Всегда предпочитаю общение равного с равным. С художником говорю, как художник; с космонавтом, как космонавт; с депутатом, как спикер…. шутка; с ворами - "ботаю по фене". Теперь требовалось заставить конструктивно думать обремененного апломбом, заскоками и амбициями "остепененного ботана".
Всякое слово против у "юных" докторов наук традиционно считается покушением на основы и беспощадно подавляется в зародыше. Откуда такая боязнь оппозиции? Может быть, от неуверенности в себе? Пришлось думать лишнюю минуту.
Населяющие Меларус не достигшие тридцатилетнего возраста ученые люди: кандидаты, доктора наук и академики, никогда не отказывались выслушать и оспорить чужое мнение, благо (или беда), имели любимое свое.
Постороннего "носителя мнения" ревниво отслеживали, внимательно выслушивали и беспощадно "расстреливали" убедительными аргументами, неопровержимыми доводами и умозрительными фактами, зачастую в ущерб делу. Идеи таким ребятам приходилось подавать осторожно, чтобы не заподозрили покушение на их ученое реноме.
- Женек, я правильно понял, что монстры сожрали в озере все живое и теперь голодны, как крысы в бочке?
- На голый крючок схватят, - схохмил Сашка Буратино.
- Биолога наживим, - отметился подначивающим баском Федор. - Чтоб в будущем семь раз отмерял, а потом начинал мерить вновь.
- Голодные крысы в бочке начинают жрать друг друга, - примирительно вмешался я. - Вот, если бы кто-то придумал, как натравить зверей друг на друга.
- Интересная и своевременная мысль. Надо спровоцировать каннибализм, - Евгений-Женек, найдя решение, радостно прыгал, суетился и дергал китайцев за рукава. - Доставай гранатомет.
Лю Синь торопливо отдавал подчиненным команды. Потеряв терпение, бросился к экраноплану сам и вернулся с толстомордой бронебойной базукой. Эффект от выстрела превзошел ожидания. Бьющаяся в агонии полуторатонная туша монстра и смешивающаяся с водой кровь привели стадо в неистовство. Клыки и зубы чудищ разили направо и налево. Все сражались против всех. Водная гладь там и здесь взрывалась вылетающими черными телами, с вцепившимися в нее двумя-тремя собратьями. В этой сваре не было друзей и союзников. Каждый рвал и стремился сожрать каждого.
Взбудораженная поверхность озера покрывалась сбитой в островки и "шапки" розовой пеной, расплывающейся в стороны от кипящего центра событий. Непрекращающийся рев и предсмертные вопли животных резали слух жуткой обреченностью и выворачивающей душу тоскливостью.
Я тронул возбужденно вздрагивающее плечо Лю Синя, глазами указал на катер-глиссер и на звериное побоище. Парень недоуменно огляделся, потом спохватился; закричал отрывисто и пронзительно визгливым голосом, побуждая команду браконьеров к действию.
Китайцы работали слаженно. Крюками и веревками подхватывали ослабевших израненных животных, торопливо буксировали на мелководье и отправлялись за следующим. Меньше чем за час девятнадцать темно-зеленых туш зверо-рыбо-ящеров громоздились вдоль береговой черты.
- Как памятники твоей высоко научной деятельности, - Федор подтолкнул кулаком в плечо биолога Евгения-Женька. - Устыдись и скажи спасибо браконьерам из поднебесной; а потом обеспечь озеро нормальной живностью.
- Рыба - быстро воспроизводящийся ресурс, - оправдываясь, пообещал биолог, - не пройдет и полгода….
Катер-глиссер, тем временем, кружил вокруг последнего оставшегося хищника. В каждом стаде находится выдающаяся размерами и умом особь - закон, мать ее, природы - и сейчас "дети природы и Поднебесной" пытались захомутать и обезвредить не потерявшего силу и агрессивность зверя.
Попытки заарканить осложнялись стремлением монстра атаковать. Браконьерам приходилось бросать концы веревок и удирать, отталкивая темную тушу баграми. Катер-глиссер делал круг по чистой воде и вновь шел на сближение. Лю Синь, плотно упираясь ногами в баковый настил, готовился забросить на монстра очередную петлю.
