Впрочем, начальник штаба преследовал похитителя без энтузиазма. Забредя по грудь, он начал дико бить по воде руками и кричать "стой, подонок, Наср тебя раздери!" – но с места практически не двигался. Зато Цаво демонстрировал на удивление пристойную технику кроля. Он почти уже настиг Онибабо, когда неподалеку от бывшего капитана появился низкий, широкий бурун. В свете мощного фонаря вся эта сцена отлично просматривалась. Бурун начал описывать вокруг человека медленную спираль, все более сокращающуюся. Один, два, три круга... Затем на глазах у замерших наблюдателей водная поверхность разошлась, а над нею возникла громадная, широко распахнутая пасть. Размер ее был таков, что в нее без труда поместился бы письменный стол. Об редкие трапециевидные клыки бился широкий как полковое знамя, и толстый как матрас язык. Под истошный визг Зейлы верхняя челюсть чудовища нависла над Онибабо. Пасть сомкнулась и бесшумно канула в речные глубины.
Капрал Цаво развернулся и со скоростью, достойной чемпиона мира, припустил к берегу. Забзугу упал на четвереньки и помчался туда же. Через секунду страшный бурун возник возле каптенармуса. Пугающая сцена пожирания человека живьем повторилась.
Полковник вымахнул из воды.
Зейла довела визг до самой высокой ноты и резко умолкла.
Наступившая тишина подействовала лучше выстрела из стартового пистолета. Опережая ветер и даже собственные тени, компания преследователей помчалась прочь от Касуку.
* * *
Тускло горел светильник-времянка. По опустевшей казарме гуляли сквозняки. Слышались стоны и проклятия бойцов, пострадавших во время преследования Онибабо. Ширма была повалена, помост командарма снова обрушен. Возле штабного стола лежал труп одного из телохранителей. Тут же валялись ржавые кусачки с чудовищными кривыми лезвиями и длинными рукоятками. Ими грабители перерезали сначала шею задремавшего на посту воина, а затем цепь, крепившую чемодан с казной к ножке стола. Крышки с ящиков с продуктами, оружием и обмундированием были сбиты, сами ящики – пусты. Впрочем, здесь орудовали уже не рецидивисты экс-капитана, а простые воины таха, мародеры и дезертиры. Те, что разбежались, не дожидаясь возвращения разоренного и потерявшего благосклонность великих предков Черного Шамана.
Сейчас великий командарм метался как раненый леопард перед горсткой людей, что остался от войска. Помимо него самого да полудюжины тяжело раненых, не сумевших смыться вместе с остальными, в армии было ровным счетом двенадцать бойцов. Полковник Забзугу, капрал Зейла, двое диверсантов, двое маршальских телохранителей, Квакваса да пятеро солдат с физиономиями восторженных идиотов. Видимо, абсолютное отсутствие мозгов помешало им догадаться, что песенка ОАТ спета и пора драпать.
Наконец Мвимба-Хонго остановился. Однако лицо его продолжало яростно кривиться – один глаз дергало тиком, челюсти двигались, нос морщился. От этого зверские узоры на его щеках и на лбу казались ожившими, а кость в носовой перегородке раскачивалась вверх-вниз будто шест канатоходца.
– Никто!.. – прохрипел наконец Черный Шаман. – Никто и ничто меня не остановит! Ни трусость жалких предателей, ни древние чудовища! Ни демоны подземелий, ни войска Волосебугу! Мы выступаем на штурм дворца немедленно. Кто струсит и откажется последовать за мной, того постигнет мгновенная кара. Лично прикончу мерзавца!
– А как же мы? – донесся испуганный вопрос со стороны, где страдали покалеченные таха. – У меня сломана нога, я не могу идти с тобой, мой маршал!
– И у меня нога!
– Я мозоли натер, и зуб болит!
– А у меня геморрой!
– Вы? – Командарм повел автоматом. Раненые и больные, решив, что сейчас их расстреляют как обузу, в ужасе завыли.
– Вы останетесь здесь, – молвил Мвимба-Хонго. – Не пройдет и нескольких часов, как я стану президентом и пришлю за вами врачей. Они понесут героев, пострадавших за свободу Дагона, на руках – и доставят в лучшую ООНовскую клинику. А сейчас мужайтесь!
