Оката подал ей чашку и поддержал руку, пока она пила кровь большими глотками. Потом дал ей бумажную салфетку и вновь наполнил чашку. Потом сел и стал пить чай из своей. Девушка прихлебывала кровь. Оката видел, как по ее коже ползет румянец - будто ее освещает розовый фонарик. Девушка начала как-то наполняться вся изнутри - на костях появлялась плоть, словно ее надували.
- Вы ели? - спросила она. И показала, будто палочками набирает рис, а потом ткнула в него. Нет, он не ел. Забыл.
- Нет, - ответил он. - Извините.
- Вам надо есть. Поешьте. - Она опять показала, и художник кивнул.
Пока она пила третью чашку крови, он вынул из маленького холодильника шарик риса и пожевал. Девушка улыбнулась ему и стукнулась своей чашкой крови о его чашку чая.
- Вот так-то лучше. Мазел тов!
- Мазел тов! - откликнулся Оката.
Они еще раз чокнулись, и он ел, а она пила, и он смотрел, как полнеет ее улыбка и яснеют глаза. Он показал ей, что нашел для нее в магазинах - в "Ливайсе", в "Найки", в "Секрете Виктории", - хотя при этом смотрел в сторону, чтоб не выдать мальчишеской ухмылки, когда вытаскивал из пакета красные атласные трусики и лифчик. Она похвалила его и приложила одежду к телу, а потом рассмеялась - все выглядело слишком велико. Сделала большой глоток крови, немного пролилось из уголка рта на кимоно.
А потом она заметила его новую обувь, показала и подмигнула.
- Сексуально, - сказала она.
Оката залился румянцем, затем тоже ухмыльнулся и изобразил танцевальное па - универсальный экстазный танец Снупи, просто показать, до чего удобно ему в новых кроссовках. Девушка рассмеялась и погладила их, закатив при этом глаза.
Когда он выпил целый чайник чаю, а девушка - почти весь галлон крови, она села на краю футона и забросила густую рыжую гриву за спину. Она больше не была обугленным скелетом, сгоревшим призраком, иссохшей мраморной каргой. Перед художником сидела роскошная молодая женщина, бледная как снег, холодная, как комната, но вся энергичная и живая, как любой человек, которого он видел в своей жизни.
Кимоно распахнулось, когда она потянулась, и Оката отвел взгляд.
- Оката, - сказала она. Он посмотрел на ее ноги. - Это ничего. - Она запахнула полы и провела рукой по его щеке. Ее ладонь была прохладна, гладка, и он прижался к ней покрепче. - Мне нужен душ, - сказала девушка. - Душ? - Она показала, как моются, как падает дождь.
- Да, - сказал он. Принес ей полотенце и брусок мыла и познакомил с душевой кабинкой - та стояла, открытая в комнату, рядом с раковиной умывальника. Туалет располагался в чуланчике на другой стороне.
- Спасибо, - сказала она. Потом встала, и кимоно соскользнуло с плеч. Она аккуратно положила его на футон, взяла полотенце и мыло и зашла в кабинку, а через плечо улыбнулась ему.
Оката сел - хотя на самом деле рухнул - на табуретку у футона и стал смотреть, как она смывает с кожи последний пепел. А потом просто встала под струи воды и стояла так, пока во всей квартирке не заклубились пар, усталость и волшебство.
Он поднял с пола блокнот и начал рисовать.
Она двигалась в облаках пара, как дух, - вытиралась, затем причесывалась пятерней. Потом вышла из пара, уронила полотенце на пол у его рабочего стола. Художник отвернулся, когда она подошла, а девушка опустилась на колени и пальцем задрала ему подбородок. Он уже не мог не смотреть ей в глаза. Они были зелены, как нефрит, как денежное дерево.
- Оката, - сказала она. - Спасибо.
И поцеловала его в лоб, потом в губы и мягко, очень бережно вынула у него из рук блокнот и уронила на пол. После чего толкнула его спиной на футон и снова поцеловала, расстегивая на нем рубашку.
- Ладно, - произнес он.
21
Где представлены хроники Эбби Нормал: Унылая моносексуальность трупа красотки-изгоя
Совсем как тот чувак из романа Германа Гессе "Степной волк" (что, как всем известно, означает "волк, танцующий степ"), который у Волшебного театра натыкается на вывеску "Вход не для всех", - когда дело доходит до романтики, я определенно из списка вылетаю. Мой "плюс один" - одиночество. Зая моя - абидка злая.
