- Проблема объяснена, - сказал Калебанец. - Друзья Калебанцы пытаются исправить ошибку. Абнетт не удается понять или считаться с последствиями. Соединительные ткани трудные.
- Соединительные ткани трудные, - пробормотал Маккай.
- Все соединительные ткани одного глаза С, - сказал Калебанец. - Сам глаз мастера С создает взаимные проблемы.
- Может, вы будете уверять меня в том, что и это вы понимаете, - запротестовал Фурунео.
- Абнетт понимает сам глаз мастера С, - сказал Калебанец. - Соглашение контракта дает Абнетт право пользования. Один глаз мастера С. Абнетт пользуется.
- Итак, она открывает дверь пространства и посылает через нее Паленки, - сказал Фурунео. - Почему бы нам не остаться здесь и не схватить ее?
- Да она же успеет закрыть дверь даже раньше, чем мы сможем приблизиться к ней. - взвыл Маккай. - Нет, в том, что говорит Калебанец, есть еще одно. Она говорит, что существует только один глаз мастера С, контрольная система, вероятно, для всех дверей в пространстве… и Фанни Мэ здесь контролирует ее, или операцию канала, или…
- Или что? - обозлился Фурунео.
- Абнетт контролирует глаз С правом покупки, - сказал Калебанец.
- Понимаешь, что она хочет сказать? - спросил Маккай.
- Вы можете перехватить у нее это право, Фанни Мэ?
- Условия найма не требуют вмешательства.
- Но вы сами можете пользоваться дверью глаза С? - продолжал настаивать Маккай.
- Все пользуются, - сказал Калебанец.
- Это безумство, - рявкнул Фурунео.
- Безумство предполагает отсутствие должного прогресса мысли при взаимном принятии логических терминов, - сказал Калебанец. - Безумство часто оказывает влияние суждения одного вида на другой. А отсюда и интерпретация.
- Кажется, у меня уже чешется рука, - сказал Фурунео.
- Поймите, - сказал Маккай, - смерти, случаи безумия вокруг исчезновений Калебанцев подтверждают нашу интерпретацию. Мы имеем дело с чем-то взрывающимся и опасным.
- Поэтому мы найдем Абнетт и остановим ее.
- Вы говорите так, будто это пустяк, - сказал Маккай.
- Вот вам инструкции. Выбирайтесь отсюда и поставьте в известность Бюро. Сообщение Калебанца не будет показано на вашей пленке, но вы должны держать все это в своей памяти. Скажите им, чтобы они оценили вас за это.
- Правильно. А вы остаетесь?
- Да.
- Что я должен сказать о вас, чем вы заняты?
- Я хочу найти сообщников Абнетт и ее местонахождение.
Фурунео кашлянул. О боги подземелья, ну и жарко же!
- Вы подумали о… ну знаете, "просто постучите"?
Он сделал движение, чтобы зажечь чейген.
- Существует предел того, что может пройти через дверь прыжка, и как быстро, - успокоил Маккай. - Вы должны знать об этом.
- Может быть эта дверь другая?
- Сомневаюсь.
- После того, как я сообщу, что потом?
- Тихо сиди наготове там, пока я не позову или они не передадут мне какое-нибудь послание. О, да, начинайте поиски на Сердечности… так, на всякий случай.
- Конечно, - Фурунео колебался. - Еще вопрос - с кем мне контактировать в Бюро? С Билдуном?
Маккай взглянул вверх. Почему должен Фурунео спрашивать, с кем контактировать? Что он пытается сказать?
Наконец до Маккая дошло, что в озабоченности Фурунео есть логическая основа. Директор Бу-Саба Наполеон Билдун был Пан Спечи, пятидержавный сенс, только по внешности человек. Так как Маккай, человек, был официально ответственным за это дело, это могло, очевидно, повлечь за собой контроль, исключая других членов Кон-сенсов. В смутные времена всякие межвидовые различия, политическая борьба могли иметь весьма неожиданное значение. Сюда следовало бы вовлечь более широкий круг директората.