- Сказка про белого бычка, - прокомментировал Сашка Буратино. - До морковкина заговенья не захомутают.
Механик оглянулся на меня, и двинул вниз собачку предохранителя на бластере. Мы быстро пошли по мелководью к месту схватки. По счастью, песчаное дно озера и не большая глубина позволяли двигаться свободно.
Сашка выстрелил в голову животного, мой заряд вырвал гребень у затылка зверо-ящера. Петля, брошенного Лю Синем аркана охватила толстую шею, но туша уже выметнулась вверх и обрушилась на нос катера. "Охотники на монстров" закувыркались, разлетаясь в разные стороны от неожиданного ускорения. Катер-глиссер, переворачиваясь, обрушился на зверюгу и рубанул между налитыми кровью глазами воздушным винтом. Чудище взбивало кровавую пену и крутилось в агонии, наматывая на себя аркан, другой конец которого захлестнул Лю Синя и быстро подтягивал бригадира браконьеров под слепые удары мощных лап.
Я выстрелил "навскидку" раз и другой, перебил дергающуюся веревку, схватил Лю Синя за ворот и потащил к берегу, краем глаза отмечая, как Сашка Буратино добивает чудище выстрелами в голову.
- Ничего так: нервно, зрелищно, красиво; вошли в раж, поймали кураж, - подвел итог Федор, потянулся и добавил. - Утро прошло нескучно.
- Множество смертельно опасных событий происходит в единицу времени, - я философски поддержал тему, - и только удача иногда мешает стать участником.
Браконьеры торопливо разделывали туши, вонзали ножи в шеи агонизирующих чудищ, кровь пропитывала песчаный берег. Сашка Буратино торопливо отвернулся:
- Все остальное более отвратительно, чем интересно, - тронул за плечо биолога Евгения-Женька и добавил. - Эстетически окрашенное зрелище битвы плавно переросло в банальный забой.
Я отвернулся и закрыл ладонью рот, сдерживая приступ смеха. С кем поведешься, от того и наберешься. Сашка Буратино следом за мной решил с местными интеллектуалами разговаривать на одном языке.
ГЛАВА 32 У ВОДОПАДА
Однажды услышавший музыку в своей душе,
уже не сможет отказаться слушать
и играть ее вновь и вновь. Иногда мелодия
будет звучать громче, порой почти затихать,
порождая тревожную неудовлетворенность, грусть
и даже зависть к тем, кто продолжает звучать.
Тихое о личном
- Сильва ты меня не любишь. Сильва, ты меня погубишь, - сами собой напелись строчки из оперетки.
Шагнул на полянку перед водопадом и понял, что не хочу возвращаться. Подставляя лицо под пенящиеся струи, широко расставив руки, вытягивалась и качалась на носках Машенька. Удивился цвету бело-розовой кожи. Кареглазая брюнетка под одеждой оказалась "рыжиком" - мой любимый цвет, - и множество родинок-веснушек по телу. Глаз не отвести.
В делах и заботах думать забыл об экипаже погибшего медборта "Онтарио" и его командире, зато сейчас открылись и задышали все чувственные центры, с радостью отметил на груди девушки ниточки голубых и розовых бус…. и грудки-яблочки заметил и вспомнил, как оттопыривали и вздрагивали под голубой тканью комбеза первого пилота.
Совершенно перестал жалеть о ниоткуда появившемся желании прогуляться после охоты на монстров вокруг озера. Сашка Буратино помогал китайцам грузить туши зверо-рыбо-ящеров в экранолет, собираясь обратным рейсом привезти китайский фелексин. Начальник фактории Федор, предупреждая появление в округе новых монстров, отчитывал "переученного" биолога Евгения-Женька. Только я не у дел, окликнул Федора:
- Прогуляюсь, начал забывать, как пешком ходят.
- Загляни на водопад, искупайся, - Федор радостно потянулся. - Горячие камни, и гейзер - чудо природы - естественное джакузи. Чудищ отловили, теперь там безопасно.
Дорога вокруг озера между смешанным лиственно-хвойным леском и чистым берегом неплохо укатана и утоптана. Впереди над деревьями возвышалось небольшое плоскогорье и доносился шум стекающего в озеро водопадика.
