- Мистер Дрэйпер? - спросил судья Херрингтон.
- Не возражаю.
- Улика приобщается к делу, - объявил судья.
- Спасибо, - сказала Лопес. Она перешла "колодец", подошла к месту свидетеля и протянула инструкцию Карен. - Как вы видите, я отметила одну страницу закладкой. Откройте её, пожалуйста.
Карен так и сделала.
- Пожалуйста, прочитайте выделенный фрагмент, - попросила Лопес.
Карен откашлялась - излишний с механической точки зрения элемент театральности - и прочитала:
- "Этот сканер использует биометрические данные для обеспечения безопасности транзакций. Для подтверждения личности пользователя сканируется отпечаток пальца и узор сетчатки. Никакие два человеческих существа не имеют одинаковых отпечатков пальцев, и ни у каких двух индивидуумов не может быть идентичного узора сетчатки.
- Звучит впечатляюще, не правда ли, - сказала Лопес.
- Да. И этот терминал меня…
- Простите, миз Бесарян, вы можете лишь отвечать на вопросы, которые я задаю. - Лопес сделала паузу. - Нет, прошу прощения; я не хочу показаться грубой. Что вы хотели добавить?
- Лишь то, что сканер опознал меня как Карен Бесарян.
- Да, он это сделал. В ключевых биометрических категориях вы, по-видимому, идентичны - по крайней мере, близки настолько, насколько необходимо - с оригинальной Карен Бесарян.
- Именно так.
- Теперь, если суд не возражает, я хотела бы кое-что попробовать. Ваша честь, прошу приобщить к делу улики ответчика номер два, три и четыре. Номер два - это искусственная рука, номер три - искусственное глазное яблоко; и то и другое, как свидетельствует номер четыре, сертификат происхождения, произведено компанией "Моррелл GmbH" из Дюссельдорфа, ведущим мировым производителем протезов. Собственно "Моррелл" и производит многие компоненты, используемые компанией "Иммортекс".
За этим последовало около пятнадцати минут возражений и аргументов, после чего судья принял улики. Когда процесс вновь вошёл в своё русло, Лопес протянула искусственную руку Карен.
- Прижмите, пожалуйста, большой палец этой руки к сканеру терминала.
Карен нехотя подчинилась. Зажёгся один зелёный огонёк - я раньше терпеть не мог пользоваться этими штуками, потому что не отличал зелёного от красного.
Затем она протянула Карен искусственный глаз.
- И поднесите это к объективу камеры терминала.
Карен сделала и это, и зажёгся второй зелёный огонёк.
- А теперь, миз Бесарян, не будете ли вы так любезны прочитать то, что написано на дисплее? - Она показала ей терминал.
Карен посмотрела на него.
- Там…
- Да, миз Бесарян?
- Там написано "Подтверждение опознания: Бесарян, Карен С."
- Спасибо, миз Бесарян. - Она взяла устройство из безвольных рук Карен и уверенно нажала на нём какие-то клавиши. Когда она закончила, то протянула терминал обратно Карен. - Теперь я бы хотела, чтобы вы сделали для меня то же, что сделали для мистера Дрэйпера: перевели десять долларов на мой банковский счёт. Конечно, для этого нам потребуется номер вашего ПИН.
Карен нахмурилась.
- Просто ПИН, - сказала она.
Лопес на мгновение растерялась.
- Простите?
- ПИН означает "персональный идентификационный номер". Только люди, работающие в Министерстве избыточных министерств, называют его номером ПИН.
Маленький рот судьи Херрингтона изогнулся в улыбке.
- Хорошо, - сказала Лопес. - Значит, для завершения транзакции нам теперь нужен ваш ПИН.
Карен сложила руки на груди.
- И я сомневаюсь, что суд может заставить меня его вам назвать.
- Нет-нет, конечно же, нет. Приватность очень важна. Вы позволите? - Лопес протянула руку к терминалу, и Карен отдала его. Она нажала на устройстве несколько клавиш, затем вернула его Карен.
