ГЛАВА 23
Чтобы Ихуси не выдал перемещение отряда деревянным стуком, его костыли обмотали снизу тряпичными полосами. На тряпки распустили одежду принесенного в жертву солдата. Этим же тряпьем худо-бедно завязали упырю нижнюю часть тела – чтобы дольше не вытекала кровь. А также рот, чтоб помалкивал. Сопровождать воинство Черного Шамана он мог и молча.
Вадим во всей этой гадости не участвовал. Он сидел на корточках, привалившись спиной к толстой холодной трубе, и бормотал: "Заклинаю! Именем бледного лиса заклинаю! Чтоб ты подавился, Ихуси!" Заклятия почему-то не действовали. Должно быть, нуи было все едино, в дыхательное горло польется кровь или в пищевод. Рядом с сержантом тихо присутствовали Ирвин и Зейла. Девушка время от времени с особой нежностью прижималась к Вадиму. А может, ей было страшно от кровавого чавканья мертвеца.
Наконец Мвимба-Хонго скомандовал отправление, и они двинулись. То есть сперва карабкались по шершавым, очень неудобным скобам, потом ковырялись с замком. На четвереньках, а то и по-пластунски преодолели какие-то открытые, светлые места. Но вскоре опасный участок кончился, и они зашагали в полный рост. Ход, по которому они двигались, был тесным и душным. Вместо пола – бесконечное количество низеньких бетонных ступенек. Откуда-то сверху непрерывно сыпалась труха, норовя забить глаза. Паутины было просто необычайное количество, а вот пауков, к счастью, мало.
Ихуси постоянно спотыкался, шипел и бубнил сквозь кляп. Вадим взял себя в руки, прислушался – и среди бесконечных "сук, которые пожалели крови", разобрал: движутся они внутри стены. Никто, ни Волосебугу, ни даже начальник его охраны не знали, что одна из стен дворца имеет толщину полтора метра. И что внутри нее – лаз. Тайный ход, по которому можно дойти до приемной президента и дальше – на чердак. Во всем Дагоне об этом секрете знал один Ихуси. Он пользовался лазом, чтобы выносить с президентских приемов особо ценные деликатесы. А также, чтобы подслушивать и подглядывать. Кажется, при жизни он все-таки был настоящим шпионом. И в то же время стопроцентным придурком, хоть сейчас в желтый дом. Убойное сочетание.
Наконец лазутчики добрались до узкой дверцы, на петлях которой жирно блестела смазка. Гориллоподобные телохранители Черного Шамана и накачанный Ирвин протиснулись в нее едва-едва. Да и Вадиму пришлось покрутиться, чтобы выбраться наружу. К счастью, дохлятину они оставили внутри стены, Ихуси был больше не нужен. Приказав именем бледного лиса окаменеть, крепко стянули ремнями руки, выдрали и отбросили подальше шесты, чтоб не загремел ими в самый неподходящий момент. Тут же, возле дверцы, обнаружился свернутый рулоном матрас. Видимо, Ихуси любил шпионить в комфорте. Из матраса Зейла и Вадим натеребили ваты и замотали болтливому мертвяку голову. Таким толстым слоем, что внутри черепа можно было теперь взорвать гранату, и наружу не проникло бы ни звука.
За дверцей было настоящее царство портьер. Тяжелые полотнища свисали бесконечными извилистыми рядами. Между ними двигались боком, мелкими приставными шажками. Дышать следовало ртом, иначе многолетняя пыль могла забить нос и вынудить чихать. Само собой, допустить этого было нельзя. Зато случайного колыхания занавесей опасаться не стоило – мощные потолочные вентиляторы и кондиционеры шевелили их так, что тут без опаски мог бродить носорог, сумей он двигаться без топота.
Ползая в бархатном лабиринте, Вадим чувствовал себя персонажем читанного в детстве романа. Главный герой там, помнится, тоже прятался за портьерами. И тоже собирался наблюдать за важной встречей каких-то не то регентов, не то королей.
– Вот они! – еле слышно прошептал Черный Шаман. – Сатрап Волосебугу с изменниками. Пока затаитесь, братья. Ждите моей команды. Хочу вначале посмотреть, как эти выродки будут предавать соплеменников. Потом казним всех сразу, по совокупности преступлений.
