- Подожди, - позвал он. - Ты забыла нож. И сколько тебе понадобится времени?
К Донии вернулось ее хорошее настроение.
- Ты уж не выгоняй меня, если мне не удастся раздобыть что-нибудь прежде, чем ты соорудишь ложе из кусков торфа, или если я принесу канюка, хотя ими и брезгуют.
Оставшись один, Джоссерек задумался. Его нож, конечно же, пригодится им. Ее охотничий камень оказался куском бетона, оставшимся от дороги, разрушенной еще до наступления ледника. В любом случае, это была удача, хотя он подозревал, что для того, чтобы выжить в этих краях, нужна вовсе не удача.
Она вернулась быстро, как и обещала, принесла убитого кролика и несколько перепелиных яиц.
- На этой земле всего вдоволь, верно? - заметил он.
Ее настроение быстро изменилось, она помрачнела.
- Да. Мы ее бережем. Прежде всего мы поддерживаем нашу численность на достаточно низком уровне. - Злость вырвалась-таки наружу: - И вдруг придут эти имперские подонки? Не бывать этому!
- Да, но и я ведь тоже что-то наподобие их.
Она сузила глаза.
- Наподобие их? - повторила она. - А насколько мы можем доверять цивилизованной… расе?
- О, клянусь, что у людей моря нет территориальных притязаний на Андалине. Подумай, мы ведь живем так далеко. В этом не может быть никакого смысла.
Волей-неволей он вынужден был перейти на арванетский, но не на благородный древний язык интеллектуальной элиты, а на жаргон торговцев и докеров.
Тем не менее она поняла его и спросила:
- Тогда в чем же состоят ваши интересы? Почему это вторжение вас так волнует?
- Я говорил тебе…
- Это не такая уж веская причина. Наши встречи на корабле были слишком кратковременны, чтобы я смогла сделать вывод об истинных причинах. Но теперь… Если бы приморцы просто хотели понаблюдать за нами, они послали бы кого-нибудь открыто. Они могли бы назвать себя собирателями знаний, сказать, что им просто интересно… Ученые, да, ты мне рассказывал, когда мы бродили по городу, что у вас их много. К чему рисковать, если вами движет только любопытство?
Джоссерек почувствовал облегчение.
- Ты проницательна!
"Но не слишком ли проницательна для дикарки?"
- Пока вы побеждаете, но мы не теряем надежды. Мыслящих людей нашего народа интересует сера.
- Сера? - Она вскинула брови. - Ах, да. Желтое горючее вещество, которое мы называем "зевио".
- Самые богатые месторождения в мире остались вдоль пролива Дольфин, - воскликнул он. - Мы получали серу в основном из Арванета, когда он контролировал месторождения. Теперь это подмяла под себя Империя, а она запрещает экспорт. Из серы делают порох. Скейрад считал себя покорителем баромьянских кланов, но его наследник, по словам императора, станет покорителем мира. - Его передернуло. - Я не считаю, что даже самые дальние его потомки смогут когда-нибудь завоевать весь мир, но в Ичинге весьма недовольны нынешним положением дел.
- Да. Это разумно. Мы можем тебе доверять. - Дония бросила кролика, хлопнула Джоссерека по плечу и сверкнула улыбкой. - Я рада.
В висках у него стучало. Он смог бы прямо сейчас сгрести ее в охапку, но она отошла, осторожно положила перепелиные яйца и сказала:
- Если ты будешь готовить, то я займусь нашей одеждой.
- Да, я здорово голоден, - признался он.
Они занялись работой, каждый своей. Ее пальцы проворно сновали сплетая травяные нити основы.
- Куда мы пойдем отсюда? - спросил он. - Или, для начала, где мы находимся?
- Западнее Югулара и севернее реки Крэбэппл, которая в него впадает. Я следила за нашим маршрутом. Ближайшая стоянка - в Булгаре, до него идти пешком еще дня два. Нет, я забыла, что твои ноги слишком нежные. Пожалуй, дня четыре. Будь осторожен, когда начнешь сдирать шкуру с кролика - я хочу сшить из нее мокасины для тебя. Невыделанная шкура скоро растрескается, но ее хватит, чтобы дойти до стоянки. А там - лошади и дом, так что не стоит беспокоиться.
