- Вовсе нет, - обиделся Крамугас. - И в мыслях не было. Я констатирую и призываю. Так теперь везде, я полагаю… Все теперь должны…
- Ну, а пугать-то зачем? - не унимался тип. - Кто вам позволил?
- Да бросьте, что вы, в самом деле?!. - расстроился Крамугас. - Я ж по-хорошему. О вас забочусь… Нам Вистула-0 войну объявила!
- Кто сказал?
- Есть информация, - уклончиво ответил Крамугас.
- Ага, вот так… - сообразил, наконец, тип, паскудно щуря глазки. - Ну, а мы?
- Вот потому я вас и призываю!
- Я спрашиваю: мы ей что-нибудь объявляли?
- Откуда же я знаю, - пожал плечами Крамугас. - Как будто нет…
- Тогда зачем народ пугать? - разозлился тип. - Кто дал такое право?
- Вы не желаете понять… - пролепетал совершенно сбитый столку Крамугас.
- А вот и нет, а вот и нет, отлично понимаю! В самый корень зрю! Это - диверсия! - завопил незнакомец. - Шарман! Идеологическая диверсия! Тлетворное влияние враждебных сил! Это я как ветеран вам говорю.
- Простите, ветеран - чего? - не понял Крамугас.
- А не важно! Я чего хотите ветеран. Хотя бы этого… патриотизьма. Слово-то - святое! Я, можно сказать, как последняя вдова неизвестного солдата - строг, любим и величав!.. Все, стало быть, благоговеть должны! Вот так! Да-да! Не сомневайтесь! Все - молчать, и все - благоговеть! Шмир-на! Кру-гом! На-зад! Я уж пытал, на тот свет отправлял - шпалерами. Свят нонеча, как никому не снилось!.. Слово мое - закон!
- И все равно… Нет доказательств, - попытался увернуться Крамугас.
- А я? Я сам? Не доказательство?! То, что я здесь, - вам мало, да? Основа, патриот… Что, это вам не аргумент? Какая клевета!.. Мало того, что это диверсия, но ведь еще и клевета! Кошмар! Нет срока давности, у нас такого для своих - нет!.. Ну, каков?! Хватайте! Нам порядок нужен, бдительность нужна! Идеологическое распыленье на народ - недопустимо. Я - идеология, и хватит. В век счастливого смотренья в завтра - кто позволил закрывать глаза?!. Святая память не простит!
- Но вы же извратили все мои слова! Нельзя же так! Я буду жаловаться!
- Нет, вы слышали? Вы все все слышали! - заверещал истошно незнакомец. - Подойдите ближе и послушайте его! Что-то неслыханное! Он меня пугает! Нет, каково?! Не отдадим завоеваний наших! Да! Держава вечна и прочна! Кругом враги, но мы их - в пыль!..
Он, изловчась, вцепился в Крамугасово плечо и принялся дико махать рукой всем проходящим мимо.
- Пустите, - жалобно попросил Крамугас. - В конце концов - мне больно!
- Ага, - приплясывая на месте, торжествующе ухмыльнулся тип, - и правильно! Сознался!
- В чем? - побледнел Крамугас.
- А это уже совершенно неважно, - заявил тип непреклонно. - Абсолютно не имеет значения. Главное - ты сознался. Остальное - дело времени.
Начал собираться народ.
Все стояли, улыбаясь, и с равнодушным любопытством поглядывали на Крамугаса.
- Только вдумайтесь, друзья мои! Проникнитесь безумием момента! Он сказал, что Вистула-0 объявила нам войну, - разглагольствовал тем временем тип. - Возможно, не исключено. Но это ее дело - объявлять или не объявлять. Мы тут не при чем. Ну, право же, какое нам дело до Вистулы-0 - до этой букашки мироздания?! Ничтожный, непотребный мир!.. А это чудовище пугает какой-то там войной! Ничего себе замашки, а?! Нет, я так дело не оставлю. Мне за что почетный орден еще в мою бытность молодым давали? Я тогда не взял, поскромничал, но ведь - давали!..
- Я не понимаю… - пробормотал Крамугас.
- Молчи! И так уже во всем сознался!
- Но в чем, в чем?!
