Я услышал, как вскрикнула клон у меня за спиной, когда из перекушенной шеи брызнули в воздух два фонтана крови. Тело дернулось. Вначале мне показалось, будто туловище оленихи сумеет бежать и без головы. Потом ноги у туловища подкосились, и оно рухнуло на траву. Тираннозавр ухватил челюстями туловище оленихи за заднюю часть и потряс, смахивая траву. Быстрый поворот головы, судорожный глоток - и оленихи не стало.
- Класс, - сказал я.
- Наводит на определенные размышления, правда? - прошептала Йокомата, стоящая рядом.
- И на определенные выводы, - кивнул я. - Если олень что-то знал, он уже никому ничего не расскажет. Не заговорит никогда.
Йокомата некоторое время молчала, а потом велела:
- Пойдемте со мной.
Мы все спустились вниз, на другой этаж. Здесь мебели было поменьше, чем наверху. Она жестом приказала мне сесть в мягкое кресло:
- Устраивайтесь поудобнее. Я хочу задать вам несколько вопросов.
Я сел…
И попал в ловушку. Из ткани выскочили металлические наручники и сковали мои запястья и лодыжки.
Таким тоном, словно она заказывала завтрак, Йокомата приказала:
- Введите ему сыворотку правды.
Меня охватила тревога; я выгнулся, пытаясь взломать браслеты. Я понимал, что они не поддадутся, но надо было хотя бы попробовать.
- Я уже сказал все, что мне известно! - завопил я. - Больше ничего вы от меня не узнаете!
Йокомата не обратила на мои слова никакого внимания. Она хотела убедиться в том, что я сообщил ей все, что знал. Если бы я сумел придумать, как убедить ее - любым способом! - уж я бы постарался ей это доказать. Все, что угодно, лишь бы избежать сыворотки. Но в голову отчего-то не приходила ни одна умная мысль.
- Что с клоном делать? - спросил красноносый.
В первый раз Йокомата улыбнулась. Голос ее презрительно дрогнул:
- Баркем представился ей под вымышленным именем и сказал, что собирается на ней жениться.
Достаточно.
- Что происходит? - спросила клон.
Четырехпалый вытянул из стены полочку, на которой лежал шприц-пистолет, и подошел ко мне. Я услышал справа голос клона:
- Что вы собираетесь делать?
Сыворотка хуже смерти! Я готов был на что угодно, на какие угодно пытки - только не на сыворотку! Но я был не в силах помешать неизбежному. Когда четырехпалый небрежно приложил шприц к моему предплечью и спустил курок, все силы у меня ушли на то, чтобы напрячь прямую кишку и не обделаться от страха. Послышалось тихое шипение. Струя наркотика прошла под кожу и стала всасываться в кровь.
Ну и ощущение! Я опал в кресле, стараясь не развалиться на кусочки. Пройдет совсем немного времени, и я выложу все, о чем меня ни спросят!
- Дайте знать, когда он будет готов, - бросила Йокомата, выходя.
Клон Джин Харлоу направилась ко мне:
- С вами все в порядке?..
Красноносый рывком отшвырнул ее назад:
- Отойди от него! - Прикосновение к ней, казалось, навело его на новую мысль. Он посмотрел на четырехпалого. - Нам с тобой крупно повезло, приятель! Есть время расслабиться и девчонка из Дайдитауна, с которой можно поразвлечься.
- Звучит неплохо, - заявил четырехпалый.
- Сейчас я не в настроении заниматься делами, - возразила клон.
Красноносый потащил ее в заднюю комнату.
- Сейчас будешь.
- Я пожалуюсь хозяину! - Голос у нее стал визгливым.
- Не волнуйся. Йокомата твоего хозяина с потрохами купит.
Все трое исчезли. Я даже головы не повернул, чтобы проследить за ними. Просто сидел в кресле, обливаясь потом, и ждал. Где-то в доме бубнил Информпоток. Из задней комнаты послышался шум борьбы. Протестующие крики. Потом я услышал звонкую пощечину; девушка охнула от боли. Но я не особенно вслушивался. Все мои мысли сосредоточились на одном: скоро они вернутся и начнут допрашивать меня. О чем бы меня ни спросили, я выложу им всю правду.
