Машина ДВСИ(А) представляла собой большую ценность. Когда национальные правительства пали - как и предсказывал вашингтонский центр, - машины стали своего рода миниатюрными штабами ДВСИ. Они содержали записывающую аппаратуру, запасы продовольствия и множество разнообразных приспособлений; имели бронированные стенки. За час такую машину можно было переоборудовать в вагонетку. Движение обеспечивала самая совершенная система электрических батарей; кроме того, имелся аварийный двигатель, который работал на бензине или любом его заменителе. Это чудо техники, принадлежавшее Тимберлейну, осталось в гараже под его домом на Иффли-роуд.
- Ключи еще у меня, - сказал Тимберлейн. - И машина заперта. Они не спрашивали у меня ключей.
Марта закрыла глаза. Она слышала Олджи, но от усталости не могла ответить.
- Мы вполне могли бы наблюдать здесь за современной историей, - продолжал он. - Но ДВСИ не предусмотрела, что машины будут привлекать творцов истории. В любом случае мы не должны упустить машину.
После недолгого молчания он добавил:
- О машине надо позаботиться в первую очередь. Марта неожиданно села на постели.
- К черту проклятую машину! - заявила она. - Что будет со мной?
* * *
В ту душную ночь в казармах она плохо спала. Тишину то и дело нарушали шаги на плацу, крики, комариный писк и гудение подлетавшего ветролета. Кровать, когда она поворачивалась на ней, издавала звуки, напоминавшие урчание пустого желудка.
Ночь представлялась ей чем-то вроде подушечки для булавок. Марта как будто держала ее в руке, теплую, влажную, и в подушечку, словно бесчисленные булавки, впивались звуки, издаваемые воинственным человечеством, но каждая булавка колола и саму Марту. Под утро стало тише, но двор не опустел.
Потом издали донесся приглушенный вой сирены. Где-то прокричал петух. Городские часы - в часовне Святой Магдалины? - пробили пять. Птицы устроили перепалку под крышей. И снова усилился армейский шум. На кухне, судя по бренчанию ведер и железной посуды, начали готовить завтрак. Безысходная печаль поглотила все чувства Марты, и она заснула.
На сей раз, сон ее был глубоким и здоровым.
Проснувшись, она сразу увидела Тимберлейна: седой и небритый, он сидел на краю своей кровати. Вошел охранник с завтраком, поставил поднос на стол и удалился.
- Как ты себя чувствуешь, любовь моя?
- Сегодня лучше, Олджи. Но почему ночью было так шумно?
- Похоже, носили больных. - Тимберлейн выглянул в окно. - Здесь один из очагов эпидемии. Я готов дать Краучеру всякие гарантии, лишь бы он позволил нам жить подальше отсюда.
Марта подошла к нему, обхватила ладонями его небритый подбородок.
- Значит, ты принял решение?
- Я принял его еще вчера. Мы работаем для ДВСИ(А), и нас интересует история. А история творится здесь. Я думаю, мы должны доверять Краучеру - значит, мы остаемся в Коули и будем сотрудничать с ним.
- Ты знаешь, я никогда не оспариваю твоих решений, Олджи. Но можем ли мы доверять человеку в его положении?
- У человека в его положении, по крайней мере, нет никаких причин расстрелять нас, - заметил он.
- Наверно, я просто как женщина смотрю на это иначе, но давай не будем ставить цели ДВСИ(А) выше нашей безопасности.
- Постарайся понять меня. Марта. В Вашингтоне мы не брали на себя обязательств, просто наше существование приобрело какой-то смысл в таких условиях, когда от человечества осталась жалкая тень. Возможно, именно потому мы и остались в Лондоне вместе, в то время, как большинство других семей распалось. У нас есть цель, и мы должны ей служить - тогда и она послужит нам.
- Звучит красиво. Но давай лучше не будем углубляться в абстрактные идеи, хорошо?
