Он оглядел собравшихся. Карен, как я заметил, была в числе тех, кто что-то согласно пробормотал себе под нос - чего, по-видимому, и добивался Сугияма.
- Ну, хорошо, - продолжил он. - Во всём, что мы делаем, мы стремимся к абсолютному удовлетворению клиента. Ведь, как у нас здесь говорят, "Раз клиент "Иммортекс" - всегда клиент "Иммортекс". Он широко улыбнулся и снова дождался одобрительных смешков публики. - Что ж, я уверен, что вас масса вопросов, так что давайте начнём. Я знаю, что то, что мы продаём, стоит немалых денег…
Кто-то рядом со мной пробормотал: "Не то слово", но если Сугияма и расслышал, то не подал виду. Он продолжил:
- Но мы не попросим у вас ни цента до тех пор, пока вы не будете полностью убеждены, что то, что мы предлагаем, полностью вам подходит. - Ободряюще улыбнувшись, он скользнул взглядом по собравшимся, заглядывая им в глаза. Он посмотрел в глаза Карен, но проигнорировал меня: вероятно, посчитал, что я не могу быть потенциальным клиентом, так что не стоит тратить на меня свой шарм.
- Большинство из вас, - продолжил Сугияма, - проходили МРТ. Наш запатентованный и эксклюзивный процесс под названием "Мнемоскан" ничуть не страшнее МРТ, только его разрешающая способность несравненно выше. Он даёт нам полную, идеальную картину структуры вашего мозга, на которой отмечен каждый нейрон, каждый дендрит, каждая синаптическая щель, каждое соединение между ними. А также уровень нейротрансмиттеров для каждого синапса. Ничто из того, что делает вас вами, не ускользает от нашего внимания.
До сих пор он говорил чистую правду. Ещё в 1990-х один филантроп по имени Хью Лёбнер пообещал наградить медалью из чистого золота - не просто дешёвым позолоченным кругляшом, какие дают на Олимпиадах - и ста тысячами долларов наличными того, кто построит машину, которая пройдёт тест Тьюринга - старый анекдот, гласивший, что компьютер должно объявить истинно разумным, если его ответы на вопросы невозможно отличить от ответов человеческого существа. Лёбнер ожидал, что пройдёт всего несколько лет, прежде чем ему придётся раскошелиться - но всё обернулось по-другому. Премию присудили лишь три года назад.
Всё это показывали по телевидению: жюри из пяти инквизиторов - священник, философ, специалист в области мышления, женщина, владеющая малым бизнесом и комик разговорного жанра - были представлены двое, спрятанные за чёрными занавесями. Членам жюри было позволено задавать этим двоим совершенно любые вопросы: моральные головоломки, факты повседневной жизни, даже вопросы о любви и воспитании детей; вдобавок ко всему комик пытался их расколоть, задавая вопросы о том, почему те или иные шутки смешны или не смешны. Но не только это: две скрытые за занавесями сущности вступали в диалог друг с другом, задавая друг другу вопросы на глазах жюри. В конце члены жюри проголосовали и единогласно признали, что не могут определить, за какой занавесью находится машина, а за какой - живой человек.
После перерыва на рекламу занавеси были подняты. Под левой обнаружился лысеющий и бородатый чернокожий мужчина за пятьдесят - его звали Сэмпсон Уэйнрайт. А за правой был очень простой на вид угловатый робот. Группа разработчиков получила свои сто тысяч - мелочь по нынешним временам, но имеющая огромное символическое значение - и свою золотую медаль. Их изделие-победитель, как они потом рассказали, было точной мнемокопией Сэмпсона Уэйнрайта, которая в самом деле, и весь мир стал этому свидетелем, думала мысли, никаким способом неотличимые от мыслей оригинала. Три недели спустя та же самая группа разработчиков разместила на бирже акции своей небольшой компании "Иммортекс"; на следующий день все они стали миллиардерами.
Сугияма продолжал свою рекламную речь.
