- Какая разница? - фыркнул Реймонт. - Вы же знаете, каковы размеры галактики. Примерно сто тысяч световых лет в поперечнике. Сейчас мы находимся где-то в тридцати тысячах световых лет от ее центра. Одно-два тысячелетия в целом? Кто может сказать точно? Все зависит от того, каков будет наш курс, а он, в свою очередь, будет зависеть от результатов будущих исследований. - Реймонт добродушно прищурился и погрозил собравшимся пальцем. - Я знаю, о чем вы думаете. Вы думаете о том, что будет, если мы снова вляпаемся в такое же облачко, как то, что довело нас до подобной жизни. У меня на это два ответа. Во-первых, рисковать нам так или иначе придется. Но, во-вторых, чем меньше будет наше тау, тем более мы будем способны преодолевать области со все более и более высокой плотностью. Наша масса станет такой, что нам будут попросту не страшны подобные столкновения. Понимаете? Чем больше будет наша масса, тем выше наши шансы и тем скорее мы достигнем нашей цели по корабельному времени. Обратное тау к тому моменту, когда мы покинем галактику, может равняться ста миллионам. В этом случае, по нашим часам, мы покинем скопление галактик за несколько дней!
- А как мы вернемся обратно? - спросила Глассголд испуганно, но заинтересованно.
- Мы не вернемся, - честно признался Реймонт. - Мы продолжим путь к тому скоплению галактик, где расположена Дева. Добравшись дотуда, мы перейдем к полету в противоположном режиме: включим тормозные системы, полетим к одной из галактик, входящих в скопление, повысим тау до нужной величины и приступим к поискам планеты, на которой смогли бы высадиться… Да! Да! Да! - прогремел голос Реймонта, заглушая поднявшийся ропот. - Это произойдет через миллионы лет по реальному времени. Человечество к тому сроку перестанет существовать… в этой области галактики. Но что с того? Мы все начнем сначала, в другом месте, в другое время! Или вы предпочитаете томиться в металлической скорлупе, посыпая волосы пеплом и проклиная жестокую судьбу? Хотите сойти с ума от безделья и умереть, не имея потомков? Надеюсь, с мозгами у вас пока еще все в порядке. Лично я за то, чтобы лететь вперед, покуда хватит сил. А я в вас уверен и думаю, вы все согласитесь на такой вариант. Ну а если кто-то думает иначе, то пусть не мешает остальным.
Реймонт спрыгнул со сцены.
- М-м-м, - протянул Теландер. - Старший навигатор Будро, главный инженер Федоров, профессор Нильссон, прошу вас подойти ко мне. Дамы и господа, переходим к дебатам.
Чиюань прильнула к Реймсгнту.
- Ты был просто великолепен! - восхищенно прошептала она.
Реймонт поджал губы. Он смотрел мимо нее, мимо Линдгрен, мимо всех собравшихся куда-то в одну точку.
- Спасибо, - выдавил он. - Ничего такого особенного.
- Что ты говоришь! Ты вернул нам надежду. Как я счастлива, что я с тобой.
Реймонт, казалось, не слышал ее слов.
- Кто угодно мог бы наболтать с три короба, - сказал он негромко. - Сейчас все ухватились бы за любую соломинку. Я ведь всего-навсего общую картину набросал. Вот когда они уловят самую суть программы, тут-то и начнутся неприятности.
Глава 11
Силовые поля блуждали. Ведь они не представляли собой ничего подобного статичным трубам или стенкам. То, что их формировало, было непрерывным взаимодействием электромагнитных толчков, и произведение, распространение и затухание этих толчков должно было находиться под неусыпным контролем в течение каждой наносекунды, начиная от квантового уровня и кончая космическим. Когда внешние условия - плотность материи, сила излучения, напряжение противодействующих полей, гравитационные показатели искривления пространства - менялись, а они менялись каждое мгновение, воздействие этих изменений на невидимую паутину силового поля корабля регистрировалось, данные измерений вводились в компьютеры, которые производили тысячи одновременных операций Фурье при самой простейшей из задач и решали их. Приборы, отвечающие за поддержание полей и управление ими, располагавшиеся снаружи корабля, производили на основании этих ответов тончайшую микроподстройку. Неотъемлемым звеном этого гомеостаза, этого балансирования на туго натянутом канате над пропастью погрешностей, способных вызвать нарушения и даже полное отключение полей, была команда корабля. Она, как и компьютеры, впитывала и впитывала информацию и давала на нее ответы. "Леонора Кристин" легла на новый курс.
