***
- Умная собачка, хорошая собачка, - Энрихе наглаживал нервно дрожащую Кьё. - Ты же у нас собачка-пилот? И невесомости совсем не боишься, да? Таскают тебя эти гады туда-сюда… - он покосился на пилота-штрафника сидевшего за вторым пультом.
Чуда не произошло, второго пилота с испорченной биографией найти не смогли. За первым пультом сидел Рос, и на лице его, необыкновенно гладком после удаления ожогов, было написано "да пусть хоть дисквалифицируют!"
Ещё двух штрафников взяли для "балласта". Они не стали делить одинокое свободное кресло и уселись прямо на полу.
- Кидать будет, - скупо проинструктировал Рос. - Пристегнулись оба. А то в процессе - высажу.
Энрихе не слушал, он смотрел в глаза Кьё.
- Хорошая собачка. Умная собачка, - приговаривал он, настраиваясь на немудреную эмоциональную волну животного.
Собака высвободила морду и уткнулась иннеркрайту под мышку.
- Думай, Кье, думай. Без тебя мы хозяина твоего не найдём.
Заглянул Келли.
- Не боитесь вы со штрафниками? Мало ли? Мне тогда лендслер - того.
- Я час назад с алайцами летал. По сравнению с ними ваши штрафники - воспитанники дамского пансиона, - Энрихе отстегнулся и махнул Росу, подожди мол.
Он выбрался из шлюпки, отвел Келли в сторону.
- Алайцы мои, - сказал иннеркрайт тихо. - Если не вернусь - должны умереть. Вы за это отвечаете ЛИЧНО.
Последнее слово он произнес с умеренным ментальным нажимом. Потом быстро повернулся и полез в шлюпку.
Рос едва дождался пока иннеркрайт усядется. Руки его скользнули по пульту, и малая шлюпка, боевой модуль, отстреливающийся прямо из "оружейного кармана", плавно вошла в шлюзовую камеру. Ещё толчок. Энрихе почувствовал, как ласковая невесомость приподнимает ноющее тело.
Рос, казалось, вообще не управлял "двойкой", он двигался так, словно был слит с нею воедино. Сначала они планировали взять большую десантную шлюпку и стартовать через ангар. Но Тусекс заявил, что даже лёгкая "двойка" едва даёт в условиях атмосферы Плайты семнадцать единиц скорости, а кроме скорости в игре со "шнуром" рассчитывать не на что. И на конспирацию плюнули.
Лендслер так и так узнает, что одна из шлюпок ушла. И реакция его будет, скорее всего, зависеть от финала задуманного. Прямого запрета на поиски не давали, существовал всего лишь приказ комкрыла о четвёртом классе опасности. Келли выпустил шлюпку и взял ответственность на себя. При необходимости Рос заявит, что ослушался его - пилота дальше космоса не сошлют.
- Господа, прошу внимания, - сказал иннеркрайт, морщась от возникшей вдруг головной боли. - Все мои команды выполнять следует беспрекословно. Вопросы есть? Тогда заходим с той стороны, где уже прошел "шнур".
Рос кивнул, и шлюпка резко пошла вниз. Энрека впечатало в кресло.
- Лейтенант, потише, а то не довезёшь меня. В выжженной части никого нет. Но нам нужно как-то проскочить под этими фиолетовыми лучами. Я полагаю, это возможно. Только суетится не надо. Сгореть всегда успеем.
Шлюпка пошла тише, хотя "тишина" в том аду, который представляла собой атмосфера планеты, была понятием относительным.
Собака лежала безучастно, пристёгнутая специальными шлейками, но вдруг в ее глазах что-то мелькнуло, уши дернулись и встали, а в желудке Энрихо ёкнуло.
- Мы где-то рядом, - констатировал он. - И нам явно нужно нырять под генератор луча. Предложения будут?
- Надо, значит надо, - спокойно отозвался Рос, и руки его заплясали над пультом.
- Свалимся, командир, - попробовал возразить Коста.
Штрафники завозились на полу.
- Сейчас буду высаживать по одному, - с неожиданным холодом в голосе сказал Рос. Энрихе, и без того ощущавший смертельное давление погибающей планеты, вздрогнул. Штрафники потухли. С ними говорил человек, уже умерший. И не один раз.