О как сладко просыпаться на закате, чуть не в объятьях моего Темного Владыки, свернувшись клубочком в технической будке на крыше. Вероятно, не нужно было хватать того голубя со стропил и кагбэ сосать ему горлышко, но в свою защиту могу сказать: завтрак - самый важный прием пищи за день, а я поклялась не притрагиваться ни к чему пернатому, птушто пернатые - гадость. И все равно Владыка Хлад простил бы, что я заплевала кровавыми перьями все его льняные брюки. Если б только мой хвост не облажал нам весь план поисков.
Ну вот, теперь все знают. У меня есть хвост. Кой кагбэ и послужил главной причиной тому, что нам пришлось возвращаться в любовное логово, а не продолжать поиски Графини. Фу позвонил перед самым рассветом и сообщил, что все крысы сдохли.
Поэтому я такая: "С нон-секвитурами не перебор, Фу? Если ты по мне соскучился, можно просто извиниться и немного попресмыкаться, а потом мы двинемся дальше".
А он такой: "Нет, Эбби, ты не понимаешь. У них что-то в ДНК, через неделю вурдалачества или как-то у них вроде как срок хранения заканчивается".
Я ему такая: "Мой бедный грустный Песик Фу. Ты уверен, что твоя мужская антенна не пользуется дохлыми крысами, чтобы просто отправить СОС, чтоб вернуться к рыбным местам? Мммм?"
А он мне: "Нет, Эбби, у тебя на вампиризм завязана крысиная ДНК - как у Чета человеческая".
А я такая: "Не-а".
Он мне: "Надо вернуться сюда, Эбби. Я знаю, у тебя есть хвост".
А я такая: "Ебать мои носки", - и загасила телефон.
Поэтому когда мы с Хладом пришли в себя в сарае на крыше, я такая: "Вероятно, придется к Фу заглянуть".
А Хлад мне: "Позвони ему и скажи, что надо зачищать старых вурдалаков. Он должен быть готов. Будем там через несколько минут".
А я ему: "СМСку отправлю. Я сейчас с ним не разговариваю".
Ну и типа Томми показал мне, что слишком быстро нельзя бегать, а то кто-нибудь заметит что-то не то, поэтому перемещаться надо такими короткими перебежками, и машины нельзя перепрыгивать, потому что вот эта фигня как раз намертво выдает в тебе носферату. Хоть я и обрычала каких-то туристов на фуникулере, потому что заслужили. Если у них спросить, они все такие: "Она была très жуть, а у себя в Навозьеве, штат Небраска, нам хорошо известно, что "ррыык" - тотально по-ихнему, птушто у нас семейные ценности и что не".
Кароч, после коротких перебежек три квартала я обрычала таксиста, которого остановили мои офигительные темные силы и сотка, которой я махала, и мы доехали до гнездышка любви, где Джеред нас впустил.
И весь такой нам: "ОБМ, ОБМ, ОЯЕ, Эбз, крысы сдохли!"
А я типа: "Не новость. Новости равен невъебенный вамповый пирацкий корабль-робот".
А Джеред такой: "Натур?"
А я ему: "Тотал".
Тут он такой как взвизгнет по-голубовато-мальчуковому, что аж неловко за него, поэтому я типа: "Где Фу?"
Тут Фу такой выходит из спальни, и я кидаюсь его целовать, а он кагбэ так останавливается и протягивает свои пробирки с кровью, типа: "О, Эбби, никаких поцелуев, у меня тут в руках хрупкое". И я на попятный пошла.
А он такой: "Эбби, мы должны тебя вернуть. Прямщаз".
А я ему: "Фига-с-два, Фу. Харэ с меня ваших мелочных человеческих слабостей".
А он такой типа дланью помавает на крысиные клетки, а в них всех крысы эти просто на донышках валяются. И я такая: "И?"
А Фу такой: "Они просто рухнули, все за несколько часов. Какая-то несовместимость с вурдалацким вирусом".
Томми ему: "А это вирус?"
И Фу в ответ: "В точности я не знаю, что это. Но он привязывается к ДНК носителя и переносится к зараженному".
Поэтому я такая: "И?"
