- Не пойму твоей заботы, - парировал я. - Боишься, что я увижу кое-что ещё? Колин намекал, что дело тут не только в заводах…
- Я и сам не пойму, чего я вдруг о тебе забочусь, хаго. Но относительность моя к тебе - мало корыстна. Ничего ты там по глупости своей пока не увидишь. А даже если и увидишь - не поймёшь, мал ещё. А вот нервы испортишь. Планета, она в каком-то роде тоже живая. Твои люди эмоционально тупее моих, мне будет даже интересно, сколько они там нахватают блох. А вот на тебя я посмотрел. Тебе - хватит. Да и Пфайфер потребует переговоров, а кроме тебя - говорить тут не с кем.
Эрцог говорил, кривя губы в презрительной усмешке, но я уже легко читал его настоящие эмоции и видел, что он действительно озабочен.
А вот Келли не видел. Келли уже тащил из кобуры сенсорный, чтобы доставить эрцога на "Ворон" в более молчаливом состоянии.
- Отставить, капитан, - сказал я. - Думаю, господин эрцог по доброте душевной даёт нам ценный совет.
Лицо Келли перекосилось от удивления, но тут дверь отползла, и в каюту шагнул Бризо с двумя своими боевиками за спиной. Боевики, впрочем, остались за дверью. Но Келли хватило и одной алайской рожи…
- Это…, - сказал он. - Это…
- Это Бризо, - представил я, и вцепился в ошейник Кьё. Если бы не моя реакция, мы бы уже знали, съедобны ли для собак алайцы. Зубы у девочки уже в треть моего мизинца.
Я вспомнил, что эрцог велел Бризо доложиться ему сразу же, как его выпустят из медблока. Да… Не хотел я показывать Келли алайцев так близко.
- Садись, Бризо, - сказал эрцог. - Происходящее и тебя касается. Ты переходишь в подчинение к капитану Гордону на время операции на Плайте. "Каменный ворон" возглавит то, что мы с тобой не доделали. Мы должны завершить всё в максимально сжатые сроки, и имперцы нам помогут. Если между вами возникнут какие-то личные вопросы - обратитесь ко мне потом. Если ты свяжешься через мою голову с Пфайфером… - эрцог досказал фразу по-алайски, и Бризо позеленел.
Воцарилось абсолютное молчание. "Мои" с отвращением взирали на алайца, алаец пустыми глазами уставился на Локьё… Я смотрел на пустой стакан. Мне хотелось пить. Да и есть тоже.
Эрцог повернул голову, поймал мой голодный взгляд, и сказал с усмешкой.
- Забавно. Грата заставляет меня помогать тебе, мальчишка, но я не чувствую ни гнева, ни раздражения. Напротив, мне кажется, что я отдаю старый долг. Как может такое быть?
- Не знаю, - я встал. - Сроду не имел дела с эрцогами…Разве что до начала войны… Но тот случай - не в счёт.
- Какой-такой случай? - лениво поинтересовался Локье, тоже поднимаясь.
Келли и остальные продолжали сидеть.
- Пошли, ребята, пошли. Времени в обрез! - сказал я. - Бризо, я с тобой сейчас через пульт свяжусь. Если что не так - шкуру сниму и на козла надену! Ты понял?!
Бризо изумлённо кивнул. Зрачки его начали расширяться. Это у алайцев бывает как от удовольствия, так и от ужаса. Что это с ним?
Мы пошли к шлюзу. Я вспомнил, что не ответил на вопрос Локьё.
- Ещё до войны меня свела судьба с одним молодым эрцогом на… Карате (я вспомнил экзотианское название планеты…
- На Карате? - не понял сначала эрцог, но потом вдруг вспомнил что-то. - Так это был ты? Ты спас племянника Эрзо?
- Ну… не то, чтобы спас, - усмехнулся я.
- Да, - сказал эрцог. - Бывает же такое. А "ваши" об этом знают?
- Колин знает, - пожал я плечами. - Он тогда служил вместе со мой…
- Лендслер? Ну, зато я теперь знаю, кому надо голову оторвать, - развеселился вдруг Локьё, - Кто просмотрел тебя, хаго. А ведь я ему говорил: стоит неловко коснуться паутины…
- Прошу, господин эрцог, - я пропустил его вперед, невольно перебивая. Я думал сейчас о другом. Слышал, что он говорит, конечно, но моя реакция на его слова запаздывала.
