- Эндрю Ной! - снова громыхнул голос начальника Комитета. - Верните нам нормальный мир. Думаю, мы видели достаточно.
- Я не могу, - тихо сказал Ной, но Просвет уже и сам распадался, словно испугался жёсткого надтреснутого голоса, растворялся. Возможно, его последний Просвет.
Глава четвертая
Всё вокруг стихло, замерло. Весь мир. Жюстин сжалась, боясь взглянуть на коллег. Они видели, видели, как она сходит с ума. Жюстин не сомневалась в этом. Иначе почему все молчат, почему всех охватило оцепенение? Конечно, им стыдно за неё. Стыдно перед Хейнцем. Что будет теперь с их фабрикой? Что подумают люди, когда прочитают его книгу? Книгу о том, как один из инженеров по созданию репликаторов сходит с ума. Если бы можно было превратиться в мышь, проскользнуть между станков, выбраться на улицу и бежать, бежать, бежать, не оглядываясь. Жюстин услышала, как Хейнц зовёт её по имени и сжалась ещё сильнее, словно действительно могла превратиться в мышь.
- Что… что это было? - спросил Хейнц. Голос его дрожал.
- Простите… - выдавила из себя Жюстин. - Я… я… я, наверно, больна… и… - она заставила себя посмотреть на Хейнца. Он был бледным, растерянным. "Неужели, моё поведение было таким странным? - подумала она. - Неужели я так сильно напугала его?". - Простите, - снова начала извиняться Жюстин. - Наверное, это какой-то вирус, или…
- Вирус? - растерянно переспросил Хейнц.
- Это происходит уже несколько дней. Не знаю, что со мной, - Жюстин до крови прикусила губу. - Думаете, я схожу с ума?
- Сходите с ума? О чём вы вообще говоришь?
- Моё поведение…
- Ваше поведение? Так это делаете вы? То, что мы видели? - Хейнц вдруг подумал, что возможно, это он сам спятил, что не было того странного тумана, за которым появился незнакомый мужчина. Он обернулся и посмотрел на коллег Жюстин. Но все были так же напуганы, как и он. Значит, это не безумие. Значит… - Так это делаете вы? - снова спросил Хейнц Жюстин.
- Что делаю?
- То, что мы видели.
- Так вы тоже… - она не поверила своим ушам. - Так вы тоже… тоже… видели?
- Не знаю, как другие, а я видел. Хотя, судя по лицам ваших друзей, они тоже видели, - Хейнц ещё раз бросил на них короткий взгляд, снова уставился на Жюстин, тщетно пытаясь заглянуть ей в глаза. - Тот мужчина… за туманом… Кто он?
- Я не знаю, - Жюстин попыталась вспомнить его имя. Имя, которое назвал незнакомец, когда хотел познакомиться. - Кажется, он сказал, что его зовут Эдвард… Эдвард Ной.
- Эдвард Ной? - Хейнц пытался вспомнить имя, но оно ничего ему не говорило. - И кто он?
- Я не знаю.
- Но если вы знаете его имя, значит, говорили с ним?
- Один раз.
- И что он сказал?
- Сказал, чтобы я не боялась и что это уже случалось.
- Что случалось?
- Слияние миров, - Жюстин вдруг поняла, что видения не были игрой её разума. Ноя видели и другие, а значит, она не сходит с ума. Она здорова. Всё в порядке. Сердце забилось так сильно, радости было так много, что она с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться.
- Слияния миров? - услышала она вопрос Хейнца. Даже не вопрос. Нет. Он лишь пытался прийти в себя, сообразить, что происходит. - Но как с этим связаны вы? - неожиданно спросил он.
- Я? - радость погасла, словно её не было.
- Сколько раз вы видели этого человека? Этого Эдварда Ноя?
- Три. Да. За последние дни я видела его три раза.
- Так же, как и сейчас?
- Да.
- И вы каждый раз с ним разговаривали?
- Нет. Только первый. Потом мне было страшно, и я… Я лишь просила его уйти.
- И вы никогда раньше его не видели?
- Нет.
- Точно?
- Не знаю… Иногда мне казалось, что кто-то наблюдает за мной… Но я думала… Думала, что это моё воображение… фантазии…
- Фантазии?
