- Постоянно думаю о вас, - соврал Рэгл. - Здравствуйте, миссис Кейтельбейн. - И, чувствуя неловкость, быстро произнес: - Миссис Кейтельбейн, к сожалению, я должен…
- Сегодня вторник, - перебила она его. - Так что в два часа…
- Никак не могу прийти, - сказал Рэгл. - Я по горло занят конкурсом. Как-нибудь в другой раз.
- Боже мой! - воскликнула миссис Кейтельбейн. - Мистер Гамм, я уже всех предупредила, что вы придете. Все хотят услышать ваш рассказ о Второй мировой войне. Я со всеми говорила по телефону. Мы вас очень ждем.
- Мне очень жаль…
- Это катастрофа, - сказала миссис Кейтельбейн упавшим голосом. - Может быть, вы можете просто прийти? Даже ничего не рассказывая. Вы бы просто поприсутствовали… вам бы задали несколько вопросов… все были бы очень довольны. Пожалуйста, пожертвуйте нам немного времени. Вальтер заедет за вами на машине. А потом отвезет домой. А занятия будут не больше часа. Так что в общей сложности это займет час с четвертью.
- Не надо за мной заезжать, - буркнул Рэгл. - Я живу через дом от вас.
- Тем более, - сказала миссис Кейтельбейн. - Это же совсем рядом. Вы обязательно должны прийти к нам. Пожалуйста, мистер Гамм, сделайте мне такое одолжение.
- Хорошо, - сдался Рэгл.
"Часом больше, часом меньше, - подумал Рэгл, - разницы никакой".
- Я так вам благодарна, - говорила миссис Кейтельбейн. В ее голосе звучала совершенно искренняя признательность.
Закончив разговор, Рэгл сразу принялся за работу. На то, чтобы все завершить и отнести готовую схему на почту, оставалось всего два часа. Он знал, что надо успеть в любом случае. Для него этого было вполне достаточно.
В два часа он поднялся по некрашеным ступеням крутой лестницы кейтельбейновского дома и позвонил.
- Входите, мистер Гамм, - сказала миссис Кейтельбейн, открывая дверь.
За ее спиной Рэгл смутно видел собравшихся. В основном это были женщины, одетые в цветастые платья. Но было и несколько худосочных, неопределенного вида мужчин. Они смотрели на него во все глаза, и он понял, что ждали только его. Теперь можно было начинать занятия. "И здесь то же, - подумал Рэгл. - Самая главная фигура". Но удовлетворения это ему не приносило. Тут не было того единственного человека, которого он хотел бы видеть… Правда, он почти не рассчитывал, что Джуни Блэк будет здесь.
Миссис Кейтельбейн провела его к своему столу, тому самому - тяжелому, старому деревянному письменному столу, который они с Вальтером выволокли из подвала. Рядом со столом стоял специально приготовленный стул, с которого Рэгл был бы всем хорошо виден.
- Прошу вас, - сказала миссис Кейтельбейн, жестом приглашая его сесть. - Вот ваше место.
Ради торжественного случая миссис Кейтельбейн приоделась. На ней была длинная широкая шелковая юбка и белая блузка с пышными кружевами. Этот костюм напомнил Рэглу школьные выпускные балы или выступления мелодекламаторов.
Рэгл сел на стул.
- Перед тем как вам начнут задавать вопросы, - сказала миссис Кейтельбейн, - я хочу рассмотреть некоторые важные проблемы гражданской обороны, чтобы больше к этому не возвращаться. - Она любезно дотронулась до руки Рэгла. - Ведь сегодня на нашем занятии впервые присутствует знаменитость.
Улыбаясь, она уселась за стол и постучала карандашом, призывая всех к порядку.
Неопределенного вида мужчины и цветастые женщины стали успокаиваться. Разговоры смолкли. В большой комнате были заняты только первые ряды складных стульев, расставленных Вальтером. Сам Вальтер сидел в конце комнаты, около дверей. На нем были широкие брюки, свитер и шейный платок. В знак приветствия он официально поклонился Рэглу.