И тут-то Фу выпаливает Хладу, что у меня хвост, а мне хочется немедля заползти в норку и там сдохнуть, если б это не было уже так избыточно.
Тогда Джеред весь: "А выпить вам, ребята, не хочется? Крови, чего-нибудь?"
А я ему: "Нет, спасибо, я съела голубя".
А Хлад такой: "Да, я б выпил".
И уже совсем было глотает из бокала, который ему Джеред налил, и я у него клыки вижу, а это très сексуально, когда он мне ими глотку не грызет, он мне такой: "А, Эбби, и если окажется, что это малинка, не забудь, пожалуйста, оторвать Стиву руки".
Я такая только: "Хор", - а потом Фу типа: "Ррыык. Заткнись".
А Фу нам: "Там нет наркотиков".
Кароч, мы рассказали Фу и Джереду про судно и старых вурдалаков, что они сюда на генеральную уборку приплыли, и еще - что нам сказал тот чувак Кона про вурдалаков второго поколения.
И Фу такой: "Это как раз ты, Томми".
А Хлад ему весь: "Я знаю. Мне надо найти Джоди. А вам с Джередом - слинять из этой квартиры. Скройтесь где-нибудь, пока не услышите, что все чисто или что "Ворон" отплыл".
А Фу ему такой: "Как вам аще пришло в голову на пирс идти?"
Поэтому мы рассказали ему и про мадам Наташу, и про затонувшее судно в северной части Города и что не, а он только глаза свои закатывал, птушто в волшебство не верит, хотя глаза эти свои закатывает перед двумя вурдалаками.
И такой типа: "А в "Затонувший корабль"-то заходили?"
И мы такие: "Чёоо?"
А он нам: "Это бар такой на Джексон-стрит. Его построили поверх одного корабля времен Золотой Лихорадки, который там и бросили. В подвале до сих пор видно шпангоуты".
А Хлад ему такой: ""Затонувший корабль"? Так и называется?"
А я типа: "Кагбэ очевидно".
Тут Хлад весь: "Нам туда надо".
А Фу ему: "Нет, я должен вас обоих обратно поменять. Вы тоже можете в любую минуту рухнуть".
Поэтому я ему: "Казалось бы. Нам Графиню найти нужно".
А Томми: "Потом. Все это - потом".
Поэтому Фу такой: "Ну, тогда возьмите вот". И дает нам с Хладом по такой штуке - типа алюминиевого фонарика со стояком из синего стекла.
Я ему: "Э-э, мы в темноте видим, и тепло тоже, а еще у нас на гонораре человек, который умеет смотреть в будущее, поэтому спасибо, но…"
"Это ультрафиолетовые лазеры, - говорит Фу прям посреди моего отказа. - Ими в вакуумных камерах варят полимеры, чувствительные к ультрафиолету".
Томми на меня такой смотрит, типа: "Чё?"
А я - на него, типа: "Без малейшего".
Поэтому Фу такой давай дальше: "Меня или Джереда они просто обожгут, если на нас направить, ну вроде сильной лампы для загара. Но кнопку надо придерживать секунд пять".
Тут Хлад такой опять на меня, типа: "Чё?"
А я на него, типа: "По-прежнему никак".
Поэтому Фу берет у Томми фонарик и такой: "Вот так". И показывает им на одну клетку с дохлой крысой, на кнопку - чик, и из фонарика такой яркий синий луч, а крыса в клетке - шшухх, и моментальный крысиный уголек.
Поэтому мы с Хладом такие оба: "А-а".
"Их нельзя оставлять включенными, как куртки. Они работают на конденсаторах, заряд копится и выпускается двухсекундным залпом, но за это время вампа, наверное, можно пополам перерезать. Я их достал для Риверы с Кавуто".
А Томми ему такой: "Ну так и не давай им, ешкин дрын, они на нас с Джоди охотятся".
"И на меня", - грю.
"И на меня", - грит Джеред. И мы такие на него смотрим. А он нам весь: "Не потому, что я вурдалак. А потому что этот здоровый легавый меня ненавидит". А потом такой весь потупился стыдливо и грит: "Эй, ребзя, у вас кровь из глаз".
А я на Томми гляжу и вся такая: "ЧЗХ?"
А Фу нам: "Вам просто, наверно, очки носить надо с фильтром на ультрафиолет, если будете пользоваться лазерами. А то, знаете, глазам вредно".
Поэтому Хлад такой: "Полезно знать".