- Ну, да… Я знаю, что это хорошо, но… Но иногда…
- О, Господи! - оживился Марк Скинто, спешно подошёл к Жюстин, обнял за плечи, стараясь не дать наговорить лишнего и заискивающе улыбаясь Хейнцу. - Не слушайте её. Она сама не знает, о чём говорит. Наверное, у неё действительно жар.
- Не думаю, что у неё жар.
- Да, нет. Конечно, жар. Вот потрогайте её лоб. Наверное, какой-то вирус или просто усталость…
- Отпустите её.
- Что?
- Только что здесь, на фабрике, мы видели очень странное явление. И, боюсь, это как-то связано с вашей женщиной.
- Связано? С Жюстин? - Скинто нервно хохотнул. - Да, нет же. Не может это быть связано. Я бы знал. Я…
- Он приходил пару дней назад, когда ты и Лари Эншо решили одеть нас всех в куртки, как у Хейнца, - сказала Жюстин, прерывая Скинто.
- Но ведь никто не видел… - Марк замялся, уже зная, что скажет Жюстин.
- Я была на крыше… - она не поднимала глаз. - И ещё вчера. Вечером. Ты не мог видеть его.
- Но вчера вечером мы были всё время вместе.
- Он приходил, когда я была в ванной.
- Он, что? - Скинто побледнел, затравленно огляделся, и снова попытался обнять Жюстин. - Нет, она определённо больна, - затараторил он, желая увести её подальше от любопытных глаз и ушей. - Только послушайте. Просто смех. Просто смех… - он поднял руку и попытался зажать ей рот, чтобы не позволить возражать. - Пожалуйста, молчи, - зашептал он ей на ухо. - Скажи, что не здорова, и больше ни слова… - Марк вздрогнул, почувствовав на своём плече руку Хейнца.
- Не думаю, что она хочет куда-то идти, - сказал писатель. - Тем более сейчас и с вами.
- Да нет же, - Скинто отчаянно пытался улыбаться, но сейчас это больше походило на оскал. - Ну, скажи, Жюстин. Скажи, что ты плохо себя чувствуешь.
- Я не знаю, - выдавила она из себя.
- Вот видите! - Скинто снова попытался её увести.
- Она сказала, что не знает, - Хейнц встал у него на пути.
- Да что же… - Скинто обернулся к управляющему, ища поддержки. - Ну, скажи хоть ты, Лари!
- Мы все что-то видели… - управляющий покосился на Хейнца. - Вы хотите поговорить с Жюстин? - спросил он писателя.
- Но… - снова попытался возразить Скинто.
- Думаю, хуже не будет, - сказал ему Лари Эншо. Он чуть ли не силой заставил Скинто убрать руки с плеч Жюстин. - С ней всё будет в порядке, - пообещал он и снова покосился на писателя. - Она вся ваша.
- А моё мнение никто узнать не хочет? - спросила Жюстин так тихо, что, казалось, никто её не услышал. Казалось, и не было её сейчас здесь. Ни для кого не было. Она словно перестала существовать, растаяла, как растаял чуть ранее мир Эдварда Ноя. Это чувство стало вдруг таким сильным, что Жюстин начала задыхаться. Ещё мгновение и все увидят этот внезапный приступ. Ещё мгновение и она потеряет сознание, упадёт на холодный пол, к ногам окруживших её людей. Всё тело стало ватным, непослушным. Бежать! Бежать хоть куда!
Жюстин метнулась в сторону. Ноги не слушались. Она с трудом могла удержать равновесие. Кто-то позвал её по имени. Она не обернулась, не остановилась. Она не знала, куда бежит. Просто бежала и всё, лишь бы подальше отсюда, подальше от людей, от стыда и растерянности. От свалившегося вдруг ей на голову чрезмерного внимания. Жюстин не знала, почему выбрала бегство на крышу. Даже не поняла, куда бежит, пока не оказалась под ясным солнечным небом.
Теперь закрыть дверь, прижаться к ней спиной. Дышать, дышать, дышать.
Жюстин выругалась, увидев, как мир снова начинает меняться. Выругалась как-то устало, нежели злобно.
