- Джейк, - сказал Портер, - это доктор Киллиан. - Он указал на невзрачного вида чернокожую женщину лет тридцати. - Доктор Киллиан - одна из наших квантовых физиков. Она управляет сканирующим оборудованием.
Киллиан подошла ко мне.
- И это совершенно не больно, я обещаю, - сказала она с ямайским акцентом.
- Спасибо, - ответил я.
- А теперь я возвращаюсь в свои владения, - сказал Портер. Киллиан улыбнулась ему, и он ушёл.
- Полагаю, вам известно, - продолжала Киллиан, - что для сканирования мозга мы используем квантовый туман. Мы пропитываем вашу голову субатомными частицами - туманом. Эти частицы квантово спутаны с идентичными частицами, которые доктор Портер вскоре введёт в искусственную черепную коробку нового тела, которое он вам показывал; это тело по-прежнему находится в другой комнате, но для квантовой спутанности это не препятствие.
Я кивнул; я также знал, что у "Иммортекс" имеется жёсткое правило о недопустимости контактов между загруженными и их оригиналами. После того, как копирование произошло, вы можете поручить родственнику или адвокату убедиться, что обе ваши версии функционируют как надо, однако вопреки реплике Карен о желании выйти из себя считалось, что встреча двух версий одного и того же человека психологически опасна; она разрушает чувство собственной уникальности.
Лицо доктора Киллиан посерьёзнено.
- Полагаю, вам известно, что у вас АВМ, - сказала она. - Но в вашем новом теле, разумеется, нет системы кровообращения, так что для нас это несущественно.
Я кивнул. Всего через несколько минут я буду свободен! Моё сердце возбуждённо колотилось.
- Всё, что вам потребуется сделать, - продолжала доктор Киллиан, - лечь на эту кушетку, вот здесь. Мы закатим её в сканировочную камеру - очень похоже на МРТ, не правда ли? А потом мы выполним сканирование. Оно займёт всего около пяти минут, и большая часть времени уйдёт на настройку сканеров.
Идея о том, что я вот-вот раздвоюсь, повергала в ужас. Тот я, что выйдет из цилиндра сканера, продолжит жить своей жизнью - в середине дня его отвезут в Пирсон, там он сядет на космоплан и отправится на Луну, чтобы прожить там… сколько? Несколько месяцев? Несколько лет? Столько, сколько позволит ему синдром Катеринского.
А другой Джейк - который так же живо будет помнить этот момент - вскоре пойдёт домой и подхватит мою жизнь в том месте, где я её отпустил, но перспектива разрушения мозга или преждевременной смерти уже не будет висеть над его титановой головой.
Две версии.
В это было невозможно поверить.
Мне бы хотелось, чтобы существовал способ скопировать лишь часть меня, но это потребовало бы куда более глубокого понимания устройства мозга, чем было у "Иммортекс". Очень жаль: у меня было множество воспоминаний, которые я с радостью бы стёр. Обстоятельства смерти отца, разумеется. Но были и другие - унижения, мысли, не делающие мне чести, моменты, когда я делал больно другим и другие делали больно мне.
Я улёгся на кушетку, стоящую на ведущих в сканировочную камеру металлических направляющих.
- Нажмите зелёную кнопку, чтобы въехать внутрь, - сказала Киллиан, - и красную, чтобы выехать наружу.
По старой привычке я внимательно проследил, на какую кнопку в какой момент она указывала. Потом кивнул.
- Отлично, - сказала она. - Нажимайте зелёную кнопку.
Я подчинился, и кушетка скользнула в сканировочную камеру. Внутри было тихо - так тихо, что я услышал пульсацию крови в ушах и побулькивание желудка. Интересно, какие звуки будет издавать моё новое тело?
Несмотря ни на что, я с нетерпением ожидал своего будущего существования. Количественная сторона жизни меня не слишком интересовала, но качество! И время - не только цепочка лет, протянувшаяся в будущее, но время каждого дня. Ведь мнемосканы не спят, так что мы не только получаем все эти дополнительные годы - каждый день для нас длится дольше на треть.
Будущее было рядом.