Они занялись завтраком. Он напоминал солдатский паек. Поскольку чай стал редкостью, его заменяло легкое пиво. В меню также входили витаминные пилюли, которые стали неизменной частью питания по всей стране после истребления домашних животных, зерновой хлеб и филе неведомой буроватой рыбы. Киты и тюлени почти исчезли в морях, зато радиация способствовала бурному росту планктона, и рыба быстро расплодилась. Многие фермеры, жившие в прибрежных районах, были вынуждены выходить на промысел в море, поэтому люди по всему миру еще не лишились рыбных блюд. За завтраком Марта сказала:
- Этот капрал Пит, наш тюремщик и охранник, - по-моему, неплохой человек. Если необходимо, чтобы нас постоянно караулили, лучше пусть этим занимается он. Попроси Краучера.
Они запивали витамины остатками пива, когда вошел Пит вместе с другим охранником. У Пита на плечах были капитанские погоны.
- Похоже, вас можно поздравить с приличным повышением, - заметила Марта.
- Нечего смеяться, - строго сказал Пит. - Тут часто людей не хватает.
- Я вовсе не смеюсь, мистер Пит, и, судя по количеству носилок, людей становится все меньше.
- Над бедствием шутить не подобает.
- Моя жена просто пытается быть любезной, - вмешался Тимберлейн. - Отвечайте ей осторожнее, чтобы не было жалоб.
- Со всеми жалобами обращайтесь ко мне, - заявил Пит.
Супруги переглянулись. Куда девался вчерашний скромный капрал? Теперь этот человек говорил резким голосом, и во всем его поведении появилась напряженность. Марта уселась перед своим зеркалом. Щеки опять впалые! Сегодня она чувствовала себя бодрее, но мысль о предстоящих испытаниях и жаре не давала ей покоя. Во время менструации она ощущала тупую боль, словно бесплодное лоно возмущалось против собственного бесплодия. С помощью множества тюбиков и флакончиков Марта с большим трудом придала своему лицу свежесть и теплоту - к сожалению, лишь искусственные.
Занимаясь своим делом, она поглядывала в зеркало на Пита. Отчего он так нервничал? Из-за внезапного повышения или тут была какая-то другая причина?
- Я должен увести вас и миссис Тимберлейн через десять минут, - сообщил он Тимберлейну. - Собирайтесь. Мы поедем к вашему прежнему дому на Иффли-роуд. Заберем вашу машину с записывающей аппаратурой - и сразу в Черчхиллский госпиталь.
- Зачем? У меня назначена встреча с генералом Краучером. Вчера он больше ничего мне не говорил.
- А мне говорил. Вам нужно было документальное подтверждение насчет того, что делается в госпитале. Вот мы и получим это подтверждение.
- Я понимаю. Но у меня назначена встреча…
- Послушайте, не спорьте со мной. У меня есть приказ, и я его выполню. Никаких встреч. Генерал занят.
- Но он сказал мне…
Для убедительности капитан Пит похлопал по кобуре своего нового револьвера.
- Через десять минут выходим. Я зайду за вами. И вы оба поедете со мной собирать вашу машину. - Он повернулся на каблуках и покинул комнату, громко топая. Другой охранник, крупный, с отвислой челюстью, демонстративно занял место у двери.
- Что это значит? - спросила Марта, подходя к своему мужу. Он обнял ее за талию и нахмурился.
- Похоже, у Краучера изменились планы. Но может быть, еще все в порядке. Я сам просил, чтобы мне показали материалы о госпитале. Вероятно, генерал хочет показать, что готов сотрудничать с нами.
- Но Пит тоже так переменился. Вчера он мне рассказывал про свою жену, и как его заставили участвовать в этой бойне в центре Оксфорда…
- Возможно, повышение вскружило ему голову…
- О, все так неопределенно, Олджи, - никакой ясности, никто не знает, что произойдет завтра… Может быть, им нужна только машина.
Она прижалась головой к его груди, и они молча стояли посреди комнаты, пока не вернулся Пит. Он кивнул им, и все вместе спустились во двор; новоиспеченный капитан шагал первым, охранник с отвислой челюстью замыкал шествие.
