мне врать! Ребята рассказывали, так всегда делают. Слишком накладно пожизненную пенсию оплачивать. Да еще палату в психушке. Ну что, командир, пора сматываться. – Негр бодро поднялся на ноги. – Надсмотрщица ушла, Шаман далеко. Самое время задать дёру. Думаю, твое и мое начальство обрадуется, когда мы появимся с докладом о местонахождении штаба мятежников.
Вадим, чьи соображения ничуть не отличались от этих мыслей, тем не менее, покачал головой:
– Совсем проклятия не боишься, брат!
– Да плевать я хотел на проклятие. Я не такой темный, как бы мог бы подумать.
– А притворялся мастерски! Нет, не пойдем пока. Давай подождем Зейлу.
– Зачем? – удивился негр. – Она же нас не отпустит. Еще пристрелит за измену. Я ее сильно опасаюсь, чувак. Она настоящая фанатичка.
– А проклятья Мвимба-Хонго, стало быть, уже не опасаешься? – недоверчиво осведомился Вадим. – Задушат тебя собственные руки или в животе поселятся мыши, а в паху – кобра. Никакие волшебные трусы не помогут. Разве ты забыл, что заколдован по самые гланды?
Ирвин нахмурился.
– Ладно, чувак, боюсь, ты прав. Но если помнишь, Шаман и полковник Забзугу говорили, что киафу тоже сильные чародеи. Особенно президент Волосебугу. Если мы расскажем, где прячутся таха, он меня обязательно расколдует. А вот если твоя девка всадит из маузера пулю в башку, уже точно ничто не поможет. Зароют в безвестную могилу или того хуже, на помойку выбросят. Так и стану обычным зомби. Пойдем скорее!
– Не могу. Если она нас потеряет, ее саму могут убить.
– Ну и что? Или ты влюбился в нее? Вади-им! – Хэмпстед покачал пальцем. – А как же Эльза? Ведь ты собирался жениться, когда вернешься на Землю.
Косинцев помрачнел. Он уже и сам все нервы истрепал, думая над сложившейся ситуацией. С одной стороны Эльза – своя, белая, земная. Холодноватая и явно "себе на уме", но зато покорная. С другой – Зейла. Страстная и открытая, настоящая дикарка. Командовать любит. Да еще с маузером не расстается. А полковой психолог на Косово не раз говорил: оружие, ребята, самый первостатейный фаллический символ. Владение им обозначает стремление доминировать над окружающими. Причем силой. Не очень-то приятно, когда женщина, чье предназначение подчиняться мужчине, начинает размахивать перед его носом таким убедительным фаллическим символом.
К счастью или наоборот, проблема разрешилась без участия диверсантов. Из-за длинного каменного дома с затянутыми противомоскитной сеткой окнами вынырнула Зейла и замахала им рукой:
– Сюда!
– Наср, не успели, – буркнул негр. – Что сейчас?
– Отставить панику, рядовой. Я попытаюсь склонить ее к побегу, – без особой уверенности пообещал Вадим.
* * *
– За мной, – приказала Зейла, когда они подошли, и устремилась в ближайший проулок. – Я нашла отличное место для засады.
Проулок был узким и извилистым. Настоящий каньон между двухэтажными хибарами, построенными из типовых пенобетонных блоков. Влево и вправо от проулка ответвлялись совсем уж узкие щели, ведущие непонятно куда.
Кое-где в этих щелях творились странные дела. В одной из них Вадим заметил модника в белоснежном костюме. Шею хлыща украшала толстая золотая цепь, он дудел на хриплом саксофоне в окружении пляшущих потных девиц. В другом проулке два оборванца, сидя на корточках один напротив другого, крутили лежащую между ними бутылку. Выглядели оба чистыми троглодитами, только что вытащенными из пещеры. Когда Вадим был школьником, таким манером – с помощью бутылки – определяли, кто с кем будет целоваться. Правда, для игры в классическую "бутылочку" требовалось минимум четверо разнополых участников.
"Может быть, здесь какие-нибудь другие правила?" – подумал Вадим.
Засмотревшись на лохмотников, он не заметил под ногами кучи сгнивших фруктов. Ботинки заскользили, разъехались в разные стороны, и диверсант с крейсерской скоростью полетел вперед. Его мог бы удержать Ирвин, но тот вместо спасательной операции совершил маневр уклонения и очень ловко отскочил в сторону. Только спина Зейлы спасла Косинцева от позорного падения.