- Конечно, - сказал он, - мы не можем записать цифровую копию обратно в исходный биологический мозг - однако мы можем поместить её в искусственный мозг, и в этом, собственно, и состоит наш процесс. Наш искусственный мозг конденсируется из квантового тумана, формируя наногель, который в точности повторяет структуру биологического оригинала. Копия будет вами - вашим разумом, пересаженным в искусственный мозг, сделанный из долговечной синтетики. Он не будет изнашиваться. С ним не случится инсульта или аневризмы. В нём не разовьётся деменция или маразм. И… - он сделал паузу, чтобы убедиться, что безраздельно завладел всеобщим вниманием. - Он не умрёт. Потенциально новый вы будет способен жить вечно.
Несмотря на то, что все хорошо знали, что выставляется здесь на продажу, раздались изумлённые возгласы - слово "вечно" производит неизгладимое впечатление, будучи произнесённым вслух. Я лично был не слишком высокого мнения о бессмертии - я подозревал, что мне наскучит жить к тому времени, как я достигну, скажем, возраста Карен. Но я ходил по яичной скорлупе двадцать семь лет, постоянно боясь, что сосуды у меня в мозгу лопнут. Смерть была не так уж страшна, но перспектива превратиться в растение, как мой отец, повергала меня в ужас. К счастью, искусственные мозги "Иммортекс" работают на электричестве; им не нужны питательные вещества, так что и кровеносных сосудов в них нет. Я сомневался, что доктор Тхань имела в виду что-то подобное, но мне сгодилось бы и такое.
- Конечно, - продолжал Сугияма, - искусственному мозгу потребуется тело.
Я взглянул на Карен; интересно, ознакомилась ли она с этим аспектом до прихода сюда.
Похоже, учёные, первыми начавшие делать искусственные мозги, поначалу не устанавливали их в роботизированные тела - что для личности, которую представлял собой воссозданный разум, было подлинным кошмаром: оказаться глухим, слепым, неспособным общаться или двигаться, в сенсорной пустоте худшей, чем обычная тьма и тишина, лишенным даже проприоцептивного ощущения положения собственных конечностей, контакта кожи с воздухом или одеждой. Эти транскрибированные нейронные сети, как я читал в статьях, что мне удалось найти, быстро начинали перестраиваться в соответствии с паттернами, характерными для ужаса и безумия.
- И поэтому, - продолжал говорить Сугияма, - мы дадим вам искусственное тело - тело, которое можно обслуживать, ремонтировать и обновлять неограниченно долго. - Он поднял свою длиннопалую руку. - Я не буду вас обманывать, ни сейчас, ни когда-либо ещё: пока что эти тела несовершенны. Но они, тем не менее, чертовски хороши.
Сугияма снова улыбнулся собравшимся, и его осветил луч небольшого прожектора: сначала тускло, потом со всё возрастающей яркостью. Позади него, как на рок-концерте, парила в воздухе гигантская голограмма его костлявого лица.
- Видите ли, - сказал Сугияма, - я сам - именно такая загруженная личность, а это - искусственное тело.
Карен кивнула.
- Я так и знала, - заявила она. Ей проницательность произвела на меня впечатление; меня ему определённо удалось обмануть. Конечно, из всего Сугиямы были видны лишь его лицо и руки; остальное тело было закрыто трибуной или модным деловым костюмом.
- Я родился в 1958 году, - сказал Сугияма. - Мне восемьдесят семь лет. Я совершил переход шесть месяцев назад - я один из первых гражданских, подвергшихся загрузке в искусственное тело. В перерыве я подойду к вам и дам осмотреть себя вблизи. Вы увидите, что не всё со мной гладко - я это признаю - и что некоторые движения я не способен производить. Но меня это ни в малейшей степени не беспокоит, потому что, как я сказал, эти тела можно бесконечно совершенствовать по мере появления технологических новинок. Я не сомневаюсь, что в течение ближайших десятилетий появятся искусственные тела, неотличимые от биологических. - Он снова улыбнулся. - И, разумеется, я - как и те из вас, кто пройдёт эту процедуру - безусловно, доживу до этого момента.