- Ты что-то сказала? - спросил её Эдвард Ной с другой стороны туманной завесы. Он сидел на скамейке в комнате лишённой окон. Стены были серыми, словно из стали.
- Так ты всё-таки реален, - сказала Жюстин не столько мужчине из другого мира, сколько себе. Он не ответил. Не то не нашёл, что сказать, не то понял, что обращаются не к нему. - Меня зовут Жюстин. Жюстин Вальмонт… Кажется, ты хотел узнать моё имя…
- Да. Хотел… - голос мужчины звучал подавленно, безрадостно.
- Ты столько дней преследовал меня, а теперь не рад? - попыталась пошутить Жюстин, затем снова увидела серые стальные стены комнаты без окон. - Ты что, в тюрьме?
- В каком-то смысле, - на лице мужчины появилась безрадостная улыбка. Тревожная улыбка.
- Что случилось? - спросила его Жюстин.
- Собрание Комитета постановило изъять у меня способность видеть Просветы.
- Комитет - это орган власти в твоём мире?
- Да.
- А просветы… это…
- Это способность видеть твой мир.
- Так, значит, чтобы видеть меня, ты используешь какое-то приспособление?
- Нет.
- Тогда как…
- Это моя способность.
- Как дар?
- Да, как дар.
- Тогда почему ты в тюрьме?
- У нас давно научились извлекать из людей таланты и способности.
- Зачем?
- Чтобы потом путём голосования собрать угодную народу личность.
- А что случается с теми, у кого способности извлекают?
- Ничего.
- Значит, тебе нечего бояться?
- Нет, только после этого я больше не смогу видеть тебя.
- Думаю, это не так и плохо. По крайней мере, для меня.
- Для тебя ничего не изменится. Эта способность… она каким-то образом связывает людей из нашего мира с вами. Как телефонный номер, понимаешь? Так что, после того, как у меня заберут Просветы и проведут голосование, появится кто-то другой, собранный согласно большинству, и ты будешь видеть его.
- А если я откажусь?
- Ты не сможешь. Комитет не станет тебя слушать. К тому же, скоро, думаю, таких связей, как у нас, будет много.
- Тогда откажись ты.
- Для тебя это ничего не изменит. К тому же Комитет уже принял решение. Пересмотра не будет.
- Но… - Жюстин хотела ещё что-то сказать, сказать так много, но её прервал Хейнц.
Он вышел на крышу, осторожно прикрыв за собой дверь. Ной видел его неясным силуэтом, призраком чужого мира.
- Потрясающе, - сказал Хейнц, заворожённо разглядывая зависший над пустотой мир. Его голос глухим эхом долетел до Ноя - таким же призраком, как и его образ.
- Кто это? - спросил Ной Жюстин.
- Это… - она замялась, не зная, как назвать одного из правителей своего мира.
- Я друг, - помог ей Хейнц.
Это слово заставило её нахмуриться. "Друг". Никогда прежде она не смотрела на него под таким углом. Друг, с которым не нужно тревожиться. Друг, который может понять, дать совет. Друг, с которым не нужно притворяться. Нет… Жюстин решительно тряхнула головой. Писатель не может быть другом. Только не писатель. Может быть, пройдёт пара веков и у власти встанут инженеры или кто-то ещё, тогда писатели, возможно, и будут друзьями, но не сейчас.
- Это Вильям Хейнц, - сказала она Ною. - Он писатель. Он приехал на фабрику, чтобы написать о нас книгу.
- Писатель? - Ной тщетно пытался разглядеть лицо Хейнца. - Только писатель?
- Тебе этого мало?
- Я не знаю, у нас не собирают писателей. Это невыгодно.
- Что значит, собирают? - растерялся Хейнц. Он смотрел то на незнакомца из другого мира, то на Жюстин, требуя ответа. - У вас что, не рождаются талантливые люди? - Хейнц подождал, ожидая ответа, не зная, что его голос не сразу долетает до Ноя, затем перевёл взгляд на Жюстин. - Там что…
- Кажется, их учёные научились изымать подобные способности у людей, - неуверенно сказала она.
- Изымать? Но… - он замолчал, услышав далёкий голос Ноя.
