3. Грана, долина реки Ларица
Я бы, наверное, так и не понял до конца, что же произошло в то утро, если бы через неделю нас не посетила грантская делегация. Мы на тот момент уже закончили черновую дезактивацию сектора, хоть лагерь и пришлось перенести километров на двести ниже, в долину маленькой речушки Ларицы с одноименным селением рядом.
Здесь мы были хорошо защищены от ветра, и до берега Тарге, где продолжались работы по дезактивации, было недалеко.
Грантсы выехали на местных коротконогих лошадках, побрезговав нашим предложением перевести их на шлюпках. Мы, как могли, подготовились к встрече - поставили дополнительные палатки, расширили чем-то местным меню. Я разыскал в своем багаже подаренный мне ритуальный кинжал и как раз вертел его в руках, когда дежурный просигналил, что видит гостей.
И тут странная мысль родилась во мне ярко и неожиданно - словно током ударило.
- Ну-ка найди Джоба, - сказал я болтающемуся за спиной сержанту. - Бегом!
Повертел в руках грантский клинок - он был, как и положено, трехгранный. Две грани - острые, третья тупая.
Подбежал Джоб.
- На, - сказал я, протягивая ему кинжал. - Наточи, чтобы острыми были все ТРИ грани. Наточишь и передашь мне, через дежурного или сам, смотри по обстановке. Это срочно.
Джоб кивнул. Он ничего не спросил.
4. Тайэ, Цитадель
Маленький мастер сбросил теплую одежду на входе и проследовал во внутренние покои - туда, куда не пускают чужих, и куда своим вход разрешён лишь по его приглашению. У мастера Зверей нет прислуги, кроме тени.
Энрихе лежал в маленькой келье, мокрый от спадающего жара и тепла горящего камина. Он был укрыт лёгкими и теплыми шкурами морского зверя.
Мастер, увидев его, удовлетворенно покивал - температура спала.
Охотники отыскали иннеркрайта ещё ночью. Он едва не замерз - к вечеру сильно похолодало, а батарея костюма может работать без подзарядки часов восемь-девять, не больше. Но два молодых хайбора, прижимались к нему, согревая. И отошли, недовольно рыча, только когда один из охотников заговорил с ними особенно низко, ворча и опуская голову, как делает рассерженный вашуг.
Но охотники не догадались там же разуть инженера и растереть жиром, потому пальцы на ногах он всё-таки обморозил.
- Давай-ка ноги твои посмотрим? - сказал, покивав приветливо, мастер. - Помощи не придётся ли просить у ваших? Не надо бы им совсем знать…
- Что я живой?
- Что ты не ушёл по распадку со своей самкой.
- Я и сам почти поверил уже, что я… - Энрихе ощутил во рту тошнотворную сладость и поморщился.
- Психика принимает черты зверя, но не форма наша, - улыбнулся мастер, осматривая пальцы на ногах Энрихе. - Дураки верят, ну и пускай верят. Нам-то оно и лучше.
- Значит на Геде я пиратов голыми руками..? - с тупым удивлением спросил Энрихе.
Мастер улыбнулся, покачивая головой.
- Ты не думай, что изменённые состояния сознания - это так просто. Отца даже испугал, да? В неконтролируемом трансе - ты пока опаснее вашуга. Не ты зверя ведёшь - он тебя, - мастер хихикнул. - А голова - хорошая твоя, да. Трёх хайборов на дураков натравил. И звери сыты, и тебя больше никто не будет искать.
Энрихе опустил ресницы, и перед его внутренним взором возникла беленькая самочка, старательно вылизывающая ему губы и подбородок. Тепло потекло по ноющему телу… Но он заставил себя открыть глаза:
- Но я же вижу, мастер?!
- Твоя душа связана теперь надолго с молодым хайбором. Ещё не раз он придёт и будет смотреть на Цитадель. А его щенки - будут и твоими щенками. Так есть. Молодые решат - это ты к Цитадели приходишь. А ты положенное проведёшь во внутренних залах. Когда контролировать себя начнёшь, то и вернёшься по осени. В ночь, когда не закрывают ворота от зверя. Не бойся, не заскучаешь. Не один ты у меня такой.
