При появлении Маккая Тулук взглянул на него и снова вернулся к анализу металлического расщепления, поддерживаемого в состоянии стаза субатомным полем под банком разноцветных ламп на своей скамье.
- Занятный материал, эта сталь, - сказал он, наклоняя голову так, чтобы дать возможность одной из своих коротких и наиболее чувствительных конечностей получше взять образец для тестирования.
- Так это сталь, - сказал Маккай, следя за операцией.
Каждый раз, когда Тулук прикасался к металлу, он выбрасывал сверкающую струю пурпурных искр. Они напомнили Маккаю о чем-то, что находилось где-то рядом в его памяти. Он никак не мог нащупать ассоциацию. Поток искр. Он замотал головой.
- Там на скамейке тест-таблица, - сказал Тулук. - Вы можете взглянуть на нее, пока я здесь закончу.
Маккай взглянул направо, увидел длинный свиток весь исписанный. Он подошел еще на два шага, чтобы дотянуться до бумаги, взял ее и начал изучать. Она была заполнена аккуратным почерком Тулука.
Субстанция: сталь, сплав на основе железа. Образец содержит небольшие объемы магнезии, углекислого газа, серы, фосфора и кремния, немного никеля, циркония и вольфрама с примесью хрома, молибдена и ванадия.
Источник сравнения: соответствует стали Второго века, используемой человеческим политическим объединением Японии для производства мечей периода Возрождения самураев.
Закалка: образец сильно закален только на режущем крае, остальная часть меча остается мягкой.
Измеренная длина оригинала старинного предмета: 1,01 м.
Ручка: льняной шнур обматывает кость и залакирован. (См: прилагаются анализы лака, кости и шнура).
Маккай взглянул на прилагаемый лист: Кость из зуба морского млекопитающего, переделана после использования на каком-то другом старинном предмете, неизвестного состава, но содержащего бронзу.
Анализ льняного шнура был не менее интересен. Он был сравнительно недавнего производства и показывал те же самые субмолекулярные характеристики, как и прежние образцы сырой кожи.
Лак был еще более интересным. Основу его составлял испаряющийся растворитель, который был определен как производное от угольной смолы, но очищенный сок был из древнего укоккового насекомого, исчезнувшего тысячелетия назад.
- Вы приступаете к части, касающейся лака? - спросил Тулук, взглянув на него, поворачивая лицевую щель в сторону, чтобы увидеть Маккая.
- Да.
- Ну, а что вы теперь думаете о моей теории?
- Я поверю во все, что работает, - огрызнулся Маккай.
- Ну как ваши раны? - спросил Тулук, возвращаясь к анализу металла.
- Поправляюсь, - Маккай дотронулся до содранной кожи на виске. - А что вы сейчас делаете?
- Этот материал был изготовлен путем ударов молотом, - сказал Тулук не оглядываясь. - Я восстанавливаю образец ударов, которые формировали его.
Он отключил поле стази и ловко поймал металл вытянутой конечностью.
- Зачем?
Тулук бросил металл на скамейку, подверг его давлению и взглянул на Маккая.
- Секрет производства мечей, таких как этот, тщательно охранялся, - сказал он. - Он передавался в семьях от отца к сыну веками. Нерегулярность ударов молотом, используемая каждым ремесленником, следовала характерным образцам до такой степени, что производителя можно было легко определить безо всяких сомнений, проанализировав этот образец. Коллекционеры выработали метод определения истинного производства старинных изделий. Он так же точен, как снимок глаза или даже более точен, чем отпечатки пальцев.
- Итак, что вы узнали?
- Я провел тест дважды, - сказал Тулук, - чтобы быть совершенно уверенным. Несмотря на тот факт, что ревивификация клеток лака и шнура показывают, что этот меч был изготовлен не более восьмидесяти лет назад, сталь была изготовлена ремесленником, который умер столько тысяч лет назад, что я даже не могу точно сказать. Звали его Канимура, и у меня есть точные доказательства этого факта.
Интерфон над скамьей Тулука прозвонил дважды, и на нем появилось лицо Ганаман из отдела юристов.