Вадим ни черта не видел. Он сделал несколько шагов в одну сторону, затем в другую. Разрывов в портьерах не было. Тогда он сообразил лечь. Развел толстые золотистые кисти – и чуть не ослеп от дневного света.
В зале аудиенций помимо президента Волосебугу, благообразного негра с седой шевелюрой, находился старый знакомый диверсантов. А именно, вождь Мвере-Бижи из селения Хендаваши. Иначе говоря, Потрясающий Пальмы. Его сопровождали жена и дочь. Они стояли немного поодаль, рядом с каким-то пожилым чиновником. Наряд юной красотки отличался минимализмом – юбчонка из пальмового лыка и легкие бусы.
Также в приемной топтались три разукрашенных старика – представители других кланов таха. Кроме того, на встрече присутствовало еще одно официальное "лицо": ритуальное копье Либубу. То самое, которое позволило военному геодезисту Ирвину претендовать на звание истинного таха. Копье было украшено всевозможными веревочками, тряпочками и лежало на особом столике.
"Номмо, сколько же всего случилось с той поры!" – подумал Вадим, вспомнив тройное испытание, выпавшее на долю американца.
– Эй! – кто-то дернул его за ногу.
Сержант скосил глаза. Это была Зейла.
– Перестань пялиться на эту бесстыжую девку! – грозно сверкая очами, приказала ревнивая негритянка.
– Я не пялюсь, родная.
– Врешь, негодяй!
– Честное диверсантское.
Капрал погрозила ему кулаком и угомонилась.
Тем временем Волосебугу взял Потрясающего Пальмы за руку и начал что-то ему втолковывать. Вадим прислушался.
– ...Прекратить череду недоразумений, – проникновенно говорил президент. – Война не нужна никому. Жить в мире и согласии, вот что завещали нам великие предки. Разве есть какая-то польза от того, что наши молодые мужчины стреляют друг в друга? Один вред! Мужчины гибнут, женщины остаются без мужей...
– Вдовы охотней, чем замужние, посещают мою хижину по ночам, – возразил Мвере-Бижи.
– Д-да, это существенное замечание, – после небольшой заминки согласился президент. – Но ведь у вдов имеются дети. Кто будет кормить сирот?
– Гм. Тут ты прав, вождь киафу! Почему-то сироты вдвое прожорливей остальных ребятишек. Наверное, едят за себя и погибшего отца, – логично выступил Потрясающий Пальмы. После чего почесал пузо и капризно спросил: – Слушай, Волосебугу, когда перейдем к главному разговору? И где журналисты с Земли? Моя супруга хочет, чтобы ее сняли на головизор!
– Я тоже, папа! – звонко поддержала его Лубилаш.
– Журналисты будут позже. Сейчас у нас приватные переговоры. Тет-а-тет. Между прочим, мы как раз и беседуем о главном. Прекращение войны...
– Да что ты заладил: "война, война!" – вспылил толстяк. – Это же чепуха. Воинам хочется иногда пострелять. Проткнуть кого-нибудь копьем, получить легкую царапину самому. Прийти домой со шрамами, чтоб девки больше любили... Когда надоест биться, сами разбегутся. Я слышал, армия Черного Шамана уже почти вся в своих деревнях. А шуму-то было!.. О главном, говорю, давай толковать!
– Э-э-э... что вы имеете в виду, почтенный Мвере-Бижи? – озаботился Волосебугу.
– Ты, похоже, не очень умен. Конечно, я имею в виду хухум! Племена таха истомились без этого лакомства.
– Да, да, хухум! – дребезжащими голосами поддержали Потрясающего Пальмы старики. – Хухум-ржа! Пища, достойная любимых детей Амма Серу. Пища, издревле необходимая всем таха!
– А я-то тут при чем? – совсем недипломатично буркнул Волосебугу. Однако тут же спохватился: – То есть я не это хотел сказать. Возможно, вы правы, и змеи хухум действительно вкусны как пища...
– Очень вкусны, вождь киафу! – воскликнул Потрясающий Пальмы.
– Очень! Очень! – подхватили старейшины.
– Да-да, разумеется... Но все равно убивать хухум – величайший грех. Преступление! Кощунство!
– Это еще почему, Наср побери? Нет, вы это слышали? Что за предрассудки!