- Не летали раньше, значит научитесь, - продолжал Рос тихо. - Второй пилот: горизонт - 13, ревер держать вручную.
Ревер - автоблокиратор скорости. Он включается, когда перегревается обшивка. Но можно тупо задавить податливую кнопку пальцем.
- Есть - вручную, - сипло отозвался Коста.
- Ну вот и хорошо, - безо всякого оттенка произнёс Рос. - Поехали.
- Севернее, - произнёс Энрихе, когда, наконец, сумел открыть рот, проглотив кровь. Безвкусную уже кровь - сколько ж можно её глотать.
Кьё заскребла лапами, пытаясь помочь движению шлюпки.
Оба штрафника на полу были бледными до зелени, лицо второго пилота закаменело, острый профиль Роса - вообще казался нечеловеческим в зелёном свечении над Плайтой. Небо, обожжённое странными фиолетовыми лучами, отдавало теперь мертвенной зеленью.
- Медленнее, лейтенант. Второго захода нам не сделать.
Энрихе тянуло в паутину. Ресницы смыкались сами собой, и перед ним в чёрной бездне играли чистые серебряные линии. Ханер камат. И вдруг в черном колодце восприятия он увидел блестящую человеческую фигурку.
- Снижаемся!
"Двойка" клюнула носом, когда он выдохнул первый звук. Рос - тоже увидел, но не внутри своего существа, а на мониторе - большая магнитная помеха! Неужели - шлюпка? Сорокаместная алайская шлюпка - это приличный кусок металла.
- Надо бы на корабль сообщить - пробормотал Коста, опасливо косясь на первого пилота.
- Сообщишь. Ты, - сказал Энрихе, сплёвывая на пол. Сколько уже можно глотать. - Давай-давай, - простимулировал он штрафника, который всё ещё ждал команды Роса. Ждал и боялся. Огромный, рукастый, выше лейтенанта как минимум на голову, он боялся его сейчас совершенно по-детски, забывая, что второй пилот и должен работать со связью, и что приказы здесь отдаёт всё-таки Энрихе.
Рос кивнул ему, наконец, не отрывая взгляд от экрана и двух боковых мониторов, зрение его было расфокусировано, как у человека, находящегося в глубоком трансе. Кивнул он неловко, боком, как дёрнулся. Он не был сейчас пилотом, он был шлюпкой и видел её экранами.
Энрихе знал, что существуют военные разработки, подключающие мозг пилота к системам шлюпки напрямую. И знал, из-за чего стопорятся исследования - не выдерживают люди такого вот прямого "обзора". Но сейчас он видел, что выдерживают. Если это необходимо больше, чем осознание самого себя. Просто убедить в такой необходимости нельзя. Это сумасшествие можно принять исключительно по доброй воле.
- Вижу, - сказал Рос.
И Энрихе понял, что он именно видит. В восприятии первого пилота складывались сейчас в одно сигналы всех систем шлюпки, и он "видел" эту сумму человеческими глазами, видел несуществующее и недоступное отдельно ни человеку, ни компьютеру.
- Действуй по обстановке, - согласился Энрихе и подавил кашель. Как только они выдерживают постоянные перегрузки, эти сумасшедшие пилоты? Шлюпку крутило и выворачивало, но Рос, устремившись глазами к невидимой цели, уверенно направлял полёт туда, где первый раз заметил магнитную аномалию.
Когда до земли оставалась пара тысяч единиц, кидать стало меньше. Энрихе восстановил дыхание, перестал давиться кровью, сунув, наконец, в рот капсулу с коагулятором сосудов. Штрафники тоже повеселели. Живы, они были живы. И даже вроде бы что-то нашли.
Шлюпка выглядела так, словно какой-то небесный монстр пожевал её и выплюнул за несъедобностью. Аварийный люк, однако, открылся довольно легко. И в широкий его проём они сразу увидели капитана. Тот лежал на полу без защитного костюма. Глаза были закрыты. И он - улыбался!
Рос прыгнул в проём, первый. За ним полез, было, Коста, но Энрихе оттеснил его без особых церемоний.
Лейтенант уже прижимал к виску капитана браслет, который рассчитан и на немудрёную медицинскую диагностику.