- В нашем мире правят обычные люди. Мы собираем писателей и прочих выдающихся личностей на основе голосования. Выбираем то, что нам нужно на ближайшую пару лет. Так проще. Можно избавиться от негативных качеств кумира, оставив лишь то, что приемлемо.
- А что потом? - спросил Хейнц. - Что случается с кумиром, когда мода меняется? - он снова не получил ответа и требовательно уставился на Жюстин. - Что потом?
- Я не знаю, - она для верности пожала плечами. Хейнц выглядел озадаченным, встревоженным, и она чувствовала, как тревога передаётся ей.
- Что потом? - снова спросил Хейнц.
- Потом мы устраиваем новое голосование. Если результаты изменились не сильно, то кумира частично обнуляют, избавляя от ненужных качеств, и дополняют новыми. А если голосование показало, что он больше не нужен… - Ной на мгновение замялся. - Не знаю точно, но, кажется, там есть какая-то сложная система подсчёта востребованности, коэффициент тех, кто не принимал участия в голосовании…
- Так вы относитесь к своим кумирам, как к машинам? - спросил Хейнц, повернулся к Жюстин. - Они относятся к таким, как я, как к машинам. Представляешь? Словно мы и не люди, а модель репликатора, которая неизменно устаревает и отравляется в утиль. - Он увидел, как задрожала пелена, разделившая два мира. - Нет. Постой! - крикнул он Ною, словно тот мог что-то остановить. - Мне ещё… - Чужой мир исчез. - Мне ещё нужно спросить… - Хейнц растерянно подошёл к краю крыши, перегнулся через перила, словно исчезнувший мир мог рухнуть во внутренний двор фабрики.
- Вы в порядке? - осторожно спросила его Жюстин.
- Не знаю, а вы? - Хейнц обернулся. Его глаза горели азартом, как у ребёнка, но лицо было бледным.
- Думаете, у того человека действительно заберут способность видеть Просветы?
- Просветы?
- Так они называют слияние наших миров.
- Они знают об этом?
- Эдвард Ной сказал, что они давно видят нас. Только, кажется, он первый, кто смог заговорить с человеком с другой стороны.
- С вами? - как-то глуповато уточнил Хейнц. Жюстин кивнула. - А Эдвард Ной, это тот, с кем я только что говорил?
- Да.
- И называется это…
- Просветы.
- Точно, Просветы, - Хейнц шумно выдохнул. - С ума сойти можно.
- Я знаю, - Жюстин осторожно улыбнулась.
- И что мы теперь будем делать?
- Мы?
- Не думаете же вы, что после того, как я увидел это, позволю вам просто уйти?
- Что тогда?
- Пока не знаю, но… - Хейнц огляделся, желая убедиться, что на крыше кроме него и Жюстин никого нет. - Если честно, то мне немного не по себе. Тот мир… Другой… Нет, Просветы, конечно, пугают и завораживают, но… Вы слышали, что говорил тот мужчина? Да, его лицо, образ… Он такой же, как мы, но… Его жизнь совсем не похожа на нашу. То, как они живут, и как живём мы… У них нет репликаторов, а мы не умеем собирать людей, делая их такими, как нужно нам… И если вдруг соединить эти два мира… То… что, чёрт возьми, мы получим в итоге?
- Вы… вы боитесь за себя? - спросила Жюстин, смущённая поведением Хейнцем.
- За всех, - он подошёл к ней почти вплотную, заглядывая в глаза. - Представьте, как это может изменить наш мир?
- Изменить? - Жюстин задумалась лишь на мгновение. - Вы переживаете за тех, кто, возможно, начнёт видеть просветы, как случилось со мной?
- Попытайтесь посмотреть дальше. Что будет, когда знания чужого мира хлынут в наш мир?
- Я… - Жюстин тряхнула головой. - Боюсь, это немного сложно для меня. К тому же Просветы пока вижу только я.
- Но тот человек, Эдвард Ной, сказал, что скоро, вероятно, таких станет много.
- Но ведь пока нет.
- Несколько дней назад вы говорили, что и сами не видели Просветы, а теперь знаете уже так много. Оглянитесь назад. Если бы год назад вам сказали, что вы будете стоять на крыше фабрики и разговаривать с писателем о параллельном мире, который видите, вы бы поверили?
- Нет, конечно.