- Прочтите, пожалуйста, что написано на дисплее.
Пластиковое лицо Карен было не так пластично, как лицо из плоти и крови, но я видел, как оно оцепенело.
- Здесь написано "ПИН подтверждён".
- Смотрите-ка! - воскликнула Лопес. - Не воспользовавшись ни отпечатком вашего пальца, ни вашим узором сетчатки, ни чем-то таким, что знаете только вы, мы сумели получить доступ к вашему счёту, не так ли?
Карен молчала.
- Не так ли, миз Бесарян?
- Надо полагать.
- В таком случае почему бы вам не подтвердить транзакцию и не перевести на мой счёт десять долларов, как вы это сделали для мистера Дрэйпера?
- Я бы не стала, - сказала Карен.
- Что? - переспросила Лопес. - Ах, да. Конечно, вы правы. Это совершенно несправедливо. В конце концов, мистер Дрэйпер сначала дал вам десятидолларовую монету. Так что, полагаю, я также должна дать вам рейган. - Она снова запустила руку в карман, вытащила оттуда монету и протянула её Карен.
Карен скрестила руки на груди, отказываясь её брать.
- Ну и ладно, - сказала Лопес, разворачивая золотую фольгу и извлекая рельефный шоколадный диск. Она положила его в рот и прожевала. - Эта всё равно фальшивая.
25
Золотая клетка - всё равно клетка.
Теперь я был здоров, и впереди у меня были десятилетия жизни. И я не хотел провести их все здесь, в Верхнем Эдеме.
И… я ведь правда был здоров, да? То есть, метод доктора Чандрагупты меня излечил. Но…
Но в голове всё ещё стучали молотки. Это приходило и уходило, слава тебе, Господи; если бы так было всё время, я бы не выдержал, но…
Но ничего не помогало. Не помогало надолго, не помогало навсегда.
А я не доверял местным докторам. Посмотрите, что они сделали с несчастной Карен! Синий код, куда там!
И всё же…
И всё же я должен был сделать что-то. Я - не машина, не робот. Я не такой, как тот, другой я, этот доппельгангер, свободный от боли и страданий. У меня болела голова. Когда случался приступ, она болела как тысяча чертей.
Я вышел из своего номера и запрыгал в лунной гравитации по направлению к больнице.
Нашим следующим свидетелем был Эндрю Портер, который приехал из Торонто в дополнение к полудюжине функционеров "Иммортекс", которые уже находились здесь.
- Доктор Портер, - сказал Дешон, - какое образование вы получили?
Место свидетеля было немного маловато для человека его роста, но Портеру удалось втиснуть туда ноги, сев наискосок.
- Я получил Ph.D. в области когнитивистики в Университете Карнеги Мелон, и мастерские степени по электротехнике и компьютерным наукам в Калтехе.
- Вы когда-либо работали в академической сфере?
Брови Портера, как всегда, жили своей жизнью.
- Несколько раз. В последний раз я был старшим научным сотрудником в Лаборатории искусственного интеллекта Массачусетского Технологического Института.
- Должен сказать, что меня повеселил сегодняшний фокус миз Лопес с монетой, - сказал Дешон. - Но у вас, как я понимаю, есть настоящая золотая медаль, не так ли?
- О, да. Вернее, я был в составе команды, которая её получила.
- Вы принесли её с собой? Мы можем её увидеть?
- Конечно.
Портер вытащил из кармана пиджака довольно большую коробку и открыл её.
- Улика истца номер три, ваша честь, - сказал Дешон.
Поднялась обычная суматоха, после которой вещественное доказательство было приобщено к делу. Дешон поднял медаль к объективу камеры, демонстрируя сначала одну, а потом другую её сторону; изображение проэцировалось на стену позади Портера. На одной стороне была выгравирован стоящий вполоборота человек с тонкими чертами лица, курсивная надпись: "Может ли машина думать?" и имя "Алан М. Тьюринг". На другой стороне был бородатый человек в очках и имя "Хью Дж. Лёбнер". На обоих сторонах вдоль края шла надпись "Лёбнеровская премия".