- Живой, - шепотом сказал он.
Капитан улыбнулся и пробормотал что-то словно во сне.
- Да он же…
- Спит! - пробасил Коста неожиданно громко.
- Поспишь с вами, - произнёс лежащий, и открыл глаза. - Ты что тут делаешь, Коста?
Он знал штрафника по имени.
- Тебя, мерзавца, ищет, - сердито ответил Энрихе.
Они прошли Хэд знает, через что, а этот хаго - спит! Как свинья, как..!
У него просто не было слов.
В наступившей тишине стало слышно, как визжит и скребётся в висящей рядом "двойке" Кьё, которую забыли отстегнуть от страховочных ремней.
Глава 20. "Брикеты с мясом"
- Даже простой боец - это уже тупая безгласная тварь! А штрафники - вообще вроде брикетов с замороженным мясом!
- А ну, потише, Коста, раскомандовался тут, - капитан поморщился. Выглядел он уставшим, мучился головной болью. Это только в первую минуту Энрихе показалось, что хаго бодр и весел, сейчас он видел - фиолетовое излучение прошлось не только по их головам.
Второй раз нырять под медленно наплывающий генератор они не рискнули. Капитан приказал переждать у грунта. Энрихе промолчал: говорил хаго уверенно, проверял уже, что ли?
Теперь они полулежали рядом в тени шлюпки и ждали.
Лихорадочная, сыщитская бодрость отступила, иннеркрайт устал, ныли кости, и болела голова. И в будущем тоже ничего радостного не маячило.
Штрафники спорили о чём-то, усевшись в тени пожёванной алайской шлюпки, спорили теперь шёпотом, почти неслышно. Вставило их после того, как на связь вышел лендслер и сказал нечто такое двусмысленное, что капитан только вздрогнул и кивнул. Дословно Энрихе почему-то не запомнил. Смысл был "нашлись? теперь не высовывайтесь". Видно высоко над ними бурными темпами развивались какие-то иные события, может быть требующие, чтобы и Энрихе, и капитан срочно сгинули там, где и искать их никто не будет. И вот они с хаго сидят теперь возле "двойки", и тот - дремлет с открытыми глазами.
Энрихе всё-таки старался не терять контроля. Он не досчитался Роса, приподнялся, оглядываясь…
Рос пытался определиться на местности. Он снял с алайской шлюпки часть навигационного блока, покопался в нём и теперь бродил вокруг, пристреливая координаты. Он думал, как выбираться, в случае отказа навигации. Энрихе не думал. Его, как и капитана, слишком клонило в сон. Клонило так, что сознание уже почти отделилось от тела, и он, временами, видел себя со стороны, лежащего у изрытого оспинами бока шлюпки.
Иннеркрайт не знал, что двадцать минут назад комкрыла получил официальный запрос Совета домов, инициированный регентом, в котором требовали выдать уже не заложника, а военного преступника Энрека Лоо, не знал, что через четыре с половиной часа в районе Плайты будет правительственная комиссия Империи… Но ему хватило чутья понять, что живые они с капитаном Пайелом сейчас никому не нужны.
Фиолетовый фронт наступал. Рос вернулся, подергал капитана за рукав, призывая укрыться в шлюпке. Тот отмахнулся, буркнув, что от железа только больше заболит голова, но поднялся, и они с лейтенантом стали смотреть на приближающееся фиолетовое сияние.
Энрихе, сознание которого то и дело убегало, опять затошнило от подступившего головокружения. Перед глазами вновь заплясали серебристые линии… Его буквально затягивало в транс.
Капитан Пайел обеспокоено склонился над ним. Энрихе вздрогнул от непривычной близости чужого тела, но из горла вырвалось:
- Паутину? Ты видишь паутину?
- А что это? - капитан Пайел уставился на него зелёными, как изувеченное небо, сонными глазами. Сел рядом.
- Глаза закрой, увидишь…
- Да не могу я, плывёт всё. Я и с открытыми - Хэд знает, что вижу. Словно сносит нас куда-то…
- Я и говорю - паутина. Зацепиться надо за что-то, чтобы удержаться здесь. В ЗДЕСЬ! Понимаешь?
