А я ему вся: "Ага, тогда откуда ты знаешь, что я тебя поэтому стукнула, и где ты был нахуй, мой безумный мангавласый мартышончик любви?" Иногда лучше сразу переходить из обороны в нападение и тут же задавать вопросы, если твои доводы сосут анус. Я этому научилась на занятиях по "Введению в массмедиа".
А Фу мне такой: "Дела".
А я ему: "Ты прощелкал мою героическую битву малютки-воительницы". И типа все ему рассказала, а потом грю: "Так теперь, значит, котов-вампиров много. Вот отчего оно так, зануды кусок?" Это у меня такая ласковая кличка для Фу, когда я имею в виду его навыки безумного ученого.
А он мне: "Ну, мы знаем, что для этого должен происходить обмен крови между вампиром и его жертвой перед кончиной последней, иначе эта последняя обращается в прах".
Я ему такая: "Значит, Чет поумнел и это знает?"
А Фу мне: "Нет, но если кота кусают, что для него естественней всего?"
Тут я ему вся: "Эй, я здесь вопросы задаю. Я твой начальник, ты в курсе?"
А Фу меня в тотальный игнор и весь такой: "Он кусается в ответ. Мне кажется, Чет обращает других котов по ошибке".
"Но он же высосал эту счетчицу досуха, а она не обратилась", - говорю.
"Это потому, что не кусалась".
А я такая: "Ну, это я и сама сообразила".
А Фу весь: "Их там могут быть сотни".
А я ему: "И Чет привел их сюда. К нам".
А Фу мне: "Он это пометил как свою территорию еще до того, как старый вампирюга его обратил. Считает своим участком. Вся лестница до сих пор воняет кошачьей мочой".
Тут я ему: "Но и это еще не все".
А он мне: "А что? Чем еще?"
Тут я тотально включаю голос моей темной владычицы и ему такая: "Чет изменился. Стал больше".
А Фу мне: "Может, у него просто шерсть отросла".
А я вся такая зловещая: "Нет, Фу, он по-прежнему брит, но сильно крупнее, и мне кажется…" Тут я сделала паузу. Очень вся такая драматичная.
И Фу мне: "Ну, говори же!"
А я типа обмякла, как эмо, вся у него в объятьях. И он меня тотально поймал, как мрачный герой вересковых пустошей, он же у меня такой, но потом всю романтическую драму усугубил - защекотал меня и такой: "Говори, говори, говори".
И я сказала - ну просто потому, что чуть не описалась, а я тотально по таким вещам не подрубаюсь. "Мне кажется, нам нужно обеспокоиться, не обратится ли тот маленький самурай, вот это будет совсем скверно, потому что саблей он машет в полный рост, хотя шляпа и носки у него глубоко дурацкие".
А Фу мне такой: "Он их тоже кусал?"
А я ему вся: "Он весь в вампирско-котейной крови был. Может, в рот что и попало. Владыка Хлад говорил, что случайно обратил синюю блядину лишь единственным поцелуем в губы".
Тут Фу такой: "Ну, тогда его нужно найти. Эбби, возможно, нам одним с этим не справиться. Нам нужна помощь". И весь такой кивает на статую Графини и Владыки Хлада.
А я ему: "Ты знаешь, что первым делом произойдет, когда мы их выпустим?"
И Фу мне: "Джоди нам тотально жопы надерет".
А я ему: "Oui, mon amour, эпическое жоподрание pour toi и moi. Но знаешь, что еще страшнее?"
И Фу весь такой: "Что? Что? Что?" Потому что от французского у него крыша едет.
Тут я ему: "У тебя по-прежнему стояк!" И как сожму ему агрегат, а сама в спальню побежала.
Тащемта Фу погонялся за мной по всей студии пару раз, и я два раза ему поймалась, но ненадолго, чтоб только поцеловать успел прежде, чем я его опять стукну - ну, вы уже поняли, зачем, - а потом снова сбегала. Но только приуготовилась дать ему понять, что вот-вот сдамся его мужской аппетитности, как ему такая: "Ты мог бы обратить меня в вампушку, а я тогда через посредство своих темных сил возьму и перетоплю весь Четов помет разрушения".