- А в том, что ты пытался посеять панику. Это раз. Ты заранее пугаешь войной, покуда она еще не началась. Это два. Ты хочешь, чтобы к критическому моменту мы все были психически надломлены, деморализованы и оттого проиграли войну по всем статьям. Это - три! Видите, сограждане, как я ловко вывел его на чистую воду?!
Тип рукавом угер со лба обильно проступивший пот и умиленно подергал себя за бородку, не забыв марафетливо лизнуть усы-сопливчики.
Но тут из-за ближайшего угла появился Автоматический Блюститель Принципов.
Народ загомонил и с готовностью раздался, пропуская важного Блюстителя к месту, где, всем на радость, назревала несравненная уличная склока.
- Ба, кого я здеся вижу! - загрохотал он тотчас же на весь квартал. - Дармоед с Лигера-Столбового! Опять втираешься в доверие к честным гражданам! Брысь!
- Ошибаетесь, - холодно и с немалым достоинством отозвался тип. - Я теперь Дармоед с Виадуа-Кольцевой. Переменил местожительство. Приписочка к местечку есть. Все - на законном основании. Я больше не бесс-маркоманн. Я теперь - кельтик. С прежних позиций травить меня не можете. Так-то вот. Меняйте принципы.
- Сменил - готово! - проурчал Автоматический Блюститель Принципов. - Ба, кого я здеся вижу! - с новой силою загрохотал он на всю улицу, так что народ от страха вмиг окоченел по стойке "смирно". - Дармоед с Виадуа-Кольцевой! Опять втираешься в доверие к честным гражданам! Брысь!
- Вот теперь - ухожу, - согласился Дармоед. - Законы можно попирать, но уважать обязан каждый. Жаль, на этот раз ничего не получилось. Я так надеялся!.. Объект для критики был первостатейный. Все прямо рты пораскрывали… Море слов, услада слуха… Еще б чуть-чуть - и я бы был обласкан. Да, досадно.
- И чтоб не смел тут больше появляться! Где угодно, но - не здеся! Запрещаю! - проорал Автоматический Блюститель Принципов.
- Увы, ошибка, горькая ошибка, - заключил со вздохом Дармоед. - Всегда в последнюю минуту что-нибудь не так… А мне при жизни - памятник бы надо, грандиозный!.. Скольких я уже - и бескорыстно… Ведь умру - кто еще будет?!.
Он гордо сунул ладони за пояс своих генеральских подштанников, как умел, расправил плечи и с независимым видом, что-то насвистывая себе под нос, старческой шаркающей походкой тылового генерала двинулся прочь.
В толпе заулюлюкали, зашикали, а кто-то даже - под всеобщий хохот - кинул в Дармоеда камень.
Таким ведь можно и убить, подумал боязливо Крамугас. Нехорошо…
- Вот-вот, - сказал, внезапно останавливаясь и раскидывая в стороны дрожащие ручонки, Дармоед, - вот так меня и ценят… Каменюкой, грязью… А ведь слушают, мерзавцы, - когда нет поблизости властей, еще как слушают! Эх, вы!..
Лишь гораздо позже Крамугас в подробностях узнал о трудном счастье Дармоеда, о его на редкость романтической судьбе. Но делать из него героя уже было не с руки, поскольку в этом амплуа к тому моменту фигурировал другой…
И не единожды потом, сколачивая новую легенду, Крамугас корил себя, что в подходящую минуту не прочувствовал, как надо, конъюнктуру и не создал, от кассы далеко не уходя, столь нужную начальству, столь необходимую для всех желающих понять патриотизм как точную науку "Повесть о Настоящем Дармоеде".
Такой материал прошляпил!..
Подлинного имени пройдохи и нахрапистого крикуна никто не ведал. Впрочем, как его ни называли, тот немедля откликался. И на "Дармоеда" - тоже. Так сказать, не брезговал. Народу это показалось славным - вот и прижилась со временем кликуха. Некая щемящая и вместе с тем суровая правдивость заключалась в ней… Тем более что Дармоед во всей округе был фигурой колоритной и отменно знаменитой.
Сызмальства дремучий, но (а может быть, поэтому) - изобретатель вечных и вселенских двигательных ценностей и прочих атрибутов счастья, исключительно толковый поноситель и типун на лбу прогресса, был он вообще-то выходцем с Земли, где крупно погорел на некой исторической афере.