В ноздри Энрихе ударил запах наваристого мясного бульона, и он приподнялся на локтях, вглядываясь в полутьму - кого ещё принесло?
Бульон принёс Игор.
Иннеркрайт вопросительно посмотрел на маленького мастера, и тот кивнул:
- И этот, ага. Только этот умный уже. Ранний он у нас, скучно ему во внутренних коридорах. Да ты догадался, поди, а?
Энрихе вспомнил стальные объятья Игора и кивнул неуверенно.
- Кто зверем владел - телом владеют лучше потом, так это, - улыбнулся маленький мастер. - Бульон пей пока, с отцом твоим свяжусь, скажу - в горы ты ушёл. Чтобы не он думал лишнего. А ты - спи. Долго тебе теперь. Пальцы-то беречь надо было, вот что.
Мастер засеменил к выходу. Энрихе глотнул бульона и тихо спросил у Игора:
- Скажи, я что, вместе с хайборами потом этих..?
Тайанец смерил его оценивающим взглядом:
- Кто знает… Кровью рвало потом?
Энрихе покачал головой, больше не помня, чем сомневаясь.
- Может, и сдержался. Одежда целая была более-менее… Да ты не бойся, кто её, не ел, человечину-то? Думаешь, мясо определяет, что ты есть? Душа определяет, радость её. Дух определяет - силой. А кто из людей над чужой душой не издевался? Вот тот и людоед. Спи, давай. Поправляйся. К морю с тобой пойдём.
Игор забрал пустую чашку и, отвечая на недоуменный взгляд Энрихе, добавил:
- Выход не один из Цитадели. Пройдём под землёй немного, да подальше и выйдем. Кто же из простых решится по весне к морю ходить. Я тебе много чего покажу, выздоравливай только.
Он направился к выходу, но Энрихе окликнул:
- Скажи, почему меня мастер сразу не брал, а потом вдруг… Я же видел, он не хотел меня брать.
- Не хотел. Но изменилось вчера многое. Никто такого не ждал. Ты спи.
Энрихе прикрыл глаза… и лизнул шершавым языком подбородок подруги. Та, увидев, что самец, наконец, думает только о ней, укусила его легонько и прыгнула вбок.
Дымчатый хайбор бросил последний взгляд в сторону человеческого жилья и, игриво склонив голову, стал подкрадываться к белоснежной самочке.
Глава 33. Оба маятника
Грана, долина реки Ларица
- …только сейчас стало известно, что аналитики Содружества ещё три месяца назад предсказали мятеж в скоплениях Мгаренн и Загшге. Доклад с возможными причинами беспорядков был представлен на закрытом заседании комиссии межсекторной торговли. Оппоненты "синих кресел" предположили, что после свержения диктаторского режима смогут наладить взаимодействия с новыми правительствами, по крайней мере, на двух планетах…
Ага, предполагали. Читай: кто предполагал, тот и срежиссировал это самое "свержение режима". Гадай теперь - был ли это режим?
Время однозначных решений прошло для меня как-то тихо и незаметно. Раньше, может, и отметил бы я газетное ворчание, как факт бытия. А сейчас сомнений не вызывало только одно: сержанту, который врубил на весь лагерь новости я настучу сейчас по загривку. Только новостей моей головной боли с утра и не хватало. Полночи размещали гостей…
Вчера вечером грантсы не захотели входить в лагерь. Расположились рядом и долго кого-то ждали. Или чего-то. Потому что никто не пришёл. Но после полуночи явился посланец с просьбой всё-таки впустить визитеров на территорию лагеря.
Ну и не уснул я потом уже.
Из палатки Дарайи, вышел Рос. Морда - просто чёрная. Этот, видно, вообще не ложился.
Лучше бы Проводящая оставалась в медблоке. Теперь её, так или иначе, придётся показывать гостям. А она, к сожалению, не так плохо себя чувствует, чтобы не схватиться с кем-нибудь. Зачем меня вообще мама родила, это что же сегодня будет?