Местное светило Калес, прогревая влажную атмосферу, будто развесило под каждым облачком сумеречное марево, приглушающее свет. Непрозрачный теплый воздух снижал и растворял резкие звуки до мягкой нечеткости.
Я подбирал плоские камешки и пускал "блинчиками" по воде: раз, два, три, четыре… бульк, - с детства так не развлекался. Скайп в мочке уха голосом любимой певицы спел о желтых ботинках, которые "шагают быстро по асфальту", и Гришка Отрепьев нарочито обыденным голосом сказал:
- Я нашел "трояна" в корабле.
- Не томи.
- Программа в главном компьютере, как ты предупреждал, можешь радоваться своей проницательности.
- Не нарывайся на взаимную похваляшку. Почему раньше найти не мог?
- Включается редко, показывает только местоположение.
- Так они обнаружили Вуди-Руди, а теперь отыщут утраченную дорогу к Меларусу, - размыслил я вслух. - Не удаляй. Америкосы знают, где нас искать, теперь не потеряемся. Отследи рейдер "Техас" и начинай готовить встречу.
- Минуту, - Гришка выдержал паузу. - В судовой роли рейдера "Техас" на первой строчке адмирал Джон Смит, благоверный знакомой тебе Машеньки.
- Вернем мужу его лучшую из половин. Институт брака для меня святое.
- По-моему, ты сам себе давно не свят, - неожиданно грустно возразил Гришка.
Забота Отрепьева о моей морали-нравственности начала "доставать". Самое неприятное, я чувствую и знаю его правоту: и штурман-стрелок Гришка Отрепьев, и механик Сашка Буратино, каждый в своей ипостаси - "благородного героя" и "реального пацана" - честнее и совестливее меня, склонного к компромиссам, умолчаниям и самодурству, но до сего дня мое поведение нареканий не вызывало. Или товарищи становятся лучше, или я хуже, или гонка за феликсином экипаж разобщила?
Дорога нырнула в лесок, и жизненный опыт услужливо шепнул о всегда не сбывающихся уверениях в безопасности. Я привычно машинально глянул на левое предплечье, проверяя наличие пистолета в кобуре, которую снимал один раз в сутки для трехминутной быстрой проверки-смазки-перезарядки.
Деревья обступили с двух сторон, а впереди замаячил просвет и десятиметровый из нескольких нешироких струй водопад, похожий на театральный занавес, отгородивший от партера пространство сцены. Сходство дополняли обрамляющие слева и справа зеленые полосы вьющихся растений.
Остановился у похожего на земную березку деревца, просеивающего лучи солнца Калеса сквозь мелкую шелестящую листву. Машенька стояла между двух струй, подставляя лицо с закрытыми глазами теплым лучам, и ловила ладонями падающую воду. Разлетающиеся, сверкающие в ярких лучах брызги окружили девушку ореолом, прозрачным окутывающим занавесом. Картина возбуждала и завораживала.
Ощущение "дежавю", будто поставили жизнь на паузу. На планете Вуди-Руди шли с Вале-Рией к водопадам. Подпрыгивала юбчонка-поясок над плотными высокими бедрами, и девушка задорно размахивала парой бус. Планета другая и бусы на груди другой девушки, а бедра у Машеньки… покруче. Конец паузы.
Живо промелькнули в сознании картины чувственных игр; сумасшествие в глазах Вале-Рии, разлохмаченная черно-рыжая шевелюра, с запутавшимися кедровыми хвоинками. Будто отзываясь на мысли, Маша часто и глубоко задышала, потянулась, приподнимаясь на носках и протяжно-утомленно закричала, сливаясь голосом с водопадом.
Открыла глаза, долго смотрела, бессмысленно и бездумно улыбаясь; торопливо двинулась навстречу, обняла и прижалась; перехватывала руками по телу, целовала, пыталась раздевать, - все одновременно. Непривычная и ненормальная ситуация, когда женщины пытается напористо "рулить", пресекая стремление партнера поучаствовать в процессе: то ли девушка "намечтала" себе предварительно сценарий, то ли по жизни сексуальная активистка.
