- Я знаю, что со мной, Джошуа. Мы все не вечны, правда?
- Элла…
- Мне было хорошо с тобой. Тебе тоже, верно? Все эти наши разговоры… Твои рассказы про космос… И то, что ты взял меня с собой на день рождения… Это было здорово.
- Ты поправишься, Элла, вот увидишь! Ты поправишься!
Она вяло улыбнулась.
- Нет, Джошуа, - сказала она, не спуская с него глаз. - Мы все должны смириться со смертью - и своей, и наших близких.
Только теперь до него начало доходить. Он посмотрел на нее, пытаясь возразить.
- Скоро ты останешься один, Джош. Ты должен смириться с тем, что я уйду. Ты должен жить дальше.
Она улыбнулась и протянула ему руку. Беннетт тоже протянул ей свою. Кончики их пальцев встретились - но Беннетт ничего не почувствовал.
Худенькое тельце Эллы, равномерно вздымавшееся и опадавшее в такт дыханию, замерло. Рот открылся в последнем вздохе, голова упала набок.
Беннетт хотел было закричать от горя и злости, но не смог.
Он не сводил с нее глаз. Что-то возникало в воздухе вокруг недвижного образа Эллы. На глазах у Беннетта из пустоты появилась плюшевая розовая обивка, полированное красное дерево… Вскоре голограмма гроба скрыла от него смертельно бледное личико сестры.
А затем гроб с телом охватило яркое пламя. Оно вспыхнуло - и медленно угасло, не оставив после себя ничего.
Беннетт закрыл глаза. Он был настолько опустошен, что даже не мог заплакать. Его охватила злость на того трусливого юнца, который не нашел в себе сил сходить на похороны сестры.
Наконец он встал, не понимая, как ему теперь встретиться с Тен Ли и что сказать ей. Он вышел из каюты и пошел по коридору.
Тен Ли сидела в кабине управления в позе лотоса, вывернув грязные подошвы ног кверху и сложив указательный и большой пальцы рук в колечки. Ее открытые глаза были устремлены на него.
Беннетт прислонился к стене, сполз вниз и сел на корточки. Он чувствовал себя смертельно усталым, не способным ни на какие эмоции. Ему лишь хотелось понять, что выражает бесстрастный взгляд Тен Ли. Он пытался найти в нем хоть какие-то следы осуждения или сочувствия.
- И что дальше, Тен? - спросил он.
Тен Ли выразительно передернула плечами и вновь замерла в своей лозе.
- У тебя есть выбор, Джошуа. У нас всегда есть выбор. Именно от того, какой выбор мы делаем, зависит наша самооценка.
Он устало покачал годовой:
- Я ни черта не понимаю, Тен Ли. Разве у меня есть выбор? Какой?
- Я сделала копию прежней программы Эллы. Можешь взять ее у меня и возобновить отношения с голограммой. А можешь пока оставить мне ее на сохранение. Сам выбирай. Я не хочу тебя убеждать и уговаривать. Как решишь, так и будет.
Беннетт понурил голову:
- Я не знаю. Просто не знаю.
- Тогда иди, Джошуа. Потом решишь.
Тен Ли закрыла глаза и погрузилась в медитацию.
Беннетт, посидев с минуту, заставил себя встать и быстро пошел по коридору к помещению с камерами анабиоза. В ушах у него звучали слова Тен Ли, требовавшей принять решение. Беннетт знал, что он должен сделать, очень хорошо знал, но у него не хватало духу с этим смириться. Слишком трудно сломать старую привычку.
Он лег в камеру, закрыл глаза и отдался забвению.
На сей раз во время пробуждения ему привиделся огонь, а за языками пламени - лицо Эллы. Она смотрела на Беннетта и звала его. Беннетт протянул руки к ее иллюзорным пальчикам, но как только он до нее дотянулся, Элла отдалилась и исчезла, грустно улыбнувшись ему.
Беннетт проснулся весь в поту, слыша ее голос, зовущий его но имени. Он резко поднял голову и сед на край камеры, массируя руки, чтобы вернуть им чувствительность. Через несколько минут образы в его мозгу растаяли, словно их вне было. С каждой секундой ему становилось все труднее вызвать их в памяти. Он пошел в душ со смутным ощущением потери, гнездящемся где-то в глубинах подсознания.
