– Значит, и ты Розенгельд! – возликовал Рилан. – Пошли сражаться!
Демиан, как и всегда, когда заходили подобные темы, очень расстроился.
– Не могу.
– Почему это? – остался недоволен Рилан.
– Мне… нельзя. Запрещено, – Демиан занялся яблоком, чтобы избежать новых вопросов.
Однако Рилан не собирался ничего уточнять. Открыв рот, он со смесью удивления и восторга смотрел на него. Воспитываемый в Эндерглиде и часто слышащий разговоры воинов и хранителей Врат Рассвета, Рилан был свято уверен в том, что в Градероне живут одни кровожадные убийцы. Жаждущий приключений разум тут же выстроил в его голове нехитрую взаимосвязь – Демиан прячется тут ото всех, он из Градерона, но браться за меч ему почему-то запретили. Значить это могло только одно: он уже успел что-то натворить, наверняка нечто ужасное, за что его и сослали в Эндерглид. И теперь его отец, Рэвенлир, лучший воин светлого города, охраняет малолетнего преступника, чтобы он не сделал еще что-нибудь плохое. В красках представив все это, Рилан проникся к Демиану глубоким уважением – такой же маленький, как и он, но уже с такими достижениями! И совсем не хвастается, сидит себе, довольно безразличный, ест яблоко. Рилан решил не отставать и, хотя он не должен был брать фрукты, как и любую другую еду, без разрешения родителей, он выхватил из корзинки яблоко и в считанные мгновения уничтожил добрую его половину.
– Значит, ты тут, – проговорил Рилан с набитым ртом. – А что потом с тобой будет?
Демиан вздохнул. Ему и самому хотелось бы знать ответ на этот вопрос.
– Надеюсь, вернут домой, – сказал он.
– А не хочешь остаться в Эндерглиде? Нет? Не нравится? – немного обиделся Рилан. – У нас, небось, лучше! Отец рассказывал, что в Градероне тюрьмы жуткие!
Демиан не понял, причем здесь тюрьмы, но пояснил:
– Я просто хочу к родителям.
– А! Можешь пользоваться моими, – великодушно разрешил Рилан. – Они ничего! Хотя не Розенгельды.
Демиан не выдержал и улыбнулся. И сам не заметил, как, отвечая на вопросы Рилана, начал рассказывать ему о Градероне.
Они проболтали добрых полчаса. Потом Лои пришла прибраться в комнате и разрешила им выйти во двор, взяв с Рилана обещание, что он не станет выводить Демиана за ограду.
– Это очень серьезно, Рилан, – сказала она. – Это личный приказ повелителя Гволкхмэя. Демиану нельзя выходить за пределы нашего двора.
Рилан, проникнувшись к Демиану еще большим уважением – сам правитель Эндерглида его опасается! – в виде исключения от чистого сердца пообещал ценой своей жизни преградить Демиану путь, если тот вздумает бежать.
– Ты его, главное, не подначивай, – улыбнулась на это Лои.
Мальчики вышли на крыльцо и, усевшись на ступеньки, продолжили разговор. Но минут через пять Рилан спохватился, что они болтают "как девчонки" и, раз уж они во дворе, нужно обязательно сразиться.
– Но мне нельзя, – напомнил Демиан с грустным видом. – И я… Я не умею, – решил признаться он.
– Нельзя, тоже мне! Я научу, – Рилан совсем не удивился такому заявлению. – Как бить, чтобы не убить… Меня отец учил. Вот погоди!
– Но мне нельзя…
– Заладил! – грянул Рилан. – Мне тоже нельзя! Вот взяли и запретили! Отец говорит – не выходи из дома! А я к нему, на дежурство. Край Эндерглида! Воины! Класс! Но прогнали. Ну их! Я бы и дальше мог, в Градерон! Вот возьму и убегу.
– Не надо, – от души посоветовал Демиан. – Там очень страшно. По дороге.
– И чего же там страшного?
Демиан начал рассказывать, как на них нападали градеронские воины, как Балиан сражался, и как им пришлось убегать. Пока он говорил, Рилан вытащил откуда-то из зарослей кустарника небольшой деревянный меч – такими пользовались в начале своего обучения ученики, но Демиан об этом, конечно, не знал.