Кажется, в тот раз состряпал он трактат о совокупной и непреходящей роли для грядущего деяний всех тиранов и вождей, коими те в седую старину были славны в глазах приспешников и подхалимов; более того, пописывая постоянные доносы, рьяный Дармоед попробовал тем самым связать минувшее с сегодняшним и, как ему мечталось, смотать в необходимый современникам клубок все исторические нити.
Ему прозрачно намекнули, что подобной связи и в помине - нет.
Упрямый Дармоед встал на дыбы.
Он так артачился, что его срочно пришлось выселить с Земли как мусор, который может наплодить микробов.
На первых порах активно конфронтирующий с альма-матер Лигер-Столбовой сжалился и приютил изгоя у себя.
Тут Дармоед воспрянул духом, ощутив себя непотопляемым творцом, и снова взялся за свое, и в благодарность тотчас же сварганил цепкую доносную теорию прогресса: мол, разум появился прежде здесь, на Лигере-Столбовом, и уже после, как следствие казенной переписки, - на Земле, а нее земные динозавры произошли от Столбовых бойцовых петухов.
Неугомонность его, впрочем, снова подвела - он вскорости и на Лигере, исключительно провинциальном, тихом, всем успел проесть печенки.
Вышибли его без разных дипломатий, как умели, - от греха подальше.
Но и тут ему приют нашелся: в новом месте, на Виадуа-Кольцевой, он обитал три с половиной долгих года и даже вроде бы примолк. Но под конец не утерпел…
Тогда-то на неясном горизонте вдруг и замаячила, по случаю, Цирцея-28.
Вот, встрепенулся Дармоед, где самый центр событий, где, глядишь, найдутся слушатели и - чем черт не шутит? - верные соратники-мичуринцы, друзья-ученики!..
Мысль о племени дармоедовом, могучем и прекрасном, способном всю обозримую вселенную заполонить, нынешнему Дармоеду не давала спать спокойно.
Ведь прежде - были! И трудились, как волы, к давно отмершим идеалам (если надо, силой) приобщая род живой.
Вот были дармоеды! Сказочное время!..
Ну да история - тут Дармоед садился на любимого конька - всегда: откуда вытечет - туда и возвратится. Может быть, как раз настал такой момент? И Цирцея-28 - та самая первая ласточка, за которой полетят другие?
Ласточки, головы, миры…
Ах, до чего же Дармоед ценил глобальные законы мирозданья, почему его с Земли когда-то ведь и вывезли как мусор, чтобы впредь не разводил микробов!..
И он, душою славно укрепись, немедля устремился на далекую Цирцею-28. Увы!..
Цирцее-28 всегда жилось излишне хорошо. В таких спокойных и ухоженных местах любому, кто мечтает проповедовать всерьез, бороться с чем-то химерическим и сеять пригоршнями корневое да исконное, - работы не найти. И остается лишь бесстыдно подвизаться в дармоедах.
Ну, а Дармоед и был от всей своей генетики таким!.. И даже на другое не претендовал. Он только требовал, чтобы учитывали непременно: хоть он и вправду Дармоед, но невиданной, новой формации - из трудовых.
А это очень потешало всех, кто с ним соприкасался. И - как следствие - разочаровывало вовсе.
Эдаких идейных дармоедов нигде, похоже, не любили: шуму много, толку - никакого.
Вот если, говоря везде пустые словеса, он стал бы потихоньку воровать, всем объясняя собственный достаток пережитками больших идей, которые, пристраиваясь к завтрашнему дню, благополучно кормят ныне, - ну, тогда бы, может быть, к нему и отнеслись с сочувствием и даже уважением: мол, все-то он умеет, разбирается, негодник, что почем…
А воровать он толком не умел. Вот и шпыняли отовсюду…
Впрочем, Дармоеда это мало волновало.
Он жил себе и, так сказать, капитулировать не собирался. Знал ведь: поначалу слушатель всегда найдется. А уж после - будь что будет…
Толпа быстро рассосалась.
- Ну, а вы тут все стоите! - с грозным видом повернувшись к Крамугасу, грянул на целый квартал Автоматический Блюститель Принципов, - Непростительная глупость! Истекает последняя, двадцатая минута разрешенной здесь стоянки! Если вы дорожите временем - брысь!
Блюститель клацнул сочленениями, грохнул пяткой об асфальт и замер, выжидая.