Сотворение другого меня.
Мнемоскан.
- Всё в порядке, мистер Салливан, можете выходить. - Голос доктора Киллиан, с ямайским выговором.
У меня упало сердце. Нет…
- Мистер Салливан? Мы завершили сканирование. Пожалуйста, нажмите красную кнопку…
Это навалилось на меня, как тонна кирпичей, как кровавое цунами. Нет! Я должен быть в другом месте, но я по-прежнему здесь.
Пропади всё пропадом, я здесь.
- Если вам нужна помощь, чтобы выбраться… - предложила Киллиан.
Я рефлекторно поднял руки, ощупал свою грудь, ощутив её мягкость, почувствовав, как она поднимается и опускается. Господи Иисусе!
- Мистер Салливан?
- Да выхожу я, чёрт… Выхожу.
Я не глядя ударил по кнопке, и кушетка выехала из сканировочной камеры ногами вперёд, как при неудачных родах. Чёрт, чёрт, чёрт!
Я ничего не делал, но дыхание моё стало быстрым и неглубоким. Если только…
Я почувствовал, как меня берут под локоть.
- Я держу вас, мистер Салливан, - сказала Киллиан. - Осторожно…
Мои ноги коснулись твёрдых плиток пола. Умом я понимал, что ситуация была пятьдесят на пятьдесят, но мог думать лишь о том, каково это будет проснуться в новом, здоровом искусственном теле. Я и не задумывался всерьёз о…
- С вами всё в порядке, мистер Салливан? - спросила она. - Вы выглядите…
- Я в порядке, - прошипел я в ответ. - Всё превосходно. Господи Иисусе…
- Если я что-нибудь могу для вас…
- Я обречён. Вы этого не понимаете?
Она нахмурилась.
- Вы хотите, чтобы я позвала врача?
Я покачал головой.
- Вы только что отсканировали моё сознание, создали копию моего разума, правильно? - В моём голосе звучала насмешка. - И поскольку я являюсь свидетелем того, что происходит после сканирования, это значит, что я - эта версия меня - не являюсь копией. Копии больше не нужно бояться превратиться в овощ - копия свободна. Наконец-то свободна от всего, что висело над моей головой в течение двадцати семи лет. Мы теперь разошлись, и исцелённый я начал собственный путь. Но этот я по-прежнему обречён. Я мог проснуться в новом, излеченном теле, но…
Голос Киллиан был очень мягок.
- Но мистер Салливан, один из вас должен был остаться в этом теле…
- Я знаю, я знаю, я знаю. - Я покачал головой и сделал несколько шагов вперёд. В кабинете сканирования не было окон, что, вероятно, и к лучшему: не думаю, что я сейчас был готов к встрече с миром. - И тот из нас, кто так и остался в этом проклятом теле с этим проклятым мозгом, по-прежнему обречён.
6
Я внезапно оказался где-то ещё.
Это был моментальный переход, словно переключение канала в телевизоре. Я мгновенно оказался в каком-то другом месте - в другом помещении.
Поначалу я был ошеломлён странным физическим ощущением. Конечности у меня как будто онемели, словно я спал, поджав их под себя. Но я не спал…
И в этот момент я осознал одну вещь, которую больше не ощущал - пропала боль в левой лодыжке. Впервые за два года с тех пор, как я упал с лестницы и надорвал связку, я не ощущал в ней никаких болей вообще.
Но я помнил эти боли, и…
Я помнил!
Я по-прежнему оставался самим собой.
Я помнил своё детство в Пойнт-Кредите.
Помнил, как каждый день по дороге в школу дрался с Колином Хэйги.
Помнил, как первый раз прочитал "Диномир" Карен Бесарян.
Помнил, как разносил "Торонто Стар" - в те времена, когда газеты были бумажными.
Помнил блэкаут 2015-го года и самоё тёмное небо в моей жизни.
И я помнил, как у меня на глазах свалился отец.
Я помнил всё.
- Мистер Салливан? Мистер Салливан, это я, доктор Портер. Поначалу вам может быть трудно говорить. Не хотите ли попробовать? Как вы себя чувствуете?
