– Территория была создана общими усилиями, – сказал Танкред. – Есть легенда, что сокровища были не только в Градероне, но и в Эндерглиде тоже. Потом общим мнением было решено от них избавиться. Общим – я имею в виду и властями Эндерглида тоже. Примерно так же, как с золотыми перьями и пергаментами. Уговор есть уговор… Слишком опасные предметы, от которых зависят жизни сотен людей, попади не в те руки – да и в те тоже – ничего хорошего не выйдет. Все познается на опыте. Раньше об этом почему-то никто не подумал. Именно поэтому запретная территория между Эндерглидом и Градероном, хоть и немного ближе к нам, и именно поэтому эндерглидцы с незапамятных времен помогают нам охранять горы. О жизнях отступников, разумеется, никто особенно не заботится, но рисковать лишний раз тоже никто не хочет – вдруг каким-то образом им удастся что-нибудь заполучить? Учитывая их отношение к Градерону и Эндерглиду, нам всем в таком случае грозит полное уничтожение. – Танкред немного помолчал, пробежал глазами записанный рассказ Ареса и добавил: – Все это началось очень давно. Возможно, тогдашние правители Градерона и могли пройти в горы без опасности для собственной жизни, но сейчас это вряд ли возможно. Повелитель Руэдейрхи может несколько обезопасить как себя, так и своих людей, но в целом… Сложно сказать. Он никогда там не был. Он обладает только знаниями, но не опытом. Так же как и с десяток правителей до него. Понятия не имею, что стоит за всеми этими странностями, но если кто-то одержим идеей добыть эти сокровища, то он сущий безумец. Нужно как можно скорее разобраться с этим.
Арес немалым усилием воли вспомнил рассказ Юргена, жителя Дилана, который случайно подслушал разговор Тараноса и еще одного человека. Тогда-то ему и стало известно, что бывший товарищ замышляет завладеть Солфорджем, так как затея с пергаментом и пером сработала совсем не так, как ему хотелось. Хотя чего на самом деле хотелось Тараносу, Арес так и не понял. Ведь он с самого начала заявил, что не собирается удовлетворять его личные прихоти. Только и только общее благо.
Так или иначе, если и существовал на свете "сущий безумец", как выразился Танкред, не нужно было крепко задумываться, чтобы подобрать нужную кандидатуру. О чем Арес и сообщил советнику Руэдейрхи.
Танкред несказанно удивился.
– Таранос? Зачем тебе Таранос? – он заметно растерялся. – Причем тут он?
Арес и сам впал в замешательство. Слова сорвались с губ почти безотчетно, и теперь он и сам задумался – причем здесь его старый приятель? Уже десять лет он сидел за решеткой под строгим надзором и, конечно, никак не мог являться причиной внезапных странностей. Ведь к темницам почти никто и никогда не подходил, как тут кого-то уговорить отправиться в горы за сокровищами?
– Он взаперти? – на всякий случай уточнил Арес.
– Конечно, – Танкред усмехнулся. – Чего это ты вдруг разволновался? Хочешь, лично проверь. Туда так просто не пройти, но тебе, так и быть, могу дать разрешение.
– Буду очень признателен, – сказал Арес. – На всякий случай…
Танкред взял обрывок пергамента, черкнул на нем несколько строк и поставил свою печать.
– Надеюсь, на сей раз ты не поддашься его сладким речам? – с этими словами он протянул Аресу пропуск.
Тот только рукой махнул. После кражи пергамента и оправдательного вердикта Руэдейрхи и его окружение не упускали случая поддеть Ареса тем, что некогда он якобы угодил в "плохую компанию".
– В любом случае, – сказал Танкред, не сводя с него пристального, уже серьезного взгляда, – обязан предупредить, что нежелательно, чтобы ты там задерживался.
– И мне нежелательно. Просто хочу убедиться, что он взаперти, вот и все.
– Я так и подумал. Но почему спустя столько времени?
– Таранос был единственным, кто помышлял украсть Солфордж, – сказал Арес. – И я не могу не думать о нем, когда происходит нечто подобное. Кстати, а после того… инцидента, вы не искали Солфордж?
