Мне показалось, что, пока мы боролись, вокруг него обвились тени. Так или иначе, вскоре он уже мертвым лежал на земле.
Я продолжил свой путь к морским вратам. Они были сделаны из того же металла, что и ключи, - огромные, в десять раз выше моего роста, а в ширину дважды по столько же. Они казались такими тяжелыми, что не могли быть созданы руками человека, - воистину они были даром бога морей, как и говорили люди Иса.
Я нашел замочные скважины. Тени нашептывали мне… что я должен вставить большой ключ и повернуть… Затем вставить маленький и повернуть… После этого я должен выкрикнуть имя того, чей символ выгравирован на черном камне… Раз, другой и третий… И я выкрикнул это имя…
Массивные створки дрогнули. Они начали открываться внутрь. В щель ударила струя воды, клинком вонзившись в противоположную стену.
Теперь тени велели мне бежать… быстрее… быстрее…
Прежде чем я успел достичь двери, позади раздался рев. Волна толкнула меня в спину. На гребне она несла тело жреца - руки трупа были вытянуты вперед, будто даже в смерти он пытался утащить меня вниз… вниз во тьму…
И вдруг я оказался на лошади и мчался по широкой дороге в Карнак сквозь завывание бури. В моих руках было дитя, девочка, которая смотрела на меня, и ее фиолетовые глаза были полны страха. Я мчал, а за спиной грохотали волны, и сквозь рев волн я слышал грохот - то падали храмы и дворцы Иса, рушились его стены, кричали в ужасе и отчаянии его люди…
ГЛАВА 10
Прочь из башни Дахут
Я лежал с закрытыми глазами, но бодрствуя. Я вырвался из сна, сражаясь за контроль сознания с другим мной, упрямо не желавшим выпускать меня. Я победил, и другой я отступил, затерявшись в воспоминаниях об Исе. Эти воспоминания оставались яркими, и тот, другой я был силен. Он будет жить до тех пор, пока живы воспоминания, ожидая своего шанса. Я так устал, будто мне и вправду пришлось с кем-то бороться, а в моей голове владыка Карнака и Алан Каранак, Дахут из древнего Иса и мадемуазель де Керадель отплясывали колдовской танец, сливаясь друг с другом, как девушки в "Доме сердечных услад".
Между моментом пробуждения и моментом, когда я услышал крики гибнущего Иса, прошло время. Я знал это. Но я не знал, прошли ли минуты или тысячелетия. К тому же случилось то, о чем я не хотел вспоминать.
Я открыл глаза. Я думал, что лежу на мягкой кровати. Это было не так. Я стоял, полностью одетый, у окна в комнате, освещенной тусклым розовым светом, в восьмиугольной комнате с драпировками цвета морской волны, на которых колыхались тени. Внезапно я почувствовал, как вскинулся тот, второй я, и услышал грохот настигающих меня волн.
Я быстро обернулся и выглянул в окно. За ним не было моря, волны не бились в стены. Передо мной протянулся мост через Ист-Ривер, мерцали огни Нью-Йорка. Я смотрел на них, и они придавали мне сил, возвращали мне рассудок.
Медленно я отвернулся от окна. На кровати лежала Дахут. Она спала, обнажив во сне одну руку и грудь, разметав шелковистые волосы по подушке. Прямая, как клинок, лежала она и улыбалась во сне.
Руки-тени не касались ее. На запястье девушки был браслет, и черный камень в нем напоминал немигающий глаз, уставившийся на меня. Я подумал, не смотрит ли она сейчас на меня из-под своих длинных ресниц. Ее грудь вздымалась и опускалась, как вздымаются и опускаются волны спящего моря. Ее губы, губы красавицы из седой древности, изогнулись в мирной улыбке. Она казалась душой моря, что спала, исторгнув из себя бурю. Такая красивая… И столь же сильна была в моем сердце страсть к ней, сколь и страх перед ней. Я шагнул вперед… Убить ее сейчас, пока она спит, пока беззащитна… Сжать руки на ее горле и выдавить из белой ведьмы ее черную жизнь… убить ее безжалостно, как убивала она…
Я не мог. Не мог я и разбудить ее. Мой страх препятствовал этому. Страсть препятствовала убийству.