– Я еще не учусь! – заявил Рилан. – Но меч достал. Через два месяца… или один… Через сколько-то буду! Поучусь немного и побью Балиана.
– Почему его? – Демиан посочувствовал отцовскому брату.
– Потому что он самый известный Розенгельд! Взял и умер сто лет назад, а теперь опять тут, – Рилан возмущенно засопел и протянул меч Демиану.
Демиан неуверенно сжал в руке рукоять. Такое, пронеслось у него в голове, можно не считать настоящим оружием, и пораниться до крови он им не сможет – да и вообще, проклятие ведь уже снято.
С гулко бьющимся сердцем мальчик несколько раз взмахнул мечом – достаточно ловко, у него это вышло само собой.
– Ух ты! – восхитился Рилан. – Ну, нормально! Не умеет он! Только держать вот так надо.
Он выхватил меч у Демиана и показал ему несколько выпадов, которым его научил Рэвенлир. Демиан попробовал повторить их, и у него неплохо получилось. Глаза засияли восторгом, он сразу забыл о том, что ему нельзя учиться, и о том, что это ненастоящий меч. При каждом взмахе у него перехватывало дыхание. Рилан, за последние месяцы уже вдоволь позабавившийся с игрушкой, наблюдал за ним с покровительственной улыбкой.
Но вдруг Демиан испуганно бросил меч на траву, будто обжегся.
– Ты чего? – удивился Рилан.
Взгляд Демиана не отрывался от ограды, и он тоже посмотрел туда. К калитке подходила Лейан. Понятно, подумалось Рилану, боится быть обнаруженным! Он тут же подхватил меч, чтобы обеспечить новому другу достойное оправдание – мол, тренировался сам, а ему дал подержать.
Рилан не ошибся. Сначала Демиан действительно рефлекторно отбросил меч, увидев Лейан и испугавшись, что она расскажет его отцу об увиденном. Но только сначала. Мальчик уже был готов убедить себя, что ничего страшного в этом нет и, чтобы успокоиться, надо просто спросить у Лейан, можно ли ему тренироваться с деревянным мечом. Немного страшно, что откажут, но не более того.
Однако эти логичные доводы отступили, когда Демиан увидел, как за Лейан торопливо идет, почти бежит какой-то человек с длинными прямыми светлыми волосами, небрежно забранными в хвост. Демиан сразу узнал его и не поверил своим глазам. Ему показалось, что сознание плавно уплывает от него – так он был поражен. Страх смешался с непониманием, встал комком в горле и мешал дышать… Не отдавая себе отчета в том, что делает, Демиан медленно, чуть покачиваясь, направился к калитке.
У самой ограды Лейан остановилась, обернулась и, посмотрев на спешащего за ней Эксентара, вздохнула. Вместе с тем она не сдержала улыбки: управляющий библиотекой на ходу отцеплял от себя котенка, прицепившегося к его ноге. Следом за ним бежала полосатая мать малыша, интересующаяся, судя по всему, Эксентаром, но никак не своим чадом.
– Лейан, пожалуйста, подождите! – взмолился управляющий. – Если я сказал что-то не так… Да уйди же ты! – он аккуратно отодвинул ногой трущуюся об него кошку. – Конечно, мне не следовало так начинать… Конечно, вы разозлились, но я…
– Господин Эксентар, – Лейан улыбнулась, правда, несколько напряженно. – Я не злюсь. Просто я совсем не понимаю, что здесь можно обсуждать и почему вы мне это сказали.
– Но я же пытаюсь объяснить!
Лейан выжидательно посмотрела на него, впрочем, без особой надежды. Все пятнадцать минут с того момента, как к ней подошел Эксентар, он только и бормотал одно и то же, за что потом извинялся. Вот и сейчас управляющий открыл рот, но потом закрыл, сообразив, видимо, что твердит одну фразу, которая никак не объясняет дела. Он смущенно потер переносицу.