– Потому что эти змеи связывают нас с великими древними богами этой планеты! С самими Номмо!
Потрясающий Пальмы поманил к себе жену и довольно громко сообщил ей:
– По-моему, этот киафу немножечко того... – Вождь постучал себя согнутым пальцем по темени. – Немножечко дурачок.
Волосебугу от такой провинциальной бесцеремонности аж посерел.
– Я – дурачок, говорите вы? Ну так я могу вам доказать, что мои слова не пустой звук! Сейчас вы воочию увидите чудо хухум!
– Я знаю только одно чудо хухум, – со смешком отмахнулся вождь таха. – Это целое блюдо хухум-ржи, приготовленное моей женой.
Старейшины согласно загудели.
– Через пять минут ты изменишь свое туп... ошибочное мнение, старый пузатый кретин! – не выдержал Волосебугу. – Смотри и благоговей, деревенщина! Минджуку, – обратился он к министру обороны, – ты знаешь, что делать!
Тот резко кивнул и побежал к какому-то большому прямоугольному предмету, закрытому богатой скатертью. Когда Минджуку сдернул скатерть, оказалось, что под нею находится стеклянный ящик на колесиках. В ящике, на белом песочке, среди чистых лужиц воды и глянцевых листьев растений, нежились полосатые змеи. Одна из них была весьма большой.
– Ух! – дружно воскликнули все таха. – Какая жирная хухум!
Министр обороны поднатужился и покатил террариум к левой стене. Там висел большой красно-черный ковер с очень длинным ворсом. Узор на нем был какой-то непонятный. Будто картина абстракциониста или сумасшедшего. Из ковра торчали хорошо отполированные берцовые кости животных, расположенные по кругу. Диаметр у костяного частокола был порядочный, метра два.
Тем временем Волосебугу снял парадный фрак, развязал бабочку и закатал рукава рубашки. Сбросил туфли и носки. Быстрым шагом он приблизился к ящику со змеями и встал в нелепой позе. Через секунду, избавившись от лакированных сапог и строгого френча, такую же позу принял министр. В руках у обоих оказались погремушки из высушенных тыкв.
– Ну точно, оба дурачки! Песенки собираются змеям петь, – снова сострил Потрясающий Пальмы. Однако было видно, что вожди озадачены действом, и даже впали в некоторою тревогу. Все-таки Волосебугу был известен как изрядный колдун.
Президент не обратил внимания на очередное оскорбление его веры. Он выкрикнул гортанную фразу, тряхнул погремушкой, и киафу пустились в пляс. Они притопывали, прихлопывали, кривлялись и воинственно ухали. Время от времени они наклонялись к террариуму и начинали быстро тараторить на два голоса.
Вскоре пляска достигла цели. Самая крупная змея приподнялась и начала раскачиваться в ритме танца. А затем зашипела! Вадим прислушался и обомлел: шипение хухум несло явные признаки чего-то вроде речи. Гости дворца при виде такого зрелища впали в ступор.
"Беседа" между неграми и змеей продолжалась недолго. Змея выбралась из террариума и поползла на ковер, обвиваясь вокруг торчащих костей. Следом за предводительницей потянулись и другие хухум, помельче. Всего выползло восемь гадин. Со сноровкой, говорящей о большом опыте, они вцепились одна другой в хвост и скоро образовали ровное кольцо. Точно такое же, как на мозаичном дворцовом панно. Или как на разрушенной стенке в тоннеле.
Знак Номмо!
– Интересно, дрессированные хухум такие же вкусные, как остальные? – во всеуслышание поинтересовался Потрясающий Пальмы, который первым пришел в себя. Старика было трудно пронять таким незатейливым колдовством. – А может, чересчур жилистые? Я не люблю, когда в хухум-рже много твердых прожилок...
Но он тут же осекся – внутри змеиного кольца что-то происходило. Красно-черный ворс ковра начал исчезать. На его месте возникла гладкая поверхность, напоминающая воду, покрытую радужной пленкой. Словно колодец, в который выплеснули стакан бензина. Только расположен он был, вопреки законам природы, горизонтально. В глубине "колодца", на огромной глубине скользили гибкие тела. Вроде бы полулюди-полузмеи с восемью конечностями.