"Надо было надеть костюм", - подумал Рэгл. Он явился в рубашке с короткими рукавами и чувствовал себя не совсем удобно.
- На прошлом занятии, - сказала миссис Кейтельбейн, складывая на столе руки, - был поднят вопрос о неспособности наших противовоздушных служб перехватить все ракеты в случае полномасштабного неожиданного нападения противника на Америку. Вопрос поставлен правильно. Вполне понятно, что невозможно сбить все ракеты. Определенный процент достигнет цели. Это ужасно, но это правда. И мы должны смотреть правде в глаза и действовать соответственно.
Мужчины и женщины - они все до удивления были на одно лицо - приняли унылый вид.
- Если разразится война, - продолжала миссис Кейтельбейн, - мы встретимся с невообразимыми бедствиями. Жертвами станут десятки миллионов людей. Города, превращенные в руины, радиоактивные осадки, зараженные посевы, необратимо нарушенный генофонд будущих поколений. Произойдет катастрофа, подобной которой мир еще не видел. Все денежные средства, получаемые от налогоплательщиков, выделяемые нашим правительством на нужды безопасности, которые кажутся нам сейчас непомерным бременем и выбрасыванием денег на ветер, окажутся каплей в море по сравнению с этой катастрофой.
"Все правильно говорит", - подумал Рэгл.
Он вообразил себе смерть и страдание… заросшие тоскливыми сорняками развалины городов… ржавый металл и торчащие из пепла бесформенные кости. Все безжизненно, беззвучно.
Внезапно всем своим существом он почувствовал надвигающуюся смертельную опасность. Она подошла вплотную. Она существует. Она придавливает к земле.
Рэгл издал непроизвольный булькающий хрип и откинулся на спинку стула.
Миссис Кейтельбейн остановилась. Все одновременно посмотрели на Рэгла.
"Я бездарно трачу время, - подумал он. - Газетные головоломки… Какое это имеет отношение к действительности?"
- Вам нехорошо? - спросила его миссис Кейтельбейн.
- Я… все нормально, - ответил Рэгл.
Одна из женщин подняла руку.
- Слушаю вас, миссис Ф., - сказала миссис Кейтельбейн.
- Если Советский Союз выпустит свои ракеты массированно, увеличится ли процент попаданий наших противоракетных установок, использующих термонаводящиеся головки, в ракеты противника по сравнению с тем, если ракеты будут пускаться малыми группами последовательно? Из того, что вы говорили на прошлой неделе…
- Вы очень хорошо сформулировали вопрос, - сказала миссис Кейтельбейн. - Действительно, мы можем израсходовать все наши ракеты, предназначенные для перехвата ракет противника, в первые часы войны и только после этого обнаружить, что план противника сводился не к достижению победы одним-единственным ударом, как это сделали японцы при Перл-Харборе, а путем последовательного нанесения ряда слабых ударов в течение длительного периода времени.
Поднялась рука.
- Пожалуйста, мисс П., - сказала миссис Кейтельбейн.
Из общей безликой массы поднялось что-то столь же безликое и произнесло:
- Может ли Советский Союз позволить себе ведение продолжительных военных действий? Разве во время Второй мировой войны нацисты не столкнулись с тем, что их экономика была не в состоянии возмещать потери тяжелых бомбардировщиков, которые они несли при круглосуточных налетах на Лондон?
Миссис Кейтельбейн повернулась к Рэглу:
- Возможно, мистер Гамм ответит на этот вопрос?
В первый момент Рэгл не понял, что обращаются к нему. Он только увидел, что миссис Кейтельбейн кивает в его сторону.
- Простите? - сказал Рэгл.
- Расскажите нам о последствиях для нацистской армии потерь в тяжелых бомбардировщиках, - повторила миссис Кейтельбейн. - Во время налетов на Англию.
- Я служил на Тихом океане, - сказал Рэгл. - Прошу прощения… Я ничего не знаю о европейском театре военных действий.