А Фу ему: "А еще надо понимать, что они не могут обращаться в туман, когда ранены или на них воздействует ультрафиолет. Я на крысах проверял. Это значит, вы тоже так не можете".
И мы оба такие: "Угу".
А он нам: "И что будете делать?"
Тут Хлад ему: "Пойдем в "Затонувший корабль", вдруг там где-то Джоди, а потом, наверно, прикинем, как попасть на пиратское судно. А ты?"
"Мне сначала надо лабу перебазировать, в моей программе в Беркли есть ребята, у которых может найтись лишнее место. Я там могу залечь".
Хлад такой: "Возьми с собой Джереда. Илия его видел. Опасность грозит всем, кого он видел или кто про него знает".
Тут Джеред весь такой: "Неееее, в Беркли слишком коблово".
Поэтому я такая, чтоб Томми для тупых: "Джеред боится активных лесбиянок. Их изобрели в Беркли".
А Фу такой на Джереда смотрит, потом на меня, потом на Хлада, потом на дохлых крыс - и весь типа: "А хотя бы Эбби ты не можешь тут оставить, чтоб я ее обратно поменял?"
Тут и Хлад на меня смотреть стал. А я ему такая: "Сцуко, я тя умоляю, у меня световой меч". И хвать Фу - и чмок его крепко-крепко, но чувствую - отстраняется.
И такой весь типа: "Эбби, когда все это закончится…"
А я кагбэ палец ему к губам такая: "Тш-ш, тш-ш, Фу. Не надо неудобняк с соплями в такой момент. Я к этому готовилась всю жизнь".
Что правда.
Кароч, мы рванули.
Снаружи Хлад мне такой: "Сама нормально?"
А я ему: "Ну. Я что - урод из-за того, что у меня хвост?"
А он мне: "Нет, не поэтому".
Что с его стороны офигительно сказать.
Тащемта мы, не отсвечивая, добрались до "Уолгринза", где купили три пары темных очков и одноразовый сотовый для Томми, а мне "мармеладных мишек", которых я макаю в кровь и прямщаз ем - откусываю им маленькие мишкины головы. Потом двинули в финансовый район и нашли там бар "Затонувший корабль" на Джексон-стрит в старом квартале, а на нем здоровенная такая картина с парусным судном и "ЗАТОНУВШИЙ КОРАБЛЬ" здоровенными буквами вырезано, а до той крыши, где мы с Владыкой Хладом ночь провели, всего два квартала, поэтому я вся такая: "Блиин".
А Хлад мне: "Что еще?"
Я ему вся типа: "У тебя ксивы разве нет?" Это я ему как бы мозги трахаю за то, что он делал вид, будто ему пятьсот лет, когда мы только познакомились, хотя ему всего девятнадцать.
А он такой: "Не. А у тебя?"
Я ему: "Ну. Штук шесть. Я сама зайду и посмотрю, чё и как".
Он такой только: "Лана".
Кароч, я такая только внутрь, а там все эти пиджаки и граждане, как слышу: "Эй", - девчонским таким голоском. Тихо-тихо, но типа знает, что мы все равно услышим.
Мы глядим - а это Графиня. Закрывает дверь в полуподвальную квартиру рядом. И вся в черной джинсе и в "найках", а волосы - чистый отпад, и в один миг перемахнула типа через перила, даже ступенек не коснулась ни разу, и к Томми в объятья. И это было так прекрасно, и так грустно, и у меня чуть сердце не лопнуло, но потом типа заскакало все от радости, птушто Графиню я реально очень люблю, и Томми люблю, но они любят друг друга, и ну в общем - ебать мои носки.
Поэтому я типа вся такая: "Хладнолицые убийцы не дремлют, сцуки, у нас нет времени на ваши поебки прямщаз".
Тут Графиня такая отпускает Томми и крепко-крепко обнимает меня и вся такая: "Ну и как, девочко-девочка, дохлятиной тебе?"
А я ей такая: "Тю".
Она тогда на Хлада смотрит и вся: "Я, правда, не уверена насчет тропического мотива".
А он ей: "Это Эбби мне брюки голубиной кровью заляпала".
А она ему: "Не, с этим-то все хорошо".
А он тут такой: "У нее хвост".
Тут я такая: "Пред-датель!"
Она тогда вся как-то погрустнела и типа: "Томми, нам нужно поговорить".