Он определённо был мастером продаж, этот Сугияма. Разговор о сотнях и тысячах дополнительных лет жизни был бы слишком абстрактен - кто способен хотя бы вообразить такое? Но несколько десятков лет - это то, что потенциальные клиенты, у большинства из которых уже за плечами семь или больше таких десятков, способны оценить по достоинству. Ведь каждый из присутствующих здесь людей смирился с тем, что живёт последнее десятилетие - если не последний год - своей жизни. Пока, разумеется, "Иммортекс" не объявил о своём невероятном процессе. Я снова посмотрел на Карен; она слушала, как заворожённая.
Сугияма снова поднял руку.
- Конечно, у искусственных тел много достоинств даже при современном уровне развития технологий. Как и наши искусственные мозги, они практически неуничтожимы. Черепная коробка, к примеру, титановая, усиленная волокнами из углеродных нанотрубок. Если вы решите прыгнуть с парашютом, и парашют не раскроется, то ваш новый мозг не пострадает при падении. Если, упаси Бог, кто-то выстрелит в вас из пистолета или пырнёт ножом - вы практически точно не пострадаете.
Позади него появились новые голографические изображения, сменившие вид его лица.
- Но наши искусственные тела не просто прочны. Они сильны - сильны настолько, насколько вы захотите. - Я думал, что сейчас покажут видео фантастических трюков: я слышал, что "Иммортекс" разработала супермощные конечности для военных, и что теперь эта технология доступна и гражданским клиентам. Но вместо этого экран показал пару предположительно искусственных рук, непринуждённо вскрывающую банку маринованных огурцов. Я не мог даже вообразить, каково это - быть неспособным на такую простейшую операцию, но было очевидно, что на остальных демонстрация произвела глубочайшее впечатление.
Но у Сугиямы было и ещё что предложить.
- Естественно, - сказал он, - вам больше никогда не понадобятся ходунки, трость или экзоскелет. У вас будет стопроцентное зрение и слух и отличные рефлексы; вы снова сможете водить машину, если не способны делать это сейчас.
Даже мне не хватало рефлексов и координации времён моей юности. Сугияма продолжал:
- Можете попрощаться с болями и артритом и практически всеми остальными недомоганиями преклонного возраста. И если у вас нет паркинсона или альцгеймера, то уже никогда и не будет. - Я услышал вокруг шепотки; Карен тоже что-то пробормотала. - Забудьте о раке или сломанных бёдрах. Скажите сайонара подагрическим суставам и макулодистрофии. С помощью нашего процесса вы получите практически неограниченный срок жизни с безупречным зрением и слухом, с бодростью и силой, самодостаточностью и достоинством. - Он ослепительно улыбнулся аудитории, и я видел, как многие кивают или говорят что-то явно одобрительное своим соседям. Это и правда выглядело очень привлекательно, даже для людей вроде меня, чьи повседневные неприятности ограничивались повышенной кислотностью или случайной мигренью.
Сугияма позволил зрителям несколько секунд поболтать, после чего снова поднял руку.
- Конечно же, - сказал он, словно это была сущая ерунда, - есть небольшой подвох…
2
Я знал, о каком "небольшом подвохе" говорит Сугияма. Несмотря на все его слова о переносе сознания на самом деле "Иммортекс" не умел этого делать. В лучшем случае сознание копируется в механизированное тело. Из чего следует, что оригинал после этого продолжает существовать.
- Да, - сказал Сугияма, обращаясь к аудитории, частью которой были мы со старой леди - Карен, так её звали, - с момента активации вашего синтетического тела вас становится двое: две сущности, которые являются вами. Но кто из них настоящий вы? Вашим первым импульсом может быть ответить, что тот, что из плоти и крови, и есть настоящая Маккой. - Сугияма качнул головой. - Интересная философская проблема. Я соглашусь, что эта версия и вправду существовала раньше другой - но делает ли первенство её настоящей? В вашем внутреннем представлении о себе кого вы посчитали бы настоящим собой: того, кто страдает от болей и ломоты в костях, того, кто плохо спит ночью, того, кто стар и дряхл? Или энергичного себя, полноценного умственно и физически? Того себя, что каждый день живёт с радостью, а не страхом, у которого впереди десятки и сотни лет жизни вместо - прошу меня простить - считанных месяцев или лет.