- Но это случилось. Вы видите Просветы. Они как-то связаны с вами. И они до чёртиков пугают ваших коллег. Даже сейчас, даже после того, как они увидели другой мир, им проще поверить в то, что с вами что-то не так, даже в то, что вы больны, безумны и каким-то образом заражаете безумием их. Вы стали ренегатом, прокажённым, которого все сторонятся. Год назад вы бы поверили в это?
- Я не знаю… - Жюстин начала нервно кусать губы. - Думаете, они действительно считают меня сумасшедший?
- Они боятся вас. Боятся всего, что им непонятно. А то, что происходит с вами, им непонятно.
- Но вы ведь не боитесь меня.
- С чего вы взяли?
- Вы здесь. Если бы вы боялись меня, то сейчас же уехали с фабрики. Или я не права?
- Считайте, что мной движет любопытство. К тому же моё бегство уже ничего не изменит. Это началось и будет продолжаться.
- Я не хочу, чтобы это продолжалось. И не хочу, чтобы мои друзья боялись меня, не хочу отличаться от них, - Жюстин почувствовала, что из прокушенных губ снова потекла кровь. Нет, никто не поможет ей здесь. Она проклята. Проклята. Проклята. Несколько бранных плаксивых слов сорвались с её губ. Бежать домой? Закрыть все двери? Но где будет жить Скинто? И что будет, если Просветы вернутся по дороге или когда придёт Марк? Нет, никто не должен видеть их, никто не должен знать о них. И дело вовсе не в том, что чужой мир может как-то навредить. Нет. Это всего лишь фантазия писателя. Странная, непонятная фантазия. Такая же растрёпанная и небритая, как и он сам. Такая же неземная. Нужно скрыть это ради себя. Но как? Жюстин подумала, что будет, если жизнь вдруг никогда не станет такой, как прежде. - Что же мне делать? - спросила она Хейнца. Спросила того единственного, кто был рядом. - Просветы могут вернуться в любое время. Я не могу вернуться в цех. Не могу вернуться домой. В нашем мире точно нет тех, кто может избавить меня от этого проклятия? Пусть его вырежут из меня, пусть отдадут кому-то другому, как делают в том, другом мире…
Глава пятая
В доме Вильяма Хейнца было тихо и пыльно. Старая мебель неприятно резала глаз вековой монументальностью и неизбежной ветхостью. Никто не пользовался тяжёлыми, изъеденными временем стульями. Ни у кого в доме не стояли скрипучие, ворчливые диваны, которые впитали за жизнь столько альковных тайн, что, имей они интеллект, мир давно бы перестал удивлять их. Нигде не стояли эти столы - тёмные, мрачные, массивные. И ещё книги. Никогда прежде Жюстин не видела столько книг. Казалось, в доме не осталось ни одной стены, где не было бы стеллажа с книгами. Старыми пыльными книгами.
- Ого! - удивилась Жюстин. - Вы читали их все? - она вздрогнула, услышав смех Хейнца. Смех, который казался совершенно неуместным в этом доме. - Я что-то не так сказала? - растерянно спросила она.
Хейнц стал серьёзным, покачал головой.
- Как вы думаете, вашим друзьям понравилось бы здесь? - спросил он.
- Вам честно ответить?
- Ну, конечно.
- Тогда нет.
- Почему? Разве ваши друзья не читают книги?
- Некоторые читают, но… этот дом похож на старый музей, где давно нужно прибраться, а не на место, где можно жить.
- Не думал, что сейчас кто-то знает о музеях.
- Марк возил меня как-то раз.
- Так ваш мужчина увлекается историей?
- Нет, просто где-то прочитал, что каждый цивилизованный человек должен хоть раз в жизни посетить музей и прикоснуться к своей истории.
- Да, я тоже где-то об этом слышал.
- И поэтому собрали здесь эти книги?
- Нет, - Хейнц снова рассмеялся. - Просто в четырнадцатом секторе умерло несколько старых писателей, управление перешло к музыкантам. Им пришлось переезжать в новый дом, где жили писатели, а там была такая большая коллекция книг, что для инструментов не оказалось места. Вот и встал вопрос, куда девать эту коллекцию.
- И вы взяли их все?