– Зачем его искать? – пожал плечами Танкред. – Конечно, он в ледяной пещере, где ему и положено быть. Его попытались украсть, вор попал под проклятие… Если бы Кристиан не явился сюда, то вообще шума бы не подняли.
– Но Кристиан говорит, что в пещере нет Солфорджа.
Танкред рассеянно посмотрел на него.
– Да? Не думаю. Там есть пьедестал, возможно, его смогли забрать оттуда, если сделали это быстро, но за пределы пещеры вынести его невозможно. Наверняка лежит где-нибудь на льду. Если его не трогать, то все в порядке. Неудивительно, что Кристиан думает, что его там нет.
Арес не нашелся, что ответить. В голове царил полный сумбур. Стоило ли сказать, что Балиан не вынес Солфордж из пещеры, а, по его словам, кинул? Пожалуй, нет. Следовало сначала проверить, действительно ли на горе больше ничего нет. И, хотя проход к горам был запрещен, в голове у Ареса потихоньку начал выстраиваться план действий.
– А что с той девочкой, которую мы нашли? – спросил он.
– Если хочешь узнать подробнее обо всем, зайди попозже, – сказал Танкред. – Дам поручение ее допросить. Заодно Огрттолон закончит с вычислением преследователя и допросом того воина, Релгнорда, он вроде бы пришел в себя. И, может, я успею поговорить с повелителем Руэдейрхи, если ему стало лучше. Кстати, будет неплохо, если Кристиан придет с тобой.
Арес пообещал зайти потом и удалился. Он продолжал размышлять над всем происходящим, и чем больше думал, тем сильнее убеждался – творится что-то серьезное, чреватое последствиями не только для Градерона. Ему вспомнилось, как давным-давно, когда Кристиан дал обещание служить Руэдейрхи, правитель обмолвился, что людям сложно понять, насколько это все серьезно и какая вещь оказалась утрачена по вине Балиана Розенгельда. Что это может быть так же опасно, как и золотые перо и пергамент. Руэдейрхи особенно не переживал по этому поводу – он вообще не имел обыкновения волноваться об абстрактных опасностях, но периодически напоминал своим подчиненным о случившемся и даже, кажется, предпринимал какие-то шаги. Арес в этом не участвовал, поскольку был сильно понижен в звании. Кристиана к этому делу тоже не привлекали.
Но факт оставался фактом. Руэдейрхи говорил, что Солфордж утрачен. Почему же Танкред утверждал, что сокровище наверняка лежит в пещере? Что-то здесь было неладно. Арес достаточно хорошо знал советника, чтобы полагать, что он не лжет и не пытается что-либо скрыть. Но, в таком случае, разве ему самому не казалось странным, что о такой важной вещи ничего толком неизвестно? Разве допустимы в таком разговоре слова "возможно" и "наверняка"? Может ли быть, что за прошедшие годы Солфордж нашли и перепрятали в место, неизвестное Танкреду, а он просто предполагал, что его вернули на запретную территорию? Но Танкред ясно сказал, что Солфордж нельзя вынести из пещеры. При этом он не мог не знать, что однажды сокровище было похищено. Ведь об этом говорил сам Руэдейрхи.
Арес окончательно запутался в своих предположениях и решил действовать по уже составленному плану. Для начала он на всякий случай посмотрит, в добром ли здравии Таранос и действительно ли он за решеткой, а после попросит кое-кого проверить пещеру на предмет обнаружения Солфорджа. Это было неожиданной мыслью, и Арес недоумевал, как такое вообще пришло ему в голову. Но отвергать идею никуда не годилось, уж больно она была проста и надежна, да и альтернатив почти не имела.
Дальше оставалось только ждать результатов. Если выяснится, что Солфорджа нет, он попробует встретиться с Руэдейрхи и поговорить с ним. А если есть, то обо всех этих странностях можно забыть – череда совпадений, и только.