Умывшись, Беннетт пошел в кабину управления. Он знал, что застанет там Тен Ли, и решил не уклоняться от встречи. Нотам был только Маккендрик, лежащий в инженерском кресле. Магнат выглядел изможденным; казалось, несколько месяцев в криогенной камере состарили его, хотя Беннетт прекрасно знал, что Маккендрик не постарел за время полета ни на секунду.
- Где Тен? - спросил Беннетт.
- У себя в каюте.
Маккендрик поднял спинку кресла в сидячее положение. Беннетт присел на краешек кресла.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил Маккендрик. Беннетт покачал головой:
- Я и не думал, что анабиоз отнимает столько сил. У меня такое чувство, будто я перенес сложную операцию.
- То, что, произошло с нами, почище всякой операции, Джош. Нас заморозили, в нас несколько месяцев поддерживали жизнь сложные системы, а потом нас оживили. Неудивительно, что мы чувствуем себя куском дерьма.
Беннетт улыбнулся:
- А ты как?
- Жить буду. - Маккендрик посмотрел на него и рассмеялся. - По крайней мере еще немного.
Беннетт заметил, что Маккендрик держит в руках фотографию. Старик молча смотрел на нее, когда Беннетт вошел. Маккендрик протянул ему снимок. На фотографии была жена Маккендрика Нахид, сидящая на пороге большого колониального дома и улыбающаяся в камеру.
- Я тоскую по ней, Беннетт, несмотря на то, что прошло уже двенадцать лет. Когда нам сказали, что сделать ничего невозможно, я вложил деньги в разработку криогенных камер, которые могли бы спасти людям жизнь. Я хотел, чтобы больных можно было заморозить на неопределенный срок, пока не будет найдено лекарство от их недуга. Но это, естественно, оказалось утопией, хотя мои ученые немного раздвинули временные границы. Теперь в межзвездных полетах можно находиться в состоянии анабиоза целый год, прежде чём живые ткани начнут деградировать. Двенадцать лет назад замораживали только на шесть месяцев - но это слишком маленькое достижение, и оно не смогло помочь Нахид и миллионам других больных.
- Вы так больше и не женились?
- Я был слишком занят, Беннетт. С головой погрузился в работу - и больше не встретил такую женщину. Никто не мог заменить Нахид. Наверное, мне не надо было сравнивать, но…
- Нельзя цепляться за прошлое, Мак, - неожиданно для самого себя выпалил Беннетт.
- Пожалуй, ты прав, но порой это единственное, за что можно уцепиться. Сита, моя дочь…
Беннетт посмотрел на старика. Он залез в нагрудный карман летного костюма и протянул Беннетту фотографию молодой женщины, как видно, Ситы, очень похожей на свою мать.
Беннетт вспомнил, что Маккендрик как-то сказал, что больше не видится с дочерью.
- Я говорю так потому, что иногда в прошлом случаются события, которые очень трудно понять ив которые невозможно поверить. Тебе все время хочется, чтобы все было иначе. И ты цепляешься за прошлое, которое было до этих событий.
Беннетт помолчал, не желая принуждать старика говорить о том, что так сильно мучило его. Он сочувственно посмотрел на Маккендрика и отдал ему снимок.
Магнат улыбнулся:
- Это не настоящая фотография, Беннетт. Она создана компьютере по снимку Ситы в возрасте девяти лет. Сейчас она должна выглядеть примерно так.
- Вы хотите сказать, ваша дочь умерла? - выдавил Беннетт.
"Зачем Маккендрик хранит компьютерные изображения Ситы? - подумал он. - Хотя что тут непонятного? Затем же, зачем я общался с голограммой Эллы…"
Маккендрик покачал головой:
- Это было тринадцать лет назад, за год до кончины Нахид. Я вкалывал в Калькутте как одержимый, с утра до ночи. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что забросил Ситу. Я почти не видел ее в это время. За ней присматривала няня. Ей было тогда всего десять лет.
