- Вы не поняли меня! Какие экспонаты вас особенно интересуют? Какой конструкции, какого времени? Ну, ежели не знаете, не будем нарушать традицию. Начнем, как говорят, с азов. Почувствуем дыхание глубокой старины… Перво-наперво я покажу вам самые ранние ракеты. Кто-то считает, что они и на ракеты не похожи, другие с этим не согласны… Вечный спор и вечный поиск. Ах, пытливые умы!.. А отдельные историки науки утверждают даже, будто на таких сооружениях и впрямь когда-то добирались до других планет!..
- Ну, а как на самом деле? - изо всех сил стараясь расположить к себе экскурсовода, поинтересовался Фини-Глаз. - Летали или нет?
- Точно вам не скажу. Да и никто, наверное, не скажет. Вопрос, по правде, деликатный… Космический баркас с мотором от часов с боем, спроектированный дедушкой Можайским, вероятно, все же не летал… Тогда как остальное!.. Хотя бытует мненье, что таких полетов не было совсем. Знаете, как случается? Строят муляжи, а информацию о них дают фиктивную… Желаемое выдают за действительное, мягко говоря… Но это - лишь одна из точек зрения. Историки науки иногда такие факты открывают - просто оторопь берет!.. Я лично эту версию считаю вредной. Впрочем, бывает, именно ее мы предлагаем экскурсантам, если они требуют наглядных испытаний экспонатов. Оптимизм их разбирает, хочется проверить! Не-ет уж!.. Понимаете, с тех самых пор, как создан был Музей, ракеты испытаниям не подвергались - вещи уникальные, попортить можно. Тем не менее, - хвастливо добавил экскурсовод, - все экспонаты у нас - теоретически действующие. Двигатель у каждой можно запустить. Что будет после, правда, не известно… Но отреставрировав ли - загляденье! Это я добился. Лично.
- Нету слов! - восторженно всплеснул руками Фини-Глаз. - Пошли!
Они пересекли полутемный вестибюль, нырнули в боковую какую-то дверцу, спустились по винтовой узкой лестнице и некоторое время шагали молча по ярко освещенному коридору, стены, пол и потолок которого то были мраморные, то из малахита - в лучших традициях земной помпезной показухи, отработанной десятками веков развития.
Фини-Глазу это до того понравилось, что по дороге он проворно отколол и опустил в карман кусочек малахита - как бы сувенир, на память…
А в другом месте, чуть-чуть поотстав от экскурсовода, острым перочинным ножичком царапнул на стене: "Фини-Глаз. Бывал не раз".
Соврал, конечно, и на вранье бесценные секунды потерял, однако же собой остался трепетно доволен.
Ибо чувствовал: такая надпись может сохраниться навсегда. Здесь - может…
Коридор, немного попетляв, наконец-то пошел в гору и вывел их в самый первый зал, откуда начиналась Экспозиция собственно Музея.
Напротив входа вдоль стены под самым потолком висел изрядного размера транспарант.
Фини-Глаз прочел его - и ничего не понял. Вновь вчитался - тот же результат.
Текст на стене гласил:
"Там, где не должно быть демократии, совершаются революции; там, где не должно быть ничего, совершаются полеты в космос".
- Это я сочинил, - зорко перехватив взгляд подопечного, пояснил экскурсовод. - Раньше я участвовал в массовках - разные пикеты, митинги… Вот, стало быть, и пристрастился к пламенному слову. А потом вся эта массовость мне стала действовать на нервы: сон пропал, желудок не работал по неделе - и врачи меня назначили сюда, к ракетам, чтобы отдохнул. Но место-то какое!.. Я и не сдержался, сформулировал и написал, и вывесил - пускай читают. Правда, если вдруг должна комиссия приехать, я снимаю - могут не понять… В комиссиях обычно - кто? Сорвавшиеся с роли палачи, садисты, депутаты, воры, патриоты, всякие душ и тел и свобод - то есть актеры с застаревшим амплуа, народ невежественный, дикий. Их врачи в комиссии лечиться посылают, ну да разве переделаешь себя?!. Но, правда, хорошо? И как-то гармонирует текст с помещением, со всем Музеем, да?