– Да, да, мы будем мужественными! – наперебой закричали герои, пострадавшие за свободу Дагона. – Мы будем молиться за твою победу! Если хочешь, мы даже принесем кровавую жертву! Только выберем, кого зарезать...
Среди раненых возникло копошение. С руганью и оплеухами. Видимо, желающих послужить жертвенным агнцем катастрофически не хватало.
– Отставить! Никого резать не нужно, – прикрикнул на инициаторов кровавой бойни командарм. – Довольно жертв в рядах таха. Отныне гибнуть будут только киафу. Вадим! Ирвин! – Черный Шаман навел на диверсантов указательный палец. – Вперед, мои верные воины! Ведите нас в разведанные катакомбы!
– Неплохо бы сперва получить какое-нибудь оружие, – решился подать голос Косинцев.
– У тебя есть отличная винтовка! Вон какая длинная.
Откровенно говоря, командарм был прав. На ржавую фузею покойничка Джадо никто из мародеров не позарился. Да разве ж это оружие?
– Она не стреляет, мой маршал. Сгнила вся от старости.
– Действуй штыком и прикладом, солдат! Ведь как сказал великий русский полководец, царь Иван Свирепый: "Пуля слепа, а штык зряч!"
– Но тут и штыка нету! – огорченно воскликнул Вадим.
– Потерял важную деталь табельного оружия? – злорадно встрял полковник Забзугу. – Разгильдяй и вредитель! Под трибунал тебя!
– На себя посмотри, чудило! – огрызнулся Вадим. – Такую винтовку угробил, кабан сухоногий!
– Ты как разговариваешь со старшим по званию, солдат?! – вскипел полковник. Упоминание раздавленной АР-48 заставило его психануть не на шутку.
Однако на сторону Вадима вдруг встал сам Мвимба-Хонго:
– Заткнись, Забзугу. Во-первых, Вадим прав – ты просрал самое мощное оружие нашей армии, за что в другое время поплатился бы погонами. А во-вторых, сейчас в моем войске нет старших и младших, нет офицеров и рядовых. Есть только я и мои бесстрашные воины. И скоро мы все либо сдохнем как один, либо достигнем небывалого триумфа. А сейчас отставить разговоры. Слушай мою команду! В колонну по два, Вадим и Ирвин направляющие – бего-ом марш!
– Возвращайтесь с победой, друзья! – нестройно закричали в спину удаляющейся колонне раненые и больные негры.
Кто-то даже помахал сопливым платочком. Или, может, окровавленным бинтом.
* * *
Небо уже слабо серело – через каких-нибудь полчаса грозил начаться рассвет. В близкой Касуку шумно плескались то ли гиппопотамы-людоеды, то ли крокодилы. Подобно сухому дереву скрипел коростель, пугающе рявкала жаба-бык. Черный зев тоннеля, почти до невидимости заросший кустами и лианами, обрамленный фестонами мха, напоминал беззубую пасть бородатого доисторического чудовища. А вернее, мохнатый задний проход. Во всяком случае, разило из него совсем как из клоаки. В помойном ручейке резвились обнаглевшие до последней степени хухум. Алчные взгляды негров съедобные змеи игнорировали напрочь. Лишайник зловеще фосфоресцировал. Из глубины катакомб доносился ожесточенный писк крыс. Можно было вообразить, что у них тоже идет смертельная грызня за верховную власть.
Запыхавшиеся после долгого бега солдаты тяжело дышали, вывалив по-собачьи языки. Утирали рукавами вспотевшие морды, жадно глотали воду из фляг и калебас. Один Черный Шаман был свеж точно молодой побег бамбука. Переполняющий его адреналин сгорал без остатка в пламени бешеной ненависти к Волосебугу.
Маршал раздвинул стволом автомата длинные космы растительности и заглянул в тоннель. Несколько минут всматривался и вслушивался, потом повернулся к ожидающим командирского решения воинам.