Я видел, что Сугияма перетягивает аудиторию на свою сторону. Конечно, все они добровольно пришли на эту рекламную лекцию, так что, надо полагать, уже были предрасположены по крайней мере к тому, чтобы оценивать предлагаемое непредвзято. Вероятно, средний Джо с улицы с ними не согласился бы - но среднему Джо с улицы услуги "Иммортекс" явно не по карману.
- Знаете, - говорил Сугияма, - в прошлом вокруг этого велось много споров, но в последние несколько лет всё улеглось. Самая простая интерпретация оказалась самой верной: человеческий разум - не что иное, как программное обеспечение, выполняемое устройством, которое мы называем человеческим мозгом. Когда ваш старенький компьютер устаревает, вы, не задумываясь, относите его на помойку, покупаете новый и загружаете все свои программы в него. "Иммортекс" делает то же самое: программа, которая является вами, начинает работать на новой, улучшенной платформе.
- И всё равно это не настоящий я, - проворчал кто-то из сидящих впереди меня.
Если Сугияма и услышал этот комментарий, то не дрогнул.
- Вот вам старая головоломка с семинаров по философии. Ваш отец даёт вам топор. Через несколько лет безупречной службы у топора ломается топорище, и вы его заменяете. Это по-прежнему тот топор, что отец вам дал? Конечно, с чего бы нет? Но ещё через несколько лет раскалывается металлическая часть, и вы заменяете и её. Теперь в топоре не осталось ничего от оригинала - но он был заменён не весь сразу, а по частям. Является ли он по-прежнему топором, который дал вам отец? Прежде чем вы ответите, задумайтесь над тем фактом, что атомы, составляющие ваше тело, полностью заменяются каждые семь лет: в вас сейчас нет ни единой частички того, что когда-то было младенцем, живущим и поныне; всё многократно сменилось. По-прежнему ли вы - вы? Разумеется, да: тело не имеет значения, физическая реализация неважна. Важна непрерывность бытия: существо топора восходит к подарку, сделанному вам отцом; он по-прежнему остаётся тем подарком. И поэтому… - он подчеркнул следующие слова указующим движением пальца, - …всякий, кто помнит, как был вами - это вы и есть.
Я не был уверен, что это меня убедило, но продолжал слушать.
- Не хочу говорить вам неприятные вещи, - говорил Сугияма, - но я знаю, что вы все реалисты; будь это не так, вы не оказались бы здесь. Каждый из вас знает, что ваш естественный срок жизни практически истёк. Если вы решите подвергнуться процедуре, то именно новый вы продолжит жить в вашем доме, в вашей семье, среди ваших друзей. Однако эта версия вас будет помнить этот самый момент точно так же, как и всё, что происходило с вами; она будет вами.
Он замолчал. Я подумал, что быть синтетическим лектором не очень удобно; живой человек мог бы оправдать паузу необходимостью выпить воды. Но через мгновение Сугияма продолжил:
- Но что станет с оригинальным вами? - спросил он.
Карен наклонилась ко мне и прошептала зловещим шёпотом:
- Сойлент Грин - это люди!
Я понятия не имел, о чём она.