А он ей: "Нет, нам нужно шевелить костями".
Поэтому пока идем к воде, мы ей объясняем про старых вампов и уборку, про "Ворон" и что не.
Тащемта вот мы сидим теперь на крыше "Заливного клуба", это очень симпатичный такой спортзал через дорогу от причалов и ведем наблюдение за "Вороном". Отсюда нам видать кокпит изнутри, он там размерами с целую квартиру. И они тоже там. Их трое плюс Кона, обалдуй этот растаманский. И выглядят все улетно в черных таких комбезах и черных плащах и при всех делах. Но у высокого блондина что-то на столе - длинный ящик, вот он это что-то оттуда вынимает и давай свинчивать.
Я вся: "Это чё у него?"
"Винтовка", - грит Графиня.
ЧЗХ? ЧЗХ? ЧЗХ? И я такая: "То есть - ружье?"
И Томми тут: "Зачем ему винтовка?"
И я тут же: "Ну, на винтовки вампирам насрать. Нам то есть". - Но мне все равно тотально не в дугу подстреливаться.
А Джоди такая: "Это не для вампиров".
И Томми типа: "Эбби, ты не могла бы прекратить печатать? Пожалуйста".
А я ему типа: "Ррыык!"
И Джоди тут: "Он сходит с судна".
А я вся такая: "ЧЗХ?"
А Джоди нам сразу: "Надо за ним".
Тащемта пора двигать жопой. Чмоке.
22
Встреча во дворце
Ривера
В городском гараже они сменили свой бурый "форд" на другую бурую машину - но с плексигласовой перегородкой между передними и задним сиденьями. Коленями Кавуто теперь упирался в бардачок, потому что кресло не сдвинешь, но обмен шила на мыло того стоил. Выяснилось, что от натуральных собачьих галет, которые купил Ривера, у Марвина газы. И теперь пес-труполов сидел в собственном пластиковом отсеке, где мог свободно наслаждаться выхлопами, а следователи пили кофе, относительно лишенный собачьей вони.
- Скверно я днем сплю, - промолвил Кавуто.
- Есть контакт, - отозвался Ривера. - У меня чувство, что я уже неделю не ложился. - Он набрал код голосовой почты и посмотрел на своего напарника: - Пятнадцать невоспроизведенных сообщений? Мы что, вне зоны доступа или как?
- Ты сам отключил оповещалку, когда мы подкрадывались к тому помету опасных котят.
Ривера попробовал пить кофе, одновременно разбираясь с телефоном, и в итоге съехал все же на обочину.
- Все от Императора. Что-то про судно у Пирса 9, на котором якобы полно старых вампиров.
- Нет, - ответил Кавуто. - Никаких больше вампиров, пока я не выпью две полные чашки кофе и хорошенько не отолью. Таково мое личное правило.
По рации он вызвал диспетчера. Нынче все ведут переговоры по сотовым, но правил никто не отменял. Если ты - наряд на выезде, диспетчер обязан знать, где ты.
- Ривера и Кавуто, - сказал диспетчер. - Вы у меня, ребята, маркированы на случай нападений котов на людей, верно?
- Так точно, диспеч.
- Ну так мечта сбывается, инспектор, нам сообщили о нападении гигантского кота на человека на углу Бейкер и Бич. Наряд с места происшествия не сообщает ничего.
Кавуто посмотрел на Риверу.
- Это Дворец изящных искусств. Марина - новый участок.
- Сейчас там может ничего и не быть. Мундиры же не знают, что искать надо просто пыльную одежду. А я и не хочу, чтоб они это знали. Скажи, что выезжаем.
- Диспеч, реагируем. Передайте наряду на месте, что мы сами займемся. Как раз мы расследуем одного 5150 с его ложными сообщениями. - Кавуто ухмыльнулся, глядя на Риверу.
- Милая импровизация.
- Ага, только мне все равно сдается, Ривера, что этот кот из мешка уже вылез.
- Надеюсь, не совсем.
Они подкатили к огромному классическому куполу якобы из дикого камня - только эта постройка и осталась от Всемирной выставки 1911 года, когда Сан-Франциско пытался доказать всему миру, что он оправился от землетрясения 1906-го. Патруль ждал их на дальней стороне зеркального пруда. Наряд в мундирах топтался у машины. Кавуто махнул им.