А я компромиссный, и если противник, размахивая шашкой, с криком "Ура!", рвался в бой, привычно делал шаг назад и заманивал "на свою территорию", где работали мои правила игры, и где не знал поражений. Охотно предоставил Машеньке полную свободу, внимательно следил, быстро выполнял ее желания, и результат не заставил себя ждать. Машенька вздрогнула в оргазме, и, приостановившись, недоуменно прислушалась к себе, - рано, и вновь мышцы живота передернула сладкая судорога. Наслаждение нарастало, и каждая новая потяжка мышц длилась дольше, а тело перестало подчиняться мозгу, - вздрагивало, отдаваясь наслаждению.
Активность партнерши дольше удерживает "самца на высоте" - аксиома. Стремление Маши получить все и сразу сняло ответственность за результат и позволило дистанцироваться, наблюдать любовную игру со стороны. Грубо говоря, Машенька уготовала мне роль шеста в стрип-баре, вокруг которого самозабвенно крутилась изобретательная танцовщица, и я с удовольствием отдавал должное фантазии и опыту; "не теряя головы", позволял девушке выплеснуть накопленную одинокими ночами энергию.
- А теперь моя очередь, - почти строго шепнул в розовое ушко. И раньше подозревал, что тело Машеньки и глазам, и рукам, и губам сладко и, не пропуская достопримечательностей, округлостей и выпуклостей, "пропутешествовал" сверху до кончиков мизинцев на ногах и вернулся обратно под сладостные стоны и страстные шепотки…
Отдыхая, забрались в "естественное джакузи" - наполненную горячей водой нишу в скале, с выбивающимися со дна струйками горячей воды. Маша перевернулась на живот, подтянулась по моей груди повыше, потеребила губами нос и просто сказала:
- Ты меня не любишь, - подождала ответа, еще подтянулась вверх и, плотно умостившись на мне сверху, вздохнула и добавила. - И я тебя не люблю. Какая-то линейка, полоска блестящая в душе, которую не могу перешагнуть… Не хочу сближать два разных мира, а с тобой быть хочу. Ненормальность.
- Сам иногда вздрагиваю от гримас любви и не знаю, любить или говорить о любви, или совмещать как-то.
- Наверное, шлюшкой меня считаешь?
- Интересно вопрос поставлен. Шлюха и порядочная женщина - это не два разных полюса, одна всегда есть в другой в той или иной степени. В тебе кого больше?
- Юморист безответственный, а мне к мужу с повинной головой возвращаться.
- Проверен временем?
- Любит и не бросит, - коротко и твердо подтвердила Маша.
- Любовь к женщине - ответственность; видимо, твой мужчина это понимает, а супруга слабинку дала; впрочем, жизнь безгрешной не бывает, а если бывает, то не жизнь, - я забросил руки за голову, давая девушке свободу, и Маша не замедлила вытянуться и улечься удобно и надежно; благодарно поцеловала и заговорила:
- Я встречи с тобой три года ждала: легенда, романтический герой, рыцарь космоса. Вале-Рию встретила, всю в безутешных рыданиях и не просыхающих горючих соплях, и отобрала бусы; а тут и вы с аппендицитом, чуть из корабля от счастья не выскочила, торопилась навстречу бежать и стихи читать.
- Т-с-с, - я дернулся в сторону и шутливо свел брови, - даже не пытайся бередить почти зажившие раны. В юности на дне рождения одноклассницы две поэтки взяли в плен и начали стихи читать, поминутно спрашивая, нравится или нет. Воспитанный и деликатный я притворно восторженно мычал и кивал. Девицы закатывали глаза и, завывая голосами, фонтанировали новыми стихами. Литературно изнасиловали и отравили вечер. Теперь только проза.
- Спасибо за предупреждение, - Машенька радостно смеялась, - но сначала я хотела плотно-плотно прижаться и погладить тебя по плечу.
- И, вместо того чтобы проверить мужчину на отзывчивость, начала хмуриться, говорила недружественные слова, делала нелояльные жесты и пыталась удрать.