– Ну хорошо, – сжалилась Лейан, уверившись, что этот чудной человек не хотел ее задеть. – Вы сказали, что знаете о моих родителях. Что же вы от меня хотите? Так уж получилось, что я сама знаю о них только на словах.
– Разумеется… Это совсем не то… – Эксентар кашлянул. – Но я совсем недавно узнал… Тристан рассказал мне.
Лейан удивленно моргнула. Вот о чем они говорили тогда! Но почему Тристану вдруг вздумалось рассказывать о подобных вещах постороннему человеку? Такого Лейан от него никак не ожидала.
– Очень хорошо, – безрадостно сказала она. – Но повторюсь: чего вы от меня хотите? Я не понимаю.
Смущенный Эксентар, видя, что девушка сердится, беспокойно помялся, отодвинул снова прильнувших к нему кошку с котенком. Он понял, что совершенно не знает, как все объяснить, но если не сможет сейчас, выйдет совсем уж глупо, да и Лейан второй раз наверняка не захочет вступать с ним в беседу.
Эксентар беспомощно огляделся, ища поддержки у окружающего мира, и увидел, как к калитке с другой стороны подошел мальчик.
– О! – сказал он. – Вот к кому вы так торопились?
– А? – Лейан с недоуменным видом оглянулась. – Демиан! – она улыбнулась и открыла калитку. – Привет.
Демиан не ответил. Он смотрел на Эксентара широко распахнутыми глазами, полными непонимания и страха. Управляющий библиотекой почувствовал нечто неладное и уже хотел от греха подальше обратиться в бегство, но не успел. Демиан, неотрывно глядя ему в глаза, прошептал:
– Повелитель Руэдейрхи?..
Лейан вздрогнула, как от удара, и оторопело посмотрела на враз помрачневшего Эксентара.
Балиан спал очень долго и крепко. Только один раз приоткрыл глаза, почувствовав, как кто-то осторожно коснулся ссадины на его лбу. В полусне он подумал, что это градеронец Рагерттрад – он привел Кристиана и с кислой миной осмотрел их с Юаном, невзирая на сопротивление со стороны Балиана, который голосил, что не нужна ему помощь от "всяких закатных козлов". Градеронец на это мрачно сказал, что удел целителя – лечить даже "таких придурков, как рассветные". Балиана такое суждение, как ни странно, вполне устроило: приятно было иметь дело с человеком, который имеет схожее, пусть и обратное, мировоззрение. Так что он позволил осмотреть себя и даже поблагодарил Рагерттрада. Тот на это только недовольно хмыкнул. Проклятий, как ни странно, на братьях не оказалось – должно быть, потому, что они не пытались завладеть сокровищами и, в общем и целом, находились на запретной территории не так долго, если сравнивать с Кристианом. Но риск был очень велик. Помимо несколько отрешенного психического состояния, у Балиана и Юана оказалось множество внутренних повреждений, почти незаметных внешне. Организм просто не выдерживал долгого нахождения в проклятых горах и постепенно разрушал сам себя. Однако Рагерттраду удалось привести все в относительный порядок. С Кристианом дела обстояли гораздо хуже, хоть и он избежал проклятий. Но, благодаря его выносливости и целительной силе Рагерттрада, за его жизнь можно было не опасаться.
Балиану очень четко запомнился синеватый свет, который полыхал перед его глазами, и только проснувшись через много часов, он сообразил, что Рагерттрад давно ушел, еще до того, как уснул Юан. Но ссадина на лбу исчезла, да и боль прекратилась: значит, ему не приснилось.
Вставать не хотелось – Балиан слишком долго спал и теперь с трудом возвращался в реальный мир. Устроившись поудобнее (Юан спал, прижавшись к нему, и Балиан старался не потревожить его), он лениво оглядел комнату на предмет подсказок о том, что произошло, пока они отдыхали. Но вместо намеков нашелся ответ. За столом, уронив голову на руки, сидела Сату Рейта. Балиан с опаской прислушался – неужели плачет? Нет, в комнате царила полная тишина, разрушаемая лишь мерным дыханием спящих.