Но Фу мне такой: "Фигушки, блядь. Я для этого недостаточно знаю".
Тут кто-то в дверь стал ломиться. Причем не помаленьку так, ломиками типа "Эй, как вы тут?". А типа распродажи дверных ломов на Ломовом Рынке. Один купишь - один бесплатно.
Верняк, да? ЧЗХ? Личного пространства никому? Так ломиться в логово любви.
Джоди
Как в загончике страховой компании - вечно "не вполне обед"; как в той истории античного мира три месяца назад, покуда она еще не стала вампиром. На всяком закате Джоди секунд на пятнадцать просыпалась в панике - от голода и несвободы, - но потом усилием воли обращалась в туман и парила в кровавой грезе, как она ее мысленно называла, в приятной эфирной дымке, длившейся до рассвета, когда ее тело вновь сгущалось в бронзовой скорлупе, и она опять становилась, по сути, дохлятиной до нового заката. Но где-то к концу первой недели таких взрывных истерик Джоди наконец поняла, что Томми - рядом и она его касается. Он с нею вместе в бронзе, но, в отличие от нее, в туман превращаться не умеет. Надо было его научить, сообразила Джоди, как старый вампир научил ее, только теперь уже поздно. Раз она не может шевельнуться и выстукать пальцем сообщение морзянкой, не говоря уж о том, чтоб, ну, говорить, - так, может, как-то удастся дотянуться до него телепатически? Кто знает, какие еще силы у нее могут оказаться, а вампир забыл ей о них сообщить? Джоди сосредоточилась, вся напряглась и даже попробовала отослать некий импульс в те участки, где они с Томми соприкасались кожей, но в ответ получила лишь продолжительную и рваную электрифицированную панику.
Бедненький Томми. Это он, точно. Живой и беспощадно в сознании. Она пробовала дотянуться до него, пока сама не ослабла от собственных голода и паники. "Эбби, если я когда-нибудь отсюда выберусь, береги от меня свою тощую задницу", - подумала Джоди, прежде чем вновь рассосалась туманом и сбежала в блаженство.
Инспектор Ривера
Говоря технически, то было не убийство, ибо тела не наблюдалось. Но смотритель стоянок пропал при исполнении, и к этому какое-то отношение имели Император и некий квартал зданий легкой промышленности и художественных студий к югу от Маркет-стрит, который Ривера уже взял на карандаш: вдруг там что-то произойдет. И что-то там определенно произошло. Вот только что?
Он приподнял пустую полицейскую форму за воротник кончиком авторучки - убедиться, что под тканью на тротуаре нет мелкого серого пепла. Его там и не оказалось. Внутри формы, на тротуаре вокруг манжет и воротника есть, а под самой формой - нет.
- Я не вижу тут преступления, - произнес напарник Риверы Ник Кавуто. Будь полицейские мороженым, он был бы сортом "Хрумкий голубой полузащитник". - Тут, конечно, что-то случилось, но ведь и дети могли напроказить. А Император явно чокнутый. Совершенно ненадежен.
Ривера выпрямился и оглядел залитую кровью улицу, кучки праха и мигалку парковочной машинки - та вспыхивала по-прежнему. Затем посмотрел на Императора и его собак - их носы были прижаты к заднему стеклу коричневого "форда"-седана без особых опознавательных знаков. Ривера на вкус был скорее "Испанский циник с пониженным содержанием жиров" в вафельном рожке от "Армани".
- Он сказал, это все коты.
- Ну и вот, пожалста, - это дело Службы отлова бродячих животных. Сейчас им позвоню.
Кавуто театрально достал и раскрыл мобильник - и набил номер сардельками пальцев.
Ривера покачал головой и снова присел над пустой формой. Он знал, что это за пыль, - и Кавуто знал, что это за пыль. Само собой, у них на такое понимание ушла пара месяцев и множество висяков. А также - вид старого вампира, который принял в себя столько свинца, что и на взвод бы хватило, однако не только не умер, а и вообще выжил и еще с полдюжины людей завалил. Только после этого они сообразили.