Он никак не мог припомнить хоть что-нибудь из событий в Европе. Да и вообще… в нем сейчас жило одно-единственное ощущение: ощущение близкой опасности. Оно вытравило все остальные мысли и чувства, опустошило его.
"Что я здесь делаю? - думал Рэгл. - Мне нужно быть… А где мне нужно быть? Идти по загородной дороге с Джуни Блэк, расстилать подстилку на горячем, сухом, поросшем пахучей травой склоне холма, под лучами ласкового солнца… Нет, не то. Неужели и с этим покончено? Пустая оболочка, лишенная содержания. Солнце - в действительности - не светит, день - в действительности - не теплый, а холодный, серый, с моросящим дождем. И все покрыто, пропитано остывшим пеплом… Трава исчезла. Остались только почерневшие, обуглившиеся стебли… Пруды с зараженной водой…"
Он бежал за ней по голому, безжизненному склону холма. Она растворялась, исчезала… "Белая хрупкая крестовина, поддерживающая огородное пугало - скелет с налепленной на него плотью. Скалящийся, с пустыми глазницами. Сквозь них виден весь мир. Я смотрю сквозь эти глазницы. Изнутри. И вижу пустоту. Такую же, как внутри глазниц".
Миссис Кейтельбейн решила сама ответить на вопрос слушательницы.
- Могу объяснить, как я это понимаю. Потеря опытных летчиков была для Германии значительно более серьезной проблемой, чем потеря самолетов. Они могли построить новые бомбардировщики. Но обучение пилотов требовало многих месяцев. На этом примере можно показать то новое, с чем мы столкнемся в будущей войне - первой ядерной войне. Ракеты не пилотируются. Значит, не будет необходимости в замене летного состава. И ракеты будут запускаться просто потому, что никто не нужен для их пилотирования. До тех пор, пока существуют заводы, их будут продолжать запускать.
На столе перед миссис Кейтельбейн лежал лист с ксерокопированным текстом. Рэгл догадался, что она произносит то, что там написано. Программа лекций, разработанная правительством.
"Это позиция правительства, - подумал Рэгл, - а вовсе не какой-то там пожилой женщины, стремящейся приносить пользу. Данность, а не личное мнение. Это то, что существует в реальности. И я часть этой реальности".
- Мы хотим продемонстрировать вам несколько макетов, - сказала миссис Кейтельбейн. - Их делал мой сын Вальтер. На них представлены различные предприятия, необходимые для жизнедеятельности человека.
Она сделала знак сыну, и он прошел к столу.
- Если наша страна выживет в будущей войне, - сказал Вальтер своим ломающимся голосом, - ей придется разработать совершенно новую систему производства. Как все мы теперь понимаем, находящаяся на поверхности земли промышленность будет уничтожена и должна будет появиться целая сеть подземных производств.
Он ненадолго вышел в соседнюю комнату. Все ждали. Вернувшись, Вальтер поставил на стол большой макет.
- Вы видите одну из возможных производственных систем, - сказал он, - которая должна быть построена на глубине полутора километров. Таким образом, она будет полностью защищена от нападения противника.
Все поднялись и подошли ближе. Рэгл повернул голову и увидел квадрат, застроенный хорошо выполненными копиями производственных зданий в форме башен, остроконечных шпилей, минаретов.
"До чего все знакомо, - подумал Рэгл. - И эти двое, миссис Кейтельбейн и Вальтер, склонившиеся над макетом… Это уже было когда-то".
Он встал и тоже подошел к столу.
"Журнальная страница… Фотография… Только там была фотография не макета, а оригинала. Оригинала, с которого сделан этот макет. А такое производство существовало в действительности?"
Видя, как напряженно он рассматривает макет, миссис Кейтельбейн спросила:
- Очень точная копия, правда, мистер Гамм?
- Да, - сказал Рэгл.
- Она вам ничего не напоминает?
В комнате воцарилась тишина.
- Пожалуй, - ответил Рэгл.
- Не помните что?
Мысль стремительно приближалась к разгадке. Ответ был почти готов.
- Что, по-вашему, может выпускать такой завод? - спросила мисс П.