Рейта, будто почувствовав, что на нее смотрят, опустила руки и глубоко вздохнула. Ее лицо было печальным и очень усталым – видно было, что она порядком изнервничалась. Неужели она настолько любит Кристиана, – с некоторой досадой подумал Балиан, наблюдая за тем, как она подходит к его старшему брату, спящему в кресле, и осторожно берет его за руку. Ему стало обидно. Это была ревность, но ревность особенная, направленная не на кого-то конкретного, а на несправедливую судьбу, которая лишила его Розетты и целых десяти лет счастливой жизни с ней. Да, может, им было бы непросто, ведь она была жительницей Дилана, но она так хотела оказаться в Этериоле, рядом с ним, и все почти получилось…
Чувства, захлестнувшие Балиана на запретной территории, так и не оставили его. Всю сознательную жизнь он боролся с реальными противниками, бесстрашно одолевал их мечом и почти всегда выходил победителем. Все печали в его сознании быстро превращались в злость, поэтому он не мог представить точно, каково это – грустить. Даже когда буквально у него на руках умерла их с Кристианом и Юаном мать, он, восьмилетний мальчишка, мог только злиться. Сначала на нее – за то, что она так бесчеловечно поступила, оставив их одних, а после – на болезнь, забравшую ее жизнь. Потом умер отец, и Балиан снова злился. Затем он узнал о Розетте… Но это было не печалью, а горем, окутавшим все его существо. О нем можно было забыть, позволить ему глодать себя изнутри, сознательно загнать его куда-нибудь подальше, чтобы дать себе больше времени на попытку к смирению.
Но сейчас все было совсем по-другому, и Балиан не знал, как бороться с этими чувствами. Они отравляли его и заставляли желать исчезнуть из этого мира, где он ощущал себя лишним. Балиан знал, как любят его братья и как ценят Гволкхмэй и Тристан, но от неприятных мыслей отделаться не мог. До того, как он отправился в горы, это было как-то приглушенно, не столь явно. Однако теперь все изменилось. И, наблюдая за тем, как Кристиан просыпается и ласково отвечает на прикосновение Рейты, Балиану захотелось забраться куда-нибудь в глухое, безлюдное место, только не в горы; туда, где противоречивые голоса не вливаются в голову, а, наоборот, уходят. Посидеть в таком месте несколько дней и решить, исчезать ему или нет.
Балиан резко сел на кровати, совершенно забыв о Юане. Брат тихо ойкнул и сполз на подушку.
– Ты чего? – сонно пробормотал он.
– Извини, – коротко бросил Балиан без особого раскаяния.
– Злой какой, – пробурчал Юан, снова укутываясь в одеяло.
Балиан передернул плечами. Так как он не знал, чем себя успокоить и как вернуть себя в прежнее боевое настроение, у него не было иного выхода, кроме как снова разозлиться.
– Как вы? – Кристиан, услышав их, поднялся на ноги.
– Уж ты бы сидел! – огрызнулся Балиан. – Нормально мы. Да? – зыркнул он на Юана.
– Ну, да, – сонно пролепетал Юан. – А мы где вообще? Где Арес?
– Ареса ему! – возмутился Балиан. – Дался он тебе. Надоел.
– Арес ушел, – сказала Рейта. – Он же был здесь только потому, что нельзя вас одних оставлять… Знаете же, правила…
– Неправда, – надулся Юан. – Он очень за меня волновался. – Он подумал и добавил: – Даже если сам об этом не знает.
Кристиан и Рейта рассмеялись, и Балиан тоже не сдержал улыбки.
Перебросившись несколькими фразами, братья выяснили, что с ними все более или менее в норме, и беспокоиться за жизни друг друга после опасного приключения не следует. Рейта принесла им еды, и во время позднего обеда Кристиан рассказал им, как и почему он отправился в горы один, без предупреждения. Балиан и Юан единодушно его обругали и пригрозили страшной расправой в случае повторения подобного. Сами они поведали Кристиану и Рейте о том, как Демиан нашел карту. Юан хотел показать ее, но выяснилось, что ее нет.
– Арес, наверное, забрал, – сказала Рейта.
– Вот гад! – треснул кулаком по столу Балиан.