- Это не коты, - сказал Ривера.
- Они же обещали уехать, - заметил Кавуто, делая паузу в своем подчеркнуто перкуссивном наборе номера. - Жуткая девчонка сказала, что уехали. - Под "ними" он имел в виду Джоди и Томми, обещавших покинуть город и никогда больше сюда не возвращаться. - А Император говорил, что сам видел, как старый вампир сел на судно и вся их банда куда-то отплыла.
- Но он совершенно ненадежен, - возразил Ривера.
- По большей части. Это же не…
Ривера предупреждающе воздел палец. Слово на букву "в" они договорились не поминать при посторонних.
- Надо повидать зловещую девочку.
- Нееее! - взвыл Кавуто, но опомнился: для мужчины его габаритов, экстерьера и рода занятий ныть из-за грядущей встречи с костлявой девчонкой - как-то ну… В общем, он просто здоровенная нюня, вот что.
- Мужайся, Ник, мы ей скажем, что она не только имеет право хранить молчание, но и обязана его хранить. А кроме того, я вызвал подкрепление.
- Я, наверное, лучше посижу с Императором в машине. Может, он еще чего вспомнит.
И тут на месте преступления у ленточного ограждения поднялся легкий переполох. Патрульный в мундире сказал:
- Инспектор, эта женщина хочет пройти. Говорит, ей надо с дочкой повидаться, та живет в этой квартире. - Полицейский ткнул пальцем в пожарную дверь квартиры, где со своим молодым человеком жила жуткая девочка. А мимо него тем временем пыталась протиснуться симпатичная блондинка лет под сорок, в хирургическом облачении с огуречным узором.
- Пропустите, - распорядился Ривера. - Видишь, Ник, тебе на защиту спустился ангел.
- Ох боже меня упаси от этих ебаных неохиппи, - ответил Хрумкий Голубой Полузащитник.
5
Дальнейшие хроники Эбби Нормал - несчастной эмо-шлюхи ночи с разбитым сердцем
Тащемта под дверью у меня не кто иная - сама Баронесса Кайфолом, МамБот в сопровождении двух этих говеннейших легавых из убойного, Риверы с Кавуто.
Поэтому я вся такая: "О радость, неужто к нашему свежему комплексному пиздецу с кофеином полагаются пончики?" Но как выяснилось, не полагаются, поэтому ну ЧЗХ, в чем смысл тащить с собой легавых?
А МамБот вся такая: "Так нельзя, и что это за мальчик, и где ты была, и не имеешь права, и тыры-пыры, ответственность, чуть не заболела от волнений, что ж ты за ужасный человек такой, и погубила мне всю жизнь своими сапогами на платформе и пирсингами".
Лана, не совсем так она говорила, но подтекст был. И, оглядываясь, я понимаю: наверно, не стоило разыгрывать гамбит "Я ночую у Лили" два месяца подряд, когда на самом деле я проживала в собственном très клевом логове любви с таинственным любовным ниндзей. И я решила перейти в контрнаступление - задавать вопросы сама, чтоб она не поймала ритм допроса и не завалила меня мамскими угрызениями.
И вот я вся такая: "Ты как меня нашла?"
А смуглый легавый латинос вперед выступает и мне: "Это я ее вызвал".
Я такая весь радиатор ему обсмотрела - ну, до узла галстука хотя бы, птушто он меня выше. И типа ему: "Вот те на - вы меня заложили. Предательская вы ебучка!"
А легавый такой весь индифферентно держится: "Я никого не предавал, потому что я не за тебя, Эллисон". Это он меня по имени дневной рабыни назвал спецом, чтоб мозги мне поебать.
И вот я вся такая думаю: "Ладно, лягаш, это я вижу - ты убежден, что говнишко твое никому не растрясти, весь такой стараешься сойти пронырливым и подонистым в глазах МамБота, чтоб она тебя долго и хорошенько имала?" Верняк, брачные ритуалы древних и стремных - от них даже во рту как-то блевотно, ну?