За этими мыслями Арес не заметил, как прошел все главные помещения замка и углубился в темные и неприветливые коридоры. Замок Градерона, выглядящий величественно снаружи, внутри представлял собой довольно-таки странное зрелище. Сначала шли просторные вестибюли, освещенные факелами, и торжественные залы. В правом крыле вверх вилась почти естественная каменная лестница, на верхних этажах располагались жилые комнаты, которыми пользовались в основном приближенные Руэдейрхи, и несколько закутков с горами документов. Но если миновать лестницу и идти строго прямо, минуя залы, то коридоры становились все мрачнее, света в них было все меньше, и только редкие двери напоминали, что это все еще дворец, а не какая-нибудь пещера.
Арес никогда не заходил слишком далеко, но был почти уверен, что конца этим коридорам нет. Постепенно убранство исчезало, пол шел под уклон, стены сменялись естественным камнем. Возможно, некоторые коридоры проходили через всю гору, которая послужила основанием для древнего строения, и выводили куда-нибудь за запретную территорию. Или, быть может, дальше на пути все-таки вставали каменные стены, возведенные людьми. Аресу не встречалось никого, у кого нашлась бы охота заинтересоваться этим вопросом. Люди вообще не любили заходить сюда.
Вскоре пол пошел под уклон, и места стали совсем уж негостеприимными. Арес услышал голоса. Где-то рядом располагалась тюрьма – должно быть, беседовали стражники. Наверное, думал Арес, Таранос единственный за последние годы уникум, умудрившийся угодить сюда. Заключения в Этериоле были редки, и обычно тюрьмы пустовали. Если человек свершал какое-нибудь неоправданное преступление, его просто выдворяли за пределы города, и тому ничего не оставалось, кроме как примкнуть к прочим отступникам или попытаться пройти через Врата в Дилан. Что касалось Градерона, Руэдейрхи часто предлагал преступникам пройти через Врата Заката как альтернативу изгнанию или заключению. Многие на нее соглашались. Провинившихся держали в тюрьме до появления Врат, а потом спокойно отправляли в Дилан. Руэдейрхи считал, что ничего страшного в этом нет, тем более что такие ситуации возникали редко.
Но с Тараносом случай вышел особенный – такого не было ни при Руэдейрхи, ни при его предшественнике, Гвильдергерре. Никто не собирался отпускать преступника на волю, так как это было попросту опасно для всего мира. Его поступки поразили даже самых ярых ненавистников Эндерглида – попытаться пойти наперекор мирозданию и подчинить его своей личной воле, нарушить связь Этериола и Дилана! Это было немыслимо. Кроме того, градеронцы прекрасно помнили бунт, поднятый Тараносом незадолго до этого, а также были осведомлены о его дальнейших планах – успокаиваться бунтарь не собирался. В свете этого Руэдейрхи решил, что отправлять Тараноса в Дилан в высшей степени несправедливо – по отношению, разумеется, к Дилану. Смертной казни в Этериоле не предусматривалось. Как вариант, между преступником и каким-нибудь воином устраивали сражение, давая неверному шанс погибнуть в бою. Но Таранос проявил впечатляющую изворотливость и волю к жизни, и проигравшим оказался его соперник. Тогда Руэдейрхи, наблюдающий за поединком, со скучающим видом сказал "тебе же хуже" и велел запереть Тараноса в тюрьме, после чего благополучно забыл о нем. Жильцом и уж тем более градеронцем он уже не считался.
Но всем, кроме Ареса, было невдомек, что умирать Таранос совершенно не собирался. Арес слишком хорошо знал своего бывшего приятеля, чтобы не понимать этого.
Арес свернул направо и нос к носу столкнулся с охранником и его собеседником. Им оказался Маргрид.
– Арес! – изумился он. – Что вы здесь делаете?
– Хотел бы задать тот же вопрос, – Арес тоже был немало удивлен.
Маргрид с некоторым смущением потер переносицу. Несмотря на то, что он был выше Ареса по положению и имел полное право возмутиться подобным вопросом, это ему и в голову не пришло. В этом молодом человеке не было ни грамма заносчивости или высокомерия, и он постоянно забывал, что имеет высокое звание. Поэтому все обращались с ним, как с обычным подчиненным, и Маргрид нисколько не возражал.