- Орош-о. - Слово прозвучало странно, так что я повторил его несколько раз: - Орош-о. Орош-о. Орош-о. - Мой голос звучал как-то не так. Но, с другой стороны, я сейчас слышал его так же, как Портер, моими собственными внешними микрофонами - ушами, ушами, ушами! - без дополнительного резонанса в носовых пазухах моей биологической головы.
- Великолепно! - обрадовался Портер; он был бестелесным голосом, звучащим откуда-то из-за пределов моего поля зрения, и я никак не мог определить направление на него. - Не хватает дыхательной аспирации, - продолжил он, - но вы научитесь это делать. Далее, у вас сейчас может быть множество новых ощущений, но вы не должны чувствовать никаких болей. Это так?
- Да. - Я лежал на спине, предположительно, на каталке, которую видел раньше, уставившись в белый потолок. Да, имелся некоторый недостаток чувствительности, своего рода онемение - хотя я ощущал мягкое давление на тело от, я полагаю, махрового халата, в который я был предположительно одет.
- Хорошо. Если почувствуете какую-то боль, дайте мне знать. Вашему мозгу может потребоваться некоторое время, чтобы научиться интерпретировать сигналы, которые он получает; мы сможем исправить любой дискомфорт, если он появится. Вы меня понимаете?
- Да.
- Теперь, прежде чем мы начнём двигаться, давайте убедимся, что ваши коммуникационные способности в порядке. Посчитайте, пожалуйста, в обратном порядке от десяти.
- Десять. Девять. Восемь. Семь. Шесть. Пять. Щетыре. Три. Два. Один. Ноль.
- Очень хорошо. Попробуйте ещё раз "четыре".
- Щетыре. Шэтыре. Чэтыре.
- Продолжайте.
- Щетыре. Жетыре.
- Снова проблема с аспирацией, но вы справитесь.
- Жэтыре. Шэтыре. Чэ-тыре. Четыре!
Я услышал, как Портер хлопнул в ладоши.
- Отлично!
- Четыре! Четыре! Четыре!
- Да, да, я думаю, вы с этим справились.
- Четыре! Черепаха, чаща, чечевица, ночь, дочь, картечь. Четыре!
- Здорово. Вы по-прежнему хорошо себя чувствуете?
- По-прежнему… ох…
- Что? - спросил Портер.
- Зрение на секунду пропало, но снова появилось.
- Правда? Такого не должно…
- О, и вот опять…
- Мистер Салливан? Мистер Салливан?
- Я… чувствую… ох…
- Мистер Салливан? Мистер Салли…
Ничто. Я не знаю, как долго это длилось - ни малейшего понятия. Полнейшее ничто. Когда я пришёл в себя, то заговорил:
- Док! Док! Вы здесь?
- Джейк! - голос Портера. Он шумно выдохнул, словно испытывая глубочайшее облегчение.
- Что-то случилось, док? Что это было?
- Ничего. Совершенно ничего. Э-э… а-а… как вы себя чувствуете?
- Странно, - сказал я. - Я как будто другой - тысящей разных способов, которые не могу описать.
Портер какое-то время молчал - должно быть, на что-то отвлёкся. Но потом сказал:
- Тысячей.
- Что?
- Вы сказали "тысящей", а не "тысячей". Попробуйте ещё звук "ч".
- Тысящей. Тысяшэй. Тыся-чэй. Тысячей.
- Хорошо, - сказал Портер. - Разница в ощущениях - это нормально, но если в целом вы чувствуете себя хорошо…
- Да, - сказал я. - Просто великолепно.
И в этот самый момент я осознал, что это так и есть. Я был расслаблен. В первый раз за многие годы я пребывал в покое и безопасности. Массированное кровоизлияние в мозг мне больше не грозило. Нет, теперь я буду жить совершенно нормальной жизнью. Я доживу до своих библейских семидесяти; доживу до восьмидесяти трёх - ожидаемой продолжительность жизни мужчин, родившихся в 2001 году, по данным Статистической службы Канады; и буду жить дальше. Я буду жить. Всё остальное - вторично. Я проживу долго-долго - без паралича, без превращения в овощ. Какие бы трудности ни ждали меня на этом пути, оно того стоило. Теперь я это знал.