- Ну, может быть, не 31 гаю… - несколько уклончиво ответил Фини-Глаз. - Я б дома не повесил… Но… чего же мы стоим? Куда-нибудь - идемте!
- Ах, простите. Разумеется! Не обижайтесь на меня, на старика… Вам, вероятно, будет интересно забраться самому в ракету, разглядеть поближе интерьер, посидеть в кресле космонавта, помечтать? - предположил экскурсовод. - Здесь все, как и когда-то - в первозданном виде…
Фини-Глаз лишь благосклонно улыбнулся.
- А что древнее - идея полета или сам полет? - неожиданно спросил он.
Экскурсовод задумался.
- Наверное, полет, - ответил он чуть погодя. - Какой у вас пытливый ум!..
- Да как же так?.. - воскликнул Фини-Глаз, пропуская комплимент мимо ушей. - Разве бывает…
- Неужели нет?! - насмешливо всплеснул руками экскурсовод. - Тем более здесь, в Планетарном Музее… У нас ведь как всегда? Сначала делают, потом - осмысляют. А уж когда осмыслят, удержу не ведают ни в чем. И начинают… Практический опыт - мать любой теории.
- Отец, - рассудительно поправил Фини-Глаз.
- Ну, может, и отец. Кому как нравится… Но вряд ли ошибусь: случилось так, что кто-то все же первым полетел, случайно или с умыслом - не так уж важно… Главное, потом сообразили: это хорошо, и, если удалось однажды, дело стоит продолжать. И родилась идея… Ну, а развивать ее - любой горазд! Вот так.
Фини-Глаз еще раз благосклонно улыбнулся. Эта мысль ему понравилась.
Нет, право, славный мужичок попался, славный. Вот кому бы Архимедом быть!..
И почему всегда случается не так, как надо бы, - нелепо и несправедливо?!
Тут из соседних залов донесся топот многих ног и раздались чьи-то голоса.
Погоня, цепенея от ужаса, подумал Фини-Глаз. Неужто все-таки пропал?!
И тогда - после всего увиденного и услышанного - в голове у него вдруг созрел, мигом обретя законченные контуры, отчаянный и удивительный план действий.
- Безусловно! Хочу побыть в кресле космонавта, угадали! - выпалил он скороговоркой. - Давайте - в ракету! Лучше поменьше и понеприметней!
- Лучше меньше, да лучше? - умилился экскурсовод.
- А не играет роли! Какую-нибудь вовсе неказистую. Короче, хлам!
- Хлама мы, уважаемый, не держим, - обиженно поджал губы экскурсовод. - А вот этот образец, я думаю, вам будет в самый раз… Один из древнейших пилотируемых кораблей. Так считают… И какое благородство в очертаниях, взгляните! Ракета словно бы сама устремлена… Умели ж делать!..
- Вижу-вижу, - согласился Фини-Глаз. - Восторг сплошной! Так, говорите, она… может полететь?
- Естественно. Это, правда, мое, так сказать, личное мнение, но с данными большой науки оно принципиально не расходится. Насчет долгого полета, впрочем, не уверен… Скорей эта ракета - наподобие аэроплана моряка Можайского, но двигатель запустит и ребенок - сразу, без труда. Баки полны горючим, все отменно смазано - коровьим салом, между прочим, натуральнейший продукт! Короче, все, как и должно быть - по идее… Да и автоматика, голубчик, еще та, старинная!.. Дизайн - пальчики оближешь!.. Давайте-ка я помогу вам забраться. И - осторожней, не заденьте ничего! Уверен, будете в восторге!
- Понял. Люк закройте! - прокричал из пилотского кресла Фини-Глаз. - Желаю ощутить сполна!..
- Ах, какой вы романтик!.. О, я сразу приметил в вас родственную душу! - восхитился экскурсовод, задраивая люк. - Почаще бы такие приходили…
В тот же момент, проплутав преступно долго по музейным закоулкам, в зал ворвались златошлемные воины и вместе с ними - всполошенные Блюстители Порядка.
- Как?! - побелел от ужаса экскурсовод. - Комиссия? И не предупредили?!
- Какая, к черту, комиссия?!. О чем вы?! - завопили вошедшие. - Где он?