Крамугас не стал ни секунды препираться, а лишь напряженно подал мысленную команду: "На Космотягодром галопом марш!", и мнемотакси, сорвавшись с места, полетело, не разбирая дороги.
14. Рейсовая благодать
Первые четверо суток своего полета Фини-Глаз беспробудно отсыпался.
На пятые сутки он встал, привычно крикнул: "Фантипула, ты мне сегодня не приснилась, и к чему бы это?!", но, не дождавшись ответа, очень удивился.
В их доме было издавна заведено говорить правду и только правду, но поскольку открыто, что называется демонстративно признаваться в своих нежных чувствах к красавице Спигоне, которая, кстати, и снилась ему все ночи напролет, Фини-Глаз никогда не решался, то, изобретя соответствующую формулировку, а стало быть, и не кривя ничуть душой, он тем самым как бы неявно признавался жене в сем прискорбном (и, надо полагать, воистину стихийном) прегрешении, на что супруга всякий раз отвечала коротко, но веско: "Сгинь, подлец".
Обычно этим и кончалось - к вящему спокойствию и радости обоих.
Поэтому, не услыхав теперь родных, понятных слов, Фини-Глаз немало удивился, на кой-то миг - для порядочности - устыдился, сокрушенно повздыхал, потом тщательно продрал глаза и, как всегда, полез искать чугунный лом, который (в состоянии растерянности, подавленности духа и прочее) имел привычку завязывать на девять космических узлов - распутывала эти узлы на досуге сама Фантипула.
Но и лома нигде не оказалось.
Тогда Фини-Глаз недобро грыкнул, ухнул и в сердцах топнул ногой, отчего моментально провалился на нижний этаж, где обитали команда и обслуга звездолета.
Он и не знал, что звездолет многоэтажный…
- Ой! - сказала женщина красоты необыкновенной и плавно вильнула голыми бедрами, не прекращая, однако, ни на мгновение прихорашиваться перед зеркалом и даже не удосужившись обернуться. - Это вы, капитан? Как громко вы все делаете… Да, сейчас я выхожу.
- Что это у вас потолки такие хлипкие? - подчеркнуто вежливо поинтересовался Фини-Глаз, потому как знал, что только строгой деликатностью и можно расположить к себе прекрасных незнакомок.
- Впервые от вас это слышу, - радушно отозвалась красоты необыкновенной. - Эти ваши шуточки… Не стоит ждать меня, капитан. Сейчас я оденусь - и заступлю на вахту. Вам придется, дорогой, потерпеть до вечера. И ничего тут не попишешь. Странно, вы сегодня что-то припозднились…
Она по-прежнему была к нему спиною…
- Х-хым-м… - с умилением курлыкнул Фини-Глаз. Он обожал отбивать даму кого-то там еще… - Нашли чем удивить мальчонку. Это ясно, что впервые слышите. Ведь я вас тоже вижу в первый раз.
- Ах, капитан, не притворяйтесь! - кокетливо изогнулась красоты необыкновенной. - Уж столько, сколько видели вы меня, никто и…
- Ноя - не капитан! - решил открыться Фини-Глаз. - Я - другой…
Тут женщина красоты необыкновенной дико взвизгнула и повернулась к Фини-Глазу.
- Вот так номер… - пролепетала она чуть слышно. - Вы и впрямь - не капитан… С ума сойти! - Она выпрямилась и твердо посмотрела в глаза непрошеному гостю. - Гыга, - сухо представилась она.
- Фини-Глаз, - тихо млея, отрекомендовался Фини-Глаз. - Осмелюсь доложить: вы - неотразимы!
- Знаю, - отрезала Гыга, спешно подошла к двери и проверила, заперта ли она. - Что вам здесь нужно? - спросила она, испытующе глядя на Фини-Глаза.
- Да вот - провалился… - признался тот. - Никак не ожидал…
- Выйдите, пожалуйста, - надменно попросила Гыга. - Мне нужно одеться. Я стесняюсь…
Она грациозно указала на дыру вверху: мол, удались, как и пришел…
- Да вы же и так голая! - возразил резонно Фини-Глаз. - Вся!..
- В самом деле? - всплеснула руками Гыга. - Вот как интересно!.. Ах, конечно, я совсем забыла… В таком случае оставайтесь.