- Допустим, алюминий, - сказал Рэгл. - В принципе на таком заводе можно перерабатывать любое сырье.
- Этот макет - моя гордость, - сказал Вальтер.
- Прекрасная работа, - поддакнула миссис Ф.
"Господи, мне знакомо здесь все до мелочей, - думал Рэгл. - Каждое здание, каждый переход… все, все. И я много раз бывал там, внутри".
После занятий Рэгл не пошел домой. Он сел в автобус и поехал в центр города, в торговый район.
Некоторое время он бесцельно бродил по улицам. Так он дошел до большой автомобильной стоянки. За ней было здание с вывеской "Общедоступный супермаркет".
"Чудесное место, - подумал Рэгл. - Можно купить все, кроме, разве что, океанского парохода".
Он перешел улицу и взобрался на бетонный парапет, окружавший стоянку. Балансируя руками, он дошел до противоположного угла супермаркета. Здесь была высокая, покрытая металлическим настилом эстакада для разгрузки машин. Возле нее стояли четыре "дальнобойных" грузовика. Рабочие в передниках нагружали тележки коробками с консервами, корзинами со свежими фруктами и овощами, мешками с мукой и сахаром. Рядом был установлен роликовый транспортер для подачи прямо в складские помещения небольших коробок с пивом.
"Любопытно", - подумал Рэгл.
Картонки ставились на транспортер и скользили по нему через эстакаду, в двери склада. Там кто-то невидимый снимал их и ставил одну на другую штабелем. Никому не известный, кропотливый и тяжелый труд.
Рэгл закурил и двинулся дальше.
Колеса грузовиков были высотой в человеческий рост. "Человек, сидящий за рулем такой бандуры, должен испытывать чувство неограниченной власти", - пришло в голову Рэглу. Он изучил номерные знаки, приделанные на задней двери стоявшего первым рефрижератора. Десять номеров десяти штатов. Многие тысячи километров. Горные снега и слепящий раскаленный воздух равнин. Следы от насекомых, закончивших свою жизнь на лобовом стекле машины. Сотни кинотеатров под открытым небом, мотелей, бензоколонок, дорожных указателей. Неизменные очертания холмов вдали. Тоскливое однообразие дороги.
Но движение искупает все неприятности. Ощущение приближения к чему-то. Новые места. Новые города.
Любовные приключения. Роман с одинокой официанткой в придорожном кафе. Хорошенькая женщина, мечтающая о большом городе и веселой жизни. Голубоглазая фея с ровными зубами, с прелестными волосами, чувства и понятия которой сформированы устоями сельской жизни.
"Моя фея - Джуни Блэк, - думал Рэгл. - И у меня с ней роман. Роман с замужней женщиной. Воровской роман, развивающийся на крошечном пространстве, ограниченном несколькими домами, машиной, стоящей возле кухонного окна, развешанным во дворе бельем, бесчисленным количеством повседневных мелочей, из которых складывается жизнь и о которых можно только сказать, что что-то надо сделать или что-то уже сделано.
Много это или мало?
Меня это удовлетворяет или нет?
Во мне живет постоянное чувство опасности. Мне представляется, что войдет Билл Блэк с пистолетом в руках и пристрелит меня за проказы с его женой. Поймает нас вместе в середине дня во время стирки, или прогулки, или хождения по магазинам… Я чувствую себя виноватым, и это чувство превращает справедливость воздаяния за грех в простую плату за дурь. Какова дурь, такова и плата.
По крайней мере, так бы объяснил психиатр. И это же сказали бы все жены, читавшие Гарри Сэливана, Карена Хорни или Карла Меннингера. А может, это просто моя неприязнь к Биллу Блэку? Страх считается своеобразной формой подавленной ненависти. Я переношу свои внутренние проблемы на весь мир.
Я, должно быть, слишком рано родился. Макет, который сделал Вальтер, это макет чего-то будущего. А когда я смотрел на него, он представлялся мне существующим".