Я отпрянул и выбрался через окно на террасу.
Там я остановился, раздумывая, что же делать дальше, следя за комнатой Дахут в ожидании движения. Возможно, колдовства и не существует - но то, что Дахут дважды проделала со мной, вполне подпадает под это определение. Я подумал о том, что случилось с Диком - и как легко она призналась в этом. Она сказала правду, не важно, была ли это настоящая тень или лишь результат гипнотического внушения. Я на собственном опыте понял, что сомневаться не приходится. Она убила Дика Ральстона и тех троих других мужчин тоже. И кто знает, скольких еще. Я отказался от мысли пробраться в ее комнату и отыскать потайную дверь, откуда доносилось пение. Возможно, тени не будут так доброжелательны, как в древнем Исе. К тому же от ее квартиры предстояло еще пройти по коридору к лифту.
Правда заключалась в том, что моя вера в себя оказалась подточена страхом перед мадемуазель де Керадель. На ее территории я был слишком уязвим. А если бы я убил ее, как я объяснил бы это? Смерть Ральстона, тени, колдовство? Лучшее, чего пришлось бы ожидать, - это сумасшедший дом. Как можно доказать подобное? А если бы я разбудил ее и потребовал, чтобы она отпустила меня, - что ж, не представляю, как бы это сработало. Нью-Йорк и древний Ис все еще располагались в моей голове слишком близко - и что-то подсказывало мне, что лучше всего сделать так же, как я сделал в Исе. Уйти, пока она спит. Я подошел к краю террасы и посмотрел вниз. Следующая терраса располагалась в двадцати футах ниже. Я не рискнул бы прыгать. Вместо этого я осмотрел стену. Кое-где из нее выпирали кирпичи, и я подумал, что мог бы по ним спуститься. Я снял туфли, связал их шнурками и повесил на шею, после чего пополз по стене на нижнюю террасу. Окна были открыты, из них доносился храп. Часы пробили два, и к одному из окон подошла довольно полная женщина. Она захлопнула окно. Мне пришло в голову, что беглец без обуви, плаща и шляпы вряд ли получит здесь помощь и убежище. Поэтому я спустился на террасу ниже, вход на которую был заколочен досками, и еще ниже - там тоже было закрыто. К этому времени моя рубашка была безнадежно испорчена, а брюки порвались в нескольких местах. Такими темпами мне скоро понадобится все мое красноречие, чтобы объяснить, что со мной произошло. Я перебрался через перила и кое-как наполовину слез, наполовину свалился на следующую террасу.
На нее выходила ярко освещенная комната. Сидя за столом, уставленным бутылками, четыре человека играли в покер. Я случайно задел растение в горшке и перевернул его. Один из мужчин уставился в окно.
Оставалось лишь рискнуть - и войти внутрь. Что я и сделал.
Мужчина, сидящий во главе стола, был толстым, его маленькие голубые глаза часто моргали. Во рту он держал сигару. Рядом с ним сидели его приятели: человек, похожий на банкира былых времен, худой и долговязый парень с улыбкой во весь рот и грустный человек невысокого роста с признаками несварения желудка.
- Все видят то же, что и я? - спросил толстяк. - Если да - давайте выпьем.
Все выпили, и толстяк заключил:
- Мои глаза меня не подводят.
- Если он не выпал из самолета, то это, видимо, летающий человек, - сказал банкир.
- Так кто же ты, незнакомец? - спросил толстяк.
- Я слез по стене, - ответил я.
- Я так и знал, - вздохнул грустный. - Всегда знал, что в этом доме живут аморальные люди.
Долговязый встал и ткнул в меня пальцем.
- А куда ты лез? Вверх или вниз?
- Вниз, - ответил я.
- Что ж, - сказал он, - если вниз, то все в порядке.
- А какая разница? - озадаченно спросил я.
- Огромная, черт возьми, разница, - ответил он. - Мы все, кроме него, - он указал на толстяка, - живем ниже, и мы все женаты.