Оттягивая грядущую встречу с грантсами, я пошёл убивать дежурного связиста, размышляя дорогой, что у меня в наличии.
А в наличии у меня имелись:
1. Старейшина местного клана - едва живой благостный дедушка, не имеющий по традиции никакого отношения к мастерам.
2. Изия Экрист, человек опять же "гражданский", заместитель министра экономики и торговли, председатель торговой палаты. (Смешно было видеть чиновника такого ранга верхом на круглобокой местной лошадке в живописном охотничьем одеянии с хвостами и зубами).
3. Зам главы таможенного союза Ико Са Акели. Вот он, кстати, оказался приличным наездником и, в отличие от замминистра - задницу не отшиб.
4. Начальник комитета безопасности Граны Кло Сье Ласко, тоже в расшитой орнаментами клана куртке. Чем запомнился, что цвета не сине-чёрные горного района, а красно-бело-синие.
5. Ещё полдюжины чиновников рангом ниже.
6. Абио.
7. Полдюжины местных отморозков. То ли учеников мастера, то ли "сампа" - авторитетных людей горного клана. Эти, кроме ритуальной одежды, ещё и не мылись неделю для приличия.
8. 23 сопровождающих - охотников, проводников и просто бандитов.
9. 52 местных лошади, 4 собаки и одна ручная аку - мелкий зверек, вроде дикой кошки.
Зверек принадлежал замминистра. В первые же полчаса на него покусилась Кьё, подбив и четырёх чужих собак, оказавшихся как на зло кобелями. Это была ещё одна причина, почему я не смог уснуть. Сначала ловили аку, потом разводили по разным углам леди и джентльменов.
Потом… А что же было потом? Потом сработала сигнализация, отреагировав непонятно на что…
Запахло едой, мокрые бойцы потянулись на завтрак. Вода в Ларице (после Тарге) казалась всем вполне пригодной для утреннего купания, там и умывались.
Гости ели отдельно. За этикет я не беспокоился - Абио подскажет, если что не так.
Поесть бы самому… Но ведь опять в горло ничего не полезет.
Я прислонился к опорам наблюдательной вышки. Ветерок разгонял поднимающуюся от земли влажную духоту, пахло свежестью и гарью грантского костра… Кажется, я задремал. Разбудил Рос, похлопав по плечу, и сунув в руку бутерброд. У него была целая корзинка бутербродов и фляжка. Корзинка - явно из палатки Дарайи, в экипировку такие не входили.
Мы жевали и молчали. То, что нас объединяло, было больше, чем слова. Или - меньше. Так или иначе - говорить было не о чем.
Грантсы наелись и разбрелись по лагерю. Мои бойцы их искусственно не замечали, а если общались - то на ничего не значащие темы.
Старейшина отправился отдыхать. Экрист, вопреки отбитой заднице, не присоединился к нему, а посетил соседний поселочек. Говорил там, как мне доложили, про социалку и урожай. Таможенник и начкомбез долго пили и общались. Передвигались потом, впрочем, без ущерба для координации.
Абио - смылся под шумок. Я, однако, наблюдал пристальнее именно за ним, и отъезд зафиксировал. Вернулся он уже в темноте.
К вечеру собрались, было, тучи, но потом вызвездило, и на небо вылезли все четыре местные луны. Абио, уставший и недовольный (как мне показалось), попросил выделить в центре лагеря площадку для костра. Я кивнул. Приказал сержантам посодействовать. Они, как и я, замученные полуторасуточным ожиданием Хэд знает чего, развили бурную деятельность: соорудили крышу из маскировочного полотна, приспособили для сидения зачехленные матрасы. Грантские охотники вернулись из поселка с дровами и сложили внушительного вида кострище.
Напряжение нарастало. Гости нервничали и поглядывали на перевал, который мы подсветили для безопасности. Видно было отлично, но никто так и не появился.
Я отправил ребят спать, оставив десяток дополнительных дежурных и кое-кого из сержантов. Дарайю Рос уговорил остаться в палатке.
Наконец, с оглядкой на перевал, гости развели костер. Замминистра поднялся, справедливо полагая, что говорить в такой разношерстной компании придётся ему. Он набрал полную грудь воздуха… И вдруг замер и сдулся, как плохо завязанный шарик.