Маккендрик помолчал, глядя через иллюминатор в мерцающую космическую пустоту.
- Я был на работе, когда грабители вломились к нам в дом. Сита была у себя в комнате, а ее няня спала в другой части дома. - Он снова помолчал. - Они взяли кое-что из моего сейфа. Как потом оказалось, ничего ценного. Самый короткий путь в мой кабинет проходил через спальню Ситы. Грабители разбили на первом этаже окно в ее спальне. Мы так точно и не узнали, что случилось… Когда я утром вернулся домой, то увидел, что сейф открыт, а Ситы нет. Я… Я не мог этого пережить, Джош. Я думал только о своей дочери. Я вбежал к ней в спальню…
Там застал явные следы борьбы. Вещи разбросаны по всей комнате. Но пятен крови не было, и мы подумали, что грабители забрали ее с собой, чтобы она не смогла ил опознать. Может, они не убили ее, а просто похитили? Но выкупа никто не требовал, и мы решили, что эти сволочи все-таки убили ее и выбросили труп в реку. Это было кошмарное время, Беннетт. Мне в голову лезли самые черные мысли: что грабители продали Ситу хирургам для медицинских экспериментов или в качестве донора органов тела… Или не врачам, а какие-то другим подонкам. А потом, примерно через месяц, начали поступать сообщения о том, что люди видели девочку, похожую по описанию на Ситу. У меня появилась надежда. Я вдруг поверил, что она жива и живет где-то на улице, не в силах найти дорогу домой. Я думая: может, она потеряла память? - Он покачал головой. - Это было тринадцать лет назад. Неизвестность - ужасная штука. Я постоянно обновляю изображения Ситы в надежде, что когда-нибудь…
Он сунул фотографию обратно в карман.
- Мы живем надеждой, Беннетт, и я не знаю, хорошо это или нет. Возможно, мне давным-давно надо было смириться с худшим и постараться все забыть.
Настала тягостная тишина. Беннетт хотел что-нибудь сказать, найти слова утешения, но вместо этого просто некстати кивнул.
В коридоре послышались шаги. В кабину управления вошла Тен Ли.
- Через час мы выходим в обычное пространство, - сказала она. - Проверишь вместе со мной системы, Джошуа?
Беннетт снова кивнул, благодарный ей за то, что Тен Ли не упомянула об ИЛГ. Ему нужно было как следует обдумать ее слова.
Он пошел к своему пилотскому креслу, пристегнулся и на целый час погрузился в обычную проверку, чувствуя необычное нервное напряжение. Скоро, через несколько минут, он впервые увидит свет чужого солнца.
Тен Ли кивнула ему:
- Все правильно, Джошуа. Через две минуты начинается отсчет - и переход.
Беннетт оторвал взгляд от панели управления и уставился в иллюминатор, чтобы не пропустить момент, когда там появится звездная система.
- Одна минута… Казалось, вокруг звездолета сгустилась пустота. Звезды больше не неслись навстречу ярким потоком. Пространство застыло, превратившись в статичный кусок серого мрамора.
- Три… два… один. Корабль совершил переход.
Пустота сменилась обычным космическим пейзажем: скопления далёких звезд, солнце посреди иллюминатора - а на орбитах вокруг него планеты, уменьшающиеся в перспективе. Звездолет летел под углом в десять градусов к плоскости эклиптики, и звук ионного двигателя показался Беннетту взрывом после тихого полета в подпространстве.
Беннетт перевел "кобру" на программную систему, написанную Маккендриком для подхода к Полутьме, и звездолет рванул вперед.
- Мы будем там через четыре минуты и двадцать секунд, - сказала Тен Ли.
Беннетт сосредоточился на показателях, бегущих по видеоэкрану, лишь изредка бросая взгляд на живописный вид в иллюминаторе. Газовый гигант, заслонявший Полутьму от прямых солнечных лучей, набухал на глазах - громадный крутящийся шар в зеленоватую и желтую полоску. В верхнем его полушарии Беннетт увидел диск размером с монетку. Это была Полутьма, крошечная но сравнению с газовым гигантом. По мере приближения "кобры" Полутьма росла на глазах и наконец приняла очертания обычной планеты.