Бесстрастные звезды видели, как медленно, неуклюже разворачивается громадная масса корабля: до того мгновения, как перемена в направлении его движения наметилась и стала более или менее значительной, минули месяцы и годы. И ведь не сказать, чтобы тот объект, который они Рзаряли, двигался медленно. Казалось бы, корабль должен был напоминать нечто размером с планету, светящийся кокон, мчащийся вперед, захватывая атомы краями силовых полей и преображая их в жаркое, сверкающее, синхротронное излучение. Но это сияние гасло и терялось во мраке световых лет. Корабль мчался сквозь бездну, которой, казалось, нет ни конца, ни края.
Однако по корабельным часам все выглядело совсем по-другому. Корабль мчался во Вселенной, которая с каждым мгновением становилась все более чужой для него - все более старой, массивной, сжатой. И скорость, с которой силовые поля корабля способны были поглощать водород, часть его использовать в качестве горючего и выбрасывать несгоревший в виде хвоста пламени длиной в миллион километров… эта скорость каждую минуту вызывала все новое и новое снижение величины тау.
А на борту корабля все было по-прежнему. Воздух и металл пропитались ритмом ускорения, однако адаптационные устройства поддерживали силу тяжести в норме. Внутренние энергетические установки продолжали обеспечивать помещения светом и теплом. Биологические системы исправно поставляли кислород и воду, перерабатывали отходы, производили продукты питания, поддерживали жизнь. Но энтропия нарастала. Люди старились как положено - со скоростью шестьдесят секунд в минуту, шестьдесят минут в час.
И все же эти часы все меньше и меньше согласовывались с течением времени за обшивкой корабля. Одиночество, казалось, сжимает корабль в своей ледяной деснице.
Джейн Седлер и Иоганн Фрайвальд увлеченно фехтовали. Джейн сделала ловкий выпад. Иоганн парировал ее удар. Их рапиры скрестились с легким звоном. Она изловчилась и нанесла удар.
- Туше! - вынужден был сдаться Фрайвальд и рассмеялся. Не снимая маски, он признался: - Если бы наша дуэль была настоящей, ты проколола бы мне легкое насквозь. Молодец. Испытание выдержала.
- Ну и далось же оно мне… - тяжело дыша, проговорила Седлер. - Дай отдышаться… Погоди… Коленки, как резиновые… ужас…
- На сегодня хватит, - решил Фрайвальд.
Они сняли маски. На лице Джейн сверкали капельки пота, прядка волос прилипла к бровям, она все еще тяжело дышала, но глаза ее весело горели.
- Ф-ф-ф, - фыркнула она. - Ох и устала я! - и плюхнулась в кресло. Фрайвальд уселся рядом.
Время было позднее, и в спортивном зале никого, кроме них, не было. Тут стало так пустынно, что невольно хотелось сидеть поближе друг к другу.
- С женщинами тебе будет полегче, - успокоил Фрайвальд Седлер. - Советую тебе в самое ближайшее время попробовать сразиться с кем-нибудь из них. А можешь потренировать кого-нибудь.
- Это я-то? При моих успехах?
- Ну я же буду и дальше с тобой заниматься, - сказал Фрайвальд. - Так что форма у тебя будет. Ну и потом, пора начинать тренировать мужчин. А если фехтование вызовет у них интерес, тогда придется попотеть над изготовлением спортивного инвентаря. Помимо шлемов и нагрудников нам потребуются перчатки и рапиры. Придется потрудиться!
Седлер отдышалась и стала серьезной. Она изучающе посмотрела на Фрайвальда.