Они устроились в кабине ветролета. Пит завел мотор, и ветролет проплыл над плацем, задержался немного у ворот, где стоял часовой, и покинул территорию казарм.
Новый день не принес видимых улучшений в Оксфорде. На Холлоу-вей горели несколько домов подряд, но пламя было вялое, казалось, его мог затушить порыв ветра. Дым от пожара распространился над всем районом. Возле машиностроительного завода бестолково суетились люди в униформе. Где-то поблизости прогремел выстрел. На Коули-роуд, длинной торговой улице, которая тянулась к древним шпилям Оксфорда, фасады многих домов в той или иной степени подверглись разрушению. На мостовой лежали груды мусора. Кое-где перед магазинами виднелись очереди. Там стояли угрюмые пожилые женщины, все в шарфах, несмотря на жару. Пыль от ветролета осела на их стоптанные туфли, но женщины игнорировали ее с тем подобием достоинства, какое рождается из унижения.
Во время всего путешествия лицо Пита оставалось непроницаемым. Его нос, похожий на клюв коршуна, был обращен только вперед. Никто не произнес ни слова. Когда они приблизились к дому, Пит посадил ветролет посреди дороги. Марта с удовольствием покинула кабину - там пахло потом и мочой.
За последние двадцать четыре часа этот дом стал совсем чужим. Марта уже забыла, как бедно и безобразно он выглядел снаружи. У окна их бывшей гостиной сидел солдат, охраняя подход к гаражу. Высунувшись из окна, он что-то крикнул волосатому старику в шортах и плаще. Старик стоял на тротуаре и держал в руках кипу газет.
- "Оксфорд Мейл"! - прохрипел он.
Тимберлейн решил купить газету. Пит, как будто, хотел остановить его, но потом пробормотал: "А почему бы и нет?" - и отвернулся. Это заметила только Марта.
Газета состояла из одного листка. Известный общественный деятель выражал свою радость в связи с возобновлением публикации - теперь, когда наконец восстановились закон и порядок. В другом месте сообщалось, что отныне каждый, кто попытается покинуть город без разрешения, будет расстрелян. Было объявление об открытии "Супер кино" где будут показывать по одному фильму в день. Всем мужчинам в возрасте до шестидесяти пяти лет предписывалось в течение сорока восьми часов явиться в одну из пятнадцати школ, превращенных в военные посты. Несомненно, газета попала под контроль генерала.
- Пойдем, у нас не так много времени, - сказал капитан Пит.
Тимберлейн засунул газету в карман брюк и направился к гаражу. Он отпер дверь и вошел внутрь. Пит стоял рядом и смотрел, как Тимберлейн опускал защитные шторки машины ДВСИ(А) и набирал числовую комбинацию на замке, чтобы открыть кабину. Марта наблюдала за лицом капитана; тот поминутно облизывал засохшие губы.
Оба мужчины сели в кабину. Тимберлейн разблокировал руль и медленно вывел машину на дорогу. Пит окликнул солдата в окне и велел ему запереть дом и отогнать ветролет обратно в казармы. Потом капитан приказал Марте и второму охраннику занять места в машине. Они устроились на задних сиденьях. Пит и его подчиненный держали на коленях револьверы.
- Поезжайте к Черчхиллу, - сказал Пит. - И помедленнее. Торопиться некуда. - Он нервозно кашлянул, прочищая горло. На лбу у него выступили капли пота. Большим пальцем левой руки он беспрестанно потирал ствол своего револьвера.
Тимберлейн внимательно посмотрел на Пита и сказал:
- Послушайте, вы больны. Вам нужно вернуться в казармы и показаться врачу.
Револьвер дрогнул в руке капитана.
- Занимайтесь своим делом. Не разговаривайте со мной. - Он опять кашлянул и провел рукой по лицу. Одно из век у него начало подергиваться, и он оглянулся на Марту.
- В самом деле, может быть…
- Молчать, женщина!
Тимберлейн свернул в маленький переулок. Двое святых отцов в черных сутанах несли женщину, согнувшись под тяжестью своей ноши; рука покойницы волочилась по асфальту. Когда машина поравнялась с ними, монахи застыли и не шелохнулись, пока она не проехала. Марте показалось, будто остекленевшие глаза женщины смотрят на нее. Пит шумно сглотнул.