- Пусть тебе это будет уроком, незнакомец, - сказал грустный. - Не верь женщине в отсутствие мужчины.
- Это мысль, достойная выпивки, - заметил долговязый. - Джеймс, Билл, разливайте.
В этот момент я понял, насколько нелепо выгляжу.
- Джентльмены, - сказал я, - могу назвать вам свое имя и сообщить личные данные, которые вы, если необходимо, проверите по телефону. Признаю, мне бы не хотелось этого делать. Но если вы позволите мне покинуть это место, уверяю вас, вы не станете соучастниками ни адюльтера, ни ограбления, ни иного нарушения законов общества и морали. Однако правду говорить вам бессмысленно, потому что вы все равно не поверите мне.
- Как часто я слышал раньше подобные заявления о невиновности, - ответил на это долговязый. - И именно эти же слова. Стой, где стоишь, незнакомец, и пусть присяжные решают. Джентльмены, осмотрим же место преступления.
Они вышли на террасу, изучили перевернутый горшок с растением, окинули взглядом фасад здания и вернулись. Затем с любопытством уставились на меня.
- Либо у него стальные нервы, если он пошел на это, чтобы спасти репутацию леди, - сказал долговязый, - либо ее папочка буквально страшнее смерти.
- Есть способ узнать, насколько у него стальные нервы, - заметил с обреченностью в голосе грустный - тот, кого назвали Джеймсом. - Пусть он сыграет пару раундов с этим чертовым толстым пиратом.
- Я не сяду играть с человеком, который носит свои туфли на шее, - возмущенно возразил толстяк Билл.
- Верное замечание, Билл, - кивнул долговязый. - За это стоит выпить.
И они немедленно выпили.
Я надел туфли и сразу почувствовал себя лучше - подальше от древнего Иса и мадемуазель Дахут. Я сказал:
- Под этой изорванной рубашкой бьется бесстрашное сердце. Я в игре.
- Достойно сказано, - отозвался долговязый. - Джентльмены, выпьем с незнакомцем.
Мы выпили. Да, мне это было нужно.
- Я играю на пару носков, чистую рубашку, плащ, шляпу и свободный выход отсюда.
- А мы играем на деньги, - сказал грустный. - И если ты проиграешь - выбираешься сам и в той одежде, что на тебе.
- Честно, - согласился я.
Долговязый написал что-то на фишке и показал мне, прежде чем добавить в пул. "Носок", - прочел я.
Другие так же пометили фишки, и игра началась. Я выигрывал и проигрывал. Мы пили и разговаривали. Наконец к четырем часам я выиграл одежду. Одежда Билла оказалась мне велика, но другие принесли то, что мне было нужно.
Меня провели вниз и усадили в такси. Они даже зажали руками уши, чтобы не слышать, как я сообщаю водителю адрес. Похоже, мне попалась четверка славных парней.
Когда я раздевался в гостинице Сообщества, из моих карманов высыпались фишки. На них было написано: "половина рубашки", "штаны", "одна штанина", "половина шляпы" и так далее. Пошатываясь, я добрался до кровати. Я успел позабыть об Исе и Дахут и во сне не вспомнил о них.
ГЛАВА 11
Сувенир Дахут
Проснулся я около полудня. Теперь я уже чувствовал себя иначе: все тело болело, и пришлось предпринять три попытки подняться из кровати, прежде чем я поборол головокружение. Воспоминания о мадемуазель Дахут и о городе Ис были еще свежи во мне, но в них чувствовался привкус кошмара. Например, бегство из ее "башни". Почему я не остался, почему не вышел в дверь? Я ведь не Иосиф, спасавшийся бегством от жены Потифара. Я знал, что я не Иосиф. Не то чтобы мое бегство вызывало во мне угрызения совести, но факт оставался фактом: я повел себя недостойно. И всякий раз, когда я встречался с Дахут, - за исключением разве что ситуации в Исе, - она брала надо мной верх. И это больно било по моей гордости, ввергая меня в ярость.
Черт побери, правда была в том, что я сбежал в ужасе. Я подвел Билла. Я подвел Хелену. В этот момент я ненавидел Дахут не меньше, чем владыка Карнака.