– Да ладно, – улыбнулся Юан. – Это же просто копия. К тому же, это принадлежит им. По идее, она вообще у нас не должна быть. Ну и мы в долгу у Ареса… За кольцо.
Он рассказал, как Арес дал ему кольцо, которое потом рассыпалось в прах. На Рейту это особенного впечатления не произвело, но она сказала:
– Большое счастье, что он дал вам его, и что вы так сделали. Думаю, пока Кристиан был там, в снегах… – она побледнела так, что даже Балиану стало не по себе, но сдержалась и продолжила ровным голосом: – Думаю, на нем было не одно проклятие. Если не трогать сокровищ, они не действуют в полную силу, но столько проклятий в одном месте питают друг друга и рождают новые, уже не имеющие отношения к сокровищам. Странно, что для вас это прошло более или менее бесследно… Возможно, потому, что вы держали Ключ. Сложно сказать. Кольца, которые были у Кристиана, скорее всего, впитали все, что можно, и просто не выдержали. Запретная территория… Когда создавались эти сокровища, никто о таком месте и помыслить не мог. Очень жаль, конечно. Думаю, то кольцо могло бы помочь тебе, Балиан, – она мельком взглянула на его руку, покрытую тонкой голубоватой коркой.
– Через Врата пройду. Проблем сколько, – пожал плечами Балиан. – Умная какая! Надо было тебя туда отправить. Все знаешь.
– Балиан! – одернул его Кристиан.
– Ничего страшного, – улыбнулась Рейта. – Смысл в этом есть, я много знаю о проклятиях. Но так долго, как вы, я там не протяну – слишком слаба. Рагерттрад сказал, что ему пришлось порядком вас подлечить.
– Это точно! – воскликнул Юан. – Вот кто тебе, значит, все рассказал. Послушай, а ты случайно не знаешь, откуда в Эндерглиде взялась карта запретной территории?
– Мне неприятно вам об этом говорить, – Рейта потупила взгляд, – но у нас ходит слух, что к исчезновению карт был причастен Розенгельд.
Балиан хмыкнул. Ему во всех красках вспомнился отец, Максимилиан Розенгельд, который, наворотив шороху в Этериоле, сбежал в Дилан, прихватив с собой магический золотой пергамент, а потом стянул у бунтующих градеронцев золотое перо.
– Охотно верю, – сказал он удивленной Рейте.
Кристиан и Юан с улыбками переглянулись.
– Ладно, – сказал Балиан. – Теперь мы знаем, что рогатый козел в горах. Ты, Кристиан, использовал свой чертов Ключ, как того и хотел этот ваш… Радаерхи. Пошли в Эндерглид. Демиан там без вас киснет.
Рейта неуверенно посмотрела на Кристиана. Тот ответил ей задумчивым взглядом.
– Думаю, это действительно возможно, – проговорил он, и Балиан от избытка эмоций вскочил на ноги. – Не сразу, – Кристиан улыбнулся. – Я отчитаюсь о произошедшем, и мы уйдем. Но не в Эндерглид.
– А куда? – раскрыл рот Балиан.
– Помнишь тот дом, где мы были, когда ты проснулся? – спросил Кристиан. – Вот. Пока мы пойдем туда. У нас нет никакой уверенности, что Гволкхмэй позволит Рейте пройти. Поэтому мы просто переместимся поближе и будем настойчиво добиваться своего. Я схожу в Эндерглид один, а там посмотрим.
– А может, по-тихому? – предложил Юан.
– Мало здесь бунтов, – отказался Кристиан. – Десять лет прошло. Многие меня даже не вспомнят. А если и вспомнят, примут за врага. Который, вдобавок к своему предательству, привел женщину из Градерона без разрешения правителя.
– Это да, – погрустнел Юан. – Но это вы правильно решили, – тут же приободрился он. – Да здравствует прогресс! И с Демианом встретишься. А мы поможем Гволкхмэя обработать. Он со своей ненавистью к Руэдейрхи явно перебарщивает. Что же он ему сделал, интересно? – он вопросительно посмотрел на Рейту.