Бризо стоял у шлюза и с ужасом смотрел нам вслед. Теперь лицо его исказилось, и я точнее прочитал эмоции.
- Чего это он? - спросил я у эрцога.
- Так ты же пообещал надеть его кожу на козла. Более страшного алайского проклятия я не знаю. Боюсь, сегодня ночью Бризо сядет за завещание.
- Вот так всегда, брякнешь что-нибудь… - усмехнулся я.
- Часто бывает? - поинтересовался эрцог.
Я пожал плечами.
- Не считал. Но бывает. А ты что, знал молодого эрцога из дома Аметиста (фамилию я вдруг, к стыду своему, забыл).
- Почему я должен был знать, кого из обширного семейства первым сунут в мясорубку? Я знал его дядю. И часто говорил ему, старому мерзавцу, чтобы он не играл "в камушки" по росе… Тем более, если руки богами не в то место вставлены, - эрцог вздохнул.
- В камушки по росе? А с Пфайфером мне тоже играть в камушки?
- Не вздумай. Просто поторгуйся с ним. Представь, что ты случайно заметил четыре наших корабля у Плайты и один из них - мой флагман. Остальные корабли оказались алайскими. Ты предположил что-то опасное для вас. И расстрелял два корабля. И захватил третий. А "Леденящий" скрылся - это очень маневренный и быстроходный корабль. А на захваченном алайском судне вы неожиданно обнаружили меня. А что просить - тебе твои старшие друзья подскажут. Но на звёзды с неба не надейся - Пфайфер жадный тип.
Мы вошли в приемную камеру "Ворона". У шлюза меня ждала целая толпа.
- Привет, - сказал я весело. - Чего такие нерадостные? - я обернулся к Локьё. - Эрцог, вынужден вас покинуть. Мне нужно спланировать действия на Плайте. Может, вы отдохнете? Начнёт стучаться Пфайфер - я вас разбужу?
Эрцог кивнул, и я проводил его в гостевую каюту, велев разместить рядом его людей. Он взял с собой дюжину, как он выразился, дармоедов. Поставить двоих у его дверей я всё-таки приказал, размышляя, чего боюсь больше - эрцога или за эрцога.
Хорошо, что я знал хотя бы ребят с "Абигайль". Мы с Келли быстро отобрали 16 пилотов - по паре на каждую условную цель. "Станцевались" с "Когтем", "Корой" и "Абигайль". "Ворон" я решил не использовать непосредственно для стрельбы, щадя не свои нервы, но нервы Локьё.
Вдруг в моей голове родилась совершенно посторонняя мысль, и я нажал видеосвязь с гостевой. Эрцог не спал. Он полулежал в кресле и потягивал что-то из бокала, глядя на обзорный экран.
- Скажи, - спросил я. - Твоя "паутина" - это та странная связь между людьми, которые встречались мне. Сначала я служил с Колином, а потом узнал, что он друг лорда Джастина, потом оказалось, что ты знал дядю моего единственного знакомого эрцога? Вот это и есть - "паутина"?
Локьё вздохнул.
- Это - её материальное проявление. По таким встречам можно отследить прошлое. Но, говоря о паутине, имеют ввиду совсем другое, хаго… - он помедлил. - Мал ты ещё. Покалечу я тебя. Не лезь ты ко мне с этими разговорами. Представь себе пятилетнего ребёнка, которого допустили к корабельному пульту. Руки у него уже ловкие, на кнопки жать может… Иди лучше, я тебе сомы налью. Сейчас Пфайфер прорежется, такая, извини, свинья, что без сомы его не вынести. Будет брызгать слюной и лезть мордой в экран. Отвратительное зрелище, - эрцог поморщился. - И наручники принеси. У вас такие должны быть…
Я понял, о чем он.
- Щас, разбежался, - сказал я, в подробностях вспомнив Душку генериса и эти самые наручники. Шрамы на руках тут же зачесались. - Келли, - я нашёл капитана глазами. - Мне нужна твоя голова. И руки. И Дейс, и кто там ещё у тебя из технически одаренных?