Капитан кивнул.
- Я когда ещё в северном крыле служил, на меня накатывало иногда так, что я не осознавал, где же я во Вселенной. Казалось, ещё чуть-чуть и разум выскочит из черепной коробки, и убежит… Или, разум останется, но вот так же убежит вся радость… А потом Дьюп… Колин забрал меня к себе в каюту, и я обрёл в нём какую-то твёрдую землю… Что-то устойчивое в этом чужом и пожирающем душу… Знаешь, Энрек, нет во Вселенной никакого бога. Это вера наша создаёт его, а он потом создаёт нас. Вера делает твердь из небытия, жизнь - из пустоты. И эта вера - наш Бог. Мы порождаем создателя сами, чтобы он стал потом нашей опорой.
Капитан вдруг потянулся и обнял Энрихе. И тот понял, что сидят они с точки зрения этикета недопустимо близко, но ему это уже совершенно никак, а может даже и наоборот, и он даже готов, как Кьё, уткнуться мальчишке носом под мышку.
- Держись за меня, - просто сказал капитан. - Я знаю, на чём стою. На том, что всё в нас - одно. Начало и конец. Я понял. Это теперь из меня ничем не вышибешь. Я сам себе - твердь и почва. Хрен оно нас утащит!
Фиолетовое сияние тянулось к людям. Далёкая кромка синевы давно уже была съедена, и оно взялось за бледную голубизну прямо над головами. Это было страшно, но совсем не больно. Капитан оказался прав - на значительном расстоянии от генераторов, сияние вреда человеку не причиняло.
Небо стало сначала цвета болотной зелени, потом прояснилось и заиграло бирюзой. В воздухе запахло озоном. Лучи не убивали, они обеззараживали.
Фиолетовое сияние ушло дальше, пожирая новые единицы пространства. Задышали, испуганные штрафники, зябко растирал плечи Рос, только собака дремала, легкомысленно раскидав лапы - сияния она не испугалась.
- Я не понял, - сказал Энрихе, которого почти отпустила тошнота. - Это зараза на нас так фиолетовая подействовала, или что-то другое?
И тут же мир встал на дыбы, сознание его метнулось в агонии, и он вжался в теплое плечо капитана.
- Тише, Энрек, - прошептал тот. - Это не сияние. Это… словно тетрадь кто-то листает.
Капитан выругался, напрягся. Энрихе стало тяжело дышать и перед глазами замелькали тёмные пятна.
- Ханер камат, - прошептал он.
- Да пусть хоть сам Хэд. Хрен он меня отсюда сдвинет!
Запылились мои башмаки,
Всё стоят и стоят у порога.
Мне без бога бродить не с руки
Я возьму и придумаю бога
Чтобы был он со мной молчалив,
Чтоб был строг, и ко мне равнодушен.
Чтобы, душу кому-то излив,
Снова стал я и глух, и послушен.
Чтобы рвали меня на куски
Лишь за то, что, мол, ценят и любят,
Что б я с вами не сдох от тоски,
С теми, кто называются "люди".
Напев разрывал душу. Но даже кускам души не было места на безжизненной планете, и они скреблись, требуя снова открыть им грудную клетку.
Пел рыжий штрафник, тот, что спорил недавно с Костой. И зелёная тишина аккомпанировала хриплому грудному голосу, возможно, даже подпевала.
Не найти мне по сердцу причал,
И никак одному не согреться.
Во Вселенной нет больше плеча,
Что б я смог на него опереться.
Запылились мои башмаки
Всё стоят и стоят у порога.
Мне без бога бродить не с руки.
Я возьму и придумаю бога…
Энрихе открыл глаза. Придумать бога… Капитан что-то говорил про это? Или приснилось?
Хаго дремал. Рос сидел раскачиваясь, обхватив голову руками. Штрафники развели костёр, разложили сухой паёк - галеты, саморазогревающиеся консервы.
- Там шоколад есть под сидением первого пилота, - сказал, открывая глаза, капитан Пайел. - И настойка какая-то. - Хьюмо, посмотри?
Рос поднялся и, покачиваясь, пошёл почему-то ОТ нашей шлюпки.
- Хьюмо, - окликнул капитан.