– Движемся прежним порядком, – приказал он звонким от волнения голосом. – В колонну по двое. Один слева от ручья, другой справа. Сначала идут лазутчики, Вадим и Ирвин. Следом Квакваса с фонарем и ты, – он кивнул худощавому солдату в рваной соломенной панаме. – Как тебя зовут, храбрец?
– П-пу... П-пу... П-п-п... – заикаясь и вращая в восторге бельмастым глазом, забормотал тот. Во все стороны полетели брызги слюны.
– Ладно, неважно, – отмахнулся Мвимба-Хонго. – Скажешь как-нибудь после, когда будешь готов. Затем я и Забзугу, за нами мои телохранители, а в конце все остальные. Зейла – замыкающая.
– Разрешите обратиться, мой маршал! – выступил Вадим. – Крайне необходимо расставить людей иначе! Абсолютно иначе!
Эту тираду он произнес с редкостной горячностью. А все потому, что идти первым ему не хотелось до икоты и рези в мочевом пузыре. Он ясно понимал, что в катакомбах армию таха может поджидать засада. Да и подземных демонов со счета сбрасывать не стоило. После того, как неведомая речная тварь проглотила Онибабо и каптерщика, Косинцев был готов к любым страшным неожиданностям.
– Что, возражать?! – как будто даже обрадовался Черный Шаман. – Бунтовать?! Сдается мне, Забзугу прав. Твое нахальство переходит все границы, белый! Пристрелить тебя, что ли?
Последние слова заставили начальника штаба удовлетворенно запыхтеть. Наверное, тот вообразил, что расстрел доверят ему. Жаль только, АР-48 погибла, не будет такой эффектной казни.
Вадим громко прочистил горло и как бы невзначай отхаркнулся в сторону полковника. Глазомер диверсанта не подвел. Оплеванный полковник Забзугу начал с руганью отчищать травой штанину, а Косинцев обратил честное лицо к Шаману:
– Это не бунт! Разве я могу спорить с вами, мой маршал? Просто выдвигаю встречное предложение. Альтернативный план. Ведь это мы с Ирвином были первыми исследователями тоннеля, правильно? Кому, как не нам понимать, что здесь к чему...
– И какой у тебя план, Наср побери?
– Пусть в голове колонны идут он и вот он. – Вадим показал на самых тупых с виду солдат. Те непонимающе захлопали глазами. – Дальше все как вы велели, но с одной поправкой. Замыкаем колонну я и Ирвин.
– Это еще почему? – подозрительно прищурился командарм. – Надеетесь удрать, когда начнется сражение?
Вадим жестом показал Мвимба-Хонго, что хочет говорить ему на ухо. Тот подумал секунду и согласно кивнул.
Ухо у великого вождя таха было волосатым, густо заросшим отложениями серы, с огромной растянутой мочкой. В ней торчало несколько костяных колец разного размера и десятимиллиметровый болт с навернутой гайкой. На шляпке болта было отштамповано "BMW".
Преодолевая гадливость, Вадим зашептал в изуродованный орган слуха:
– Посудите сами, мой маршал! Если по какой-либо причине авангард пострадает, то наихудшим для войска окажется вариант, что там будем мы. Никто лучше меня или Ирвина не знает внутреннего устройства дворца, так? А эти парни... пусть они преданные и доблестные воины, но во дворце будут как слепые котята. Конечно, – завершил он, – решать вам, маршал.
– А ты умен, белый, – похвалил Черный Шаман. – Хорошо, будь по-твоему. Только в хвост колонны такого умника я не поставлю. Будете идти подле меня. И ты, и Чьянгугу.
Командарм без промедления расставил воинов в соответствии с новым планом и дал приказ войти в тоннель.
– Что ты ему наплел? – вполголоса поинтересовался Ирвин. Известие о том, что ему не придется выступать на острие атаки, украсило лицо черного диверсанта белозубой улыбкой.
– Объяснил, кто сейчас самый ценный кадр в ОАТ, – небрежно ответил Вадим.
– Мы с тобой?