- Вхождение в планетную атмосферу через десять секунд, сказала Тен Ли. - Восемь…
- Боже, какая красота! - раздался голос Маккендрика с инженерского кресла.
Планета превратилась в широкую изогнутую полусферу, занявшую весь экран. Сквозь розовато-лиловые облака проглядывала багровая земля. "Кобра" вздрогнула, войдя в тропосферу. Беннетт замедлил снижение и изменил угол полета. В иллюминатор, разлетаясь в клочья, бились облака. Корабль трясло, как тобогган, и кресла под Беннеттом и Тен Ли ходили ходуном. Еще секунда - и звездолет миновал полосу облаков. Их мутное царство сменилось ярким пейзажем. Внизу показались остроконечные пурпурные горы и равнины, прочерченные венами рек. Звездолёт вошел в нижний слой атмосферы, где бушевала гроза. Беннетт отменил заданную прежде программу полета и взял управление "коброй" на себя, пытаясь обойти ураган стороной.
- Мы на три градуса отклонились от курса, - бесстрастно заметила Тен Ли. - Ты удаляешься от строений, которые мы видели на видео. Три с половиной градуса…
- Я ничего не могу поделать, - откликнулся Беннетт. - Не хочу садиться в грозовой полосе. Мне и без того нелегко.
"Кобру" носило по воздуху, словно листок, подхваченный ветром. Беннетт прибавил скорость, пытаясь опередить ураган. Но тот помчался следом, догнал их и с размаху ударил в корпус. Беннетта с Тен Ли затрясло в пилотских креслах. Джошу некогда было взглянуть, как там Маккендрик. Он сражался с панелью управления, чувствуя, насколько неохотно подчиняется ему корабль.
Он вдруг издал маниакальный смешок. Тен Ли бросила на него быстрый взгляд:
- Что с тобой, Джошуа?
- Это самые сумасшедшие "американские горки" в мире! - крикнул он.
- По сравнению с Бхао-Кхетом это ерунда, - отозвалась она.
"Кобра" нырнула вниз, и в экран ее снова ударилось очередное облако. Тен Ли зачитывала координаты, молниеносно реагируя на изменение ситуации. Ураган становился все сильнее. Беннетт испугался не на шутку. Прилететь в такую даль только для того, чтобы разбиться при посадке? Беннетт зарычал, яростно сражаясь с пультом управления. Корабль повиновался нехотя, словно тупое, упрямое животное.
И тут Тен Ли, словно почувствовав, что Беннетт теряет над собой контроль, взяла управление на себя. Казалось, "кобру" сильно ударило в бок. Беннетт вскрикнул
- Все в порядке, Джош! - прокричала ему в ответ Тен Ли.
Она набрала на панели программу полета и провела корабль через зону урагана. Затем, не говоря ни слова, передала управление звездолетом Беннетту.
- Спасибо, Тен, - улыбнулся Беннетт. - Где ты научилась так программировать?
Она лишь улыбнулась в ответ, не сводя глаз с цифр, бегущих по шлемному экрану.
"Кобра" пролетела над верхушками гор, покрытых фиолетовым снегом, и спланировала вниз к широкой багровой равнине.
- Мы удаляемся от места назначения, - заметила Тен Ли.
- Значит, сядем здесь. Что скажете, Маккендрик?
- Сколько отсюда до строений? - спросил магнат.
Тен Ли сверилась с показаниями экрана:
- Двести десять километров.
- Тогда садись, - распорядился Маккендрик - Доберемся до них на вездеходе.
Корабль снижался вслепую. Поверхность планеты была скрыта тучами и дождем. Беннетт включил вертикальные двигатели. "Кобра" зависла в воздухе, колеблемая ветром, а потом медленно пошла на посадку. Они почувствовали мягкий толчок- и Беннетт выключил двигатели. "Кобра" пощелкивала и потрескивала в тишине, наступившей после приземления.
- Молодцы Беннетт и Тен Ли! - сказал Маккендрик. - Ну и как вы себя чувствуете? Ведь в такую даль еще ни один корабль с экипажем не залетал!