- Послушай, а это действительно твоя идея? Я думала, что это так и есть - ведь ты единственный из всех членов экипажа занимался фехтованием на Земле - естественно, тебе нужны партнеры…
- Я как-то переговорил с констеблем Реймонтом, и он ухватился за мое предложение. Это он помог мне договориться с кем надо, чтобы сделали кое-что из экипировки. Понимаешь, мы должны поддерживать сносную физическую форму…
- И всеми силами отвлекаться от того кошмара, который нам грозит, - закончила за него Седлер.
- В здоровом теле - здоровый дух. Повалишься на койку измотанный - дурные мысли в голову не полезут.
- Это точно, - кивнула Седлер. - АЭлоф…
- Профессор Нильссон, пожалуй, слишком много работает, - осмелился высказать свое мнение Фрайвальд.
Джейн отвела взгляд. Фрайвальд смущенно завертел рапиру.
- И хорошо! - выпалила Седлер. - Ведь если он не сумеет разработать новое астрономическое оборудование, мы не сможем проложить экстрагалактический курс и вся работа сведется к бесплодным гаданиям!
- Верно. Все верно. Но я бы посоветовал твоему другу, Джейн, уделять хоть какое-то время спорту - глядишь, тогда и его основная работа лучше продвинулась бы.
Седлер не сдержалась.
- Знаешь, с ним все труднее жить. С каждым днем… - Но, спохватившись, она перевела разговор на другое: - Стало быть, Реймонт назначил тебя тренером.
- Ну, неофициально, конечно. Попросил меня взять на себя организацию спортивных мероприятий, придумать какие-нибудь секции поинтереснее. Ну… вообще-то я один из его неформальных помощников.
- Ясненько. Сам же он не может этим заняться. Тогда бы все поняли, куда ветер дует, решили бы, что их муштруют, и веселью конец. Все разбежались бы по каютам. - Седлер понимающе усмехнулась. - Ладно, Иоганн, можешь считать меня членом конспиративной группы.
Она протянула Фрайвальду руку. Он пожал ее и не выпустил из своей.
- Послушай, не приятнее ли будет окунуться в бассейн, чем сидеть в мокром одеянии? - предложила Седлер.
- Нет, спасибо, - с хрипотцой в голосе отозвался Фрайвальд. - Не сегодня. Давай побудем наедине. Я боюсь за себя, Джейн.
Приборы "Леоноры Кристин" обнаружили новую область с высокой плотностью материи. На счастье, область оказалась все же более разреженной, чем злополучная туманность, и корабль преодолел ее без каких-либо отрицательных последствий. Однако протяженность уплотненного участка была сравнительно велика - она раскинулась на много парсеков. Тау шло и шло на убыль. Когда корабль одолел препятствие, скорость его возросла настолько, что теперь один атом на кубический сантиметр значил для корабля столько же, сколько целое облако водорода. И ведь не только скорость росла -. непрерывно росло и ускорение.
Экипаж корабля между тем жил по земному календарю, отмечая личные и религиозные праздники. Капитан Теландер каждое воскресенье проводил протестантскую мессу.
В одно из таких воскресений он попросил Ингрид Линдгрен зайти после мессы к нему в каюту. Когда капитан вошел, Ингрид уже ждала его. На ней было короткое ярко-красное платье, и она выглядела очень нарядно на фоне полок с книгами и папками, полными бумаг. Обстановка в капитанской каюте была самая что ни на есть аскетическая, хотя каюта полностью принадлежала ему одному. Несколько семейных фотографий и наполовину собранная модель клипера - вот и все излишества.
- Доброе утро, - с привычной церемонностью поздоровался с Линдгрен капитан, положил на полку Библию и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. - Присядешь? Я пошлю за кофе.
- Как прошла служба? - поинтересовалась Линдгрен, усаживаясь в кресло. - Малькольм присутствовал?
- Сегодня - нет. Видимо, наш друг Фоксе-Джемисон все еще не знает, как ему поступить - вернуться к вере отцов или оставаться веротерпимым агностиком, - шутливо ответил Теландер. - Но он придет к нам, непременно придет. Ему просто нужно осмыслить тот факт, что можно оставаться христианином и при этом быть астрофизиком. Ну а тебя, Ингрид, когда мы будем иметь счастье видеть на службе?