- Спасибо, - сказал Маккай, - Я как-то с этой насущной проблемой упустил из виду сей важный момент.
- Да уж, эти насущные проблемы.
- Понимаю. Все правильно, я был привлечен к этому делу нашим директором Осмотрительности.
- Питчелом Сайнером?
- Да.
- Он, Лаклан и Билдун Пан Спечи. Кто еще?
- Прихватите кого-нибудь из юридического отдела.
- Обязательно человека?
- В ту минуту, когда вы войдете в контакт с этими, они уже все получат сообщение, - сказал Маккай. - Они привлекут других до принятия официального решения.
Фурунео кивнул:
- Еще одно.
- Что?
- Как я отсюда выберусь?
Маккай посмотрел на огромную чашу.
- Хороший вопрос. Фанни Мэ, как мой компаньон может выйти отсюда?
- Куда он хочет идти?
- К себе домой.
- Связи очевидны, - сказал Калебанец.
Маккай почувствовал разряд в воздухе. Уши ему заложило из-за изменения давления. Прозвучал как бы звук извлечения пробки из бутылки. Он поежился. Фурунео исчез.
- Вы послали его домой? - спросил Маккай.
- Правильно, - сказал Калебанец. - Желаемое место назначение видимо. Послан с быстротой. Избежит перепада температур ниже должного уровня.
Маккай, чувствуя, как пот катится по щекам, сказал:
- Хотел бы я знать, как вы делаете это. Вы действительно можете видеть наши мысли?
- Видеть только сильно связывающие ткани, - сказал Калебанец.
"Разъединение значения," - подумал Маккай.
Замечание Калебанца о температуре снова напомнило о себе. Какой же тогда должен быть там уровень температуры?
Черт возьми! Здесь все кипит. Кожа его зудела от пота. В горле пересохло. Должный уровень температуры?
- Что является противоположностью "должного"? - спросил он.
- Фальшивый, - сказал Калебанец.
Маккай опешил. Как может "фальшивый" быть противоположным "должному"? Он провел рукой по лбу, стараясь собрать пот на рукав куртки.
Мысль о том, что каждый сенс, кто пользовался дверью в пространство, умрет, если этот Калебанец отдаст концы, давила на сознание Маккаю. Мышцы начинали неметь. Кожа его стала липкой от пота, но не весь пот был от жары. В воздухе был голос смерти. Он представил себя окруженным всеми умоляющими сенсами - квадриллионы квадриллионов. Помоги нам!
Все, кто пользовался дверью для прыжка.
Черт бы побрал всю эту дьявольщину! Неужели он правильно понял Калебанца? Хотя это было лишь логическое предположение смерти и случаи безумия вокруг исчезновений Калебанцев говорили, что он должен исключить любую другую интерпретацию.
Звено за звеном, эта ловушка захлопывалась. Она наполнит вселенную плотью смерти.
Движущийся овал над гигантской чашей вдруг заколыхался наружу, стал сокращаться, поплыл вверх, вниз, влево. У Маккая возникла мысль о расстройстве собственного рассудка. Овал исчез, но глаза его все еще следили за неприсутствующим Калебанцем.
- Что-нибудь случилось? - спросил Маккай.
Вместо ответа в глубине за Калебанцем открылась дверь глаза С. В отверстии стояла женщина, фигура уменьшенная, как будто вы смотрите в другой конец телескопа. Маккай узнал ее по всем виденным им передачам видеоновостей, а также из-за собственных обзоров брифингов, которыми он был занят при подготовке к выполнению этого задания.
Он встретился лицом к лицу с Млисс Абнетт в свете, который стал чуть краснее, пока она проходила через дверь для прыжка.
Было очевидно, что над ее персоной хорошо потрудились парикмахеры Красоты Стедиона. Он взял это на заметку, чтобы потом проверить. Фигура ее демонстрировала юношеские изгибы женских прелестей. Лицо в обрамлении светло-голубых волос концентрировалось на ярко-красных губах. Широко расставленные зеленые глаза и резко изогнутый нос довершали странный контраст - достоинство против крикливости. Это была королева с изъянами, возраста на грани старческого с юношеским. Должно-быть, ей было по крайней мере восемьдесят стандартных лет, но парикмахеры красоты достигли этой поразительной комбинации: явно видимая женская привлекательность и отдаленное властолюбие.