- А, вот вы где, Маккай, - сказала она, глядя мимо Тулука.
- Ну, что еще? - спросил Маккай, мозг его все еще переваривал заявление Тулука.
- Нам удалось получить эти судебные запреты, - сказала она. - Они наложили запрет на все имущество и производство Абнетт во всех мирах сенсов за исключением Говачина.
- А что относительно ордеров на арест? - спросил Маккай.
- Конечно, и это тоже, - сказала Ганаман. - Вот почему я звоню. Вы просили, чтобы вас немедленно известили об этом.
- Говачин сотрудничает с нами?
- Они согласны объявить чрезвычайное положение Кон Сенсов, относящихся к их юрисдикции. Это позволит полиции Федерации и агентам Бюро Саботажа действовать там для задержания подозреваемых.
- Прекрасно, - сказал Маккай. - Если бы сейчас мне еще сказали, как найти ее, я думаю, я смог бы добраться до нее.
Ганаман смотрела с экрана недвусмысленно хмуро.
- Как?
- Да, - огрызнулся Маккай. - Как.
Сообщение об образце феллюма Паленки уже ожидало Маккая, когда он вернулся в офис Билдуна на стратегическое совещание. Совещание было назначено на более раннее время дня, но дважды откладывалось. На Централе была уже почти полночь, но большинство сотрудников Бюро оставались на своих местах, особенно охранники. Медицинский отдел подготовил капсулы Стамерта и ангерита. Отряд охраны, сопровождающий Маккая, пришел в состояние такой резкой готовности, которая являлась всегда результатом воздействия этой смеси.
Собачка на стуле Билдуна подняла лапки и массировала ему спину, когда в офис вошел Маккай. Открыв один глаз из драгоценных камней, Билдун сказал:
- Мы получили сообщение о Паленки - рисунок панциря, который вы голосканировали. - Он закрыл глаз и вздохнул. - Он там, на моем столе.
Маккай приласкал собачку, послал ее на место и сказал:
- Глаза устали от чтения. Что там в нем.
- Феллюм корабельной песни, - сказал Билдун. - Четкая идентификация. Ах, дружок, я тоже устал.
- Итак, - сказал Маккай. Его мучил соблазн дать сигнал собачке начать массаж. Наблюдение за массажем Билдуна было привлекательным. Но Маккай знал, что тогда он наверняка заснет. Охранники, которые беспокойно двигались по комнате, должно быть, тоже устали, как и он. Они бы обязательно были против, если бы ему вздумалось вздремнуть.
- Мы получили ордера на арест и взяли руководителя феллюма корабельной песни, - сказал Билдун. - Кажется, это товарищ феллюма, который нам нужен.
- Правда?
- Мы пытаемся проверить, но как тут быть уверенным? Они ведь не ведут письменных документов. Это просто со слов Паленки, насколько ему возможно верить.
- Несомненно, клялся также и своей рукой, - сказал Маккай.
- Конечно, - Билдун остановил массаж и сел прямо. - Правда, рисунки идентификации феллюма можно использовать незаконно.
- Паленки нужно три или четыре недели, чтобы вновь вырастить руку, - сказал Маккай.
- Ну, и что это означает?
- Она должна иметь в запасе несколько десятков Паленки.
- Насколько нам известно, она может иметь их хоть миллион.
- Этот руководитель феллюмов отрицает, что этот рисунок использовался нелегальным Паленки?
- Да, но не очень убедительно.
- Он лгал, - сказал Маккай.
- А почему вы уверены в этом?
- Согласно юрис-диктуму Говачина подделка феллюма является одним из восьми самых грубых нарушений Паленков. И Говачин должен знать, так как они обязаны воспитывать Паленкисов в соответствии с законом, когда Р и Р приносит этих одноруких черепах во владение Кон Сенса.
- Хм, - сказал Билдун. - Как может юрист не знать об этом. Я заставлял их расследовать это с самого начала.