Когда на связь с нами вышел генерал Пфайфер, эрцог был закован самым причудливым и жутким образом. Ребята постарались. Более устрашающую конструкцию за такой короткий срок вряд ли можно было придумать. И более безобидную - тоже.
Однако Локьё талантливо изображал жертву. Сомы он выпил совсем немного и его уже "отпустило" - лоб покрылся испариной, вокруг глаз проступила синева. К тому же он расслабился, наконец, обвиснув в кресле.
Пфайфер действительно орал. Однако Мерис тоже давно ни на ком не срывался. И эти переговоры были ему кстати.
Если коротко, то разговор шёл примерно таким образом. "Вы, гады, - визжал Пфайфер. - Нарушили перемирие и вторглись на экзотианскую территорию!" "Зато ваш командующий - у нас". Парировал Мерис. По силам и менталитету противники были примерно равны.
Я понял, что Дьюп просто тянет время, пытаясь выиграть хоть что-то сверх рассчитанного нами. Он, или лорд Джастин уже пришли бы к какому-то решению в споре с Пфайфером, но Мерис был не менее упрям и так же легко заводился, как и экзотианский барон. Прошло около часа, а они продолжали орать друг на друга с неугасающим энтузиазмом. А ещё будет - обещанный тайм-аут после предварительных переговоров. Мы должны были успеть. Должны.
И мы успели.
Дьюпу удалось затянуть переговоры на сутки! Покончив с Локьё, он подсунул Пфайферу ещё какую-то свинью. Я успел даже немного поспать.
В полудрёме прибыл и на "Леденящий". Никого из своих с собой не взял: в обслуге я не нуждался, а рисковать хоть кем-то из ребят - не хотелось.
Когда мы вышли из шлюзовой камеры, Эрцог, шагающий чуть впереди меня, затормозил, обернулся, и я прочитал вдруг в его глазах что-то холодное и жуткое, поднимающееся в нём, как поднимается, раздувая клобук, ядовитая змея.
Весь сон тут же слетел с меня. Перемена, произошедшая с Локьё, была страшной и разительной. Я невольно потянулся к оружию.
Но эрцог сделал какой-то жест и мышцы мои превратились в стекло. Умом я понимал, что именно он сделал: овладел вниманием, вошёл в контакт и сковал восприятие. Однако вырваться я не мог. Какое-то время Локьё позволил моему сознанию беспорядочно метаться, а затем отпустил, и лицо его снова приобрело обычное выражение.
- Это урок тебе, - усмехнулся он, и в глазах его снова возникла сталь. - Чтобы не расслаблялся. И никогда не доверял таким как я. Никогда! Ты понял?!
Мне показалось, что, если бы не толпа постороннего народа вокруг, он бы ударил меня.
Я вздохнул и пожал плечами.
- Проводите его в медблок! - бросил эрцог двум ординарцам и быстро пошёл по коридору. Его ещё ждала встреча с этим крикливым Пфайфером.
Глава 5. Провалилась бы эта медицина
Я шагал, глядя в прямую, нервную спину ординарца, уже совершенно проснувшийся и злой. Понятно почему эрцог повёл себя так, но настроение он мне всё равно сумел испортить. И медик для этого моего испорченного настроения был как раз кстати. Хамить медикам я любил и умел.
Но и тут меня ждал сюрприз. Личный врач эрцога (здесь медиков называли врачами), был совершенно не похож на наших, имперских.
Лет ему, по виду, уже перевалило за триста. Костлявый, сухой, с бумажно-тонкой кожей, он был так же стар внешне, как мастера с Граны. Но это был именно человек, а не мастер, полностью пребывающий умом уже совсем в ином мире.
Домато был ЗДЕСЬ. Он подчинял себе кусок видимой ему реальности, и это было для него достаточно.
Пока я глазел на медика, как на какую-то диковину, он быстро вводил в компьютер программу обследования, только изредка оборачиваясь на меня. Похоже, этот беглый обзор заменял ему и капсулу меддиагноста, и анализы.
- Что-то беспокоит? - спросил он по-экзотиански.
- Не уверен, - ответил я осторожно. Меня много чего беспокоило, но к медицине это отношения не имело.
Домато, наконец, посмотрел мне в лицо, чуть нахмурил брови и перешёл на стандарт. Говорил он без акцента.
- Что-то беспокоит, я спрашиваю?
