- Ты бы получил от этого настоящее удовлетворение, - горячо возразил Уокер, испытывая непреодолимое желание укусить кого-нибудь из виленджи.
Джордж тихо фыркнул:
- Вот и кусай их сам. Я лучше буду кусать брикеты.
Уокер вспомнил те дни, когда пришельцы лишали его довольствия, вспомнил сосущее чувство под ложечкой и зверский голод. Да, пес прав. Если он, Уокер, хочет все это пережить, то ему придется менять поведение и приспосабливаться к обстоятельствам. Перезагрузки здесь не будет. Не стоит испытывать терпение оппонентов. Надо шевелить мозгами. Как Джордж.
Если продолжить это рассуждение, то в конце он будет просить виленджи, чтобы его потрепали по холке.
- Что еще ты видел с тех пор, как попал сюда? - Маркус обвел рукой их территорию. - Я все время сидел здесь и не мог выйти из своей клетки.
- Ну, во-первых, здесь много загонов вроде моего и твоего. Есть загоны меньшие, но есть и намного большие.
- Ты хочешь сказать, что есть вольеры для слонов и вольеры для мелких зверушек?
- Я бы сказал, для мелких "живых объектов". Я пробыл на корабле пришельцев не слишком долго, но, насколько могу судить, ты и я - единственные их пленники с Земли. Все прочие… из разных других мест. - Он безмятежно посмотрел на Уокера. - Как только они удостоверятся, что ты готов справиться с новыми впечатлениями, они уберут электрическое поле вокруг загона - поле и голограмму, или как это у них называется. - Он повернул морду в сторону коридора. - Конечно, остальная часть корабля останется для нас недоступной. Подозреваю, что наше с тобой знакомство - это прелюдия к знакомству с остальной частью населения загонов.
Каждый раз, когда Уокеру начинало казаться, что ментально он справился с ситуацией, возникали новые обстоятельства, повергавшие его в новый припадок отчаяния.
- Остальной частью населения?
- Да, нас представят другим потребителям кислорода. Полагаю, это неплохая компания. Думаю, наши юморные тюремщики хотят посмотреть, как мы будем взаимодействовать. Вероятно, контакт и общение представителей разных биологических видов с разных планет расширяет их кругозор. Возможно, это их просто забавляет. Я не знаю, зачем они это делают. Если тебя распирает любопытство, спроси их, когда представится такая возможность. На мой взгляд, сама идея понять мотивации виленджи - не вполне удачна.
Уокер нервно осмотрелся. Загон, клетка, которой он так неистово возмущался, внезапно показалась ему знакомым, уютным и комфортабельным домом, и у Маркуса не было ни малейшего желания его лишаться, пусть даже весь окружавший его пейзаж был всего лишь ловко сработанной иллюзией.
- Откуда ты знаешь, что мы находимся на корабле? - невнятно спросил Уокер.
- Я спрашивал некоторых наших товарищей по несчастью. Должно быть, большая посудина, если судить по размеру загонов. - Он понизил голос: - Слушай, Марк, что бы ни случилось, не теряй самообладания. Держи себя в руках, и ты сохранишь голову на плечах. Ты понимаешь, что я хочу сказать? Обычно виленджи не вмешиваются в ссоры между пленниками, что бы ни происходило. Но за пару дней до твоего появления трехногий с Джеремуса IV…
- Что за трехногий? Где этот Джеремус IV?
- Молчи и слушай. Я понял, что этот трехногий и раньше творил безобразия, но на этот раз он поссорился с сесу. Этих сесу было четверо. Они безобидны, как щенки. Но языки у них острые - в переносном, конечно, смысле. Трехногий не согласился с каким-то высказыванием сесу и разорвал его на куски. Буквально, как люди разрывают жареную курицу. Я наблюдал эту сцену издали и громко, как мог, выл. Скажу тебе честно, я очень сильно испугался, потому что не знал, что будет дальше.