В круг огня бодренько вошёл поджарый дедок с палочкой, ей же потыкал сидящего у самого кострища охотника… Тот подвинулся и старичок сел. На лицо его упал отсвет, и я узнал великого мастера.
- Ну-ну, - сказал он тихо и уставился на Изию Экриста, который выглядел, как министр только что разжалованный до клерка. - Чего замолчал-то? Говори, давай. Кто такие? Чего явились? Этих-то - он махнул палкой в сторону моих сержантов, - я давно знаю.
Но Экрист потерял, судя по лицу, дар божьей речи.
Мастер показал Неджелу ладонь, собранную в горсть и поднесенную к губам, и тот метнулся за водой. Я кивнул сидевшему рядом дежурному. Ребята быстренько организовали чай, принесли что-то из столовой.
Мастер, узрев бутербродное разнообразие, всплеснул руками и сделал такой откровенный жест сожаления, что нечего выпить…
Я кивнул, разрешая. Дежурный принес кувшин с местным самогоном. Его же нашлось достаточно и во фляжках охотников. Фляжки и стаканы тут же пошли по кругу: так было принято здесь. Мастер усадил к костру и моих дежурных.
Грантсы молчали. Мастер шутил и балагурил. Дежурные, как могли, отказывались от выпивки. Ласко глотал спиртное, не закусывая. Старейшина дремал. Остальные, как загипнотизированные, подносили в свою очередь к губам стаканы или фляжки.
Мастер взял для верности сразу весь кувшин, там оставалось ещё больше половины, и подсел ко мне:
- Не знают, что делать, а? - спросил он, отхлебывая. - Пятьдесят лет учу, сто лет учу - ничего не понимают. Птицы бы уже города построили, мыши - горы срыли… - он сокрушенно покачал головой, ещё отхлебнул и протянул мне.
Ну и я глотнул осторожно. И замер: в кувшине была вода! Видимо глаза у меня увеличились в размере.
- Понял? - спросил мастер, сощурившись.
Вода - символ женского начала…
- Дарайю позвать?
Мастер состроил уморительную гримасу: и смеясь надо мной, и удивляясь.
- А чего скажешь ей?
- Не знаю, - честно признался я.
- О! - согласился он. - И они, - взмах палкой в сторону Экриста со товарищи, - не знают. Меня ждали. А я не буду учить. Пойду я уже, - он похлопал меня по плечу. - Сам давай, расскажи. У тебя же готово? В кармане?
Я схватился за карман, пытаясь сообразить, что у меня там.
Не надо совать в карман кинжал, пусть даже в ножнах. Оружие требует уважительного обращения.
Джоб ухитрился-таки наточить ритуальный грантский трехгранник, хоть это и казалось невозможным. Внешне, наплавленный стальной горб на месте третьей грани почти не изменился, или полутьма не дала мне рассмотреть это? Я провел ладонью, чтобы проверить. Ощутил тепло и влагу, поднял окровавленную руку и несколько секунд все глядели только на меня. И только потом я ощутил режущую боль.
Обернулся.
От своей палатки, в круг света шла ко мне Дарайя. На лице застыло плохо скрываемое раздражение. В руках - перевязочный пакет. Она не хотела играть в нашем спектакле, но пришлось.
Дарайя взяла у мастера кувшин, обмыла мне руку, зажала порез пальцами, пробормотала что-то через полусжатые зубы. И быстро перевязала ладонь.
- Стыдно-то как, - выдохнул вдруг Экрист. - Лицо сохранить хотел. Чего ждал? Прости меня, девочка.
И полуторасуточную плотину ожидания прорвало.
Все загомонили, мешая родовые диалекты со столичным. Министр протиснулся к Проводящей и наклонился, касаясь ладонями земли.
- Прости нас, - пробормотал кто-то сбоку, и я увидел пеструю куртку Ласко. - Прости меня, - поправился он, потому что в старых наречиях вообще не было формы "нас".
- Прости.
- Прости.
Я вертел головой по сторонам и не понимал ничего.