Вадим налетел на девушку грудью и поневоле обхватил ее руками.
– Эй, ты чего лапаешь командира? – возмутилась Зейла.
Косинцев не успел ничего ответить. Сзади раздался дребезжащий смех – это выскочившие на шум оборванцы радовались бесплатному представлению. Один, с бутылкой в руке, предложил:
– Тащи ее сюда, парень! Здесь есть почти новый матрас. Покувыркаемся по очереди.
Взбешенная до предела Зейла выхватила из сумочки маузер и направила на весельчаков. Те не восприняли угрозу всерьез. Видимо, представить не могли, что такая красотка таскает с собой настоящее оружие. Вместо того чтобы благоразумно ретироваться, они захохотали с еще большим вызовом, начали хлопать друг друга по плечам и показывать на Зейлу пальцами. Владелец бутылки приставил ее к паху и непристойно подвигал задом:
– Эй, милашка, смотри, что у меня имеется! Как раз для тебя.
Вадим нахмурился и шагнул к мерзавцам. Опережая его, грохнул выстрел. Осколки бутылочного стекла брызнули в разные стороны. Но еще быстрее прыснули обратно в свою щель оборванцы. Тут же откуда-то донесся свисток, очень похожий на полицейский. Может быть, это всего лишь баловались дети. Выяснять, так ли это, показалось разведчикам несвоевременным. Они бросились наутек.
На бегу Вадим несколько раз оглядывался. Массового вооруженного преследования он не обнаружил, но пару раз ему показалось, что вдалеке мелькает какая-то фигура в ярком туземном бурнусе. А также еще одна, в обтрепанной солдатской форме и нелепом островерхом капюшоне. Впрочем, подозрительные туземцы не приближались, а вскоре и вовсе пропали из виду.
Первой запыхалась Зейла. Показывать подчиненным собственную слабость капрал не желала, поэтому пробежала еще метров двести, шумно пыхтя и постепенно сбавляя скорость.
– Ну, хватит, – сказала она наконец.
– Ты хоть и капрал, а полная дура! – тут же набросился на нее Ирвин. – Зачем стреляла? Подумаешь, люди пошутили немного... Наберут в армию сумасшедших баб, а потом удивляются, почему победа не приближается.
Личико у Зейлы ненадолго стало виноватым. Видимо, за время пробежки она осознала, что пальбу в городе и впрямь нельзя назвать разумным поведением.
– Победа почти у нас в кармане, – наконец возразила она.
Вадим заметил отсутствие твердости в ее словах и понял, что лучшего момента для антивоенной агитации может и не найтись. Он накрыл ладонью плечо девушки, посмотрел ей в глаза и проникновенно сказал:
– Зачем лгать себе, Зейла? Ты же понимаешь, что это не так. Освободительная армия таха разгромлена. Да она и не была настоящей армией таха. Так, шайка наемников да простаков, обманутых Черным Шаманом. Никто из вас толком не знает, за что идет на смерть.
– Я сражаюсь за народ таха! – гневно сверкнула очами негритянка и принялась шарить рукой в сумке. Очевидно, в поисках маузера.
Вадим, стараясь, чтоб движение не выглядело насилием, взял капрала за запястье. Приложил ее ладонь к своей груди. Этот жест должен был убедить девушку в его искренности.
– Ты-то да. А вот Мвимба-Хонго в первую очередь – за власть. Заметь, у него только и разговоров, как он станет президентом вместо Волосебугу. Лучше бы подумал о народе. И поход этот – чистая авантюра. Посмотри на наше войско! Двести человек против трехтысячной регулярной армии. И это не считая сил KFOR, которые тоже на стороне президента. Будто десять сусликов пошли воевать против стада слонов. Сколько уже народа погибло зря, а Шаман все не угомонится. Нет, Зейла, он борется не за таха.
– Замолчи, солдат. Ты уже один раз дезертировал из Французского легиона, а сейчас хочешь от нас? Я тебе не позволю! – Зейла сделала новую попытку вытащить пистолет. – Лучше сама пристрелю, пока тебя не настигло проклятие.
– Я предупреждал, чувак, – встрял Ирвин по-английски. – У нее точно на патриотизме крышу сорвало.
– Что ты сказал, рядовой Чьянгугу? – нехорошо прищурилась капрал. – Повтори-ка, чтобы я поняла.