– Ответ неверный, браток. Полезный один я. Ты всего лишь на подхвате, типа оруженосец. Поэтому держи-ка. – С этими словами Косинцев вручил Ирвину тяжеленную фузею. – В случае чего действуй штыком и прикладом. Как завещал великий русский полководец, царь Иван Свирепый: "Пуля дура, штык молодец".
– Не держи меня за местного дикаря, чувак, – проворчал американец, пристраивая ружье на плечо. – Уж я-то точно знаю, что это говорил ваш калмыцкий тиран Сталин.
Как ни бранился Мвимба-Хонго, но очень скоро идеальное построение колонны нарушилось. В сырой тьме катакомб горстке людей хотелось держаться как можно ближе друг к другу. От ощущения, что поблизости живое плечо товарища, хоть на капельку, да уменьшался ужас перед неведомым. Бойцы мало-помалу сбились в кучу – за исключением двух негров, которые вышагивали впереди. Тех настолько заворожило высокое доверие командарма, что страх из их отважных сердец выветрился полностью. Вместе с остатками соображения из мозгов.
– Oh damn! – чертыхнулся вдруг Ирвин, остановился и нервно схватил Вадима за руку. – Эй, чувак, смотри-ка! Что за, мать ее, хрень! Откуда это?
Вадим взглянул туда, куда указывал стволом фузеи американец, и ноги его мигом приросли к полу. В одной из стен чернел большой провал, похожий на стрельчатую дверь.
– Почему встали? – раздраженно спросил Черный Шаман. – Вперед, вперед!
– Мой маршал, – пробормотал Вадим, – вон той дыры в прошлый раз здесь не было.
– И той тоже, – подхватил Ирвин. – Видите, чуть дальше, справа...
– Уверены?
– Клянусь! – приложил ладонь к груди Вадим. – Вчера повсюду были сплошные стены. Ну, имелось несколько маленьких отверстий, едва руку просунуть. Но тут-то ведь настоящие ворота!
Американец закивал, отчего легендарная голубая каска сползла ему на нос.
Командарм недовольно скривился. Потом окликнул успевшего оторваться Кваквасу и забрал у того фонарь. Навел широкий луч света на дыру. Это и в самом деле оказался дверной проем. Основательный, окантованный тесаным камнем. Наверняка его возводили одновременно со стенами. Проглядеть такой, пусть даже в зеленоватом полумраке катакомб, мог только полный слепец.
– Точно вчера не было? – подозрительно переспросил Мвимба-Хонго.
Диверсанты замотали головами. Один отрицательно, другой утвердительно. Потом переглянулись и воскликнули:
– Не было, маршал!
– Все ясно. Проделки колдуна Волосебугу, – сделал неожиданный вывод Черный Шаман. – Чует, шакал, что смерть близка, вот и строит для нее фальшивые дорожки.
– Так он знает, что мы здесь? – испуганно вякнул Квакваса.
– Наоборот, даже не подозревает. Если бы точно знал, соорудил бы ловушку поопасней. А так – лепит призрачные двери везде, куда его грязная ворожба достанет. Игрушки. На дурачков расчет. Эй, воин! – позвал Шаман бельмастого солдата в соломенной панаме. – Как, говоришь, тебя зовут?..
– П-пу... П-пу... П-п-п...
– Ладно, потом доложишь. Зайди в эту дверь, храбрец!
– Е-е-е... е-е-есть! – забрызгал бельмастый слюной.
Маршевой поступью, сильно шлепая растоптанными опорками по воде, заика вошел в фальшивую дверь. В тот же миг звук шагов пропал, как обрезало.
– А разве туда можно войти? – осторожно озвучила Зейла интересующий всех вопрос. – Если двери на самом деле не существует...
– Конечно, нельзя. Обычный обман зрения, – успокоил соратников Черный Шаман.
Командарм держался с завидным самообладанием. Выдержка не оставила его и после двух минут отсутствия бельмастого исследователя. Хладнокровно проскрежетав зубами, Мвимба-Хонго приблизился к двери и направил в створ свет фонаря. Вадим, единственный, кто последовал за маршалом, заглянул через его плечо. За дверью обнаружился короткий коридорчик, оканчивающийся небольшой комнаткой. Она была совершенно пуста, если не считать окованного металлическими полосами сундука возле дальней стены. Крышка у сундука была откинута. Изнутри распространялось пульсирующее разноцветное сияние. Такое могут испускать только сказочные самоцветы. А еще из сундука торчал подошвой кверху сапог. В отличие от сияния, он был совершенно банален: грязный, растоптанный. На нем красовалась рваная соломенная шляпа, с полей которой капало что-то темное и тягучее.