– Возникли вопросы по поводу смены охранников, – сказал он после продолжительной паузы. – А вы? Сюда ведь…
– Нельзя, знаю. Танкред дал мне разрешение, – он показал пергамент Маргриду и стоящему рядом охраннику. Те внимательно посмотрели на наспех начертанный документ и кивнули.
– С вашего позволения, оставлю это здесь, – сказал охранник, забирая пергамент. – Тогда вам не понадобится предъявлять его каждый раз.
– Хорошо, – не имел ничего против Арес, хотя совсем не был уверен, что снова придет сюда. Он и так не очень-то понимал, что здесь делает.
– Ну хорошо, – вдруг заторопился Маргрид. – Значит, все в порядке. Пойду.
Он быстро скрылся за поворотом. Арес проводил его задумчивым взглядом, потом повернулся и двинулся вперед. Охранник пошел вместе с ним.
Совсем слабо освещенный коридор, неестественно изгибаясь, выводил в небольшой закуток, вдоль одной стены которого прямо в камень была вделана решетка, образовывающая за собой крохотное помещение, с трех сторон окруженное сырыми каменными стенами. Аресу сначала показалось, что камера пуста, и сердце его екнуло; но когда охранник, держащий в руках факел, нагнал его, он увидел, что узник сидит на полу, прислонившись спиной к решетке – будто бы пытался показать, что созерцать каменную стену для него гораздо приятнее, чем иметь дело с какими-либо посетителями. Длинные спутанные черные волосы, торчащие в разные стороны, выглядывали наружу, словно умели наслаждаться свободой без участия своего хозяина. Но главным опознавательным знаком были, конечно, большие витые рога. Не было никаких сомнений в том, что это Таранос.
– Таранос, – негромко проговорил Арес.
– Достопочтенный Арес! – немедленно откликнулся пленник, но не обернулся. Арес поразился, как прозвучал его голос – словно бы и не было десяти лет заключения, все та же издевка и одновременно с этим несколько льстивых ноток, которые когда-то сбили его с толку. – Ты, никак, пришел меня освободить?
– Нет.
– Ну и ладно.
Арес молчал, ожидая, что он обернется. Но Таранос не оборачивался. Конечно, особой нужды в этом не было, и без того не признать Тараноса было невозможно. И все-таки подобное напускное безразличие вызывало подозрения.
"Но, с другой стороны, – подумалось Аресу, – может, это следствие долгого заключения".
Он постарался взять себя в руки и мысленно прочел себе нотацию, напоминающую, кто есть он, а кто Таранос, какие у кого цели и, собственно, зачем он, Арес, сюда явился. Почему-то собраться с мыслями было очень сложно, но немалым усилием воли он заставил себя произнести:
– Где Солфордж, Таранос?
Таранос даже виду не подал, что он его слышит. Долгое время он молчал, но Арес терпеливо ждал ответа.
Наконец, заключенный уперся рукой в каменный пол и медленно, будто это причиняло ему сильную боль, повернул голову. Спутанные волосы почти полностью заслоняли лицо, но все же Арес увидел, как глаза Тараноса сузились от неподдельной злости.
– Если бы он был у меня, то я бы вышел отсюда еще двадцать лет назад, – прошипел он. – Чертовы двадцать лет…
– Десять, – холодно поправил Арес.
– Для тебя, может, и десять, – Таранос снова отвернулся и откинул голову на решетку, смотря в потолок. – А для меня все двадцать, если не больше.
После этого он умолк, причем каким-то образом умудрялся хранить молчание так, что его угнетающее безразличие стало ощущаться почти физически.
Но Арес не спешил уходить. Он мог списать поведение Тараноса на тяготы жизни в неволе, однако слишком многого он от него натерпелся, чтобы так легко принимать все на веру.
– То есть ты не знаешь, где Солфордж? – уточнил Арес.
– Мне льстит, что ты подозреваешь именно меня. Что у вас случилось? – в голосе Тараноса послышалось любопытство – как будто бы до него впервые за десять лет донеслись хоть какие-то новости. Возможно, подумал Арес, так оно и было.