- Как она к вам попала? - спросил Дешон.
- Мы получили её в награду как первая группа, сумевшая пройти тест Тьюринга.
- И как вы это сделали?
- Мы скопировали человеческого разум - разум Сэмпсона Уэйнрайта, также выходца из MIT - в искусственный мозг.
- И вы продолжаете работать в этой области?
- Да.
- Где вы работаете сейчас.
- В компании "Иммортекс".
- В качестве кого?
- Я старший научный сотрудник. Моя должность называется "директор по технологиям реинстанциирования".
Дешон кивнул.
- И как бы вы описали то, чем вам приходится заниматься на работе?
- Я слежу за всеми аспектами процесса переноса личности из биологического носителя в наногелевую матрицу.
- Наногелевая матрица - это материал, из которого вы создаёте искусственные мозги?
- Именно.
- То есть вы - один из разработчиков процесса мнемосканирования, с помощью которого "Иммортекс" переносит сознание, и вы продолжаете руководить применением этого метода в компании "Иммортекс", верно?
- Да.
- Тогда, - сказал Дешон, - не могли бы вы нам объяснить, как в человеческом мозгу возникает сознание?
Портер покачал своей удлинённой головой.
- Нет.
Судья Херрингтон нахмурился.
- Доктор Портер, вы обязаны отвечать. Я не хочу слышать никаких отговорок о корпоративных секретах или…
Портер попытался повернуться к судье вместе со стулом, но не смог.
- Не в этом дело, ваша честь. Я не могу ответить на этот вопрос, потому что не знаю ответа. И никто не знает, насколько мне известно.
- Позвольте мне уточнить, доктор Портер, - сказал Дешон. - Вы не знаете, как работает сознание.
- Именно так.
- Но, тем не менее, вы умеете его копировать? - продолжал Дешон.
Портер кивнул.
- И это всё, что я с ним умею делать.
- Что вы имеете в виду?
Портер очень убедительно сделал вид, будто раздумывает о том, с чего начать, хотя мы, разумеется, репетировали его выступление много раз.
- Программисты пытаются воспроизвести человеческий мозг в компьютере уже больше столетия. Кто-то считал, что для этого достаточно лишь подобрать правильные алгоритмы, другие пытались строить математические модели нейронных сетей, третьи - что это как-то связано с квантовыми вычислениями. Никто из них не достиг успеха. О, компьютеры теперь умеют делать всякие умные штуки, но пока что никому не удалось построить с нуля компьютер, который бы обладал самосознанием как я или вы, мистер Дрэйпер. Ни разу, к примеру, ни один компьютер не попросил "Не выключайте меня". Ни разу ни один компьютер не задумался о смысле жизни. Ни разу не написал роман-бестселлер. Мы думали, что способны научить машины делать подобные вещи, но пока что мы этого не умеем. - Он посмотрел на присяжных, потом снова на Дешона. - Однако перемещённые биологические сознания, которые мы создаём, способны на всё это и многое другое. Они способны на те же виды мыслительной деятельности, что и другие люди.
- Вы сказали "другие люди", - заметил Дешон. - То есть вы считаете копии людьми?
- Разумеется. Эта медаль свидетельствует о том, что они целиком и полностью проходят тест Тьюринга: нет такого вопроса, на который они не ответили бы неотличимо от ответов других людей. Они - люди.
- Осознают ли они себя?
- Вне всякого сомнения. Так же осознают, как вы или я. Собственно, несмотря на некоторую разницу в напряжениях, электрические профили скопированного и оригинального мозга идентичны на правильно откалиброванных энцефалограммах.