Спустя какое-то время вернулась Йокомата. Она огляделась, метнула раздраженный взгляд в сторону задней комнаты, а потом направилась ко мне.
- Ваше полное имя!
Слова вылетали из меня как будто сами по себе.
- Зигмунд Чандо Мерландри Дрейер.
- Где вы живете?
Я назвал адрес квартиры в Бруклине, а заодно сообщил адрес офиса в комплексе "Верразано", потому что иногда я остаюсь там ночевать. Под действием сыворотки человек ничего, абсолютно ничего не в состоянии утаить!
Наши голоса, видимо, дали понять красноносому и четырехпалому, что хозяйка вернулась. Они ввалились к нам, на ходу застегивая штаны. Йокомата встретила их ледяным взглядом.
- Вы женаты? - спросила она меня.
Я попытался удержаться, но ответ вылетел помимо моей воли:
- Был… сейчас нет… но это не ваше дело!
Йокомата улыбнулась:
- Вижу, вы уже готовы. А теперь скажите: вы утаили какие-либо сведения о Келе Баркеме?
- Нет.
- А о Кайле Бодайне?
- Нет.
- Когда вы впервые услышали имя Кел Баркем?
- Несколько минут назад.
Йокомата небрежно кивнула своим подручным:
- Хватит. Ведите их наверх. Только нигде не задерживайтесь!
Я вздохнул с облегчением. Все оказалось не так уж страшно. Она не задала ни одного личного вопроса. Йокомату интересовал только тот тип, Баркем, или Бодайн. Я настолько расслабился, что мне даже стало любопытно. Почему он так ее интересует?
- Пойду приведу клона, - заявил четырехпалый, когда Йокомата ушла.
- А я освобожу нашего приятеля. Но сперва… - Он поглядел в спину своему дружку, потом повернулся ко мне. На губах его заиграла мерзкая улыбочка; глаза словно подернулись слизью. - Был женат, значит? Где же твоя жена? Небось сбежала, когда узнала, что ты - клонолюб?
Я попытался запеть, вспомнить какие-нибудь стихи, закричать, зарычать, выругаться, но мой рот меня не послушался и без колебаний выпалил:
- Она уехала. Восемь лет назад. Туда, куда улетают нормальные люди.
- Бросила тебя, да? И на далекой планете спуталась с каким-нибудь вонючим фермером! Какая жалость! Значит, теперь ты занимаешься этим с клонами?
- Нет.
- Тогда с кем?
- Ни с кем.
- Ни с кем? Так не бывает. С кем же ты ловишь кайф?
Я хотел закричать, зарыдать: "Не надо так со мной!" Но не смог. Я прикусил губу, прокусил ее почти насквозь, но все же не смог сдержаться. И тут клон подбежала ко мне и закричала:
- Послушайте! Так нечестно!
Не меняя выражения лица, красноносый полуобернулся и со всей силы врезал ей по лицу тыльной стороной ладони. Она пошатнулась и чуть не упала. Из разбитой губы потекла кровь. На ее неправдоподобно белой коже кровь казалась тоже неправдоподобно красной.
Потом красноносый повернулся ко мне:
- Повтори, что ты сказал.
Я был беспомощен.
- С дискетками.
У него отвисла челюсть; глаза засверкали от радости.
- Он околпаченный! - завопил он. - Околпаченный!
Зашел сбоку и взъерошил мне волосы. Почти сразу он добрался до средней линии черепа и нашел то, что искал.
- Вот она, коробочка! Он околпаченный! - Красноносый снова встал передо мной. - Твоя женушка узнала, что ты околпаченный, и сбежала? Так, что ли?
- Нет!
- Тогда почему она тебя бросила?
Я попытался вызвать рвоту. Все, что угодно, лишь бы положить конец пытке! Но слова вылетали из меня помимо моей воли.
- Я не мог удовлетворить Мэггс ни в эмоциональном, ни в физическом плане - ни в каком; поэтому она забрала Линни и бросила меня восемь лет назад.
- А, значит, ты околпачился после того, как они улетели! В чем дело? Не смог найти себе живую бабу? Получаешь удовольствие только от дискетки?