- Кажется, нет, - попытался отвязаться от него я.
Не отвязался. Пожалуй, наоборот.
- А ну - распрями спину.
Я повел плечами. По грудным мышцам прокатилась волна боли и исчезла где-то внизу живота. Ранками, оставленными мне на память Бризо, я так и не нашёл времени заняться серьёзнее. К тому же, действие стимулятора притупило на время ощущения, и они меня не беспокоили.
- Ложись.
Но сам он осматривать меня не стал. Позвал довольно молодого парня, лет 40 на вид. Веселого, улыбчивого.
К осмотру не машиной, а руками, меня в свое время приучил Дарам, и ничего против я, в общем-то, не имел. Парень заново обработал ранки на груди, зашил кое-что, а потом надавил на живот так, что я едва не взвыл.
Меня запихали-таки в капсулу меддиагноста и… обнаружили в кишечнике сапфир, упершийся какой-то острой гранью. Оказывается, я успел его проглотить, хоть и забыл об этом напрочь.
Молодой врач долго смеялся, когда я рассказал ему эту историю. И я смеялся. Я был рад, что сапфир нашёлся, хотя процесс его извлечения удовольствия мне не доставил.
Но веселый парень был чем-то похож на Дарама, у него была бездна хорошего настроения и…я получил гораздо меньше неприятных ощущений, чем ожидал.
Потом медик познакомил меня с предполагаемой программой исследований. Я мало, что понял, в чем честно ему и признался.
Мне выделили каюту, очень похожую на наши, только изначально рассчитанную на одного бойца (такой роскоши у нас на кораблях не водилось), я почитал в сети что-то про алайцев и завалился спать. Эрцога в этот и в следующие четыре дня - я не видел, хотя на "Леденящем" меня пускали почти куда угодно. Сам я к Локьё не пошёл, а он меня не вызывал.
Зато удалось побродить по кораблю.
Элиер, так звали молодого врача, взялся устраивать мне экскурсии. У него тоже было одно имя, как и у Дарама, и у их главного медика, и я не удержался и спросил, откуда он родом. Но врач только рассмеялся. Я всё-таки плавал ещё в экзотианском и решил, что он просто не понял вопроса.
Как-то мы, нагулявшись по оранжерее, спустились на нижнюю палубу. Туда, где стояла охрана, мы не подходили, конечно, но облазили достаточно, чтобы я получил приличное представление о сходстве и различии наших кораблей. Я расспрашивал о каких-то мелочах и мне охотно отвечали. Острые углы обходил сам. С Элиером мы больше не вспоминали о его происхождении, но имя медика оказалось неудобным для моего языка, и я постоянно спотыкался об него. Наконец не выдержал и спросил, есть ли какая-то более простая форма? Он рассмеялся, он был вообще любитель посмеяться, но ответил:
- Можно Элирэ или просто Рэ.
И тут у меня в голове что-то щелкнуло. Я до конца не понял, за что именно я зацепился, но имена легли вдруг в какой-то осмысленный ряд: Дарам, Элиер, Домато, Рогард… Я поднял на своего собеседника глаза, и он перестал смеяться. Покачал головой и положил мне узкую, но крепкую ладонь на губы, показывая, что говорить об этом не надо. И отрицательно покачал головой - совсем не надо.
Я кивнул, и он убрал руку.
- А здесь у нас вход в оружейную, - продолжил медик, как ни в чём не бывало. - Но нас туда, пожалуй, не пустят.
- Скажи, Эли…рэ, - да, так было произнести легче. - Существуют такие поражения мозга, которые вообще не лечатся? Я считал, что медицина сейчас достигла всего, чего ей хотелось…
- Ну, если отхватить тебе полголовы, то это действительно не лечится. Вернее, вырастить мы можем всё, но это будет уже совсем другая личность. Причём с определёнными изъянами. А почему это тебя интересует?
Я рассказал про Влану. Очень скупо, обходя имена и причины.
- Эйниты, говоришь, отказались? А диагноз какой?
Точного диагноза я не вспомнил.
- Наверно, действительно плохо дело, - сказал медик. - Но, если можешь, запроси подробный диагноз. И покажи доктору. По крайней мере, совесть твоя будет спокойнее.