Позавтракав, я позвонил Биллу. Трубку взяла Хелена.
- Ах, дорогой, ты, должно быть, провел в пути всю ночь, раз оказался дома так рано утром, - язвительно заявила она. - Где же ты был?
Я все еще злился.
- В трех милях отсюда. И пять тысяч лет тому назад.
- Как интересно. - Ее голос сочился ядом. - И не один, безусловно.
"Черт бы побрал всех женщин!" - подумал я.
- Где Билл?
- Дорогой, я слышу вину в твоем голосе, - проворковала Хелена. - Ты ведь был не один, верно?
- Нет. И путешествие мне не понравилось. Если ты имеешь в виду то же, что и я, то да, я виноват. Это мне тоже не нравится.
На этот раз в голосе Хелены прозвучало искреннее беспокойство. И страх.
- Ты серьезно? Когда ты сказал, что бы в трех милях отсюда и пять тысяч лет тому назад?
- Да.
Она помолчала.
- Ты был с Дахут?
- Да.
- Проклятая ведьма! - в ярости воскликнула Хелена. - Ох, ну почему ты не пришел ко мне? Я бы защитила тебя.
- Может быть. Но ты не могла бы оберегать меня каждую ночь. Рано или поздно это случилось бы, Хелена. Не знаю, почему я так уверен, но знаю, что это правда.
И вдруг мне вспомнилась моя мысль о том, что это зло я вкушал когда-то - давно, давно, давно - и должен вкусить вновь. Я знал, что это правда.
- Так должно было случиться. Теперь дело сделано.
Я понимал, что это ложь. И Хелена это понимала.
- Все только начинается, Алан, - жалобно сказала она.
На это мне нечего было ответить.
- Я отдала бы свою жизнь, чтобы помочь тебе, Алан. - Ее голос сорвался. - Билл сказал, чтобы ты ждал его в гостинице Сообщества. Он придет в четыре. - Хелена повесила трубку.
В этот момент в дверь постучали. Посыльный принес мне письмо. На конверте я увидел печать с изображением трезубца.
Письмо было на бретонском.
Мой неуловимый друг! Что бы там ни было, я все же женщина, а потому любопытна. Ты умеешь становиться бесплотным, как тени? Проходить сквозь стены и двери? Прошлой ночью мне так не показалось. С нетерпением жду тебя сегодня вечером - чтобы узнать. Дахут.
В строках этого письма скрывалась тайная угроза, особенно в намеке на теней. Моя злость вспыхнула вновь. Я написал:
Спросите у своих теней. Может быть, сейчас они не более верны Вам, чем были в Исе. Что касается Вашего приглашения - сегодня вечером я занят. Алан Каранак.
Я передал письмо посыльному и стал ждать Билла. Меня немного успокаивал тот факт, что мадемуазель Дахут, похоже, ничего не знала о том, как мне удалось выбраться из ее "башни". По крайней мере, это означало, что ее силы, чем бы они ни были, ограничены. Также если эти проклятые тени существовали в действительности, отличной от иллюзорной реальности тех, кто попался в паутину гипноза Дахут, то мой намек может внести некоторый разлад в ее планы.
Билл пришел ровно в четыре. Он выглядел встревоженным. Я рассказал ему о случившемся вчера с начала и до конца, не упустив даже историю об игре в покер. Он прочел письмо мадемуазель Дахут и черновик моего ответа.
- Я не виню тебя за то, что случилось вчера, Алан. Но тебе стоило ответить на ее письмо иначе.
- Ты имеешь в виду, я должен был принять ее приглашение?
Билл кивнул.
- Да. Ты предупрежден об опасности и мог бы выиграть для нас время. Подыграть ей немного… заставить ее поверить в то, что ты влюблен в нее… притвориться, что ты хотел бы присоединиться к ней и де Кераделю.
- Стать частью их игры?
Билл поколебался.
- На время.
Я рассмеялся.
- Билл, ты говоришь, что я предупрежден об опасности. Но если это она навеяла на меня видение о древнем Исе, если это видение вообще что-то значит, то Дахут, черт побери, знает намного больше меня. Она ко всему готова. Что касается выигрыша времени или участия в ее игре, то Дахут мгновенно раскроет мой обман. Она или ее отец. Нам остается только вступить в бой.