Дорогое тело было одето в длинное платье из серых дождевых жемчужин, которое облегало ее движение за движением, как сверкающая кожа. Она подошла к вертикальной трубе. когда она приблизилась, края трубы отсекли сначала ступни, затем ноги, затем бедра, талию.
Маккай почувствовал, что колени его уже целую вечность находятся в этом проходе. Он оставался в согнутом положении возле того места, где вошел в бичбол.
- Ах-х, Фанни Мэ, - сказала Млисс Абнетт. - У вас гость.
Влияние двери для прыжка заставляло ее голос звучать слегка хрипло.
- Я Джордж X. Маккай, Чрезвычайный Агент, - сказал он;
"Что это, от чего сузились ее зрачки," - размышлял Маккай. Она остановилась в трубе, откуда были видны лишь голова и плечи в круглую трубу.
- А я Млисс Абнетт, частное лицо.
"Частное лицо! - подумал Маккай. - Эта стерва контролирует производительные мощности по крайней мере пятисот миров". Маккай медленно поднялся на ноги.
- У Бюро Саботажа к вам официальное дело, - сказал он, давая ей возможность покончить с формальностями.
- Я частное лицо, - пролаяла она. Голос ее был полон гордости и тщеславия, но его портила раздражительность.
Сердце Маккая приняло эту открывшуюся слабость. Это был особого рода недостаток, который часто сопровождает богатство и власть. У него был опыт использования таких недостатков.
- Фанни Мэ, я ваш гость? - спросил он.
- Конечно, - сказал Калебанец. - Я открывала вам дверь.
- Я ваш хозяин, Фанни Мэ? - властно потребовала Абнетт.
- Действительно, вы наняли меня.
Затаенный скрытый взгляд появился на лице Абнетт. Глаза ее сузились, превратившись в щелочки.
- Очень хорошо. Тоща приготовьтесь выполнять обязательства…
- Один момент, - сказал Маккай. Он чувствовал отчаяние. Зачем она так спешит? Что это за слабая прихоть в ее глазах?
- Гости не вмешиваются, - сказала Абнетт.
- Бюро Саботажа выносит свои собственные решения о вмешательстве, - сказал Маккай.
- Ваша юрисдикция имеет границы! - отпарировала она.
Маккай услышал в этом заявлении начало многих действий: нанятые оперативники, гигантские суммы, затраченные в виде взяток, утвержденные соглашения, договоры, слухи, усеянные тем, как ее правительство неправильно обошлось с этой хорошей и гордой леди, широкий круг личных забот, чтобы оправдать, что? Насилие над его личностью? Нет, он этого не думал. Более выгодно эту личность дискредитировать, замазать его грязными делами.
Мысль обо всей этой власти неожиданно заставила Маккая призадуматься над тем, почему он делает себя уязвимым в этих делах. Почему он выбрал Бюро Саботажа? "Потому что мне трудно угодить, - сказал он себе. - Я агент по выбору." Сейчас в этом выборе не было пути назад. Казалось, что Бюро Саботажа было всегда и везде на пути, который выводил в высокие сферы.
Казалось, и на этот раз Бюро Саботажа взвалило на свои плечи большинство вселенских сенсов. Там покоился хрупкий груз, страшный и опасный. И он уже запустил в него свои когти.
- Согласен, у нас есть ограничения, - нахмурился Маккай, - но у меня сомнения в том, увидите ли вы их когда-нибудь. Итак, что здесь происходит?
- Вы не агент полиции, - рявкнула Абнетт.
- Вероятно, я должен вызвать полицию, - сказал Маккай.
- На каких основаниях? - улыбнулась она. Она его поймала на этом и знала об этом. Ее юридический штат объяснил ей статью в Уставе Федерации Кон-сенсов.