Беннетт сел и задумался. В это было трудно поверить.
Тен Ли, едва глянув на окрестный пейзаж, занялась проверкой показателей приборов. Ураган на глазах стих, и солнечный свет - вернее, не солнечный, поправил себя Беннетт, а свет газового гиганта - залил равнину влажным, водянистым сиянием.
Маккендрик прошел между креслами и уставился в иллюминатор.
- Боже правый! - воскликнул он. - Как здесь красиво!
Они приземлились на равнине, поросшей мелкой пурпурной травой. Равнина простиралась между двумя горными грядами. Зубчатые пики северной гряды уходили налево и направо, словно шеренги турецких ятаганов. А над ними, подавляя своим величием, нависало огромное полосатое полушарие газового гиганта, названного Маккендриком Заутреней, которое занимало половину небосвода.
Беннетт протянул руку и тронул Тен Ли за плечо. Она подняла глаза, и он с удовольствием увидел выражение удивления у нее на лице.
10
Прошел уже месяц с тех пор, как было совершено последнее убийство, а Вишванат с Раной и прочими сотрудниками отдела на восьмом этаже почти не продвинулись в расследовании дела.
Сначала Рана надеялась, что ее открытия в ночь убийства помогут быстро найти разгадку. Она проверила все зацепки, которые удалось обнаружить ей самой и Вишванату, но они ни к чему не привели. Две последние недели Рана ежедневно опрашивала друзей и знакомых жертв. Она могла связаться с ними по ком-связи, но очень хотелось вырваться из заточения на восьмом этаже, где Наз организовал против нее настоящую кампанию.
Как подозревала Рана, вызвано это было тем, что инспектор Вишванат советовался с ней почти но каждому случаю и высоко ценил ее мнение. Она натянула Назу нос, а он ее за это возненавидел. Он отпускал шуточки на ее счет - о том, что у нее нет дружков, - но к этим шуткам она давно привыкла и не брала их в голову. Тогда он начал подкалывать Рану, причем довольно злобно, по поводу ее низкого происхождения.
- Это правда, что ты была беспризорницей, Рана? - спросил он ее при всех в служебной столовке. - Но для дуллитки у тебя слишком светлая кожа.
- Я не стыжусь своего происхождения, Наз, - вежливо ответила Рана. - А если бы я была дуллиткой, я бы этим гордилась.
- У тебя такая светлая кожа! - не унимался Наз. - Я никогда не видел таких беленьких беспризорников! Может, ты полукровка? А, Рана? Может, твоя мать была шлюхой, а отец - европейским туристом?
Она хотела было сказать ему правду, но потом решила, что это только вызовет очередные шуточки.
- Ну, точно! - Наз был в восторге от своей догадливости. - Твоя мать была шлюхой и пьяницей. Знаешь такую поговорку: яблочко от яблони недалеко падает?
Рана уставилась на него:
- Что ты хочешь этим сказать?
- Она еще спрашивает! А ты не догадываешься, что я хочу этим сказать, Рана? Как ты сумела так быстро попасть на восьмой этаж? Что стало причиной столь стремительного взлета? Ну конечно! Какой же я дурак! Ты спала с комиссаром Сингхом, а теперь трахаешься с инспектором Вишванатом. Неудивительно, что у тебя нет дружков. Тебе не хватает на них времени!
Рана порадовалась тому, что успела допить кофе, иначе у Наза была бы мокрая физиономия, а ей бы устроили выволочку, несмотря на то, что он сам напросился.
Она подумала, не сказать ли Вишванату об издевательствах Наза, но решила промолчать. Это лишь укрепило бы Наза в подозрении, что у нее с инспектором особые отношения. Она будет молча сносить его дурацкие подколки. В конце концов, если подумать, все это от зависти.
После обеда Рана пристегнула к поясу ком-планшет, сказала Вишванату, что идет допрашивать знакомого последней жертвы, и спустилась на подземную автостоянку. Когда она вышла из лифта, служебная машина уже ждала ее. Рана назвала шоферу адрес, и пока машина пробиралась через шумные людские потоки, беспечно, текущие по улицам, погрузилась в изучение данных, записанных в планшете.