Нелегко было заставлять себя рваться сквозь стену дождя. Одна за другой Юана снедали мрачные мысли. Что, если Балиан решил разгромить поселение отступников и пошел совсем в другую сторону? Что, если Таранос и впрямь там? Или – не дай бог – что, если Балиан отправился на запретную территорию, полагая, что градеронский предатель снова пойдет туда? Юану хотелось кричать во весь голос, зовя брата по имени, но он понимал, что за шумом непогоды его все равно никто не услышит. Это было верхом безрассудства со стороны Балиана – в одиночку отправиться за Тараносом, вооруженным Солфорджем, когда, быть может, от возвращения в лед его отделяли считанные часы… Но Юан понимал, что это безрассудство вызвано очень тяжелыми чувствами, и потому не разозлился ни на миг. Единственное, что он ощущал – это страх и желание как можно скорее убедиться, что с Балианом все хорошо.
Дорога до Градерона показалась Юану как никогда долгой, и все же он надеялся, что до города еще далеко – чем больше расстояние, тем больше шансов, что он встретится с Балианом. Но небо потемнело, дождь перестал, впереди в лунном свете показались стены Градерона. Балиана нигде не было.
– Юан?
– Кристиан! – Юан, тяжело дыша, вцепился в руку старшего брата. – Я его нигде не нашел… Ты знаешь?.. Ты получил?..
В темноте вечной ночи Юан с трудом разглядел, как кивнул Кристиан. Вид у него был неважный. Он тоже старался как можно скорее достичь Градерона, намереваясь предупредить Руэдейрхи о нападении и надеясь встретить Балиана. Но, подойдя к воротам, он увидел Ареса и узнал от него, что о заговоре отступников известно – Тристан от имени Гволкхмэя известил правителя Градерона об опасности, в подробностях передав информацию, полученную от Нейла. Отступники были еще довольно далеко, но воины Заката уже начинали стягиваться к Вратам. Позже они планировали держать оборону перед стенами города. Убедившись в этом, Кристиан сказал Аресу, что будет неподалеку. Он прошел вдоль стены до самых гор и вернулся обратно. Ничто не говорило о присутствии там кого-либо.
– Времени мало, – сказал Кристиан. – Ты уверен, что Балиан пошел именно за Тараносом?
– Да… Он сказал Лейан, что покончит с ним, и ушел.
– Так. Он уже знал, что готовится нападение на Градерон. Куда он мог пойти? Только сюда. Если только…
– Если только он не встретил Тараноса по дороге! – вдруг догадался Юан. – Хотя… – он приуныл. – Я ведь бежал и никого не видел… Отступники шли… Но битв никаких не было… Я боюсь, Кристиан, – признался Юан. – Лейан говорит, что у него уже давно лед почти у самого локтя… Но он говорил, что все в порядке, а я, дурак, верил ему…
С каждым словом Кристиан бледнел все больше, но его лицо становилось все холоднее, а взгляд – пустым. После возвращения Балиана Юан надеялся, что никогда больше не увидит брата в таком состоянии. Но его надежды не оправдались.
– Кристиан, – Юан погладил его по руке. – Может, я зря паникую. Ну, не мог Балиан так поступить с нами… Вот так бросить и убежать за тем, чтобы умереть. Не мог, и все! Ищет Тараноса. Нужно только понять, где именно. И знаешь, что? Плюнем на все. Найдем, призовем Врата Рассвета – давно пора было. Пройдем. Выгонят тебя – уйдем все вместе в Дилан. И Рейта и Демиан с нами.
Кристиан вымученно улыбнулся. Он понятия не имел, как все может обернуться, но подозревал, что если придется использовать ради Балиана Ключ Заката, чтобы после прохода через Врата Рассвета вернуть его в Этериол, то кончится все это его изгнанием. Он бы легко пошел на это, но тянуть за собой братьев, и уж тем более Рейту и Демиана, ему совсем не хотелось. Жизнь в Дилане была куда труднее, чем в Этериоле.