- Друзья, не суетитесь, - предостерегающе вскинул руки экскурсовод, вновь чувствуя себя хозяином положения. - Не все сразу! Постепенно! Сейчас человек посмотрит… Могли бы и заявку на бригаду мне прислать - так, между прочим… А то как-то несолидно, я сказал бы даже - нецивилизованно… И не нужно митинги устраивать! Есть очередь…
- А-а!.. - взвыли воины. - Он - там! В какой-то из ракет! Держи его!
- Нет, вы - серьезно? - что-то наконец смекнул экскурсовод. - Вы не туристы, да? Вам надобно помочь?
- Асам не понимаешь?! - обозлились визитеры.
И в ту же секунду Фини-Глаз без колебанья запустил двигатели на всю тягу.
- Эх, поехали! - с восторгом крякнул он. - Ну, шевелись, давай! Пошла, пошла!..
Он решил довериться судьбе…
Старинная ракета, будто нехотя, приподнялась на огненных столбах, взревела - хоть святых вон выноси, всем корпусом своим дала ужасное вибрато, а затем, стремительно рванувшись с пьедестала, без малейших затруднений проломила стеклянный потолок и уже минуту спустя растворилась в синеве небес.
19. За дело, задело!.
Это была удача, неожиданная и бесподобная.
Ну до чего же вовремя попалась на глаза ему заметка, просто чудо!
Крамугас соскочил с табурета и принялся бегать по залу, распевая во все горло:
- Мне хорошо, тара-ра-ра, и счастлив я, ту-рум-трум-трум, прекрасна жизнь, траля-ля-ля, и станет лучше, рум-ту-рум! И - непременно, ра-ра-ра!..
Не привыкшие к столь громким звукам, старинные книжные полки и столь же старинные стены зала грозно задрожали, в то же самое мгновение вошли, как часто и бывает, в резонанс друг с другом, вытолкнули из-под себя пол, и тот, развернувшись, зашвырнул далеко-далеко горланящего Крамугаса.
К счастью, грохот от обваливающихся сводов поднялся такой, что никто из поселян на Крамугасовы песнопения даже внимания не обратил.
А Крамугас вскочил на ноги и, окрыленный нечаянным успехом, не понимая еще, какой проступок совершил, помчался сломя голову к Космотягодрому. Лишь перед самым взлетным полем он сбавил шаг и малость отдышался.
До вылета нормального, грузопассажирского - а не какого-нибудь почтового или помпово-военного - звездолета оставался почти час.
Это вполне устраивало Крамугаса. Теперь можно было не спешить.
Он стоял на перекрестке, с любопытством озираясь.
Вокруг сновали костобоки-гиппофаги, все - хромые, горбатые, пузатые, кривые на один глаз и на обе ноги, но на лицах их играло выраженье столь безмерного (и как бы даже безразмерного, пригодного практически повсюду и всегда) восторга, словно каждый, получи он сейчас возможность говорить, непременно бы пустился в пляс и здесь же, с места не сходя, истошно завопил: "Вот счастье-то!".
Отдельные личности сурово-непреклонного вида забирались временами в расставленные зачем-то на каждом шагу тесные телефонные будки с разнообразными рекламными наклейками и, сосредоточенно набрав какой-либо номер, подолгу и красноречиво молчали в трубку, с каждою минутой улыбаясь все сильней, что также поразило Крамугаса.
Понемногу этот молчаливый, невысказанный восторг по поводу невесть чего начал его раздражать.
Он всегда очень злился, когда чего-нибудь не понимал. Ему казалось, будто его обязательно хотят на чем-то провести, в чем-то унизить, ущемить…
По правде, так оно порою и случалось…
И не только всеобщий восторг раздражал - вид лучащегося счастьем убожества, радостной калечности, пожалуй, донимал куда сильней.
А тут еще по стареньким асфальтовым, выбитым мостовым золочеными привидениями проносились в пышных эскортах кареты и всяческие другие экипажи, запряженные тройками, четверками, а то и шестерками лошадиных сил.
Обцугованные экипажи в век космических ракет…
Рессоры у катящихся повозок были отменные, все было пригнано с ювелирной точностью - в итоге двигались они совершенно бесшумно. И лошади - как на подбор, брюхатые и кривоногие, с хвостами дыбом - были подкованы толстыми поролоновыми подушками на вечном клею, так что и они ступали по мостовым безо всякого звука.