- Нет!!! - Да кончится ли это когда-нибудь?
- Тогда в чем дело, околпаченный?
- Так легче, приятнее, удобнее и лучше. Нет "до" и "после", нет никого, кроме меня, и мне не нужно быть ни с кем, и я больше не хочу ни с кем иметь дело!
Я слышал, как признаюсь чужакам в том, в чем не признаюсь даже самому себе! Будь у меня возможность, я бы прикончил красноносого на месте. Но мои запястья и лодыжки были намертво прикованы к креслу. Я не мог поднять голову, не мог взглянуть никому в глаза и напрягал все силы, чтобы не завыть от стыда и отчаяния.
V
Мы снова стояли перед столом Йокоматы, только теперь клон опиралась на меня. Видимо, после оплеухи, которую закатил ей красноносый, у нее до сих пор подкашивались ноги. Ладно, пусть прижимается. Я смотрел прямо перед собой. Мне хотелось только одного: поскорее убраться отсюда.
- …Итак, мы возвращаем вас в город, - говорила Йокомата. - Если меня спросят, я знать вас не знаю; разумеется, вы тоже никогда здесь не были. Если хотите, можете продолжать поиски человека, известного вам под именем Кайла Бодайна. Хотя сомневаюсь, чтобы вам удалось отыскать его раньше меня.
- Это точно! - вставил красноносый, презрительно хохотнув.
Йокомата прищурилась:
- Но если вы случайно - повторяю, случайно! - наткнетесь на какие-то полезные сведения, вы должны немедленно передать их мне. Понятно? Если ваша информация поможет мне найти его, вы получите награду. Но если вы что-то утаите…
Она бросила взгляд в сторону стены, выходящей во двор. Сейчас стена вновь стала непроницаемой, но я-то помнил: там, в саду, бродит тираннозавр.
Нас провели наверх, на крышу, и затолкали на заднее сиденье "ортеги". Четырехпалый и красноносый остались на крыше, препоручив нас заботам пилота. Околпаченный и девушка из Дайдитауна не представляли в их глазах никакой угрозы; вдобавок пилотское кресло отделено от заднего ряда сидений прозрачной непробиваемой перегородкой.
Мы взмыли в темнеющее небо и полетели на восток. Пилот спросил, где нас высадить. Я велел доставить меня в комплекс "Верразано", а клона - в Дайдитаун.
- Я выйду с вами, - заявила она.
- Нет.
- Мне нужно с вами поговорить.
- Нет!!!
- Но почему?
В мозгу у меня до сих пор работала сыворотка; слова полились бешеным потоком:
- Потому что на сегодня с меня хватит твоего вранья; потому что я хочу остаться один. Не желаю, чтобы ты пялилась на меня. А если ты задашь мне хотя бы еще один вопрос, я вышвырну тебя отсюда! - Под конец в моем голосе послышались истерические нотки.
- Извините, - произнесла она дрожащим голосом и вдруг, уткнувшись мне в плечо, горько разрыдалась. Я услышал, как она бормочет: - Ну почему? Почему у меня все идет не так, как надо?
- Ты промочишь мне комбинезон, - сказал я.
Она отпрянула. На щеках у нее блестели слезы; они стекали вниз, смешиваясь с кровью из разбитой губы. Мой комбинезон спереди уже украшало темное пятно из крови со слезами. Я испытал угрызения совести, вспомнив, что ее ударили после того, как она попыталась помешать красноносому совать нос в мою личную жизнь. Как ни неприятно, я ее должник.
Когда девушка-клон снова уткнулась мне в плечо, я ее не оттолкнул. Все равно комбинезон уже испорчен.
VI
Оказавшись дома, я задвинул за собой дверь и прислонился к ней. Один, слава Ядру! Наконец-то я один. Никогда еще моя комната не казалась мне такой уютной.
Выветрилась ли сыворотка? Я не знал. Теперь, когда я остался один, это не имело значения. Но… после допроса, который учинил мне красноносый, я чувствовал себя мерзопакостно - хуже некуда. Сволочь паршивая! Он полез туда, куда не имел права заглядывать, выставил на посмешище правду обо мне, которая никогда не должна была выплыть на свет. Он…
Я думал, что сейчас взорвусь.