– Ну перестань ты, – Юан словно читал его мысли. – Это я так ляпнул! Подумаешь, уж в самом крайнем случае побудем полгода в Дилане, потом спокойно обратно вернемся. Гволкхмэй разрешит использовать Ключ, я уверен!
– Если только мироздание не обрушится сегодня же, – вздохнул Кристиан. – Если отступников действительно так много, как указал в своем письме Тристан…
– Много их, – подтвердил Юан. – Но и воинов Заката немало. И мы тоже здесь.
– Да, но тогда придется забыть о Балиане.
Они замолчали. Братья думали об одном и том же: если они не найдут Балиана в ближайшие часы, им придется отложить это на неопределенный срок. Конечно, остаться мог только Кристиан, ведь это было его долгом как Хранителя Ключа. Но Юан и его не хотел оставлять одного.
– Ладно, – решил Кристиан. – Идем. Мы увидим, когда они начнут приближаться.
Обрадованный Юан кивнул, и они вместе устремились к горам. Отчего-то им казалось, что если Балиан и встретил Тараноса, то около них.
Но их поиски не продлились долго. Едва они приблизились к горе, где Грейдергерд напал Демиана, дорогу им заступили сразу несколько человек, среди которых выделялся высокий длинноволосый блондин.
– Кристиан! – на его губах играла жестокая улыбка, а голос прямо-таки сочился ядом. – Какая встреча.
Кристиан сразу узнал Эридана, и вместо ответного приветствия наградил его милой улыбкой. Кое-кого из отступников передернуло от этого угрожающего зрелища, приводящего в ужас всех – и простых смертных, и правителей. Сам дьявол отшатнулся бы от этой улыбки.
Юан уже обнажил меч и постарался оценить ситуацию. Они находились недалеко от Градерона, но расстояние было достаточным, чтобы охранники города ничего не услышали и не заинтересовались внезапной битвой. Вокруг стояли восемь человек. Были здесь и отступники вроде Эридана, "со стажем", и недавно прибывшие – на них все еще красовались градеронские доспехи. Не теряя времени даром, они окружили братьев. С их стороны это было мудрым действием – теперь Кристиан не мог использовать Ключи без опасности задеть Юана.
Они встали спиной к спине. Ситуация показалась им непростой и досадной, не более того. Кристиан и Юан не раз попадали в переделки с отступниками, но сейчас им было дорого время. Кроме того, в голову не могла не прийти мысль – что, если отступники заботятся о том, чтобы они не помешали, к примеру, поединку Балиана и Тараноса?
– Нам думалось, вас интересуют Врата Заката, а не мы, – сказал Кристиан.
– Нам тоже думалось, что тебя интересуют Врата Заката, – ухмыльнулся Эридан. – Но ты почему-то решил отойти подальше, прямиком к нам. За что тебе спасибо.
– Думали, все, не догоним, – хмыкнул другой отступник.
– Значит, это ты за мной следил? – констатировал Кристиан с уничтожающим спокойствием. – Тебе бы улучшить навыки разведки. Мой брат в шесть лет вел слежку с куда большим успехом.
Юан, не удержавшись, фыркнул. Кристиан, конечно, преувеличил, но он и впрямь неплохо показал себя в этом деле в детстве, и оттого ему стало еще смешнее.
Глаза Эридана сузились от злости, и он метнул в Кристиана отравленный кинжал. Кристиан, обнажив меч, легко отбил его. Эридан на лету умудрился поймать свое оружие и спокойно отошел подальше; его атака послужила сигналом к началу битвы. Отступники всем скопом набросились на Кристиана и Юана, и начался ожесточенный бой.