- Но как ты дашь бой тени?
- О, у меня ушло бы несколько дней, чтобы рассказать тебе обо всех чарах, заклятьях, зельях и прочем, что были созданы родом человеческим с одной-единственной целью: чтобы кроманьонцы, даже люди, жившие до них, и даже их предки, еще не вполне ставшие людьми, могли защититься от теней. Шумеры, египтяне, финикийцы, греки, римляне, кельты, галлы, любой народ на нашей планете, известный и позабытый историей, пытался решить эту проблему. Но есть только один способ борьбы с магией теней. Не верить в них.
- Когда-то я согласился бы с тобой, - кивнул Билл. - Совсем недавно. Но теперь мне кажется, что это как лечиться от рака, отрицая само наличие болезни.
- Если бы ты погрузил Дика в гипнотический транс и заблокировал внушение, он мог бы остаться в живых! - нетерпеливо воскликнул я.
- Я так и сделал, - прошептал Билл. - Я не хотел, чтобы де Керадель знал об этом. И у меня были причины скрывать это от тебя. Я загипнотизировал его. Применил внушение максимальной силы. Дошел до предела. И это не помогло.
Пока я переваривал его слова, он осторожно осведомился:
- Ты ведь не веришь в них, Алан? В тени? В то, что они реальны?
- Нет, - ответил я.
Жаль, что я солгал.
- Что ж, отсутствие веры, похоже, не очень-то помогло тебе вчера!
Я подошел к окну и выглянул наружу. Мне хотелось сказать ему, что есть еще один способ остановить магию теней. Надежный способ. Убить ведьму, колдунью, управляющую тенями. Но какой в этом смысл? У меня был шанс убить ее, и я его упустил. И я знал, что, если бы мне пришлось пережить ту ночь заново, я все равно не убил бы ее.
- Это так, Билл. Но все дело в том, что мне не удалось удержать неверие. Дахут ослабляет мою веру в нереальность теней. Вот почему я хочу держаться от нее подальше.
- Это все еще напоминает мне ситуацию с пациентом, больным раком, - улыбнулся Билл. - Пациентом, который считает, что если не верить в болезнь, то она его не убьет. Ладно, не хочешь идти к ней - не ходи. Я же должен тебе кое-что рассказать. У де Кераделя есть большой дом в Род-Айленде. Я узнал об этом вчера. Это особняк в удаленном местечке, скрытом ото всех. На берегу океана. Еще у него есть яхта - мореходная. Он должен быть баснословно богат. Де Керадель отправился в свое имение, поэтому вчера ты остался наедине с Дахут. Лоуэлл связался с Макканном. Тот придет сегодня вечером, чтобы все обсудить. Мы с Лоуэллом считаем, что Макканну стоит разузнать все, что только можно, об этом особняке. Поговорить с людьми в округе. Лоуэлл, кстати, уже справился с паникой. Он так и горит ненавистью к де Кераделю - и к Дахут. Я ведь говорил тебе, что он привязался к Хелене. Она ему как дочь. Что ж, похоже, Лоуэлл считает, что Хелене угрожает опасность.
- Черт побери, отличная идея, Билл! - воскликнул я. - Де Керадель говорил о каком-то эксперименте. Безусловно, он работает именно в особняке. Там у него, наверное, лаборатория. Макканн может многое выяснить для нас.
- Я думаю, тебе стоит присутствовать при разговоре с ним.
Я уже собирался принять его приглашение, когда во мне возникло мощнейшее сопротивление этой идее. Предчувствие опасности. Будто что-то предупредило меня о том, что идти на встречу с Макканном не следует.
- Не получится, Билл. - Я покачал головой. - Завтра мне обо всем расскажешь.
Он встал.
- Ты думаешь, что можешь изменить свое решение о встрече с мадемуазель?
- Ни в коем случае. Передавай привет Хелене. Скажи, что я больше не сомневаюсь. И отныне никаких путешествий. Она поймет.