– Какого хрена... – прошептал Вадим. Он был так поражен происходящим, что полностью высунул в зал голову и даже приподнялся на локтях для лучшего обзора. – Что здесь творится?
Было от чего обалдеть. Если зрительная память его не подводила, "колодец" отдаленно походил на устье А-канала. Конечно, подобие не было абсолютным, различия имелись, причем значительные. И все-таки схожесть между венцом космической техники и результатом дикарского колдовства поражала воображение.
– Fucking shit! – восхищенно проговорил неподалеку от Вадима Ирвин. – That’s A-channel!
– Смотрите, чертовы невежды! Перед вами окно, ведущее к Номмо! – торжественно провозгласил Волосебугу. – Его создали хухум! Магические создания во главе с принцессой хухум! Те, которых вы тупо пожираете, безголовые идиоты!
В этот момент рухнули портьеры, сорванные сильными руками воинов таха. Зал аудиенций заволокли клубы пыли. Потоки воздуха от вентиляторов закручивали пыль в маленькие вихри. Картина была по-своему грандиозной, а отчасти даже жутковатой.
Среди рукотворного самума последним набатом зазвучал крик Черного Шамана:
– Бросьте негодяев к их демонам! Это приказываю я, отец мщения, Мвимба-Хонго!
Телохранители командарма, топая как слоны, промчались через приемную. Один грубо заломил руки президенту, другой – министру обороны. Почти на весу неся брыкающихся киафу, здоровяки устремились к ковру.
– Стойте! Стойте! – панически заорал Волосебугу. – Нельзя приближаться! Опасно! Назад!
Его никто его не слушал. Возбужденные телохранители, громко ухнув, подняли жертвы над головой и метнули в "окно". Под дикий хохот Черного Шамана "воды" без всплеска поглотили президента и министра. Вслед за этим радужная пленка выгнулась и разродилась двумя извивающимися рукавами. На их концах крутились медленные воронки. Рукава, точно зрячие, протянулись к обмершим телохранителям. С тихим хлюпаньем оба негра были всосаны внутрь. Втянув людей, рукава растворились в "колодце".
Командарм, однако, ни секунды не горевал о потере своих цепных псов. Он занял место посреди зала и широко расставил ноги. Он воздел обе руки к потолку и хищно осклабился. Слева и справа от него замерли Забзугу и Квакваса. Начальник штаба с величайшим почтением держал автомат вождя.
– Президент! – воскликнул Мвимба-Хонго. – Отныне я – президент Дагона!
Увы, торжественность момента была нарушена самым непристойным образом. Два женских голоса, один молодой, другой старушечий, испустили долгий перепуганный визг. Через мгновение к ним присоединились дребезжащие дисканты старейшин и вибрирующий рев Мвере-Биржи. Если бы в зале росли пальмы, они наверняка были бы потрясены этим ревом от корней до кроны.
Вадим стряхнул оцепенение, вызванное зрелищем гибели президента, и повернулся на крик. К Лубилаш медленно, но неодолимо приближалась гигантская гусеница. У гусеницы была бесформенная голова и туго перепоясанное ремнями тщедушное безногое тельце. За ней тянулся след из слизи, крови и клочков грязной ваты. Тварь извивалась, будто только что перерубленный червь, и издавала некие звуки. Прислушавшись, можно было различить повторяющуюся на разных языках фразу:
– Дайте крови, суки! Крови мне, суки! Крови...
Потрясающий Пальмы схватил с подставки ритуальное копье Либубу и растерянно тыкал им в сторону жуткого существа. От широкого наконечника копья до ненасытного нуи было как минимум три метра. Старейшины пятились к стенам все как один. Мать Лубилаш потеряла сознание и валялась на полу.
Один лишь Косинцев не растерялся. Гнев на проклятого кровососа придал ему поистине богатырских сил. Он подскочил к уполовиненному тельцу Ихуси и тремя мощными пинками зафутболил его в круг хухум. Неугомонный труп рыбкой нырнул в бездонные глубины "колодца".
Учинив расправу над нуи, Вадим немедленно ретировался как можно дальше. Неровен час опять вылезут загребущие щупальца!
Очутился он при этом в непосредственно близости от бедной Лубилаш. Картинно отряхнув руки, диверсант прижал к широкой груди рыдающую девушку.