"когда члены различных видов имеют официальное соглашение о связи, из которой они извлекают взаимные выгоды, стороны, заключающие соглашения, должны быть единственными судьями оговоренных выгод при условии, что их соглашение не нарушает закона, условностей или юридических обязательств, связывающих упомянутые стороны, заключившие контракт; при условии далее, что упомянутое официальное соглашение было достигнуто на добровольной основе и не заключает в себе нарушения спокойствия в обществе".
- Ваши действия повлекут за собой смерть этого Калебанца, - сказал Маккай. Он, конечно, не надеялся, что подобный аргумент убедит Абнетт, но какое-то время эта дискуссия давала.
- Вы должны установить, что концепция Калебанцев о разъединении соответствует точно понятию "смерть", - сказала Абнетт. - Вы не можете сделать этого, потому что это неправда. Так зачем вы вмешиваетесь? Это просто безвредная игра между заключающими контракт сторонами.
- Более чем игра, - сказал Калебанец.
- Фанни Мэ! - рявкнула Абнетт. - Ты не должна вмешиваться! Помни о нашем соглашении!
Маккай уставился в направлении не-присутствия Калебанца и попытался понять спектральное свечение, которое отвергали его органы чувств.
- Различайте конфликт между идеалами и структурой… - говорил Калебанец.
- Вот именно, - сказала Абнетт. - Я уверена, что Калебанцы не страдают от боли, что у них нет даже такого термина для ее обозначения. Если мне доставляет удовольствие устроить видимую порку и наблюдать за реакцией…
- Вы уверены, что она не страдает от боли? - спросил Маккай.
И снова на лице Абнетт заиграла улыбка:
- Я никогда не видела, чтобы она страдала от боли. А вы?
- А вы видели, чтобы она делала что-то?
- Я видела, как она приходит и уходит.
- Вы страдаете от боли, Фанни Мэ? - спросил Маккай.
- Нет ссылки на это понятие, - сказал Калебанец.
- Эти порки могут привести к вашей конечной разъединенности? - спросил Маккай.
- Объясните "привести к", - сказал Калебанец.
- Есть связь между поркой и вашей конечной разъединенностью?
- Общие связи вселенной включают в себя все события, - сказал Калебанец.
- Я хорошо плачу за свою игру, - сказала Абнетт, - так что перестаньте вмешиваться, Маккай.
- Как вы платите?
- А вот это уже не ваше дело!
- Это мое дело, - сказал Маккай. - Фанни Мэ?
- Не отвечай ему, - рявкнула Абнетт.
- Я могу еще вызвать полицию и офицера Суда Осмотрительности, - сказал Маккай.
- Да, пожалуйста, - подхватила Абнетт, - Вы, конечно, готовы отвечать по иску о вмешательстве в официальное соглашение между согласившимися членами различных видов?
- Я все еще могу получить предписание, - сказал Маккай. - Ваш настоящий адрес?
- Я отказываюсь отвечать, мне нужен защитник.
Маккай взглянул на нее. Она опять его обыграла. Он не мог обвинить ее в побеге, мешающем следствию, пока преступление не доказано. Чтобы доказать преступление, он должен заставить суд представить ей соответствующие документы в присутствии свидетелей, привести ее в суд и позволить ей встретиться с обвинителями. А ее защитники будут связывать его по рукам и ногам на каждом шаге на этом процессе.
- Допускается суждение, - сказал Калебанец. - В контракте Абнетт ничего не сказано, что она не должна открыть сумму контракта. Наниматель предоставляет воспитателей.
- Воспитателей? - спросил Маккай.
- Очень хорошо, - уступила Абнетт. - Я обеспечиваю Фанни Мэ самыми хорошими учителями и учебными пособиями, которые только может предоставить наша цивилизация. Она впитывала нашу культуру. Все, что она просила, она получила. А это не дешево.
- И она до сих пор не понимает, что такое боль? - настоятельно потребовал Маккай.
- Надеюсь получить должные источники, - ответил Калебанец.
- У вас будет время получить эти источники? - спросил Маккай.