Пилот повернулся и застыл на несколько секунд, непонимающе глядя на нас.
- В нашей шлюпке, - тихо объяснил капитан. И показал рукой.
Рос вздохнул, полез в люк.
- Ты живой, Энрек? - спросил капитан.
Энрихе хотел было встать, но быстро передумал.
Рос вернулся с плоской пластиковой бутылкой, перевязанной незнакомой надписью.
- Трофейная? - заинтересовался Коста.
- Из Белой долины, - отозвался капитан. - Так с тех пор под сидением и лежит…
- Нас тут бросили что ли? - спросил Рос, и штрафники притихли.
Это был именно тот вопрос, который интересовал сейчас всех, кроме капитана и иннеркрайта. Те - вообще ни о чем не в состоянии были думать.
- Колин не бросит, - ответил капитан.
Энрихе почувствовал в нём уверенность спокойную и твёрдую, и снова закрыл глаза. Мир стал кружиться меньше, но долгое смотрение - утомляло.
- А что это было? - спросил рыжий штрафник, осмелев от глотка пущенного по кругу спиртного.
- Смещение паутины реальности, - спокойно пояснил Энрихе, не открывая глаз. - Кто-то, умеющий, начал воздействие на паутину. Но введённая программа не смогла точно наложиться на существующий вариант реальности. Что-то помешало. Не знаю что. Но в результате равновесие сместилось. Нас потащило по вариантам - разные ветки, разные решения… Разум перестал контролировать изменения, поэтому у кого-то могли быть галлюцинации, головокружение или тошнота. Или - всё сразу. Разум устроен так, чтобы не замечать минимальных изменений, при переходе на другой вариант развития событий. Но, когда изменений слишком много, они всё-таки фиксируются, и можно сойти с ума.
- Только у нас так было, или везде? - спросил хаго.
- Везде - по-разному, но отголоски прошли, особенно по точкам разрыва.
- А это что? - судя по голосу, о паутине капитан не знал ничего.
- Это места особо значимых событий. Где от определённого поступка зависит, по какой ветке события пойдут дальше. Вот тут, у нас, тоже была "точка". Я мог найти, или НЕ найти тебя, например. Но я не знаю сейчас, это ли сыграло свою роль или что-то ещё. Событие в точке разрыва может быть и мелким, незаметным. Вроде - побрился ты или нет…
Что-то прошуршало рядом, видно капитан Пайел прошёлся по своей щетине.
- Тебя как зовут-то хоть, капитан?
- Агжей.
Энрихе открыл глаза и протянул руку:
- Рико.
- Недели не прошло, - усмехнулся хаго. - Ну и что нам теперь со всем этим делать?
- Кто бы знал? Со своей ветки реальности мы всё-таки сместились, я вижу. Но куда нас утащило, один Хэд теперь знает. Одно скажу - изменения не фатальные, иначе крыши бы посносило точно.
- Ты говорил, что кто-то мог это сделать? - капитан нахмурился.
- Могло и само собой. Но чувствую - кто-то, - Энрихе закрыл глаза и уловил внутренним зрением багровые отблески. - Даже могу предположить - кто. Не спрашивай, - предупредил он следующую реплику, - всё равно не скажу.
- А зачем?
Энрихе задумался. Покачал головой.
- Отец, может быть, знает.
- Может. Но на связь нам выходить нельзя. Дьюп сказал - сидите и не высовывайтесь.
Энрихе улыбнулся. Он знал историю с "дьюпом" и старым Вашугом.
- А как ты с отцом познакомился? - спросил он.
- Да вот из-за этой же самой Плайты…
Капитану вернули бутылку, но пить он не стал. Предложил Энрихе:
- Будешь?
- Нельзя сейчас. Всё это отупляет, а мне - голова нужна. Остатки её. Неизвестно, закончилась свистопляска эта или нет. Может ещё одна волна пойти. Ты… Как бы тебя назвать?.. - Энрихе вздохнул. Капитанское плечо рядом было такое живое и тёплое. - Ты почему, сволочь недобитая, за нами следом не стартовал, как договаривались? Куда ты делся, чтоб тебя белые дети зимы в проруби утопили? - ругался он без зла.
Капитан тоже вздохнул.