А дальше было вот что. Целая команда виленджи вломилась в большой загон. Это огромное пространство, где позволено находиться всем пленникам. Я никогда не видел такого большого их скопления ни до ни после того случая. Наверное, он вывел виленджи из себя. Сесу, как я потом узнал, размножаются четверками. Если из этой четверки убрать одну особь, то никакого размножения не будет. Поэтому нет ничего удивительного, что виленджи сильно расстроились. Они принесли с собой забавные пистолеты, стрелявшие быстро твердеющим клеем. Меньше чем через минуту этот огромный, здоровый трехногий был недвижим, как статуя, на которую я, помнится, мочился в Чикаго.
- Что они с ним сделали? - спросил Уокер сдавленным голосом. - Я имею в виду трехногого.
- Они его забрали. Я его больше не видел. - Пес встал и потянулся. - Может быть, теперь он служит запором двери кабинета какого-нибудь виленджи высокого ранга. Если, конечно, у них есть ранги и кабинеты. Что касается меня, то я всегда держу наготове свое самое мощное оборонительное оружие - забиться в угол и выть так, чтобы кишки выворачивались наизнанку. - Он выразительно посмотрел в помрачневшие глаза Маркуса. - Тебе надо попробовать. Действует безотказно, даже на инопланетян.
- Буду иметь в виду.
Внутренне Уокер содрогнулся от такой перспективы. Он никогда не стал бы первоклассным футбольным защитником, если бы выл от каждой неприятности.
Конечно, напомнил он себе, тогда он имел дело с откормленными трехсотфунтовыми нападающими из Небраски и быстрыми тэйлбэками из техасских городков, а не с семифутовыми инопланетянами, вооруженными обездвиживающим электрическим полем и парализующим клеем. Возможно, в некоторых ситуациях можно и повыть. Хотя бы для того, чтобы сохранить себе жизнь.
Начало темнеть. Уокер, обернувшись, бросил взгляд на палатку, потом на гостеприимно распахнутые задворки - реконструированную пришельцами среду обитания Джорджа. Маркус внимательно посмотрел на гниющий мусор, разорванные и помятые картонные коробки, ржавеющие остатки некогда шикарного автомобиля и решил повременить со сменой обстановки. Очевидно, пес думал о том же, но пришел к диаметрально противоположным выводам.
- Не возражаешь, если я сегодня переночую у тебя, Марк?
Уокер посмотрел в сторону коридора. Он был пуст и тих. Напуганный возможными последствиями, о которых он предпочел не думать, Уокер спросил:
- Ты не будешь скучать по своему месту?
- Моему "месту"? - Мотнув лохматой головой, Джордж посмотрел туда, откуда пришел. - Ты называешь "местом" помойку, на которой меня случайно обнаружили виленджи. Я сирота, Марк. Нас, таких, много в Чикаго. - Не ожидая дальнейших приглашений, он протрусил мимо опешившего оптового торговца. - У тебя здесь очень чисто. К тому же я никогда не бывал в горах, их не так много в Иллинойсе.
На Уокера в упор смотрели преданные темные собачьи глаза.
- Я могу немного поскулить и полизать тебе руку.
Уокер не смог сдержать улыбку.
- Не знал, что собаки способны на сарказм.
- Ты шутишь? Мы - мастера этого жанра и так хорошо им владеем, что вы, люди, даже не замечаете, когда мы смеемся и потешаемся над вами. Так что скажешь?
Еще один взгляд в сторону зловещего темного коридора, в котором таился неведомый кошмар.
- А как виленджи? Они не будут возражать против такого тесного общения двух подопытных экземпляров?
Джордж беспечно пожал плечами:
- Есть один-единственный способ это узнать. Если они будут возражать, то мы ничего не сможем с этим поделать.
Уокер встал с камня. С заходом "солнца" температура воздуха стала стремительно падать.
- Знаешь, на самом деле я и сам хотел попросить тебя остаться, - признался он.
Пес заговорил, старательно обнюхивая вход в палатку:
- Мы, земляне, должны держаться друг друга. По крайней мере, до того дня, пока не узнаем, что виленджи от нас хотят.