В общем, я такая подхожу к здоровому легавому гомику и вся тихонько голоском маленькой девочки: "А я думала, мы на одной стороне, птушто, ну… мы же знаем про носферату и про все те деньги, что вы за его коллекцию выручили. Разве нет? Я безутешна". И тотально руку к лобику, с понтом лишаюсь чувств от разбитого сердца. Даже поплакать собралась, только тушью у меня вокруг глаз шипы адских врат были нарисованы, не хотелось спозаранку енотить, поэтому я только носом хлюпнула. И нос вытерла о рукав здорового этого легавого гомика.
А мамяк вся такая: "Что? Что? Носферату? Что? Деньги? Что?"
Тут Ривера ей: "Простите, пэжэ, миссис Грин, нам на минуточку с Эллисон словцом перемолвиться".
МамБот поэтому такая только в спальню, а я ей тут же вся: "О, мне кажется - туда не стоит. Можешь и снаружи обождать", - или типа того, птушто выясняется - я вовсе не желаю, чтоб она видела внутреннее святилище нашего любовного гнездышка, птушто она нянечка в больнице, и ей собачьи ошейники, пробирки, центрифуга и что не внушат совсем не то, что надо. (Нас с Фу в уединенности нашего будуара штырит от нашей тяги к безумным ученым.)
В общем, мама вышла.
А Фу весь такой: "Отымали, сцуко!" И пустился в жалкую имитацию моего великолепного победно-имательного танца попой, и меня такая его поддержка тут же сразу тронула, однако недостаток чувства ритма и попабельности у него - обескуражил.
А Ривера меж тем такой: "Эллисон, откуда тебе известно про деньги, и старого вампира, и яхту, и у тебя нет доказательств, и трали-вали, что-то никак не могу решить, быть мне добрым полицейским или злым, и дальше ли мне делать вид, что я крутой засранец, или тотально обосраться в штаны от той вербальной смертельной хватки, в которую ты только что взяла мое мужское достоинство, фигли-мигли".
Я ему вся такая: "Я все знаю, лягаш", - и "ш" эдак прошипела, я же знаю, они от этого звука оба ежатся. "Вам пора на выход, и МамБота с собой прихватите, доставьте ее домой, не то я буду принуждена обнародовать вашу нечестивую погань вашим хозяевам, так что мало не покажется".
А легавый латинос такой индифферентный весь, кивает, улыбу давит, так во мне аж уверенность вся пригнулась. И такой мне: "Вот как, Эллисон? Ну, тогда здесь присутствующий мистер Вон - ему вот двадцать один, а ты по-прежнему еще несовершеннолетняя, поэтому, среди прочего, мы можем его забрать за пособничество в делинкветности несовершеннолетних, похищение и половую связь с лицом, не достигшим совершеннолетия". И руки такой на груди сложил, типа: "Накося выкуси, сцуко". Хип-хопово надменный такой.
Поэтому я ему: "Вы правы, он тотально злоупотребляет моей невинностью. Фу, феерический ты извращенец!" И как закачу ему пощечину - но это уже от общей драмы, а не для того, чтоб не думал, будто я распутная. "Мне следовало понять еще в тот раз, когда ты в самом начале заставил меня выбрить пи-пилотку в форме треуголки!"
А Фу весь такой: "Ничё я не!"
"Извращен и в придачу многословен, нет?" - спрашиваю я у здорового легавого гомика, который пилотку от треуголки не отличит, если даже та к нему подскочит и споет "Усеянное звездами знамя". (Кстати, вы заметили - почти ничего на свете, кроме "Усеянного звездами знамени", не бывает усеяно? Типа, ведь нет же "Усеянного Изюмом Кекса" или "Усеянной Блохами Легавой". Но это я так, к слову.) В общем, я типа такая начинаю юбку задирать, чтоб у него чердак еще дальше съехал, типа сейчас эту самую треуголку ему и засвечу, но это блеф только, потому что у меня там все пострижено летучей мышью и выкрашено в бледно-лиловый, а еще на мне эти жарко-розовые сеточки, которые все полностью колготы, и от них на мои причинные места детям до тринадцати смотреть категорически не рекомендуется.