Хэмпстед поперхнулся, и его кожа начала быстро приобретать сероватый оттенок. "Кажется, негры так бледнеют, – вспомнил Вадим. – Со страху, что ли? Как бы еще не сморозил какую-нибудь глупость".
– Ирвин похвалил твою стойкость на агундском наречии, – нашелся он.
– Гм. Спасибо. Интересно, почему слова звучали так похоже на французские? Но в дальнейшем разговаривайте на понятном мне языке! А то я могу решить, что вы умышляете за моей спиной что-то нехорошее. В общем, так, Вадим. Понимаю, что ты напуган ночной бомбежкой и временно разуверился в нашей победе. Тебе простительно, ведь ты не настоящий таха. Поэтому будем считать, что ты не выступал против великого вождя Мвимба-Хонго, а мы с Ирвином ничего не слышали. Но берегись повторить эту ошибку. Понятно?
– Так точно, мой капрал, – нехотя отозвался Косинцев.
Он ругал себя последними словами за то, что не послушался товарища, когда тот предлагал смыться без Зейлы. Когда последние слова кончились, Вадим перешел на предпоследние, а потом и на матерные.
Между тем негритянка вела их уверенным шагом все дальше от узких и грязных проулков окраины к более цивилизованному центру. Цивилизация выражалась отнюдь не в чистоте улиц, а в повышенной плотности населения. Детей и собак не убавилось, зато место дремлющих старцев здесь занимали торговцы с ящиками да корзинами, полными всевозможного барахла. Кто таскал лотки на голове, кто на плече, а самые богатые негоцианты возили товар на тележках или велосипедах. На взгляд Вадима, продавцов было значительно больше, чем покупателей. Впрочем, ошибиться было легко. Коробейники беспрестанно двигались, гомонили, дергали прохожих за одежду, предлагая им немедленно стать покупателями.
Пуще прочих диверсантам досаждал одноглазый коротышка, продающий амулеты, дешевые зажигалки и корявые местные сигары, завернутые в кукурузные листья. Он почему-то решил, что Вадим до смерти нуждается в куреве или хотя бы талисмане, изображающем "бледного лиса Йуругу". Торгаш тащился за ними следом, канючил и не отставал ни на секунду.
Слепленный из беловато-рыжей глины Йуругу на лису походил не больше, чем на рыбу или птицу. Это было мерзостное творение с большим животом и короткими лапами. Под куцым хвостом у амулета имелась неровная дыра, и вторая такая же – вместо пасти. Обзавестись таким уродцем Косинцеву хотелось столь же сильно, как, например, чирьем на седалище. Диверсант начал примериваться, как бы половчее засветить докучливому лоточнику в здоровый глаз, чтоб избавиться от него раз и навсегда. Тем более, подвернулся подходящий момент: Зейла вдруг остановилась и принялась задумчиво изучать окрестности.
К сожалению, расправу над табачно-амулетным коммерсантом отсрочил Ирвин. Он схватил Вадима за "ударную" руку и шепнул:
– Чувак, сдается мне, за нами следят.
– Кто?
– Вроде толстяк Онибабо. Посмотри-ка сам. У меня после получения шаманской метки до сих пор в глазах туман. Могу и обознаться. Вон тот клоун в разноцветном балахоне наподобие бабушкиного коврика. Видишь, возле бамбукового навеса с вялеными ящерицами стоит. У-у, морду спрятал, гад!
Косинцев обернулся. На остроту зрения он никогда не жаловался, поэтому фигуру бывшего капитана ОАТ узнал вмиг.
– Точно, это Онибабо, – кивнул Вадим. – И балахон на нем неспроста. Что-то наш пузанчик под ним прячет.
– Думаешь, автомат? – вздрогнул Ирвин.
– Пистолет-то точно.
Вадим тронул Зейлу за плечо.
– Эй, капрал! Не подумай, что я опять наговариваю на Шамана, а только наш генерал тебе совсем не доверяет.
– С чего ты взял?
– За нами хвост. – Наткнувшись на изумленный взгляд Зейлы, Вадим поправился: – В смысле, слежка. Твой бывший начальничек Онибабо. Во-он там...
Девушке хватило одного взгляда, чтобы опознать преследователя. Нахмурившись, она двинулась к нему, но Косинцев придержал ее.
– Что собираешься сделать?
– Спрошу, какого Насра ему нужно.