Несмотря на скуку, чувство изоляции и подавленности, Уокер, входя в палатку, желал только одного - чтобы этот день не наступал как можно дольше.
- У меня большая палатка. В ней много свободного места. Буду рад, если ты составишь мне компанию, но хочу сразу сказать тебе одну вещь.
Джордж поднял голову.
- По своим делам я буду выходить на улицу, если ты имеешь в виду это. Я не приучен выходить из дома, потому что у меня никогда его не было, но никогда не мочусь там, где сплю.
- Я не об этом. - Уокер с трудом подыскивал слова, чтобы сказать то, что ему никогда в жизни не приходилось раньше говорить. - Ну, ты не возражаешь, если я иногда буду тебя гладить?
Пес улыбнулся, широко раскрыв пасть, и, великолепно подражая голосу оптового торговца, ответил:
- На самом деле я сам собирался просить тебя об этом.
Когда среди ночи Уокера разбудила фальшивая сова, он почувствовал, что к нему прижимается теплая масса. Пес каким-то непостижимым образом сумел вползти в спальный мешок, не разбудив спавшего в нем хозяина. Первым желанием Уокера было вытряхнуть незваного гостя из мешка под полог палатки. Но вместо этого он обнял мохнатый ком левой рукой и еще теснее прижал к себе. Джордж сонно засопел, но потом снова затих. В таком положении они проспали всю ночь. Правда, во второй раз оптового торговца разбудил пес, так как начал лягаться задними лапами. Уокер решил потерпеть и не реагировать на толчки. Наверное, постепенно он к ним привыкнет.
Однажды у него была подруга, храпевшая во сне, но до сих пор никто еще не лягал его по ночам.
На следующее утро Уокер подумал, что пришельцам, по-видимому, абсолютно не важно, где спит Джордж. Вероятно, они даже довольны возможности изучить новый вид отношений. Впрочем, Уокеру не было дела до их интересов. После нескольких недель полной изоляции он был рад обществу, и дружелюбная собака - это лучше чем ничего. Еще лучше - словоохотливая говорящая псина с высоким IQ.
Тюремщики, наверное, и правда были довольны. На завтрак они подали не только обычные брикеты, но и тонкостенные металлические чашки с мелкими пищевыми кубиками. Возможно, из-за присутствия Джорджа это блюдо неприятно напомнило Марку собачий корм. Однако по вкусу кубики не были похожи на собачью еду. Синие кубики имели вкус курятины. Розовые походили на синие. Желтые, голубые, зеленые и золотистые напоминали вареную брюссельскую капусту, что говорило о том, как мало виленджи разбираются в человеческих пищевых пристрастиях. Правда, было и приятное разнообразие: два серебристо-сапфировых кубика не отличались по вкусу от бананового пудинга.
Как только один из этих кубиков коснулся нёба, Маркус принялся медленно смаковать еду, а на лице его появилось выражение блаженства, едва ли не экстаза. Поможет ли это представление получить дополнительную пайку банановых кубиков, Уокер не знал, но попытаться стоило. Он не подумал о том, что комедия, которую он сейчас ломал для пришельцев, была, по сути, эквивалентом собачьего виляния хвостом. В дополнение к обычному цилиндру с водой Уокер получил еще один, меньший по размеру цилиндр, наполненный светлой красноватой жидкостью, которая, хотя и отдавала слабой колой, вполне могла сойти и за шампанское. В конце концов Уокер чувствовал себя так, словно позавтракал в лучшем ресторане Нового Орлеана.
Вдруг он заметил, что Джордж не сводит с него странного взгляда.
- В чем дело? Что-то не так? - спросил Уокер.
- Все так, - ответил пес. - Разве я высказал недовольство?
- Ты странно улыбался. Я уже знаю это выражение.
- Какой ты понятливый. Ладно, я скажу, но тебе это не понравится. Я внимательно наблюдал за тобой, пока ты ел, особенно эти серебристые кубики. Ты в это время попрошайничал. Ты, конечно, не становился на задние лапы и не размахивал передними, ты не вывалил изо рта язык, но все равно ты попрошайничал.