Балиану каким-то образом удалось пройти мимо шествующих отступников так, что не только они не заметили его, но и он не заметил их. Просто заранее свернул в сторону, чтобы не попасться на глаза Юану – ведь брат наверняка бросится в погоню, – и быстрым шагом направился к горной цепи. Он был уверен, что Таранос не будет участвовать в нападении на Врата Заката. Если он и явится туда, то только в случае успеха отступников… А до тех пор будет ошиваться поблизости. Балиан удивился, как он считал, непроходимой глупости Лейан, которая сказала, что Таранос наверняка будет с отступниками. Ему хорошо помнилось, как этот рогатый с помощью Ареса прошел через Врата Рассвета и вернулся в Этериол! Сколько трусости было в этом бегстве. Вспоминая об этом, Балиан был более чем уверен, что, что бы там Таранос ни задумал, в Дилан он не пойдет. Даже если бы ему вдруг срочно понадобилось туда, к чему была вся эта суматоха с заговором? Он мог, используя Солфордж, преспокойно пройти в Градерон, нейтрализовать стража и уйти, куда его душе угодно. Но и Лейан, и все воины (Балиан слышал, как они переговаривались у выхода из города – новость о готовящемся нападении на Врата Заката уже успела распространиться по Эндерглиду) почему-то этого в упор не понимали. Впрочем, Балиану так было лучше. Пусть себе говорят, все равно ничего не сделают. На Градерон им наплевать, многие даже радовались его неприятностям. Он бы и сам обрадовался, если бы не знал, что это может выйти боком всему Этериолу. Многое может выйти боком Этериолу, пока в нем обитает такое существо, как Таранос. Ни к кому в мире Балиан не испытывал такой всепоглощающей ненависти и хотел лично поквитаться с врагом, тем более что остальные этого делать не торопились. Бесконечные запреты на выход из Эндерглида, запрет Кристиану вернуться в город с семьей… Эндерглид попросту отгородился от внешнего мира стеной. Пока воображаемой, но когда строители закончат свою работу, она станет вполне реальной. Это бесило Балиана. С его точки зрения это было банальной трусостью. Ничто не мешало Гволкхмэю и Тристану оставить половину воинов охранять Эндерглид – ведь пока в нем даже нет Врат Рассвета! – а других послать на поиски и уничтожение Тараноса. Толку от преследователей не было никакого, только подняли бестолковую панику по всей округе, да и довели до трагедии – несчастный парень погиб от рук кровожадных отступников.
Балиан сердито пнул попавшийся под ноги камень. Жизнь казалась ему хуже некуда. Его рука ныла от злополучного льда и почти не двигалась – последний приступ закончился совсем недавно, и пальцы только-только начали ощущаться. Лед уже давно находился у критической отметки, но Балиан почему-то не чувствовал ни страха, ни желания что-либо делать с этим. Хороша альтернатива, погибнуть от проклятия или заставить Кристиана нарушить законы Этериола с использованием его дурацких Ключей. Упрямство брало свое, и Балиан молчал. Тем более что Юан и Кристиан не особо ретиво дознавались до этого – так, справились и забыли. Похоже, им и впрямь очень хотелось забыть об этом.
Приблизившись вплотную к запретной территории, Балиан почувствовал, как разум наполняют обрывки воспоминаний, уже довольно смутных. Он остановился у камня, ставшего надгробием Розетты. Теперь он окончательно признал – как бы несправедливо это все ни было, ничего нельзя изменить… Балиан вдруг подумал, что больше он сюда не придет, не остановится здесь. Зачем? Все кончено, уже давно. Ему помнилось, что в Дилане был обычай приносить на могилы цветы, и они с Кристианом усиленно следовали ему, навещая могилу матери, пока не поняли, что в этом нет никакого смысла. Цветы вянут, и от этого становится еще грустнее – и им, и, как предположил Кристиан, матери тоже. Даже если душа и после смерти прикована к телу, какая ей может быть радость в том, чтобы наблюдать за тем, как вянут цветы, напоминая о том, что принесшие их давно ушли и неизвестно, вернутся ли вновь? Видимо, в Этериоле сочли так же; во всяком случае, подобных обычаев здесь не было. С умершими прощались на похоронах и не имели обыкновения навещать их.
Подумав об этом, Балиан невесело усмехнулся. Розетта все равно не обрадовалась бы цветам.