- Привилегированный юридический исходный факт, - сказал Маккай. - Поблажки между видами и прочее. Вы знаете, как Говачин относится к достоинству индивидуума, сохранению тайны и всякому такому.
- Они выставят вас из зала суда, если узнают, что вы говорили такое, - сказал Билдун.
- Нет. Они просто назначат меня прозектором на следующие десять или что-нибудь около того дел в их юрисдикции. Если прозектор, принимает дело и ему не удается вынести приговор, то вы знаете, что они его казнят.
- А если вы отклоните дело?
- Зависит от дела. Я могу получить приговор от одного до двадцати по некоторым из них.
- От одного до - вы имеете в виду стандартных лет?
- Я не имею в виду минуты, - прорычал Маккай.
- Ну, тоща зачем мы все это говорим?
- Я хочу, чтобы вы позволили мне сломать этого лидера феллюмов.
- Сломать его? Как?
- Вы хоть представляете, как важна для Паленки тайна руки?
- Некоторое представление. А что?
- Некоторое представление, - пробормотал Маккай. - когда-то в первобытные времена Паленкисы заставляли преступников съедать их руки, а затем запрещали отращивать новую руку. Равносильно потере лица, но даже еще более великая травма, сродни чему-то глубокому и эмоциональному для Паленкисов.
- Вы же несерьезно предлагаете…
- Конечно, нет.
Билдун вздрогнул.
- У вас, людей, все-таки кровожадные натуры. Иногда, мне кажется, мы не понимаем вас.
- Где этот Паленки? - спросил Маккай.
- Что вы собираетесь делать?
- Допросить его! А вы что подумали?
- После того, что вы только что сказали, не был уверен.
- Ну, полноте, Билдун. Эй, вы! - Маккай жестом показал на лейтенанта охраны, Рива. - Приведите сюда Паленки.
Охранник посмотрел на Билдуна.
- Делайте то, что вам сказали, - сказал Билдун.
Охранник сделал неопределенный жест конечностью, но повернулся и вышел из комнаты, дав знак половине команды следовать за ним.
Через десять минут в офис Билдуна ввели руководителя феллюма Паленкисов. Маккай узнал змеевидный рисунок на щитке Паленки, кивнул себе: "Все правильно, феллюм Корабельной песни." Теперь, когда он увидел его, он сделал идентификацию сам.
Многочисленные ноги Паленки затормозили, и он встал перед Маккаем. Лицо черепахи повернулось к нему в позе ожидания.
- Вы действительно заставите меня съесть руку? - спросил он.
Маккай осуждающе посмотрел на лейтенанта Рива.
- Он спросил меня, что вы за человек, - объяснил Рив.
- Я рад, что вы дали такое точное описание, - сказал Маккай. Он взглянул в лицо Паленки:
- А вы что думаете?
- Я думаю, невозможно, сэр Маккай. Сенсы давно уже не позволяют такие варварства.
Рот черепахи произносил слова безо всяких эмоций, но рука, свисающая справа от макушки головы, сжималась жестом неопределенности.
- Я могу сделать что-нибудь похуже, - сказал Маккай.
- Что похуже? - спросил Паленки.
- Посмотрим… Ну! Вы можете поручиться за каждого члена вашего феллюма, вы это, кажется, утверждаете?
- Правильно.
- Вы лжете, - сказал Маккай бесстрастным голосом.
- Нет!
- Как название вашего феллюма? - спросил Маккай.
- Я могу сказать это только братьям феллюма.
- Или Говачину? - сказал Маккай.
- Вы не Говачин.
Тоном бесстрастного брюзжания Говачин Маккай начал описывать вероятную неприглядную родословную, дурные привычки, возможные наказания за такое поведение. Он закончил речь выкриком идентификации Говачин, уникальным эмоциональным словосочетанием, с помощью которого он должен был удостоверить свою личность перед судом Говачина.
Наконец, Паленки сказал:
- Вы человек, которого они допустили к юридическому месту. Я слышал о вас.
- Как название вашего феллюма? - потребовал Маккай.
- Меня называют Байрдч из Анка, - сказал Паленки, и в голосе его чувствовалась сдержанность.