Я кивнул. Чтобы сделать запрос, придётся обратиться к эрцогу. Средства связи у меня по прибытии на "Леденящий" изъяли.
Что ж, к эрцогу, так к эрцогу. Попрощавшись с Элиером, я завернул в главный коридор, прошел мимо общего зала и… не обнаружил охраны возле каюты Локьё.
Я не знал, что эрцог плохо выносит разного рода дежурных, и под ногами они у него, обычно, не вертятся. Будь я в курсе здешних порядков - просто зашёл бы в соседнюю каюту или вернулся в общий зал и там нашёл кого-то из свитских. Но ординарцев не любил и Мерис, да и сам я ставил кого-то у дверей лишь в крайнем случае. Потому - просто постучал и вошёл.
- Функциональные изменения головного мозга - налицо. Обычно мы наблюдаем такие в период, между 120–150 годами. Каких-либо генетических предпосылок к более раннему старту третьей сигнальной системы найти не удалось. Возможно, что-то послужило случайным стимулятором. В таком случае, очень хотелось бы знать - что? Потому что никаких отклонений нет. Абсолютно здоровый мозг. Все зоны нормально развиты. Ощущение такое, что мы вообще рассматриваем какой-то классический, обычный вариант. Словно бы у него-то как раз всё в порядке, не в порядке - у тех, у кого таких функциональных изменений при том же строении мозга - нет.
Медик поднял голову и замолчал. Я узнал Домато. Без белого халата он выглядел как-то непривычно.
Эрцог тоже повернулся ко мне, но не рассердился вроде. Только буркнул:
- Лёгок на помине. Чего пришёл?
- Хотел попросить разрешения сделать запрос на Аннхенлл.
- Ну, так делай, я-то тут причём?
Я оттянул вниз рукав и показал, что браслета общей связи у меня нет.
- А, - сказал эрцог. - Перестраховщики завелись. - Он хлопнул по панели, и выругался, когда загорелся сигнал.
- Служба безопасности, - бесстрастно отозвалась панель.
- Браслет отдай, дурак, - сказал эрцог с ленивым раздражением. - Он тут в гостях, а не в тюрьме. Понял?
- Вас понял.
- Не "васпонял", а понял, спрашиваю?
- Так точно.
- Одни болваны кругом, - сказал Локьё отжимая кнопку. - Иди, мученик. Впрочем, стой. Раз зашёл уже…
Он лениво развернулся ко мне вместе с креслом, закинул сцеплённые ладони за голову.
- Садись, чего стоишь?
Я сел.
Он разглядывал меня с каким-то физиологическим интересом. Долго разглядывал. Я сидел, думая о Влане. Как она там, и что вообще с ней такое? Элиер был прав - у неё, скорее всего, просто срезало полголовы. Я вспоминал виденный мной пластиковый фиксатор, больше похожий на колпак, и всё больше утверждался в мысли, что как-то так оно и было.
- Ты чего такой скучный? - поинтересовался, наконец, Локьё.
Я передернул плечами, твоё, мол, какое дело.
- Врачи мои обижают что ли? - он посмотрел искоса на Домато, но тот игры не поддержал, да и взгляда в общем-то не заметил: смотрел на экран и думал о чём-то.
- Да нет, с врачами как раз всё нормально. Если исключить историю с сапфиром, то более комфортного медобследования я ещё не проходил.
- С каким сапфиром? - лениво спросил Локьё.
- На Гране ребята мне подарили сапфир, наверное, с записью, ещё не проверял. А я его проглотил, оказывается, когда Бризо за мной охотился. И забыл об этом напрочь…
- Сапфир? Почему вдруг сапфир? - удивился Локьё.
- А почему - нет? Может, не было под рукой синийского камня. А может - вообще просто на память.
- А ну, покажи.
Эрцог резко подался ко мне. Я не видел в камне хоть какой-то ценности для него и достал кристалл из нагрудного кармана. Футляр я потерял, сапфир просто лежал, слегка переливаясь, на ладони. Крупный такой, довольно. Больше келийского ореха. Искусственно не огранённый, но сам по себе очень красивый. Только маленький скол у основания, наверное, снижал его ювелирную ценность. Но в техническом плане камень был безупречен. Мы Элиером рассматривали его на предмет внутренних дефектов в аппарате, которым изучают свойства крови. Там приличное увеличение.