Уокер отвел взгляд.
- Я не попрошайничал, - проворчал он.
- Зачем отрицать очевидное? Не стоит стыдиться своих действий, если ты знаешь, что и зачем ты делаешь. Люди все время что-нибудь выпрашивают. Выпрашивают хорошую работу, сексуальные удовольствия, одобрение сотоварищей. Или все это выше, чем выпрашивать еду? Почему ты вдруг решил, что это ниже твоего достоинства?
До Уокера дошло, что он был так занят новой едой, что не подумал об этом, но подсознание все сказало за него.
- Ты просто хочешь с ними сотрудничать. Ты же не сотворил никаких глупостей вроде попытки самоубийства. Ты конструктивно общаешься со мной. И наоборот. Кстати, я тоже получил более вкусную еду.
- Но я пытался бежать и даже напал на одного виленджи, - возразил Уокер, допивая напиток из маленького цилиндра.
- Это не глупость, это вполне ожидаемый поступок, - не колеблясь резюмировал Джордж.
- Я собирал камни, чтобы швырять ими в пришельцев.
Пес открыл пасть, вывалил язык и от души расхохотался.
- Ты полагаешь, что существа достаточно разумные для того, чтобы построить такой корабль и охотиться по всей Вселенной за такими экземплярами, как ты и я, не способны защититься от недовольных? Вспомни электрический барьер. Чем глубже в него проникаешь, тем сильнее он бьет.
- Это я знаю, - произнес Уокер. - Я пытался пройти сквозь него.
Джордж кивнул:
- Все пытались, в том числе и я. Среди нас был один субъект, очень неказистый и маленький, но он мог плеваться ядовитой кислотой. Это куда страшнее, как мне думается, чем швырять какие-то камни. Если же ты сможешь углубиться в электрическое поле, то оно в конце концов сожжет тебя до костей. То же самое произойдет и с камнями или с ядовитой слюной - все равно. Виленджи большие, безобразные, грубые, но они отнюдь не глупы.
Мало того что у тебя ничего не получится, - продолжал Джордж, - ты еще и лишишься дневного рациона. У меня сложилось впечатление, что виленджи хотят сохранить взятые ими экземпляры в целости и сохранности, но это не значит, что пришельцы их не накажут, если сочтут это нужным. Например, лишив еды или еще строже, как в случае с трехногим.
Сидя на берегу и болтая ногами в холодной воде, Уокер доел последний стандартный брикет.
- Значит, нас вознаграждают за хорошее поведение и наказывают за плохое. Вариантов у нас нет? - Его вдруг охватило дурное предчувствие. - Они не пытались тебя дрессировать? Научить каким-нибудь трюкам?
Джордж мотнул головой и почесал глаз.
- Пока нет, но думаю, я бы без труда научился.
- Конечно научился бы, - поддакнул Уокер, - ты же собака.
Джордж посмотрел на Маркуса ясным взглядом:
- А ты - человек. Не пытайся убедить меня в том, что люди не поддаются дрессировке. Ты же работаешь, не так ли? Я мог бы и сам тебя дрессировать.
- Хоть ты умеешь говорить и думать, не особенно задавайся, - посоветовал псу Уокер. - Люди дрессируют собак, а не собаки - людей.
- Неужели? А как насчет сегодняшней ночи? Ты же собирался выкинуть меня из спального мешка, не так ли?
- Нет, не собирался. Я хочу сказать, что это было мое решение - позволить тебе остаться.
Пожав лохматыми, как пук хлопка, плечами, Джордж вытянул перед собой передние лапы и положил на них голову.
- Ладно, будь по-твоему.
Уокеру так и не удалось уговорить дворнягу продолжить дискуссию.
Глава 4
Время шло. Время, за которым Уокер мог следить только благодаря своим часам. Часы, отсчитывая центральное поясное время, не имели, конечно, никакого значения в его нынешних обстоятельствах. Но цифры, показывавшие время родного города, каким-то непостижимым хронологическим способом помогали переносить неволю.