– Великий воин! Белый герой Вадим... – сквозь слезы лепетала та. – Мой спаситель! Мой грозный геодезист! Хочешь исследовать рельеф благодарной Лубилаш прямо сейчас?
– Эй ты, соплюшка похотливая! – подскочила к ним Зейла. – А ну-ка, оставь моего жениха в покое!
– С чего это он твой? – окрысилась дочка вождя. – Раскатала губу! Убирайся прочь, зебра облезлая, пока мой отец не прогнал тебя копьем Либубу! Вадим спас меня, а не тебя.
– Да я сама тебя вместе с твоим бегемотом-папашей расстреляю! – разъярилась Зейла. – Отделаю, как следует! В сторону, солдат! Сейчас я этой пигалице глаза выцарапаю!
– Ха-ха-ха! Рискни, если волос не жалко!
– Ослица потная!
– Свинья супоросая!
За конфликтом черных девиц наблюдали и стар и млад. Даже Черный Шаман отвлекся от дум о сладкой победе. Потрясающий Пальмы горделиво смотрел на дочь, готовую ради любимого сразиться с сильной взрослой женщиной, к тому же при маузере. Старейшины таха начали делать ставки на исход поединка. Зейла, хоть и не была дочерью вождя, явно лидировала в рейтинге. Ведь у нее имелось оружие, армейская форма и перевес примерно в десять килограммов боевой массы. Оставалось подать сигнал к началу дуэли.
Сигнал пришел со стороны "колодца". "Вода" внутри змеиного кольца с шумом и плеском взволновалась. Неглубоко рядом с поверхностью возникла человеческая фигура. Человек был чернокож, невысок и толстопуз. Одежду его будто жевал бегемот или крокодил. К жирной груди всплывший обитатель бездны прижимал знакомый каждому воину ОАТ титановый чемоданчик.
– Онибабо! – в голос взревели Забзугу, Квакваса и Мвимба-Хонго.
Лицо Онибабо искривилось в злорадном смехе. Он непристойным жестом выставил средний палец и вытянул руку. Палец проколол поверхность радужной пленки. Изо рта Онибабо вырвалась стайка пузырей.
– Отдай золото, сволочь! – завопил полковник Забзугу. – Дай сюда! Мое!
– Это золото ОАТ! – сердито одернул его Черный Шаман. – Приказываю тебе отобрать его у вора, полковник!
– Да пошел ты к Насру, фанатик! То есть слушаюсь, мой маршал!
Начальник штаба стремглав ринулся к ковру со змеями. Первым делом он выпустил в бывшего ефрейтора автоматную очередь, но пули как будто растворялись в воздухе. Толстяк продолжал нагло скалиться! Тогда Забзугу отбросил бесполезное оружие и поднялся перед "окном" на носочки. Видя такое дело, на подмогу ему бросился Квакваса. С негодующими воплями они запустили руки в "воду", чтобы отобрать у грабителя вожделенный чемоданчик. Навстречу неграм гостеприимно протянулись толстые "рукава" с воронками на концах. Дважды хлюпнуло – и оба сребролюбца пропали. Вместе с ними пропал и Онибабо. Лишь чемодан некоторое время покачивался возле самой поверхности "колодца", словно не золотыми кордобами был нагружен, а пенопластом. Потом нырнул в непроглядные глубины и он.
Потрясенный очередной утратой казны, Черный Шаман вышел из себя. Проклиная подлых киафу и демонов Номмо, маршал быстрыми шагами приблизился к змеиному кольцу. Несколько секунд он с ненавистью разглядывал "колодец". Радужная пленка была неподвижна.
Удовлетворенный ее покорностью, Черный Шаман взгромоздился на террариум и объявил, адресуясь к морде принцессы хухум:
– Запомни, чудовище! Отныне я здесь главный! А ты – всего лишь пища!
С этими словами Мвимба-Хонго прыгнул на змею. Вцепился в нее руками и зубами. Он терзал изгибающееся длинное тело, не замечая, что сам мало-помалу погружается в "колодец". Наконец маршал выдрал из бока принцессы хухум здоровенный ломоть мяса и, тряся головой, начал жевать. К тому моменту, когда он проглотил последний кусочек, над поверхностью "колодца" оставались лишь его плечи.