- Подружка твоя, - Маша вдруг ощетинилась и напряглась. - Липнет к тебе, будто чистым медом кормишь.
- Всего лишь, бескорыстный ангел хранитель, - упоминание о Галчонке наполнило радостью, - платы не требует, защищает и делает добро без предварительных условий. Давай о тебе.
- Слишком много счастья… одни только сны, - Маша невольно осветилась блаженной улыбкой, - вернее, пробуждения…. с тобой целовалась.
- М-м-м… а ты правильное слово употребила?
- Неправильное… ты же понял… полное ощущение реала…. и сумасшедший оргазм…. а потом, как на крыльях летала…. даже наш голубок-штурман замечал, "светишься вся"…. вот и приходилось хмуриться…. скрывала, - Маша засмеялась с тихой радостью, загрустила, задвигалась; нажимая ладошками, гладила плечи и грудь и предупредила шутливо. - Попробуй только не являться по утрам.
- Наверное, самое тяжелое для женщины - это разочарование в мужчине, - обещаю соответствовать. Кстати, пора…
- Что пора? - напряженно выговорила и осеклась Машенька.
- Соответствовать, - опустил руки на спину девушки и, перебирая пальцами, заскользил ладонями вниз к ягодицам.
Периферийным зрением отметил движение в спускающемся со скалы занавесе, без раздумий вскинул левую руку и начал стрелять. Разрывные пули мгновенно раздробили череп и в нескольких местах перебили позвоночник многометрового толстого питона. Мы успели вскочить на ноги и отойти в сторону, а длинное тело все продолжало скользить со скалы, нагромождая бесформенную зелено-желтую кучу у подножия водопада. Я постучал по мочке уха:
- Федор, китайцы еще на месте? Подъезжайте к водопаду за добычей, и возьмите горе-биолога. Есть достойная куча дерьма, в которую его непременно нужно ткнуть носом, - повернулся и правой рукой притянул-прижал Машу. - Одеваемся.
- Да, - Маша, подняла ко мне лицо и потянулась губами к уху, зашептала, лукаво улыбаясь, - но проверка на соответствие не закончена, только откладывается до лучших времен.
ГЛАВА 33 К ЗАКАТУ
Человек с холодным сердцем - чудовище.
Доведу ли своего героя до такой крайности,
пока не знаю, все-таки хотелось бы остаться
в рамках логики. Впрочем, - это совершенно
не важно. Два-три десятка читателей отдельных глав
нелогичности не заметят, а двое-трое, осиливших роман
до конца, поленятся высказать претензии.
Литературные герои - это наши личные игрушки,
для окружающих - игрушки б/у, секондхэнд или неопасные
заморочки сдвинутых людей. Шучу, хотя… Шучу.
Шутка с долей правды
Краса, гордость и мощь Американского космического флота флагман-рейдер "Техас", ориентируясь на сигналы "Трояна"-шпиона-маячка в нашем главном компьютере, уверенно нащупывал путь к планете Меларус. Гришка Отрепьев, выполняя команду: "Помотай, но дай добраться", - наслаждался, подкидывая "америкосу" маршруты-обманки, неожиданные, трудно преодолимые помехи и препятствия.
Джон Смит командир рейдера и законный супруг Маши-Машеньки-Машульки, в стремлении доставить своему начальству минерал фелексин и мировое господство, умело обходил преграды, - надо отдать должное, - взламывал препоны и мчался к нам с неотвратимостью судьбы, как страшный суд, как час пик, как карающий рок, как момент истины.
Торопился смять и размазать по планете транспорт "Надежда", забрать запасы минерала, "начистить" лицо сопернику, вернуть в семью красавицу жену. В ореоле победителя космической гонки вернуться на Землю и ощутить праздник в объятиях хозяев и спонсоров.
Людям нравятся праздники. Устраивают по поводу и без, например: первое апреля - день Дурака. Флагман-рейдер "Техас", расчехлив пушки и ракетные установки, отбросив порты торпедных аппаратов, огненным тараном прошибал космос: отрывал от планет спутники и, как кегли, сшибал и закручивал волчком космические камни. Мчался к планете Меларус в эйфории и предвкушении на торжество… "шапочного разбора".