Рэгл подошел к входным дверям супермаркета. Электронный глаз зафиксировал его, и двери широко распахнулись. В глубине, возле контейнера с луком, Рэгл увидел Вика Нельсона. Он тщательно перебирал луковицы и подпорченные отбрасывал в круглый оцинкованный бак.
- Здорово, - сказал Рэгл, подходя к нему.
- Привет, - ответил Вик, продолжая возиться с луком. - Закончил на сегодня со своими головоломками?
- Закончил. Уже отправил.
- Как ты себя чувствуешь?
- Получше.
Покупателей в магазине почти не было, поэтому Рэгл спросил:
- Можешь ненадолго уйти?
- Буквально на несколько минут.
- Пошли куда-нибудь, где можно спокойно поговорить, - сказал Рэгл.
Вик снял передник и повесил на оцинкованный бак. Проходя мимо контрольных столиков, Вик предупредил, что вернется через пятнадцать-двадцать минут. Они вышли из супермаркета и через автостоянку прошли на тротуар.
- Пойдем в "Американскую кухню"? - предложил Вик.
- Отлично, - согласился Рэгл.
Они спустились на мостовую. Вик, как всегда, не мог уступить автомобильному транспорту честь единоличного обладания проезжей частью улицы.
- На тебя никогда еще не наезжали? - спросил Рэгл, когда проносившийся в непосредственной близости "крайслер" обдал их горячим выхлопом.
- Пока нет, - спокойно ответил Вик. Для придания себе особо независимого вида он сунул руки в карманы.
Входя в кафе, Рэгл заметил стоявший неподалеку темно-зеленый грузовик городской аварийной службы. Он остановился.
- Что случилось? - спросил Вик.
- Смотри, - сказал Рэгл, указывая глазами в сторону грузовика.
- Ну и что?
- Терпеть не могу эти городские аварийки.
"Может быть, ребята, копавшие улицу у нашего дома, видели, как я шел к Кейтельбейнам?" - подумал Рэгл.
- Черт с ним, с кафе, - сказал он Вику. Пошли назад. Поговорим в супермаркете.
- Как хочешь, - согласился Вик. - Все равно мне туда когда-нибудь надо возвращаться.
Когда они снова победили уличное движение и перешли на другую сторону, Вик спросил:
- Что ты так не любишь городские службы? Из-за Билла Блэка?
- Не знаю, - сказал Рэгл.
- Марго сказала, что вчера, когда я ушел на работу, заглядывала Джуни, разодетая в пух и прах. И говорила что-то про адвоката.
Рэгл не ответил и вошел в магазин. Вик последовал за ним.
- Где поговорим? - спросил Рэгл.
- А вот здесь, - сказал Вик, отпирая дверь администраторской возле винного отдела. Кроме двух скамеек, там ничего не было. Вик закрыл дверь и опустился на скамейку. - Здесь нас никто не услышит. Что ты хотел сказать?
- Это не касается Джун, - предупредил Рэгл, усаживаясь напротив. - Ничего пикантного я рассказывать не собираюсь.
- Ну и прекрасно. Я тоже не расположен сейчас к пикантностям. Ты очень сильно переменился с тех пор, как тебя приволок тот таксист. Я не все понимаю, но вчера, когда мы легли, мы говорили с Марго об этом.
- И к какому выводу пришли?
- Ты какой-то очень подавленный, - неуверенно сказал Вик.
- Есть такое, - согласился Рэгл.
- Или успокоенный.
- Нет, это не верно.
- Тебя случаем не поколотили? Там, в ресторане?
- Нет.
- Это первое, что пришло мне в голову, - сказал Вик, - когда Дэниел - ну, этот таксист - уложил тебя на диван. Но на тебе не было ни синяков, ничего такого. Да и ты бы помнил. Ты бы обязательно чувствовал. И следы были бы. Меня однажды, несколько лет назад, поколотили. Так еще через несколько месяцев все болело. Это долгая штука.
- Я знаю одно: мне почти удалось удрать, - сказал Рэгл.
- Откуда?
- Отсюда. От них.
Вик удивленно поднял голову.