Но не взорвался. И не взорвусь. Даже не надейтесь!
Я сорвал с себя заляпанный кровью комбинезон и пошел в душевую кабину. На меня полились струйки горячей воды с ферментами, но удовольствие было недолгим. Порция, выделенная мне, закончилась, и в дело вступили вентиляторы. Они высушили капли влаги, которая не ушла в сливное отверстие, вернувшись в систему рециркуляции.
Я бросился на измятую кровать и стал вслушиваться в монотонный шум, свойственный всем крупным жилым комплексам. В моей квартире некоторое время было тихо. Потом из кухни донеслось скрипение и царапанье, а чуть позже я услышал резкий шлепок.
Я поднял голову и увидел Игнаца. Он с довольным видом сидел в углу и чавкал. Добрый старина Игнац всегда на посту. Никогда меня не подводит. Тараканы научились переваривать яды, выключать ультразвуковые отпугиватели, но еще ни один не устоял против голодной игуаны. Тараканы для него - любимое лакомство. Игнац целыми днями готов глотать, жевать и переваривать их.
Я встал и принялся мерить шагами свою комнатушку. Мне стало получше, но все равно на душе было мерзко. Не хотелось никуда идти, ни с кем общаться… особенно с самим собой.
Мое внимание привлекло голографическое изображение Линни на полке слева от кровати. Мэггс изготовила его для меня перед отъездом. Особая голограмма, запрограммированная изменяться соответственно возрасту ребенка.
Когда Мэггс увезла Линни, ей было пять лет. Сейчас ей тринадцать; возможно, она похожа на девочку-подростка, которая смотрит на меня с голограммы. Я часто ломал голову, зачем Мэггс оставила мне голограмму. Из сострадания или из мстительности?
Если бы только…
Неожиданно для самого себя я оказался у шкафчика с дискетками.
Возвращаясь от Йокоматы, я дал себе слово, что больше никогда не воспользуюсь дискеткой. Обещал, что разблокирую мозги. Я знаю, как говорят: раз сел на дискетки, это уже навсегда. Не важно, что бы ты ни сделал, дискетка всегда останется частью твоего сознания, и ты невольно будешь сравнивать с ней ощущения от живых людей… и находить в людях недостатки.
Но пора остановиться. Особенно сейчас, когда моя тайна стала известна типам вроде Йокоматы и ее подручных… да еще клону! Надо, надо разблокироваться. Я не смогу еще раз пережить такое унижение, как сегодня. Надо остановиться…
Но только не сегодня.
Сегодня я больше, чем когда-либо, нуждался в дискетке. Я порылся в шкафчике, вытянул одну наугад и поспешил в постель. Как обычно, голограмму Линни я снял с полки и сунул в ящик. Не хотел, чтобы она смотрела на меня. Потом я рухнул на матрац. Вставил дискетку в металлическую коробочку, вживленную в череп, и лег на спину, дожидаясь, пока импульсы начнут действовать.
Вначале медленно… легкие прикосновения, легкая дрожь удовольствия и предвкушения… она на нем, он на ней, обоюдное удовольствие, нарастает, нарастает, окутывает со всех сторон, возбуждение подступает, обжигает, усиливается. Все тело становится сплошной эрогенной зоной - даже те места, где ничего не должно ощущаться. Рецепторы мозга находят способы передать возбуждение… оно нарастает и нарастает, и наконец происходит неизбежное; счастье кажется таким близким и вместе с тем таким обманчиво далеким… мое тело выгибается, я опираюсь о матрац только пятками и затылком… возбуждаясь все больше, пока удовольствие не накрывает меня с головой…
И я засыпаю.
VII
Еще не пробило полдень, а я вновь оказался в баре у Элмеро. Почти все, что случилось вчера, казалось мне сном, но какая-то часть меня застыла в оцепенении, сосредоточившись на металлической коробочке, вживленной в ямку на затылке. Док кивнул мне, как обычно; завсегдатаи бара тоже. Никто не свистел, не улюлюкал, не вопил: "Околпаченный!" Не знаю, чего я ожидал. Из-за того, что о моей тайне узнали несколько человек, я боялся, что о ней стало известно всем.