- Наверное, никогда. Если и существует некий высший разум, царящий над действительностью - а научного доказательства тому нет, - то какое ему дело до такого ничтожного химического явления, как человек?
- Ты почти слово в слово повторяешь Чарльза Реймонта, представляешь? - изумился Теландер, но тут же посерьезнел и поторопился возразить: - Тот, кому есть дело до всего, начиная от квантов и кончая квазарами, и нас не должен обойти своим вниманием. Рациональные доказательства? Знаешь, не хочется говорить банальности. Тем более что позвал я тебя совсем не для теософского спора. Полный кофейник, - проговорил Теландер в трубку интеркома, - сливки, сахар, две чашки в капитанскую каюту, пожалуйста.
- Сливки, - мечтательно пробормотала Линдгрен.
- Знаешь, у наших биологов они совсем неплохо получаются, - кивнул Теландер. - Кстати, Кардуччи просто-таки воодушевлен предложением Реймонта.
- Насчет чего?
- Насчет того, чтобы повара поломали головы над рецептами новых блюд. Нет-нет, не думай, не над тем, чтобы готовить бифштексы из водорослей и культур ткани, но над чем-нибудь таким, чего еще не готовили. И я рад, что он думает об этом.
- Да, в последнее время он как шеф-повар начал сдавать, - согласилась Линдгрен и вдруг, утратив чопорность, в сердцах стукнула кулаком по подлокотнику кресла. - Почему? - воскликнула она. - Что случилось? Мы еще и половины задуманного не выполнили. Не должны же люди были так скоро пасть духом?
- Но мы потеряли всякую уверенность…
- Знаю, знаю. Но разве само ощущение опасности не должно действовать как стимул? Что же до того, что наше путешествие, скорее всего, никогда не окончится, меня это тоже в свое время больно ударило, но ведь я оправилась в конце концов!
- Мы с тобой на службе, и служба наша не кончается, - вздохнул Теландер. - Мы, члены команды, отвечаем за жизнь экипажа. Осознание ответственности помогает жить. Но даже нам… - капитан запнулся. - Собственно, как раз об этом я и хотел с тобой потолковать, Ингрид. У нас, можно сказать, печальный юбилей. На Земле со времени нашего отлета прошло сто лет.
- Бессмыслица, - покачала головой Линдгрен. - Как можно говорить теперь о каком-то временном соответствии?
- В психологическом плане это вовсе не бессмысленно, - возразил Теландер. - Доберись мы до беты Девы, нам бы предстояла связь с родной планетой. Мы бы тешили себя надеждой, что самые юные из наших близких прошли, к примеру, курс лечения, направленного на продление жизни, и еще живы. И если нам суждено вернуться, мы должны как-то напоминать Земле о себе, чтобы не возвратиться домой совсем чужими. Теперь же… это трудно осознать в любом смысле, начиная с чисто математического… Но те, кого мы покидали в возрасте грудных младенцев, уже глубокие старики и старухи… и это со всей жестокостью напоминает нам о том, что нам никогда больше не увидеть тех, кого мы некогда любили.
- М-м-м… - пробормотала Линдгрен. - Ты прав, наверное. Что-то наподобие состояния, которое испытываешь, глядя на близкого человека, на твоих глазах угасающего от тяжелой, неизлечимой болезни. Когда он умирает, это тебя не удивляет, но, как ни крути, это конец. Проклятье! - вырвалось у Линдгрен, и глаза ее наполнились слезами.
- Ты должна сейчас как можно больше помогать людям, Ингрид, - заботливо проговорил Теландер. - У тебя это лучше получается, чем у меня.
- Ты и сам бы мог многое сделать.
Капитан понурился и покачал головой:
- Лучше не надо. Наоборот, я собираюсь устраниться.
- Что это значит? - не скрывая тревоги, спросила Линдгрен.
- Ничего ужасного, - успокоил ее Теландер. - Просто я занят - дел по горло, меня всюду дергают - то инженеры, то навигаторы, куча всяких непредвиденностей. Короче говоря, великолепное прикрытие для того, чтобы как можно поменьше общаться с экипажем.