Он провел рукой по камню и, не оглядываясь, направился вперед, вдоль гор. В горле стоял ком, глаза почти ничего не видели. Порой Балиан почти машинально заходил на запретную территорию, чтобы проверить, есть ли там кто-нибудь. Но ни свежих следов, ни трупов, ни живых людей не наблюдалось. И, странное дело, Балиана настолько снедала естественная тоска, что силы проклятий он почти не ощущал, хотя и опасался забредать слишком далеко.
Балиан не замечал, как вокруг постепенно темнело – он уходил все дальше от Эндерглида и приближался к Градерону. Спохватившись, что вокруг уже совсем темно и глаза почти не разбирают дороги, он остановился и огляделся. Ему стало не по себе. В темноте гнет запретной территории ощущался будто бы в десятки раз сильнее. Кроме того, вдали мерцали огни. Зрелище было жуткое. Балиан знал, что это вырывается из пещер струящийся свет, как и в пещере, где хранился Солфордж или где напали на Демиана, но это только усиливало неприятные чувства – все-таки такое освещение никак нельзя было назвать естественным.
С этой минуты Балиан больше не заходил на запретную территорию, только иногда останавливался и прислушивался. Но вокруг или царила тишина, или раздавались незначительные шорохи, причиной которых наверняка был обычный ветер.
Однако спустя несколько часов, когда Балиан уже почти признал свои старания бесполезными, подумав о том, что Таранос, быть может, и вовсе остался в поселении, о котором говорил Нейл, ему улыбнулась удача. Он даже сначала не поверил своим глазам, но как раз в этот момент из-за туч вышла луна и выхватила из тьмы человеческий силуэт, голову которого венчали большие витые рога…
– ТЫ! – грянул Балиан, обнажив меч.
Он не видел лица Тараноса, только темный силуэт, восседающий на одном из огромных камней, находящихся на запретной территории. Услышав крик, он спрыгнул вниз и стал быстро удаляться вглубь гор.
Балиан бросился за ним. Несмотря на ночной холод и мокрую одежду – он попал под дождь – его лицо и руки пылали. Ему было все равно, что он уходит в неизвестность, в ночь, полную дьявольских сокровищ и ужасных проклятий. В его голове осталась только одна мысль: Таранос здесь. Он снова трусливо убегает. Но он его догонит, непременно догонит…
В темноте Балиан постоянно спотыкался о высокие камни – после он обнаружил, что в кровь разбил колени. Пару раз он упал, но ничто не могло остановить его на пути к цели. Благодаря изредка проскальзывающему меж темных облаков лунному свету он не упускал Тараноса из виду. Тот передвигался по труднопроходимой земле с завидной ловкостью. Балиан на ходу нетерпеливо хмыкнул, мысленно сравнив его с горным козлом. Он бы сравнил и вслух, но пока Таранос был слишком далеко, чтобы Балиан мог вдоволь насладиться его реакцией.
По ощущениям Балиана, они были уже очень далеко от границы запретной территории. Его охватило странное чувство, похожее на голод, снедающий его изнутри. Ненависть к Тараносу притупилась целым ворохом тягостных чувств. Виной тому была злая, затхлая энергия, властвующая в этих местах.
Балиан представил, что его окружает аура Врат Рассвета, по которой он так соскучился. Стало немного полегче. Ему подумалось, что, возможно, Таранос намеренно ведет его к одному из проклятых мест, чтобы он снова уснул во льду… Но даже предполагая это, он все равно не мог остановиться.
Ни секунды не медля, он перебрался через холм, а потом и через высокие камни. Темный силуэт одолел это препятствие почти шутя. Спуск с другой стороны ознаменовался падением и несколькими незначительными ушибами и царапинами. Пока Балиан поднимался на ноги, Таранос стал взбираться на ближайшую гору – ее опоясывала неровная, опасная тропа, покрытая снегом… У Балиана возникло ощущение, что он уже был здесь прежде. Но, определенно, эта гора была не той, где хранился Солфордж. Впрочем, ища Кристиана, они с Юаном вдоволь побродили по запретной территории, и в подобных чувствах наверняка не было ничего необычного. Ледяных гор там было более чем достаточно.