– Не дури, милая, – мягко сказал Вадим.
Он решил, что настало время пускать в ход приемы, которые так здорово действовали на Зейлу в интимной обстановке. Во всяком случае, ту часть приемов, которая не вызвала бы у окружающих свиста, улюлюканья и желания присоединиться. Вадим еще подбавил в голос тепла:
– Поверь, этот толстячок неспроста крадется за нами тайком. У него явно какие-то нехорошие планы. Подойдешь к нему, а он раз – и пальнет из пистолета.
– Или из автомата очередь выпустит! – с жаром добавил Ирвин. Собственная идея о том, что Онибабо прячет под балахоном автомат, нравилась Хэмпстеду до чрезвычайности. – А потом и нас завалит. И вообще всех вокруг! Такие вот безобидные с виду пузанчики – самые главные маньяки, уж я-то знаю. У нас в Атлан... то есть в Агунде их всех до одного под присмотром полиции держат.
– Но я должна узнать, что ему от нас надо.
– Это я тебе и сам объясню в два счета, – усмехнулся Вадим. – Если он не от Черного Шамана, то от Забзугу точно. Сама должна понимать, влюбленный полковник ревнует тебя ко мне со страшной силой. Вот и подослал шпиона. А может, и убийцу! В расположении армии таха кончать нас опасно, а в городе – самое то. Выскользнул из толпы, пырнул ножом в ливер, и ходу.
– Или из автомата: тра-та-та-та! – снова встрял Ирвин, для убедительности сделав "большие" глаза.
– Ну и что вы предлагаете? – нехотя сдалась Зейла.
– Сбежать, конечно. Оторваться в этой толчее проще простого. Вдобавок у нас имеется союзник...
Вадим поманил пальцем давешнего коробейника, который все еще описывал вокруг них акульи спирали. Одноглазый не заставил себя ждать. Заулыбался и подскочил, энергично тряся амулетом. Внутри "бледного лиса Йуругу" что-то глухо побрякивало.
– Сколько стоит твоя погремушка?
– Десять метикалов, добрый белый гигант.
– Ты рехнулся, мужик! Да ей красная цена – одна квача!
– Девять, девять метикалов, – пошел на попятную торгаш. – Дешевле не могу. Это очень сильный амулет. У него внутри сушеный жабий глаз, кусочек слоновьего бивня и настоящая контрабандная картечина. Он заговорен в безлунную ночь умирающим столетним колдуном. И еще в нем отличная дырка насквозь. Можно продеть ленточку и носить на груди или на поясе. Или на щиколотке. Если купишь Йуругу за... за восемь метикалов, красивый белый гигант, ленточка пойдет в придачу совершенно бесплатно. Голубенькая.
– Ладно, четыре метикала, грабитель. Ирвин, дай ему деньги.
– Почему это я? – возмутился негр. – У меня и нет столько!
Бывший сержант нехорошо нахмурился и скосил взгляд на вещмешок солдата. Пришлось тому доставать валюту. Он сунул голову и руку в котомку и мрачно отсчитал монеты.
– Давай сюда своего уродца, – обратился к коммерсанту Вадим. – Ленточку тоже. И сделай вот что... Видишь того дородного господина в широких одеждах? Предложи ему что-нибудь, как ты умеешь. Сигар, амулетов. Главное, чтобы минут пять он с места сдвинуться не мог. Договорились?
– Еще бы пару монет...
– Деньги кончились. Но если сделаешь, как говорю, приду сюда завтра в это же время и обязательно куплю у тебя что-нибудь.
– Годится, – деловито кивнул торгаш, поставил корзину с товарами на макушку и ввинтился в толпу, направляясь к Онибабо.
– Ходу! – гаркнул Вадим.
Словно подбадривая беглецов, со стороны, где должна была состояться встреча кривого коммивояжера и разжалованного капитана, послышались возмущенные вопли. А вскоре – грохот бьющейся керамики и треск бамбука. Визг сделался пронзительным и многоголосым.
Косинцев довольно ухмыльнулся. Теперь Онибабо вряд ли быстро отделается от купеческой братии. Разве что у него и впрямь есть автомат или пистолет.
За спиной бухнуло несколько одиночных выстрелов.
– Fucking shit! – на чистейшем агундском взвыл Ирвин.
– Наср! – ругнулась Зейла.
Вадим схватил ее за руку и припустил так, что аж ветер в ушах засвистел.