- Очень хорошо, - сказал Портер. - Теперь давайте попробуем что-нибудь простое. Посмотрим, сможете ли вы повернуть голову в моём направлении.
Я сделал, как он просил - и ничего не произошло.
- Не работает, док.
- Не волнуйтесь. Это придёт. Попытайтесь ещё раз.
Я попытался, и в этот раз голова в самом деле перекатилась налево и…
И… и… и…
О Господи! О Господи! О Господи!
- Этот стул вон там, - сказал я. - Какого он цвета?
Портер удивлённо повернулся.
- Э-э… зелёного.
- Зелёного! Так вот как выглядит зелёный! Это… это круто, правда? Так приятно глазу. А ваша рубашка, док? Какого цвета ваша рубашка?
- Жёлтого.
- Жёлтого! Вау!
- Мистер Салливан, вы… вы дальтоник?
- Больше нет!
- Боже! Почему вы нам не сказали?
Почему я им не сказал? "Потому что вы не спрашивали" было бы правдивым ответом, но я знал, что есть и другие. По большей части я боялся, что если я об этом скажу, то они станут настаивать на воспроизведении этой особенности моей личности.
- Какого рода дальтонизмом вы страдаете… страдали?
- Дей-чего-то-там.
- Дейтеранопия? - подсказал Портер. - У вас недостаток М-колбочек?
- Да, вот это самое. - Почти ни у кого не бывает полной цветовой слепоты; другими словами, почти никто не видит мир чёрно-белым. Мы, дейтеранопы, видим мир в оттенках синего, оранжевого и серого, так что многие цвета, которые кажутся контрастными человеку с нормальным зрением, для нас выглядят одинаково: мы видим красный и жёлто-зелёный как бежевый; розовый и зелёный как серый; оранжевый и жёлтый как цвет, который, как мне говорили, был цветом кирпича; сине-зелёный и пурпурный как лиловый; индиго и бирюзовый как голубой.
Лишь синий и оранжевый выглядят для нас так же, как и для людей с нормальным зрением.
- Но теперь вы видите цвета? - спросил Портер. - Потрясающе.
- Это точно, - восхищённо согласился я. - Всё такое… такое пёстрое. Думаю, я до сих пор не понимал толком, что значит это слово. Какое чудовищное разнообразие оттенков! - Я перекатил голову на другую сторону, в этот раз практически не задумываясь. И обнаружил, что смотрю в окно.
- Трава - о Господи, только посмотрите! И небо! Какие они разные!
- Мы покажем вам что-нибудь красочное на видео сегодня вечером, и…
- "В поисках Немо", - перебил я его. - Это был мой любимый мультик, когда я был маленький - и все восхищались тем, насколько он богат красками.
Портер рассмеялся.
- Как пожелаете.
- Здорово, - сказал я. - Счастливый плавник! - Я попытался поднять руку в немовском рыбьем жесте "дай пять", но она не пошевелилась. А, ну да - "это придёт со временем"; меня же об этом предупредили.
И всё-таки, как же это здорово - быть живым и свободным.
- Попробуйте снова, Джейк, - сказал Портер. И изумил меня, когда сам поднял руку в жесте из мультика.
Я сделал ещё одну попытку, и в этот раз у меня получилось.
- Вот видите! - сказал Портер, энергично задвигав бровями. - Всё будет в порядке. А теперь давайте вытащим вас из постели.
Он ухватил меня за правую руку - я ощутил это как матрицу из тысяч точечных прикосновений вместо одного сплошного - и помог мне сесть. У меня иногда случаются приступы головокружения, и иногда становится дурно, когда я резко встаю из горизонтального положения. Но сейчас ничего подобного не было.