Словно придя к какому-то решению, он поднял револьвер и навел его на Тимберлейна. Марта вскрикнула. Ее муж нажал на тормоз. Всех тряхнуло вперед и назад, и машина остановилась.
Прежде чем Тимберлейн успел повернуться, Пит выронил револьвер и закрыл лицо руками. Он зарыдал, бормоча что-то невнятное.
- Успокойтесь! Успокойтесь! - испуганно заговорил второй охранник. - Нас же могут расстрелять!
Тимберлейн забрал пистолет и, взяв капитана за руки, с усилием оторвал их от его лица. Увидев, что его оружие оказалось в чужих руках, Пит немного отрезвел.
- Стреляй в меня - мне наплевать! Давай покончим с этим. Все равно Краучер меня расстреляет за то, что я вас упустил. Пристрели нас обоих, и дело с концом!
- Я не сделал никому ничего плохого, - сказал охранник с отвислой челюстью. - Я раньше был почтальоном. Позвольте мне уйти! Не убивайте меня. - Он еще держал свой револьвер на коленях, но после истерики капитана, похоже, совершенно растерялся.
- Зачем мне убивать вас? - резко перебил его Тимберлейн. - И зачем вам убивать меня? Что вам было приказано, Пит?
- Я спас вам жизнь. Вы можете спасти мою. Вы джентльмен! Уберите оружие. Отдайте его мне. Поставьте на предохранитель. - Он уже почти пришел в себя, и в его глазах появилось наглое и вороватое выражение. Тимберлейн по-прежнему держал его под прицелом.
- Я задал вопрос.
- Это приказ Краучера. Сегодня утром он меня вызвал ко мне, то есть к себе. И сказал, что я должен доставить ему вашу машину. Этот Тимберлейн, говорит, слишком умничает, а может, он и вовсе шпион из Лондона. В общем, когда вы завели машину, я должен был убить вас и вашу леди-супругу. А потом мы со Стадли - вот с этим - пригнали бы машину к Краучеру. Но я не мог это сделать, я не из такого теста. У меня была жена и семья - хватит с меня убийств. Если бы моя старушка Ви…
- Перестаньте валять дурака, мистер Пит, давайте лучше подумаем, как быть, - сказала Марта. - Выходит, нам все-таки нельзя было доверять Краучеру.
- Он тоже не мог нам доверять. Люди в его положении, даже самые великодушные, вынуждены избавляться от случайных элементов.
- Ты позаимствовал эту фразу у моего отца. Ладно, Олджи, значит, мы опять случайные элементы, но что же нам теперь делать?
К ее изумлению, Тимберлейн повернулся и поцеловал ее. Ему вдруг стало весело, он чувствовал себя хозяином положения. Прежде всего, он забрал у Стадли револьвер и сунул к себе в бардачок. Охранник не пытался возражать.
- Дела обстоят так, что у нас нет особого выбора. Нам нужно покинуть Оксфорд. Поедем на запад, к Девону, - думаю, это лучше всего. Пит и Стадли - вы к нам присоединяетесь?
- Вам не выехать из Оксфорда и Коули, - ответил Пит. - Кругом баррикады. Сегодня ночью перегородили все дороги из города.
- Если вы хотите разделить нашу судьбу, командовать буду я. Так как - едете с нами? Да или нет?
- Но я же говорю: кругом баррикады. Вам не выбраться из города, будь вы хоть сам Краучер, - заявил Пит.
- У вас должен быть какой-то пропуск - вам же позволяют разъезжать по улицам. Что вы показали часовому у ворот?
Пит достал из кармана кителя листок бумаги и протянул его Тимберлейну.
- Китель я тоже заберу. Отныне, капитан Пит, вы разжалованы в штатские. Извини, дружище, но ведь ты не заслужил свое повышение, не так ли?