- Время - трудная концепция, - сказал Калебанец. - Заявление учителя гласит: "Относительность времени к учению бывает различной у различных видов." Время обладает длиной, неизвестным качеством, к которому применяется термин длительность, субъективными и объективными измерения. Путано.
- Давайте приступим к этому официально, - сказал Маккай. - Абнетт, вы знаете, что убиваете этого Калебанца?
- Разъединение и смерть не одно и тоже, - запротестовала Абнетт. - Разве не так, Фанни Мэ?
- Существуют широкие различия между различными волнами бытия, - сказал Калебанец.
- Я спрашиваю вас официально, Млисс Абнетт, - сказал Маккай, - рассказала вам эта Калебанка, называющая себя Фанни Мэ, о последствиях события, которое она называет окончательное разъединение?
- Вы только что слышали, как она сказала, что не существуют точных эквивалентов наших понятий.
- Вы не ответили на мой вопрос.
- Но вы и не ставите прямого вопроса.
- Фанни Мэ, - сказал Маккай, - вы описали Млисс Абнетт последствия…
- Согласно связывающим тканям контракта, - сказал Калебанец.
- Вы же видите, - отпарировала Абнетт, - она связана соглашением, а вы вмешиваетесь.
Абнетт жестом приказала кому-то не видимому в вортальной трубе двери в пространство.
Отверстие неожиданно вдвое увеличилось в диаметре. Абнетт отступила, оставив полголовы и один глаз видимыми для Маккая. На заднем плане можно было различить толпу наблюдающих сенсов. А вместо Абнетт мелькнули формы огромной черепахи - гигантского Паленки. Сотни его маленьких ног замелькали под массивным телом. Единственная рука, растущая на макушке головы с круглыми глазами, тащила длинный бич в ладони с двумя большими пальцами. Рука просунулась в трубу, дернула кнут, преодолевая сопротивление двери для прыжка, пустила кнут вперед. Кнут щелкнул над вдавленной чашей.
Прозрачная струя зелени упала дождем с невидимого местонахождения Калебанца. Она на мгновение заблестела, как цветной взрыв фейерверка, и рассыпалась.
Мычание экстаза послышалось из вортальной трубы.
Маккай, стараясь побороть нахлынувшее чувство расстройства, прыгнул вперед. Мгновенно дверь глаза С закрылась, отрубив искалеченную руку Паленки и бич, которые упали на пол комнаты. Рука извивалась и поворачивалась, медленнее… медленнее.
Наконец, затихла.
- Фанни Мэ? - сказал Маккай.
- Да?
- Бич ударил тебя?
- Объясните "бич ударил".
- Встретил твою субстанцию!
- Приблизительно.
Маккай подошел поближе к чаше. Он все еще был расстроен, но знал, что это могло бы быть и побочным воздействием ангерита, и происшествия, которому он стал свидетелем.
- Опишите ощущение порки, - сказал он.
- У вас нет должных понятий.
- Попытаюсь понять.
- Я вдохнула субстанцию бича и выдохнула свою субстанцию.
- Вы дышали этим?
- Приблизительно.
- Ну, ладно… опишите ваши физические реакции.
- Нет общих физических понятий.
- Любую реакцию, черт побери!
- Бич не совместим с моим улссррк.
- Вашим чем?
- Нет общих понятий.
- Что это была за зеленая струя, когда он ударил вас?
- Объясните "зеленая струя".
- По соотнесению с длиной волны и описанием капель воды в воздухе, с боковым выходом в действие волны ветра, - Маккай думал, что он хотя бы приблизительно передал идею зеленой струи.
- Вы наблюдали это явление? - спросил Калебанец.
- Да, я видел его.
- Чрезвычайно!
Маккай колебался, странная мысль заполнила его ум. Может быть, для Калебанца мы так же нематериальны, как они кажутся нам.
Он спросил.
- Все существа обладают субстанцией, относительно своему собственному квантуму существования, - сказал Калебанец.
- Но вы видите нашу субстанцию, когда вы смотрите на нас?
- Крупные трудности. Ваш вид повторяет этот вопрос. Нет определенного ответа.