Маршал издал череду звуков, как будто с трудом сдерживал желание заблевать все окрест, и отвел фонарь в сторону.
– Ни хрена себе игрушечки! – пробормотал Вадим по-русски.
– Молчать, белый! – почти одними губами приказал ему Мвимба-Хонго. – Молчать!
Косинцев кивнул.
– Что там? – громко спросил Забзугу.
– Движемся дальше! – вместо ответа скомандовал Черный Шаман.
– А как же солдат? – не унимался полковник. – Где он?
– Споткнулся, палец на ноге подвернул. Позже догонит. Всё, марш, марш, марш!
Когда тронулись, Ирвин ткнул Вадима локтем, вопросительно поднял бровь. Косинцев прикусил губу, сделал большим пальцем еле заметное движение поперек живота и отвел взгляд.
Американец с частотой скорострельного пистолета-пулемета начал поминать shit, fuck, ass и damn. На "пистолет-пулемет" был навернут глушитель – ругался он шепотом.
* * *
Следующий "подарочек" колдуна Волосебугу встретился им шагов через пятьсот от призрачных дверей. О его появлении войско известил дружный визг двигавшихся в голове колонны негров. Судя по удаленности звука, они успели уйти на порядочное расстояние.
– Стоп! – остановил Черный Шаман воинство, вскинув руку.
После чего снял автомат с предохранителя и бросился вперед. Полковник Забзугу, Квакваса и телохранители тоже. Только пара тупоголовых бойцов таха остались на месте, ибо не получили приказа бежать. Да еще в арьергарде продолжала нести боевое дежурство бесстрашная Зейла.
Вадим также решил задержаться, и остановил припустившего за командармом Ирвина.
– Расслабься. Пусть чертовы колдуны сами между собой разбираются.
– Колдуны? Ты начал верить в колдовство, чувак?
– Поверишь, когда такое встретится...
– А что было в той норе?
– Натуральный сундук с сокровищами. Этот, бельмастый, наверно, как его увидал, от жадности осторожность потерял. Полез внутрь, а его и сожрало...
– Что сожрало?
– Откуда мне знать! От него только огрызок ноги остался да панамка. Вся в кровище. Видать, могучий шаман этот Волосебугу.
– Это не он. Это демоны, чувак! – выдохнул Ирвин. – Помнишь, Ихуси предупреждал, что они тут стерегут древние богатства?
– Точно! – подхватил Вадим. – И отогнать их можно только шуточками да смехом. Рассказывай скорей анекдот!
– Это... Ну, это... короче, возвращается Абрам из командировки... – Ирвин выпучил от натуги глаза, будто собирался не анекдот рассказать, а ребеночка родить и вдруг заголосил: – Господи, чувак, да я от страха ни хрена вспомнить не могу! Валяй лучше ты.
– Было у мамы-медведицы три сына: Умка, Глупка и Тупка...
–Tupp’ka? Glupp’ka? Угарные имена. Эти медведи, наверное, русские рэпперы... Ну, насмешил, так насмешил.
– Других не помню, – развел руками Вадим.
В это время к растерявшимся диверсантам подошла Зейла. Видимо, ей надоело в одиночестве прикрывать тылы. А может, тоже оробела, хоть и была храбрей обоих диверсантов вместе взятых. Она окинула бойцов строгим взглядом и спросила:
– Почему не движемся?
– Впередсмотрящие наткнулись на какое-то дерьмо. Заголосили, как ошпаренные, – ответил Вадим. – Маршал побежал смотреть, что за дела. Нам приказано ждать тут. Слушай, Зейла, ты анекдот какой-нибудь помнишь? Только смешной. Очень надо, милая!
– Нет. Я всякой ерундой не занимаюсь.