- Но ради чего?
- Мы несколько раз советовались с Чарльзом Реймонтом. Он высказал превосходную мысль - на мой взгляд, просто-таки решающую. В такое время, как сейчас, когда царит неуверенность, когда к сердцу то и дело подступает отчаяние, готовое овладеть нами… каждый человек на борту корабля должен чувствовать, что его жизнь - в надежных руках. Безусловно, ни один человек не верит в то, что капитан непогрешим. Но подсознательно каждый рисует тем не менее вокруг его головы воображаемый нимб. А я… я живой человек, у меня свои слабости. Мой организм может не выдержать ежедневного перенапряжения.
Линдгрен съежилась в кресле.
- И чего же хочет от тебя констебль?
- Чтобы я постепенно прекратил общаться с гражданским экипажем, так сказать, неформально. Извинение самое простое - меня нельзя отвлекать от служебных обязанностей, поскольку все мое внимание должно быть уделено тому, чтобы корабль без риска для жизни экипажа преодолевал всяческие туманности и звездные скопления. С таким объяснением все согласятся. А потом… обедать я буду один, в своей каюте, а вместе со всеми - только по большим праздникам. Отдыхать и делать физические упражнения буду тоже в одиночестве, здесь. Навещать меня будут только офицеры высокого ранга, вроде тебя, Ингрид. В общем, хочу окружить себя защитной оболочкой официального этикета. Реймонт со своими помощниками позаботится о том, чтобы ко мне обращались исключительно в подобающей вежливой форме. Короче говоря, твой добрый приятель JIapc Теландер собирается превратиться в Старца.
- Как же это похоже на Реймонта, - проворчала Линдгрен.
- Он убедил меня в том, что это крайне важно и желательно, - сказал капитан.
- А о тебе он подумал? О тебе как о человеке?.. Сомневаюсь!
- Ничего, я переживу. Рубахой-парнем я никогда и не был, если говорить откровенно. И потом, у нас тут столько книг, которые я давно мечтал прочесть, да все не удавалось.
Теландер внимательно смотрел на Лийдгрен. В каюте было тепло, и из кондиционера веяло запахом свежескошенного сена, но руки Линдгрен покрылись пупырышками, словно гусиная кожа.
- Ингрид, - негромко проговорил Теландер, - тебе тоже отведена определенная роль. Тебе предстоит больше, чем когда-либо, заниматься решением психологических проблем. Организация, посредничество, успокаивающие беседы… это будет нелегко.
- У меня одной это не получится, - призналась Линдгрен. Губы ее дрожали. - Я не сумею.
- Если должна - всегда сумеешь, - успокоил ее капитан. - На самом деле тебе совершенно не обязательно все взваливать на себя. Можно гибко распределить обязанности. Нужно просто по-умному все спланировать. Не волнуйся, все продумаем… - Он растерялся. Что-то его смущало. Даже покраснел. - И… как раз на эту тему…
- Да? - отозвалась Линдгрен.
Капитана спас звонок в дверь. Он принял из рук верзилы-повара поднос с кофе, торжественно водрузил его на столик и принялся разливать кофе в чашки. При этом он - умышленно, по всей видимости, - не поворачивался к Линдгрен лицом.
- У тебя такая должность, - хрипло проговорил Теландер, не оборачиваясь. - Такая новая должность… Теперь у офицеров совершенно особая роль… Конечно, тебе нет нужды так затворничать, как мне… Но все-таки какие-то определенные ограничения в плане… скажем так, доступности…
- Бедняга Ларе! - рассмеялась Линдгрен. - Что ты так мучаешься? Ты хотел сказать, что первому помощнику не к лицу так часто менять любовников, да?
- Нет, я… Я же не об обете безбрачия, упаси Боже! Мне-то, конечно, от всякого такого теперь придется воздержаться, но что касается тебя… словом, этап экспериментов для всех нас подходит к концу. У людей завязываются более или менее прочные отношения. Вот бы и тебе тоже.
- Я могу поступить лучше, - сказала Линдгрен. - Я могу остаться одна.
Теландер больше не мог стоять к ней спиной. Он повернулся и подал ей чашку.