- Ну, Байрдч из Анка, вы лжец.
- Нет!
Рука сжалась.
В поведении Паленки чувствовался сейчас ужас. Это были те признаки ужаса, которые Маккай научился распознавать, имея дело с Говачинами. Он теперь знал привилегированное имя Паленки, он мог требовать его руку.
- Вы совершили тяжкое преступление, за которое полагается смертная казнь, - сказал Маккай.
- Нет! Нет! Нет! - запротестовал Паленки.
- То, что другие сенсы в этой комнате не знают, - сказал Маккай, - это то, что братья феллюма делают генную хирургическую операцию, чтобы закрепить рисунок индивидуума на их щитках. Опознавательные знаки врастают в панцирь. Разве это не так?
Паленки молчал.
- Это правда, - сказал Маккай. Он заметил, что охранники собрались вокруг них плотным кольцом, заинтересованные этой беседой.
- Вы! - сказал Маккай, резко указав на лейтенанта Рива. - Заставьте ваших людей встать наизготовку!
- Наизготовку?
- Они должны следить за каждым углом в этой комнате, - сказал Маккай. - Вы хотите, чтобы Абнетт убила нашего свидетеля?
Обескураженный лейтенант повернулся и стал выкрикивать приказания своей команде, но охранники уже задвигались, приступив к тщательному наблюдению за комнатой. Лейтенант Рив гневно потряс своей конечностью и замолчал.
Маккай обратил свое внимание на Паленки.
- А сейчас, Байрдч из Анка, я собираюсь задать вам несколько особых вопросов. Я уже знаю ответы на некоторые из них. Если я вас поймаю хоть на одной лжи, я буду вынужден прибегнуть к варварству. На кон здесь поставлено слишком многое. Вы понимаете меня?
- Сэр, я не могу поверить, что…
- Кого из своих товарищей феллюма вы продали в рабство Млисс Абнетт? - потребовал Маккай.
- Рабство - это высшая мера наказания, - выдохнул Паленки.
- Я уже сказал вам, что вам вменяется в вину серьезнейшее нарушение, карающееся смертной казнью, - сказал Маккай. - Отвечайте на вопрос.
- Вы просите меня осудить самого себя?
- Сколько она вам платит? - спросил Маккай.
- Кто, что мне платит?
- Сколько вам платит Абнетт?
- За что?
- За ваших товарищей из феллюма.
- Каких товарищей из феллюма?
- Это и есть вопрос, - сказал Маккай. - Я хочу знать, сколько вы продали, сколько вам заплатили, и где Абнетт взяла их.
- Вы это серьезно?
- Я записываю наш разговор, - сказал Маккай. - Я собираюсь скоро созвать Объединенный Совет Феллюмов, продемонстрировать им запись и предложить им решить вашу судьбу.
- Они посмеются над вами! Какие доказательства могли бы вы…
- Я имею ваш собственный виноватый голос, - сказал Маккай. - Мы проведем анализ кодера всего, что вы здесь сказали, и вручим эту запись вашему совету.
- Кодер голоса? Что это такое?
- Это прибор, который анализирует самые тонкие нюансы интонации голоса, чтобы определить, какие утверждения правдивы, а какие ложные.
- Я никогда не слышал о таком приборе!
- Черт возьми, мало найдется сенсов, которые знали бы все приборы, которые используют агенты Бюро Саботажа, - сказал Маккай. - А сейчас я даю вам еще один шанс. Сколько ваших товарищей вы продали?
- Почему вы делаете Это со мной? Что такого важного с этой Абнетт, что вы игнорируете всю учтивость между видами и лишаете меня права…
- Я пытаюсь спасти вашу жизнь, - сказал Маккай.
- А сейчас кто лжет?
- Если мы не найдем и не остановим Абнетт, - сказал Маккай, - черт возьми, почти все сенсы нашей планеты, за исключением только что родившихся крошек, умрут. Да и у них нет никакого шанса выжить без поддержки взрослых. Могу в этом поклясться.
- Это торжественная клятва?