- Не знаю, что вы имеете в виду, но я не убийца. - Теперь Пит заметно успокоился. - Говорю вам, нас всех убьют, если мы попытаемся проехать через баррикады. Везде наставлены бетонные блоки - ни одна машина не пройдет, даже ветролет опрокинется.
- Снимай китель, потом поговорим.
Святые отцы тем временем догнали машину. Они заглянули в кабину и поплелись со своей ношей дальше, направляясь к пабу.
Тимберлейн передал свою куртку Марте, облачился в форменный китель, едва не порвав его по швам, и сказал:
- Продукты должны как-то поступать в город, так? Продукты, сырье, боеприпасы - Бог знает что еще. Уж об этом-то Краучер позаботился, он не дурак. Скорее всего, он просто грабит соседние графства.
Неожиданно Стадли наклонился вперед и похлопал Тимберлейна по плечу.
- Так и есть, сэр, сегодня как раз должен прибыть рыбный конвой из Саутгемптона - я сам слышал, как сержант Такер говорил, когда нас послали на ветролет.
- Превосходно! Заграждения разберут, чтобы пропустить конвой, - тут мы и проедем. Конвой сюда, мы отсюда. По какой дороге он прибудет?
* * *
Они катили к югу под палящим солнцем, когда послышался взрыв. Проехав еще немного вперед, они увидели облако дыма и догадались, что взлетел на воздух Доннингтонский мост. Оборвалась единственная нить, связывавшая город с остальным миром. Все четверо молчали. Уныние на улицах было заразно, как холера.
На Роузхилл дома стояли безжизненные, как утесы. На некогда шумной центральной улице появилась лишь машина скорой помощи с завешенными окнами и голубой мигалкой - заехала на обочину, потом пересекла дорогу всего в нескольких ярдах перед машиной ДВСИ(А) и, вздрогнув, остановилась на противоположной обочине. Водитель упал лицом на руль…
Дальше шли частные дома, и здесь смерть оставила меньше следов. Кое-где пожилые мужчины и женщины жгли костры на лужайках перед своими жилищами. Марта подумала, что они совершали какой-то суеверный обряд.
У одного перекрестка из караульного помещения навстречу вышли несколько солдат с винтовками за плечами. Тимберлейн, не останавливаясь, высунулся из окна и показал пропуск. Солдаты отдали ему честь.
- Далеко еще? - спросил Тимберлейн.
- Почти приехали. На Литтлморском мосту будет застава - она-то нам и нужна. Железная дорога там проходит, - ответил Пит.
- Краучеру приходится защищать длинную границу.
- Поэтому ему и нужно много людей. Это он ловко придумал - заблокировать дороги. И чужие не заявятся, и мы не разбежимся. Дезертиров он особо опасается - могут ведь потом против него повернуть, а? Вот тут дорога поворачивает направо к мосту, и еще будет ответвление вправо. Да, и паб там есть, "Мальборо", на углу!
- Так, а теперь делайте все, как я сказал. Последуем примеру той скорой помощи. Как ты, Марта, все в порядке? Отлично!
После поворота Тимберлейн навалился на руль и высунул правую руку из окна; Пит также подался вперед, остальные откинулись назад. Тимберлейн повел машину причудливыми зигзагами к пабу, о котором упоминал Пит, заехал на тротуар, затем резко повернул руль и отпустил сцепление, не выключая скорость. Машина сильно содрогнулась и остановилась. Литтлморский железнодорожный мост находился всего в двухстах ярдах.
- Хорошо, оставайтесь на местах, - приказал Тимберлейн. - Будем надеяться, что конвой из Саутгемптона придет вовремя. Сколько там машин, Стадли?
- Трудно сказать. Четыре-пять, может, шесть. По-разному бывает.
- Тогда постараемся проскочить после второго грузовика.
Тимберлейн внимательно рассматривал дорогу впереди. Рельсы он не видел - они лежали в выемке. Автострада разделялась на две более узкие полосы, и за мостом ее скрывала небольшая возвышенность, однако, к счастью, застава находилась перед мостом и потому была видна. Она состояла из нескольких бетонных глыб, двух старых грузовиков и деревянных столбов.