- Но - простите меня, доктор Портер, я не хочу показаться непонятливым, но - если вы не знаете, чем вызывается сознание, то как вы можете его воспроизвести? Откуда вы знаете, что воспроизводить?
Портер кивнул.
- Рассмотрим такую аналогию: я совершенно не разбираюсь в музыке. Когда я учился в школе, там считали, что если мне дать в руки музыкальный инструмент, то я буду представлять опасность для каждого обладающего слухом человека, так что я посещал занятия по вокалу вместе с остальными лишёнными музыкального слуха детьми. Так что я вообще ничего не знаю о том, что делает Пятую симфонию Бетховена музыкальным шедевром. Однако я инженер, и если вы принесёте мне её на CD и попросите переписать на карту памяти, я это сделаю. Я не буду искать на CD "музыкальность", не буду выискивать "композиторский гений". Я просто скопирую всё, что там есть, на другой носитель. И именно это мы и делаем, когда переносим сознание.
- Но если вы не знаете, что искать, то не можете ли вы пропустить что-нибудь важное?
- Нет. Большинство психологов скажет, что даже если всё, что мы сделаем - это воспроизведём карту связей между нейронами и различий в уровнях нейротрансмиттеров, то мы захватим всё, что есть в мозгу осмысленного. А мы определённо это делаем.
- Но это ведь огромный массив данных, - сказал Дешон.
- Не такой огромный, как может показаться, - ответил Портер. - Мы нашли в них массу фрактальных резонансов - что означает, что одна и та же комбинация повторяется снова и снова на разных уровнях детализации. Эти данные очень хорошо сжимаются, если кому-то придёт в голову их хранить. - Я настороженно выпрямился, услышав эти слова, но поскольку я сидел позади Карен, то не смог встретиться с ней взглядом.
- Так что, копируя информацию, вы также копируете и сознание вместе с ней? - спросил Дешон. - Простым копированием связей и уровней нейротрансмиттеров?
- Ну, кое-кто утверждает, эти вещи не являются истинными физиологическими коррелятами сознания - что сами по себе они не являются физическим проявлением осознанных мыслей - и указывают в качестве доказательства на парамеций.
- Парамеций? - повторил Дешон.
- Да. Гмм… ваша честь, вы позволите?…
Херрингтон кивнул, и Портер с видимым облегчением выбрался из тесного свидетельского места. Он вытащил из другого кармана пиджака маленький пульт дистанционного управления, и на телестене начали появляться изображения.
- Парамеции, - сказал Портер, - это разновидность простейших - одноклеточных организмов. У парамеций нет нервной системы, поскольку нервная система состоит из специализированных нервных клеток, а одноклеточное существо, разумеется, не может иметь специализированных клеток. И всё же, без нейронов и нейротрансмиттеров, парамеция может обучаться. Безусловно, не слишком многому - но может. Вы можете научить её тому, что если она оказывается на распутье, то движение влево всегда заканчивается лёгким ударом тока, а вправо - получением пищи. - Изображения на стене иллюстрировали его слова. - Каким-то образом парамеция запоминает это, несмотря на полное отсутствие нервной системы. И это наводит на мысль о возможности того, что вовсе не нейронные сети отвечают за наше самоосознание.
- Но тогда, - сказал Дешон, - что же за него отвечает?
На телестене появились новые изображения.
- Одна из версий, - сказал Портер, - гласит, что микротрубочки, составляющие экзоскелет клетки - это то место, где находится микроскопическое сознание парамеции - да и человека тоже. Микротрубочки - это словно початки индейской кукурузы: они пустые внутри, но сверху покрыты зёрнами. И, как и на кукурузном початке, эти зёрна могут образовывать узоры. Некоторые утверждают, что узоры эти могут двигаться и реплицироваться как клеточные автоматы, и…
- Клеточные автоматы? - переспросил Дешон.
Новые изображения, похожие на ожившие кроссворды.