– Ничего не случилось, – отрезал он – еще не хватало дать понять Тараносу, что в Градероне неспокойно! – Просто возник такой вопрос, и так как ты последний, кто его видел…
– Я его не видел, – отозвался Таранос скучающим голосом. – Иначе бы не позволил тебе увести себя в Градерон. Изменил бы твои мысли… Не знаю. Внушил бы тебе, что я жертва обстоятельств.
Арес почувствовал себя очень странно. Ему вспомнилось, что однажды такая мысль – что Таранос жертва обстоятельств – действительно пришла ему в голову, правда, он сам ей удивился и тут же высказал ее вслух в порядке шутки, над которой все весело посмеялись. Что-то тут все-таки было не так, но продолжать разговор с Тараносом не имело смысла. Пусть он и вел себя подозрительно, почему-то не желал вести беседу лицом к лицу, но он все-таки был взаперти и неопасен. Это самое главное. И, несмотря ни на что, не слишком хорошо приходить и допрашивать его с пристрастием с высоты собственного положения. На какой-то миг Аресу даже стало жаль Тараноса. Но слов для прощания не нашлось, он просто повернулся и покинул неуютное подземелье.
Таранос еще некоторое время сидел, не двигаясь. Потом негромко спросил:
– Он ушел?
– Да, – ответил охранник.
Таранос глубоко вздохнул и тряхнул головой, откидывая с глаз длинные пряди черных волос и являя свету факела лицо, слишком ухоженное для страдающего столько лет заключенного.
– Очень хорошо, – сказал он. – А теперь принеси мне поесть. Только оставь факел. Сыт по горло этой темнотой…
Охранник без всяких колебаний покинул свой пост. Дожидаясь его, Таранос повернулся, просунул руки сквозь прутья решетки и, расслабившись, стал любоваться игрой света на золотом браслете.
Юану стоило немалых трудов успокоить Гволкхмэя и Тристана после того, как он принес весть о страшном ранении Балиана. Сколько он ни говорил, что жена Кристиана позаботилась о нем, что ничего его жизни не грозит, и даже если ему станет хуже, все окажется под контролем Сату Рейты, Тристан все равно оставался бледнее, чем Балиан во льду, а Гволкхмэй не переставал носиться вверх-вниз по огромной лестнице, порываясь сокрушить все вокруг и посылая проклятия почему-то самому Балиану. Юану оставалось только вздыхать и терпеливо повторять одно и то же. Даже с Лейан ему было много проще. Когда он сказал ей об этом, она, конечно, жутко перепугалась, но стоило Юану заверить, что все будет в порядке, девушка дрожащим голосом ответила, что раз он так говорит, то бояться действительно не следует.
Гволкхмэю же на суждение Юана было абсолютно наплевать. В таком вопросе он мог поверить разве что Тристану, да и то вряд ли.
– Ты что, медик?! – вопил правитель Эндерглида. – Вот и молчи! Это ужасно! Чтоб тебе провалиться, Балиан!
– Почему ты ушел оттуда, Юан? – за криками Гволкхмэя Юан едва расслышал голос Тристана. – Мы бы поняли и не стали…
– Стали бы! – грянул Гволкхмэй. – Нечего ему там делать! И когда этот мерзавец поправится, обратно я его не пущу! Еще не хватало! Чертовы Розенгельды! Не везет мне на вас! Были времена, когда сидели смирно и делали все, что говорят, а не носились черт знает где! С градеронками не путались, не попадали под проклятия и не думали умирать от каких-то там ранений!
Юан и Тристан терпеливо ждали, когда гнев правителя поутихнет. Оба прекрасно понимали, что он говорил не всерьез, просто сильно переживал.
Наконец, Гволкхмэй выдохся и был вынужден сделать небольшую паузу. Воспользовавшись этим, Тристан сказал:
– Балиан, конечно, поступил опрометчиво. Вы столько пережили ради его освобождения.
– Он правильно сделал, – покачал головой Юан. – Не мог же он стоять и смотреть, как ребенка убивают.
– Так нормально бы сражался! – грянул Гволкхмэй. – А не лез под меч!