Потом случилось это. Случилось сразу и без предупреждения.
Только что они с Джорджем сидели на берегу кусочка озера Коули и следили за резвившимися на мелководье искусственными мальками. Но прошло всего мгновение, и все, что было за пределами воды, вдруг резко исчезло. Даже не исчезло, а отодвинулось.
Вместо отдаленных гор и леса появился просторный пойменный луг. Зеленая осока чередовалась со скоплениями каких-то стержней, похожих на воткнутые в землю макароны, свернутые в тускло-желтые кольца. Росла здесь и какая-то красная трава, хотя ее нельзя было назвать в полном смысле ни красной, ни травой. Окраска варьировала, доходя почти до ультрафиолетовых оттенков. Призрак травы. Были здесь и деревья, кроны которых, причудливо переплетаясь, образовывали совершенные геометрические фигуры. Другие росли в виде прихотливых арок и гротов.
Словно сошедшие с полотен Босха или выползшие со страниц давно забытого Льюиса Кэрролла, среди этой инопланетной зелени бродили самые разнообразные существа. Это сборище не показалось Уокеру менее зловещим и сверхъестественным оттого, что Джордж тут же объяснил ему, что, насколько он знает, каждая тварь в этом странствующем зверинце разумна и, по крайней мере, не уступает в интеллекте собаке.
Уокер обернулся через плечо и увидел, что его палатка стоит на прежнем месте. За ней виднелся пустой коридор. Слева находились остатки диорамы гор и лесов Сьерра-Невады. Справа галечный берег и кусок озера уступили место уютным трущобам Джорджа. Уокер понимал, что должен уже к этому привыкнуть, но это вольное обращение с реальностью - пусть даже мнимой - продолжало сбивать его с толку.
Склонившись к Джорджу, он прошептал на ухо своему новому другу:
- Если я правильно понял, то это и есть тот большой загон, о котором ты рассказывал?
Джордж тихо запыхтел.
- Правильно. Неплохо, правда? Конечно, я тут знаю не всех, я не так долго нахожусь на борту, но с некоторыми парнями уже познакомился, да и с девчонками тоже. И со всякими другими. - Он рванул вперед. - Пошли, я тебя представлю. Не волнуйся, тебе не придется обнюхивать задницы. Я уже понял: это дурная привычка.
Уокер хотел было сказать Джорджу, чтобы он не волновался, потому что такая мысль даже не пришла ему в голову. Если бы даже он был в собачьем расположении духа, то едва ли смог бы точно исполнить протокол псиной вежливости, хотя бы потому, что среди пасущихся здесь экземпляров дышащих кислородом тварей некоторые имели такую причудливую анатомию, что Уокер, наверное, не смог бы понять, где кончается задница и начинаются органы дыхания.
Сомнительно, что он сможет общаться с любым из этих существ, но индивидуально настроенный имплантат, всаженный инопланетянами в его мозг, позволял верно истолковывать и понимать любые, достигавшие ушей, колебания воздуха.
Оглядывая окрестности, пока энергично вилявший хвостом Джордж вел его в большой загон, Уокер получил более полное представление о том, куда занесла его судьба. Он видел не только свой персональный скотный двор (это название звучит ничуть не лучше, чем тюремная камера, подумал Уокер, и он решил впредь им не пользоваться), но и куда более экзотичные загоны (впрочем, и этот термин был не слишком удачным). Они находились как справа от его личного пространства, так и слева от пространства Джорджа. Определить границы Уокер не мог, но ему показалось, что маленькие загоны обрамляют большой загон, находившийся в центре. Большой загон был большим бриллиантом, украшенным венчиком из мелких жемчужин. Как ни напрягался Уокер, уверенный в том, что за всеми обитателями большого загона осуществляется непрерывное слежение, он не смог разглядеть объективов камер или какого-то схожего оборудования. Потом он как зачарованный принялся разглядывать экзотический парад дышащих кислородом существ и оставил бесплодные попытки.