Было в обшем-то странно наблюдать все эти проявления местной цивилизации в ее, так сказать, комплексном великолепии: костобоки-гиппофаги успешно освоили телефон, давно уж познакомились с энергией ядерного распада, но при этом знать не знали, что такое автомобиль…
Или просто не желали знать. Гужевали себе помаленечку - и точка.
И, вдобавок ко всему, они везде - рот до ушей - блаженно улыбались…
Крамугас постоял немного, поглазел по сторонам и полез было за носовым платком, чтобы вытереть пот со лба, ибо знойное лето на Пад-Борисфен-Южном как раз подбиралось к самой своей середине, а часы показывали полдень, но тут из кармана выскочила давеча подсунутая Лирпентулова визитная карточка с подробным адресом (да еще с точным указаньем, как добраться!) и номером домашнего телефона.
Крамугас повертел карточку в руках, подумал чуток и отправился звонить.
Все-таки после недавнего обвала он чувствовал себя изрядно виноватым…
- Это я - Крамугас. Снова - пламенный привет! - сказал он в трубку, осмотрительно прикрывая рот ладонью. - Я нашел все, что нужно, и теперь улетаю. С первым же рейсом. Большое вам спасибо!
- Пустяк, - ответил Лирпентул шепотом, видимо, тоже страшась, что кто-либо его услышит. - Рад за вас… А что нашли, если, конечно, не секрет?
- Так, одну старую газетную заметку отыскал… Про какого-то там Фини-Гпаза. Вероятно, был известный проходимец, коли написали.
- Фини-Глаз? - с сомнением переспросил Лирпентул. - Нет, пожалуй, и не слышал о таком. Ни разу… По крайней мере за то время, что служу здесь Исполняющим Обязанности… Да мало ли на свете проходимцев! Всех и не упомнишь. Даже знаменитых… Их - в особенности… Значит, решили его увековечить? Что ж, достойно. Нынче метод похвального реализма в моде. Впрочем, никогда в тень и не отходил особо… Зовет в несуществующее прошлое и неосуществимое грядущее. Глобальное изобретение. И актуальное - по всем статьям. Вы это тонко ухватили…
- Ишь как… В будущее, в прошлое… А к настояшему-то разве - не зовет? - удивился Крамугас.
- Ну, вы сравнили!.. Настоящего нет, и что оно преподнесет, покуда не известно. Это уж определится в будущем… А прошлое похвалишь - вот тебе и мостик в настоящее. Удобный, основательный… Начальство ведь растет из прошлого и очень ценит, когда в этом прошлом было хорошо. Тут как бы и начальство хвалишь… Оттого-то я всего лишь Исполняющий Обязанности, что мое прошлое покрыто мраком и никто его не воспевает. М-да…
- Могу воспеть! - с готовностью ответил Крамугас. - Зацепки есть?
- Не надо, - прошептал со вздохом Лирпентул. - И никаких зацепок нет, и вообще… Я, знаете, смирился… Скромный потому что. А кого интересует скромность?! Да еще в преддверии войны… В прошлом - пусто, и в настоящем - только Исполняющий… Нет пищи для особого восторга… Нынче, вы учтите, стало модным и полезным даже тщательно искать и находить в дне завтрашнем любые наши доблести сегодняшние. М-да… Или плевелы - в общем, все едино… Так что, милый, озирайтесь, беспокойней озирайтесь! Впрочем… когда начнете глядеть в будущее, поминутно оборачиваясь к прошлому и думая о настоящем, смотрите, как бы вас ненароком не занесло куда-то вбок. Мой вам совет.
- Спасибо, я учту, - пообещал серьезно Крамугас. И - ни с того, ни с сего - добавил вдруг: - А все же… странный у вас мир… Чему все рады?
- Ничему, - охотно отозвался Лирпентул. - Радуются - и все тут. Жизнь у них такая - постоянно, каждый день и каждый час. И не задавайте, пожалуйста, глупых вопросов. Глупых и неуместных. Здесь молчат, но превосходно слышат, хотя все вроде бы глухие… Это попрошу учитывать, пока вы здесь… Кстати, когда ваш рейс?