- Ответ, разумеется, таков: нечто потрясающее, - сказал Сугияма. - Старая версия вас проживёт остаток жизни в неописуемой роскоши в Верхнем Эдеме, нашем комплексе для престарелых на обратной стороне Луны. - Позади Сугиямы начали проплывать фотографии чего-то, напоминающего пятизвёздочный курорт. - Да-да, мы основали первое гражданское поселение на Луне, но мы не жалеем никаких расходов и обеспечим вашему прежнему "я" первоклассный уход до тех пор, пока не наступит тот печальный, но неизбежный день, когда бренная плоть окончательно сдастся. - Я читал, что "Иммортекс" кремирует умерших прямо там и, разумеется, не устраивает ни похорон, ни могильных плит - ведь, в конце концов, как они утверждают, личность продолжает жить…
- Жестокая ирония, - сказал Сугияма, - состоит в том, что Луна - идеальное место для стариков. При силе тяжести всего в одну шестую земной падение, которое на Земле сломало бы вам бедро или голень, там не причиняет вреда. При такой тяжести даже в ослабевших мускулах достаточно сил. Подняться с кровати, вылезти из ванной - для этого больше не требуется усилий, равно как для того, чтобы подняться по лестнице - хотя на Луне совсем не много лестниц; люди там настолько лёгкие, что проще пользоваться пандусами.
- Да, жить на Луне здорово, когда вы в преклонном возрасте; оригинальная версия меня в этот самый момент прекрасно проводит время в Верхнем Эдеме, можете мне поверить. Но попасть на Луну - это совсем другая история. Перегрузки, испытываемые в стартующей с Земли ракете, очень велики, хотя остальная часть путешествия, в течение которой вы находитесь в невесомости, переносится легко. Так вот, мы, разумеется, не пользуемся ракетами. Мы пользуемся космопланами, которые взлетают горизонтально и постепенно поднимаются на низкую околоземную орбиту. В течение всего полёта вы ни разу не испытываете перегрузок больше 1,4 g, так что с помощью специальных анатомических кресел и прочих приспособлений мы даже самого дряхлого человека способны доставить на Луну живым и здоровым. А добравшись до Луны, - он сделал драматическую паузу, - вы попадаете в рай.
Сугияма оглядел собравшихся, заглядывая им в глаза.
- Чего вы боитесь сейчас? Заболеть? На Луне это маловероятно; всё, что попадает в лунные поселения, проходит обеззараживание, а чтобы попасть из одного поселения в другое, микробам придётся преодолеть вакуум и жёсткую радиацию. Хулиганов? На Луне никогда не было ограблений или других насильственных преступлений. Холодных канадских зим? - Он усмехнулся. - Мы поддерживаем постоянную температуру в двадцать два градуса Цельсия. Вода, разумеется, очень дорога на Луне, поэтому влажность мы держим низкой, так что никакой больше душной сырости летом. Весь год вы будете себя чувствовать как прекрасным весенним утром на американском Юго-Западе. Поверьте мне: Верхний Эдем - это лучшее место, чтобы провести старость, замечательный курорт с силой тяжести настолько низкой, что вы снова почувствуете себя молодыми. Это беспроигрышный сценарий, и для вашего нового "я" здесь на Земле, и для прежнего там, на Луне. - Он широко улыбнулся. - Ну что, есть желающие?
3
Моей маме сейчас шестьдесят шесть. За почти три десятка лет с того дня, как отца поместили в больницу, она не вышла замуж. Конечно, папа ещё не умер.
Хотя, в сущности, и не жил.
Я виделся с мамой раз в неделю, по понедельникам в середине дня. Иногда мы виделись чаще - на День Матери, на её день рождения, на Рождество. Но временем наших регулярных встреч было 14:00 в понедельник.
И повод был совсем невесёлый.
Отпечатки пальцев открыли мне в дом, в котором я вырос, стоящий прямо на берегу озера. Он стоил недёшево во времена моего детства; сейчас же это было целое состояние. Торонто - словно чёрная дыра, заглатывает всё, что попадает в его горизонт событий. Он сильно вырос за три года до моего рождения, когда к нему присоединили пять окрестных муниципалитетов. Сегодня он увеличился ещё больше, поглотив прилегающие города и местечки и раздувшись до восьмимиллионного гиганта. Дом моих родителей был больше не в предместье; теперь он был внутри непрерывного городского центра, тянувшегося вдоль побережья от Си-Эн Тауэр на пятьдесят километров в обоих направлениях.