Только когда Балиан, запыхавшись, в очередной раз свернул – силуэт постоянно пропадал из виду, передвигаясь впереди него по витиеватой тропе, – он вдруг понял, где находится. Тараноса нигде не было, но на тропу лился свет из пещеры… Именно здесь советник Руэдейрхи пытался убить Демиана. Каким-то образом Таранос вывел их с запретной территории и привел сюда. Теперь они находились совсем близко от Градерона.
Держа в руке меч, Балиан уверенно шагнул в пещеру. Да, это было то самое место – ледяные стены, ледяные колонны, подпирающие потолок. На ледяном полу все еще сохранились следы крови – здесь лежал раненный Грейдергерд. Еще чуть дальше – снова кровь. Его собственная, догадался Балиан. Тут он заслонил Демиана собой и получил ранение в грудь. Разумеется, это не вызвало приятных воспоминаний. Причем самым неприятным было не само ранение, а чувства Кристиана, которые он испытал из-за этого.
– Где ты, урод?! – рявкнул Балиан.
Странно приглушенное эхо было ему ответом. Не забывая держать меч наготове, Балиан направился вглубь пещеры. Судя по всему, она была очень большой – дальнюю стену он увидел только метров через двадцать. Дальше дороги, разумеется, не было. Он был готов растеряться и опустить руки – ведь он был уверен, что Таранос зашел именно сюда! Неужели он прошел мимо и затаился где-то выше? Это было бы грандиозным поражением.
– Меня ищешь?
Балиан круто развернулся. Перед ним, загораживая выход, стоял Таранос. Он совсем не выглядел испуганным: руки сложены на груди, лицо спокойное, на губах застыла улыбка.
– Именно, – прошипел Балиан, тоже не сдержав улыбки – сложно было скрыть радость оттого, что перед ним, наконец, виновник всех его злоключений, который, к тому же, не собирается бежать сломя голову.
Таранос смерил его насмешливым взором. Балиан ответил ему взглядом, полным ненависти. Оба врага были уверены, что видят друг друга в последний раз.
Балиан было рванул к нему – ему не хотелось тратить время. Но Таранос взмахнул рукой, на которой красовались два кольца, и путь ему преградили ледяные шипы, вырвавшиеся прямо из пола. Балиану удалось увернуться от них.
– Показушник, – он ударил мечом по первому попавшемуся ледяному изваянию. – Твои магические штучки тебя не спасут!
– А ты довольно спокоен для мальчишки, которого загнали в ловушку, – ухмыльнулся Таранос.
– Ты сам себя загнал в ловушку, ублюдок!
Балиан хотел снова броситься в атаку, но его обледеневшую руку пронзила боль – как всегда, внезапно. Но приступ был куда сильнее предыдущих. У него потемнело в глазах, он почувствовал, что недалек от обморока. Но врожденная гордость взяла свое. Балиан твердо стоял на ногах и всеми силами старался не выказать ни одного признака боли. В этом ему помогала безграничная ярость к Тараносу. Он не мог проиграть ему! Не мог позволить ему причинить себе вред… Если Таранос увидит, что он неспособен сражаться, градеронский предатель немедля подло воспользуется этим и убьет его. Но пока у него было желание играть с ним, как кошка с мышкой, у Балиана имелся шанс потянуть время, как это ни унизительно.
Он сделал шаг в сторону, к ледяным шипам, притворяясь, что примеривается к расстоянию, разделяющему его и Тараноса. На деле же его глаза почти ничего не видели, они слезились от ужасной боли, и отошел он только затем, чтобы Таранос не видел, как дрожит его рука, сжимающая меч.
– Ты правда так думаешь? – Таранос упивался собственным величием, ему и в голову не пришло, что с Балианом что-то не так – его внезапно изменившееся лицо он принял за осознание того, в какую ужасную опасность он попал. – Ты обречен, Розенгельд! – он расхохотался. – Твои братья далеко, и никто тебе не поможет… Я убью тебя своими собственными руками. Конечно, я предпочел бы разделаться лично с твоим отцом, а не с тобой, но раз уж не судьба…