Я пребывал в очень странном сенсорном состоянии. Во многих отношениях мои органы чувств испытывали недостаток раздражителей: я не ощущал никаких запахов и, хотя я и имел понятие о том, что сижу, что означало наличие некоторого чувства равновесия, не чувствовал никакого ощутимого давления на заднюю поверхность бёдер и ягодицы. Однако органы зрения, атакованные новыми, невиданными цветами, едва справлялись с потоком сигналов. А если я смотрел на что-то однородное, скажем, на стену, я почти начинал различать решётку пикселов, из которых состояло поле моего зрения.
- Как самочувствие? - спросил Портер.
- Нормально, - ответил я. - Отлично!
- Я рад. Тогда, наверное, пришло время рассказать вам о секретных заданиях, которые вы должны будете выполнить.
- Что?!
- Ну, вы знаете. Бионические конечности. Шпионаж. Секретный агент-киборг и всё такое.
- Доктор Портер, я…
Брови доктора Портера ликующее заплясали.
- Простите. Полагаю, когда-нибудь мне это надоест, но пока я не никак могу удержаться. Единственным вашим заданием будет выйти из этого здания и вернуться к своей прежней жизни. Что означает, что вас нужно поставить на ноги.
Я кивнул и ощутил его руку у себя под мышкой. Снова ощущение было не такое, как обычное давление на кожу, но я без сомнения чётко осознавал, где именно он меня касается. Он помог мне повернуться так, чтобы ноги свесились с края каталки, а потом с его помощью я принял вертикальное положение. Он подождал, пока я кивну в знак того, что со мной всё в порядке, и потом осторожно отпустил меня, оставив стоять на собственных ногах.
- Ну как? - спросил Портер.
- Нормально, - ответил я.
- Головокружение? Дурнота?
- Нет. Ничего такого. Но не дышать - это очень необычно.
Портер кивнул.
- Вы к этому привыкнете - хотя иногда могут случаться неожиданные приступы паники, когда мозг начинает орать "Караул, мы не дышим!" - Он улыбнулся своей добродушной улыбкой. - Я бы посоветовал вам в подобных обстоятельствах сделать глубокий вдох и успокоиться, но вы, разумеется, не сможете. Так что просто подавляйте это ощущение или просто подождите, пока оно не пройдёт. Сейчас вы чувствуете панику из-за того, что не дышите?
Я подумал об этом.
- Нет. Нет, сейчас всё нормально. Хотя и странно.
- Выждите время. Нам некуда торопиться.
- Я знаю.
- Не хотите попытаться сделать шаг?
- Конечно, - ответил я. Но прошло ещё несколько секунд, прежде чем я воплотил слова в жизнь. Портер явно был наготове, чтобы подхватить меня, если я запнусь. Я поднял правую ногу, согнув колено, приподняв бедро и перенося тяжесть тела вперёд. Это был весьма неуверенный первый шаг, но он сработал. После этого я попытался поднять левую ногу, но она шагнула слишком далеко, и…
Да чтоб тебе…
Я обнаружил, что заваливаюсь вперёд, совершенно утратив равновесие, и что плитки пола, цвет которых был новым для меня, и я даже не знал, как он называется, несутся мне прямо в лицо.
Портер поймал меня за руку и снова проставил вертикально.
- Похоже, нам ещё предстоит большая работа, - сказал он.
- Сюда, пожалуйста, мистер Салливан, - сказала доктор Киллиан.
Я подумал было о том, чтобы сбежать. Ну, то есть, что они могут мне сделать? Я хотел жить вечно, без висящей над моей головой судьбы худшей, чем смерть, но этого не будет. По крайней мере, не будет для этого меня. Я и моя тень: мы стремительно расходились. Она… нет, он - без сомнения, находился где-то в этом же здании. Но правила таковы, что я никогда в жизни его не увижу. Не столько для моей, сколько для его пользы; он должен считать себя истинным и единственным Джейкобом Салливаном, и если он будет видеть рядом с собой меня - плоть там, где у него пластик, кость там, где у него сталь - ему будет трудно поддерживать эту иллюзию.
Таковы правила.
Правила? Лишь условия контракта, который я подписал.
Так что если бы я и правда сбежал…
Если я выбегу на улицу, в душную августовскую жару, сяду в свою машину и помчусь к себе домой, какие санкции за этим последуют?