- Да, именно так, - сказал Портер. - Представьте себе поверхность микротрубочки как свёрнутую в трубку решётку, состоящую из квадратных клеток. Представьте себе, что некоторые из квадратиков чёрные, а некоторые - белые - вот почему я помянул именно индейскую кукурузу. Представьте себе также, что квадратики выполняют простые правила, такие как: если ты чёрный квадрат, и по крайней мере три из восьми соседних квадратов также чёрные, то ты должен стать белым. - На телестене возникла иллюстрация.
- Видите? - спросил Портер. - Очень простое правило. Но, выполняя подобные правила, квадратики начинают образовывать сложные узоры. К примеру, можно получить формы-бумеранги, представляющие собой устойчивую конфигурацию чёрных клеток, которая движется по решётке - каждый раз, как применяется базовое правило, весь этот кластер сдвигается на одну клетку влево. Вы также можете получить формы, которые пожирают другие формы, и большие формы, которые распадаются на две меньшие, но в остальном идентичные формы. - Мы увидели все эти вариации на телестене.
- Теперь подумайте вот о чём, - сказал Портер. - Узоры реагируют на стимулы в форме применяемого к ним правила. Но реакция на стимулы - это один из стандартных признаков жизни. Узоры движутся, и, опять же, движение - это ещё один признак жизни. Узоры пожирают другие узоры, а питание - это третий признак жизни. И узоры воспроизводят себя, и, конечно, это также один из признаков того, что мы имеем дело с живым существом. В самом деле, клеточные автоматы - это одна из форм того, что уже давно называют искусственной жизнью, хотя я лично считаю, что уточнение "искусственная" здесь излишне. Они и есть жизнь.
- То есть ваш процесс мнемосканирования копирует узоры клеточных автоматов?
- Опосредованно, да.
- Опосредованно? Если есть вероятность, что вы что-либо упустили…
- Нет-нет. Мы копируем информацию с абсолютной точностью, но зафиксировать конфигурацию клеточных автоматов физически невозможно.
- Почему?
- Как я сказал, мы записываем конфигурацию нейронных сетей - положение и связи каждого нейрона в вашем мозгу - но мы не записываем узор клеточных автоматов на поверхности микротрубочек внутри этих нейронов. Видите ли, тубулины - крошечные зёрна, из которых складывается початок микротрубочки - могут находиться в двух состояниях, которые я изобразил чёрным и белым цветом на графике вот здесь, так что они могут образовывать слошные динамические узоры, которые вы видели на поверхности микротрубочек. Но эти два состояния - на самом деле не белое и чёрное. Они определяются тем, где находится электрон - в субъединичном кармане альфа или субъединичном кармане бета. Он взглянул на присяжных. - Я знаю, я знаю - это звучит как полная белиберда. Но главное то, что это квантовомеханический процесс, а это значит, что мы даже теоретически не можем измерить состояние, не изменив его.
Портер повернулся обратно к Дешону.
- Но когда наш квантовый туман конденсируется в наногель мозга, он на короткое время оказывается квантово спутанным с биологическим оригиналом, и узоры клеточных автоматов оказываются идентичными. Так что если микротрубочки и вправду являются источником сознания, то именно в этот момент происходит его перенос в двойника. Конечно, спутанность быстро разрушается, но к этому времени правила уже применяются к новым клеточным автоматам, так что, возвращаясь к нашей метафоре, квадратики начинают снова менять цвет.
Теперь Портер смотрел на Карен, сидящую за столом истца.
- Так что неважно, чем порождается сознание - нейронными сетями или же клеточными автоматами на поверхности микротрубочек - мы переносим и то и другое точно и полно. Новый, искусственный мозг - настолько же реальный, мыслящий, осознающий себя, как и старый; это мозг того же самого человека до последних мельчайших деталей. И эта замечательная женщина, вне всякого сомнения - Карен Бесарян.
Дешон кивнул.
- Спасибо, доктор Портер. Вопросов больше не имею.