Да вот только он лицо руками не закрыл, не завизжал, как сучка, хоть я на это и рассчитывала. Нет, вместо всего этого здоровенный легавый гомик всю комнату перемахнул, и в ту же секунду мой Песик Фу - в наручниках, а тот их даже туже затягивает.
Фу такой весь: "Ой! Ой! Ой!"
А у меня боль сердечная, я вся страдаю, поэтому типа: "Раскуй его живо, фашыцкая медвежья жопа".
А Ривера мне только: "Эллисон, нам нужно достигнуть понимания, иначе твой дружок отправится в тюрьму, а если обвинение с него и снимут, с магистерской степенью своей он может распрощаться".
Отымали! Тут мне пришлось юбку в знак поражения опустить. У Фу все глаза шириной с анимэ, их слезы уже начинают усеивать, и мой благородный ниндзя любви глядит на меня с мольбой, типа: "Паза-алюста, не покидай меня, невзирая на мои очевидные эмо-склонности".
Поэтому я такая: "Мы вам дадим сто тысяч долларов за то, что вы покинете нашу любовную берлогу, будто ничего и не было".
А Ривера весь: "Нас ваши деньги не интересуют".
А этот голубой медведь его типа: "Погоди, ты где еще столько денег раздобудешь, а?"
А Ривера ему: "Не твое дело, Ник, тут не про деньги всё".
А я такая: "ОБМ, Ривера, ваши навыки плохого полицейского сосут с причмоком. Всё всегда про деньги. У вас что, телика нету?"
А он такой: "Что тут произошло рано утром?"
А я вся: "Ну, знаете, кошаки-вурдалаки, парковочная счетчица досуха отсосана, самурай в оранжевых носках, Эбби своим кунг-фу всем по жопе солярно надавала, все как обычно". И Песику моему: "Фу, куртка твоя - отпаднейшая фиготень на свете!"
"Это значит - очень хорошая", - перевел Фу полицейским.
А Ривера на это такой: "Коты-вампиры? Император то же самое говорил".
Ясно тащемта, что у легавых сомнения, поэтому я им всю битву растолковала и вдобавок теорию Фу донесла, как Чет других коть-вурдалаков делает, а также нехитрую мысль о том, что нам пиздец аж на девять дней Кванзыы, потому что грядет конец света и что не, раз в городе кошаков до метрической киложопы, а уматных солнечных курток для жарки вампиров - всего две, у меня и у Фу, а нас жопогреи правопорядка задерживают вместо того, чтоб спасать человечество.
Поэтому Ривера такой: "А Флад и рыжая? - спрашивает. - Ты же им помогала, да?"
Честь и слава Инспектору Очевидность - мы просто-напросто живем у них в студии, тратим их деньги, а на их бронзовые тела мокрые полотенца вешаем. Я ему такая вся: "Они уехали. Все вурдалаки уехали. Вы что, с Императором не разговаривали? Он же видел, как они на яхту сели в Марине".
"Император - не самый надежный свидетель, - грит Ривера. - И про тех двоих он ничего не сказал, но мне очень трудно поверить, что кот - даже кот-вампир - даже банда домашних котов-вампиров - способен свалить взрослого служащего по надзору за городскими парковками".
Поэтому я ему такая: "Чет - не обычный котя-вурдалак. Он огромный. Скорее огромный, чем обычный, то есть. И становится все огромней. Если вы не дадите Фу применить свою безумную ученость и кота этого вылечить, через неделю Чет пирамиду Трансамерики отымеет всухую".
На все это Фу кивал китайским болванчиком с манга-причесоном. И весь такой: "Это правда".
Здоровый легавый гомик Кавуто на это весь: "Правда осилишь, парнишка? Сможешь всю эту хрень обратно в банку закупорить?"
"Абсолютно, - говорит им Фу, хотя сам ни сном ни духом, как ему ловить Чета. - Мне только время надо, а наручники можете не снимать, мне так работается лучше всего".
Фу очень саркастический может быть пред лицом дневных насельников малоразумней себя, а это почти все население планеты.