- А что случилось-то? - спросил, когда гомон стал смолкать. И взглянул вниз, на мастера.
Но никакого мастера рядом со мной уже не было.
Под утро самогон в моей палатке допивали: я, Экрист, Ласко, Абио и Рос. Все остальные спали вповалку у костра. Я никогда раньше столько не пил, но голова была ясной, лишь ноги и руки начинали временами погружаться в собственные сны и забывали откликаться на команды мозга. Ласко, похоже, вообще был генетическим пьяницей, вроде генерала Мериса: чем больше он вливал в себя, тем трезвее и пронзительнее становились раскосые чёрные глаза. Экрист ругался и закусывал, не позволяя себе свалиться раньше менее титулованных. Абио не пил, и ему не предлагали. Мастер сидел, сжав зубы, и спирт вряд ли разговорил бы его. Рос - просто не пьянел, он так переживал потерю нечаянного своего ребёнка, что прихлебывал самогон, будто воду.
- …там же и вариантов не было, - рассказывал, гоняя ножом солёный грибок по пластиковой тарелке, начкомбез. - На всё про всё - секунды какие-то. Они вышли, мы вам сообщили. Ну и… того, значит вас. Она, скорее всего, знала. Иначе - чего бы ей на скале сидеть?
- А почему на скале? В палатке - нельзя было? - поинтересовался я, рассеянно глядя на грибные мучения.
- Сосредоточиться же было надо. Задача не то, что трудная. Невыполнимая задача, так считалось.
- Я одного не понимаю… - замминистра передал мне фляжку, пришлось глотнуть. - Почему она никому не сказала? Ну, допустим, она не знала, КОГДА это произойдёт по времени. Да, точно не знала! Потому что в горы она бегала при каждом удобном случае, словно бы стояла там и караулила. Но, так или иначе, версия же у неё была? И можно же было предупредить, хотя бы меня? Хоть в какой-то форме!
- Не, - покачал головой Ласко и съел замученный гриб. - Паутина на то и паутина. Нереализованное вследствие предупреждения событие - гораздо опаснее в плане последствий, чем предотвращенное через жертву.
- Да и не знала она наверняка, - вмешался Экрист. - Исход зависел не от вас, а от дома Нарья. От тех событий, что нам убогим, и не узнать. Ведь дернул же Агескела какой-то дрыгоногий бес? Осенило же нанести физический удар по Крайне? Кто завернул ему башку с переда на зад? Лайба да тонэ? Сакрома тэ..! То есть, - он покосился на меня, - не свернулся же "дорогой братец" в своей преисподней, дерьмом обожравшись? Агескел - опытный игрок. Он не мог… - министр зашевелил пальцами, подбирая понятные нам с Росом слова. - Не мог не понимать, какой последует откат, если он не просто дёрнет не за ту нитку, а лупанёт по центру кулаком. Последствия же могут быть вообще необратимыми. Он перечеркнул всё, что обустраивал сотню с лишним лет! Паутина может вообще вышвырнуть его теперь вместе с оборванными связями. И будет он никто, и назовут его - никак. Я не пойму, свихнулся он, что ли, на самом деле?
- Докладывали мне - болен, - усмехнулся Ласко. - И что видел он Белого человека в припадке. Крыша и поехала.
- А девочка стояла и ждала, - тихо сказал Абио. - А я - тупая тёмная… скайя на тэ дамтэ!
- Да, - сказал Экрист. - Мироздание провисло, а она почувствовала. Уж чего эйниты умеют - так это жать и слушать. А ты понял, капитан, что она вас, дураков, охраняла? Вставала над лагерем, чтобы точка локализации её жизненной энергии была выше ваших. Это чтобы напавший на вас - вошел сначала в энергетическое противостояние с ней. Учат, конечно, что не по силам такое одному человеку, что получилось. Ну так любая наука устаревает. А, может, мы и не поняли ничего за столько лет. Мастер-то посмеялся над нами. Такие, значит, хреновые мы у него ученики. Учились чего-то, понимаешь…
- Она же могла погибнуть! - дошло до меня.
Рос молчал, уткнувшись глазами в стакан.