- Клянусь яйцом моей руки, - сказал Маккай.
Паленки опустил голову. Единственная рука его извивалась.
- Сколько вы продали? - спросил Маккай.
- Только сорок пять, - прошипел Паленки.
- Это все! Я клянусь! - блестящий жир страха начал заливать глаза Паленки. - Она предложила так много, что выбранные сами соглашались. Она обещала безграничное количество яиц!
Паленки со страхом посмотрел на Билдуна, который сгорбившись сидел за столом с угрюмым лицом.
- Она не объяснила, только сказала, что нашла новые миры вне юрисдикции Кон Сенса.
- Где эти миры? - спросил Маккай.
- Я не знаю! клянусь яйцом моей руки! Я не знаю.
- Как оформлялась сделка? - спросил Маккай.
- Там был один Пан Спечи.
- Что он делал?
- Он предложил моему феллюму прибыли из двадцати миров на сто стандартных лет.
- О-о-о-о! - сказал кто-то за спиной Маккая.
- Когда и где состоялась эта сделка? - спросил Маккай.
- В доме моих яиц только год назад.
- Прибыль на сто лет, - пробормотал Маккай. - Безопасное дело. Вы и ваш феллюм не проживете и частичку того срока, если ей удастся то, что она планирует.
- Я не знал. Клянусь, я не знал. Что она делает?
Маккай проигнорировал вопрос и спросил:
- Есть у вас хоть малейший намек на то, где могут находиться эти миры?
- Клянусь, нет, - сказал Паленки. - Приносите ваш голосокодер. Он докажет, что я говорю правду.
- Для вашего вида нет такой вещи, как голосокодер, - сказал Маккай.
Паленки уставился на него, а затем сказал:
- Пусть сгниют твои яйца.
- Опишите нам Пан Спечи, - сказал Маккай.
- Я отказываюсь сотрудничать с вами!
- Вы уже далеко зашли в этом, - сказал Маккай, - а мое дело единственное в городе.
- Дело?
- Если вы будете сотрудничать, все присутствующие в этой комнате забудут о вашей принадлежности к серьезному преступлению.
- Очередной трюк, - огрызнулся Паленки.
Маккай посмотрела на Билдуна и сказал:
- Я думаю, нам лучше созвать совет Паленкисов и дать им всю запись.
- Согласен, - сказал Билдун.
- Подождите, - сказал Паленки, - как я могу быть уверен, что вам можно доверять?
- Никак, - сказал Маккай.
- Но тоща у меня нет выбора, вы это хотите сказать?
- Да, я это хочу сказать.
- Пусть ваши яйца протухнут, если вы предадите меня.
- Все до одного, - согласился Маккай. - Опишите вашего Пан Спечи.
- Он был с замороженным эго, - сказал Паленки. - Я видел шрамы, и он хвастал этим, чтобы показать, что я могу ему доверять.
- Опишите его.
- Все Пан Спечи похожи друг на друга. Я не знаю - но шрамы его были пурпурные. Я помню это.
- У него было имя?
- Он назвался Чео.
Маккай взглянул на Билдуна.
- Его имя означает: новые значения для старых идей, - сказал Билдун. - Оно взято из одного из наших старинных диалектов. Очевидно, алиас.
Маккай повернулся к Паленки.
- Какое соглашение он дал вам?
- Соглашение?
- Контракт… доверенность! Как он гарантировал оплату?
- А-а. Он назначил товарищей феллюма, которых я выбрал, управляющими на выбранных мирах.
- Чисто, - сказал Маккай. - Простые соглашения о найме. Кто бы смог доказать противозаконность этого?
Маккай вытащил набор инструментов, вынул голоскан, настроил его на проекцию, сделал нужную запись. Вскоре скан, который удалось сделать охраннику Риву через дверь для прыжка, затанцевал в воздухе около Паленки. Маккай медленно прокрутил целый круг проекции, давая возможность Паленки увидеть лицо Пан Спечи под разными углами.
- Это Чео? - спросил он.
- Шрамы соответствуют, тот же рисунок. Точно такой же.