Эх, надо, надо ему рассказать про обвал в архиве, мучительно подумал Крамугас, ведь неудобно…
Однако он все никак не мог собраться с духом. Не трусил, нет - просто не мог собраться с духом…
- Тот, на который я хочу, уже довольно скоро. Меньше часа ждать… - сообщил он как ни в чем не бывало. - Я сейчас возле Космотягодрома. Полечу брать интервью. Думаю, билет достану - пассажиров мало. Я смотрю, к дверям вокзала никто даже не подходит…
- Прекрасно! - оживился Лирпентул. - Дело сделано - и сразу в путь? По горячим архивным следам, так сказать?! И правильно. Вы - молодец. А что, он жив еще, этот ваш Фини-Глаз?
- Да вроде, - осторожно подтвердил Крамугас. - Надеюсь, жив… Пока…
В нем внезапно проснулся профессиональный репортерский азарт, он был сейчас - как натасканная гончая, по пятам преследующая зверя.
Коли никто не помешает и дорожку не перебежит - значит, все, добыча - твоя!
А чтоб не помешали, лучше лишку не болтать.
Зажать свою тему в кулачке и держать ее крепко, не показывая никому.
И - делать дело, делать дело…
Зря он Лирпентулу трепанул про Фини-Глаза. Воодушевился, как мальчишка, поделиться захотелось!.. А ведь мог бы что-нибудь приврать: мол, вариантов много, но еще не знаю, на каком остановлюсь…
Хотя теперь - чего уж!..
- А что, деньги на планете… и впрямь кончились, да? - уже в который раз, но будто невзначай, заметил Лирпентул. - Вы в это верите?
- Приходится, я толком не вникал, - пожал плечами Крамугас. - Возможно, их когда-нибудь и будут снова выдавать, но нынче j денег нет. Совсем. Уже два года нет. Взяток теперь не дают. И даже не берут, говорят.
- Так не бывает, - не поверил Лирпентул. - Ну, не дают - это от жадности. Но вот чтобы не брали!..
- Уверяю вас!
- Да, отстал я от жизни… Скверно как… - сокрушенно вздохнул Лирпентул. - Вот что значит - с головой уйти в дела, прошляпить перемены!.. Сидишь в этой дыре, о чужом счастии печешься… Ведь так и забудешь, зачем ты живешь. Почем живешь… А нипочем! - гордясь и будто с вызовом каким-то, крикнул он. - Да! Я всего лишь Исполняющий… Мне все на свете нипочем! И вам, я думаю…
- Нет, - возразил поспешно Крамугас, - мне еще рано так считать. И годы не приспели, и уменья нет, да и статью необходимо кончить… А боюсь! Не знаю, что редактор скажет… Я ведь прежде - никогда… Не возрождал. Мне очень, знаете, почем… Нам в Школе постоянно говорили: дебют определяет все! А там, глядишь, и деньги возвратят со временем, и гонорар тогда заплатят… Может, и приличный, если будет все как надо…
- Н-ну, посмотрим… Отчего же?! Но вы как-нибудь залетайте ко мне! - предложил с надеждой Лирпентул. - Я себе новый язык к тому времени достану - ох, чесать будет!.. Есть каналы, по которым можно раздобыть… И вообще… Журнальчики забавные покажу - из старых, с доброй иконографической порнухой, теперь таких и нет, поди… Чайку крепенького выпьем или еще чего, тоже вкусного, в лото сыграем. Заезжайте. Я не намекаю, но… поймите меня верно…
- Постараюсь, - сказал Крамугас, досадуя, что так некстати поддержал все эти разговоры о деньгах. - Вот только немножечко дела в порядок приведу…
- О, порядок - это святое, - воодушевился Лирпентул. - Он во всем нужен. Между прочим, вы папку на место поставили? А как оттуда вышли, не сигналя? Вы меня так ошарашили этим звонком, что я даже не спросил… Не устроили в архиве кавардак? И вообще…
Трубка напряженно замолчала.
- Обвалился ваш архив, - честно признался Крамугас. - Камня на камне не осталось, руины. Пылищи было - просто не поверите!.. Устал чихать. А загрохотало так!.. Я, безусловно, извиняюсь… Совершенно не хотел…
- Что?! - теряя всяческую осторожность, заверещал в трубку Лирпентул. - Не может быть! Как - обвалился? Вы что такое говорите?!