Элмеро встретил меня своей обычной мерзкой улыбочкой:
- Снова принес золотишко?
- Может быть, скоро принесу еще. А сейчас мне нужно кое-что выяснить об одном парне. Его зовут Кайл Бодайн. Слыхал о таком?
- Никогда.
- А о Келе Баркеме?
Элмеро расхохотался:
- Еще бы! Вот кого мне хочется найти больше всего на свете!
- Что ты имеешь в виду?
- За него назначена награда. Пятьдесят кусков за мертвого и сто - за живого. Сейчас все ищут Баркема!
А я и забыл о награде, обещанной Йокоматой. Крупный куш. Значит, Баркем-Бодайн очень нужен Йокомате.
- Скажи, чем он так насолил Йокомате?
Элмеро передернул плечами:
- Точно никто не знает, но я слышал, он как-то связан с кражей крупной партии зема.
Ясно. Всем известно, что Йокомата промышляет наркотиками. А земмелар, или, проще говоря, зем, - последний писк моды.
Когда-нибудь я тоже обязательно попробую зем, но пока у меня и без него проблем хватает. Я и так завис на дискетках, а зем - самый мощный, вызывающий привыкание, находящийся под строгим контролем синтетический наркотик, производимый во всем освоенном космосе. Я знаю одно: если придется умирать, последние часы я хочу провести нанюхавшись зема.
В конце концов, для того-то его и создали - чтобы облегчить страдания безнадежно больных и умирающих; под воздействием зема они проводят последние дни без боли, в состоянии эйфории, в окружении приятных галлюцинаций. Впрочем, никто не удивился, когда через несколько лет, прошедших с момента выпуска зема, на нем зависла масса людей, населяющих освоенный космос. Теперь аналоги земмелара производятся на многих планетах, кроме тех, что находятся во владениях корпорации "Стикс". Однако наш, земной зем, по общему мнению, признан самым лучшим.
- Расскажи, что тебе известно о Баркеме.
Снова мерзкая улыбочка.
- Это дорого стоит.
- Если я его найду, ты получишь двадцать пять процентов от всего, что я получу. Считай свое участие выгодным капиталовложением.
- Пятьдесят процентов!
- Слишком много хочешь. Я сам все могу разузнать, если спущусь в подземку. Или выйду в бар. - Я показал пальцем через плечо.
- Не рассчитывай на это.
Он был прав. Я пожал плечами. Если я первым доберусь до Баркема, половина от пятидесяти или ста тысяч кредиток Солнечной системы все равно больше, чем я когда-либо видел за всю свою жизнь. И вообще деньги меня никогда особенно не заботили. Меня возмутило другое. Йокомата назвала меня "никудышным". И я твердо вознамерился запихнуть ее слова ей же в глотку.
- Договорились.
- Откуда мне знать, что ты не сбежишь, если сорвешь куш?
Я предложил ему единственный залог:
- Слово даю.
Элмеро вытянулся во всю длину:
- Над другим я бы просто посмеялся. Но ты, Зиг… Договорились!
Мы пожали друг другу руки, и он нагнулся вперед:
- Слушай. Баркем поднялся из подземных уровней; ему удалось довольно быстро сделать карьеру в организации Йокоматы. Последние два года он был ее правой рукой. Пользуется дурной славой; ухитряется напортить где только можно, подставить кого угодно - даже когда на то нет причин. Ему просто нравится кидать других. Но попробуй кинуть его самого - и больше о тебе никто никогда не услышит.
- Настоящий подонок.
- Точно. Йокомате он пришелся по вкусу. При нем все шло гладко, он всех держал в узде - пока не обмишурил саму Йокомату.
Так это и есть псих, блаженный клонолюб, придурок, который добыл для клона Харлоу грин-карту и собирался смыться с ней отсюда? Неужели мы говорим об одном и том же парне?
- Как ему удалось кинуть Йокомату?
Элмеро вздохнул:
- Вот и я хотел бы выяснить. Это было нелегко. Йокомата окружила дело такой тайной, что сразу ясно: если подробности проникнут в подземелья, вид у нее будет неважный. Известно мне вот что. Банда Йокоматы украла сотню пузырьков с концентратом зема прямо с поточной линии.