- Вот это уже другой разговор, - довольно крякнул Фини-Глаз.
- Вы, собственно… на что рассчитываете? - поразилась пленительная Гыга.
- Надежды юношей питают, - сказал игриво Фини-Глаз, кроя умильную гримасу.
- Мне на пост сейчас идти, - озабоченно сказала Гыга. - Давайте лучше вечером…
Фини-Глаз вздохнул и задумался.
- Ой, что это вы? - испугалась вдруг красоты необыкновенной. - Вы так… в лице переменились…
- А это у меня… яички забурлили. С детства, знаете… - потупившись, ответил Фини-Глаз.
- Ну, вы нахал!.. - возмущенно и с немалым любопытством сообщила Гыга.
- Потому что очень честный, что поделаешь, меня за это в детстве часто папа с мамою пореши, - бархатно-проникновенным голосом пожаловался Фини-Глаз, бочком придвинулся к владелице каюты и, ласково шлепнув, неожиданно прихватил своей широкою ладонью половинку ее округлого крепкого зада и даже попытался пальчиком немножко пошалить, за что и получил немедля в нос. - Вот, я же говорил… - добавил он, кроя плаксивую гримасу, однако пальчик не убрал.
Тут красоты необыкновенной сделалось жаль его и мучительно стыдно за свой бестактный выпад.
Видно, дама была из хорошо воспитанных…
- Ну, не надо, - кротким голосом произнесла она. - Я ведь потом на вахте не смогу стоять. У меня тоже, знаете, с детства… Я либо сразу отдаюсь - и не работаю потом, либо работаю, но отдаюсь попозже.
- Матушка, да хоть лобзну разок - в пупочек, в грудь!., - теряя голову, взвыл Фини-Глаз.
- Э, нет уж, - возроптала красоты необыкновенной. - Я тогда вам и сама все остальное-то подставлю… Что ж я, дура?! Нет, пусть останется, как было. Будто вы меня и не касались, даже не видали. Ладно?
- Как это не видел? - растерялся Фини-Глаз.
- Да я же фигурально, глупый! - засмеялась Гыга. - Пусть останется немного тайны… Роковой загадки… Чтоб душа хотела песни петь.
- А для чего мне песни? Я не этого хочу, - обиженно надулся Фини-Глаз.
- Ах, ну это тоже - фигурально! Слушайте, а может, вы - тупой? - вдруг посуровела прекрасная владелица каюты. - Сколько объяснять?!
- Богиня! - ухнул Фини-Глаз. - Нисколько! И стараться ни к чему. А это просто у меня давление, кровь прилила… Конечно, поглупеешь!
- Бедненький… - оттаяла сейчас же Гыга. - Как мне жаль вас, мужичков!.. Такие вы родные, беззащитные… Ах, шалуны!.. А я - одна… Естественно, стараюсь, я же не дерьмо какое… Но и вы поймите!
- Понял! Все! Навек! - отрывисто и хрипло вскрикнул Фини-Глаз и, изловчившись, чмокнул все-таки красавицу в заветное местечко.
- Вы - бандит! - отпрянула та в сторону. - Ведь я просила… Вы настоящий половой бандит!
- Нет, - покачал головой Фини-Глаз, просветленно глянув на дыру в потолке. - Ошибка… Никакой не половой. Я - потолочный.
- Ах, как это интересно!.. - захлопала в ладоши Гыга. - Кто бы знал… Такие незабвенные остроты, так уместно… М-м, резвун!… Но мне и вправду надо заступать на вахту. У нас тут с этим очень строго. Потолкуем вечером. Вы удивительно разносторонний собеседник!..
- Так воспитан, - засмущался Фини-Глаз. - С пеленок. Папа с мамой постарались.
- Замечательные, видно, люди. Нынче эдак не умеют, - согласилась Гыга. - Мелкота!..
- Постойте-ка, а как же капитан?
- Да обойдется!
- Ну, а вдруг сердиться станет?
- Раньше надо было… Вечно он опаздывает. Ничего, уж как-нибудь переживет. Он - такой… Скажу, что у меня головокружение…
- Пусть так, давайте вечером. Но только - без обмана! - наконец смирился Фини- Глаз, вздохнул и, чтобы более себя не искушать, зажмурившись, без промедления запрыгнул через потолочную дыру назад в свою каюту.