-. Твой дом далеко, верно? Ты так же хорошо знаешь всю территорию Рогавики?
Она кивнула головой.
- Стоянки, зимние сады и другие постоянные жилища. Я знаю их по картам, даже если сама никогда там не была. Их не так уж много.
- Но как же ты сможешь их найти? - Он округлил глаза. - Я не вижу ни единого ориентира.
- У нас нет компаса, значит, мы будем ориентироваться по звездам и солнцу. Все зависит от того, как быстро мы пойдем. Над стоянками круглые сутки виден дым. В ясную тихую погоду этот дым виден на горизонте за тридцать, а то и за сорок миль. - Она перевела расстояние в единицы, принятые в Арванете и нахмурилась. - Обитатели стоянок вынуждены тушить костры с приближением солдат империи. И так будет продолжаться, пока мы не выжжем всю эту саранчу.
Хотя воздух был теплых, его передернуло.
"Я считаю себя бандитом. Я убивал людей и спокойно спал после этого, но ее тон, ее взгляд… Неужели солдаты империи действительно могут повредить ей. Неужели это чума, которой все равно, кто перед ней? Неужели им чуждо все человеческое? Как ее народу удалось на протяжении всей своей истории избегать войн и не причинять никому вреда?"
Он искал и не находил ответа.
- Дония… - спросил он наконец. - Дония, почему ты стала такой дикой вчера ночью? Разве мы не договаривались, что будем шпионить, собирать информацию, по крайней мере до Фулда?
Она выронила рукоделие. Рот у нее сжался, на шее набухли мышцы. Он услышал тихое рычание.
- Прости меня, - прошептала она в смятении.
Глубоко дыша, она с трудом возвращала себе спокойствие, лицо и грудь вновь приобретали нормальный цвет. Но голос все еще оставался надтреснутым.
- Я должна была убить Сидира. Но мне это не удалось. Демоны терзают меня. В следующий раз позволь мне вытрясти из него душу.
- Но… но ты… и он… Ты говорила, что любишь его, или что-то в этом роде…
- Это было до того, когда он двинулся на север. Когда он вторгся в Яир и Лено, я почувствовала… я уже не сомневалась, что рано или поздно то же случится и с Герваром. Если бы он взял меня туда… Но сначала он мне говорил… если мы не подчинимся императору… он перебьет всю дичь… Неужели ты не понимаешь?! - закричала Дония. - Если я столкну тебя с утеса, что тебе останется делать, кроме как упасть? И что мне оставалось делать, кроме как вцепиться ему в горло?
Она взвизгнула, вскочила и умчалась.
Джоссерек был поражен. Ему и раньше приходилось видеть нечто подобное у воинов: ею овладела ярость такой ураганной силы, что она должна была либо бежать, что было сил, либо, наброситься на него, на какое-нибудь животное, на стенку - на что угодно, лишь бы выплеснуть ее. На все, что может быть разрушено или убито. Она каталась среди высокой травы, рычала, простирала руки кверху, словно пыталась вырвать из неба солнце.
Значит обитатели Рогавики именно такие, как утверждают южане, решил житель Киллимарейча. В лучшем случае, это дикари. Они научились кое-чему, но не обрели ни разумности, ни терпения, ни способности контролировать себя. Он недоумевал, почему они вызывали в нем грусть. Или, может быть разочарование? От них нет никакой пользы, как от союзников - они даже опасны до тех пор, пока их не завоюешь или не истребишь. А они обречены на это, потому что, в сущности, слабы и малочисленны. Нет. Не стоит ждать от них многого ни в политическом, ни в военном смысле. Что касается Донии, то она вела себя настолько здраво и разумно, так знающе и заинтересованно, как ни одна женщина, виденная Джоссереком. Но это только внешнее. Ее настоящее лицо глубоко скрыто. Это скорее Акула, нежели Дельфин.
Он вернулся к своим кухонным делам. Ему по-прежнему нужна была ее помощь. Во время их путешествия, он будет присматриваться к окружающему, может быть, что-нибудь и окажется полезным. Но при первой же возможности он отправится в рагидьянский порт на западном побережье и отчалит домой. А дома он расскажет Мулвену Роа, что здесь для приморцев нет никакой надежды.
Дония обежала большой круг, вернулась и теперь, опустившись на землю, тяжело дышала. От пота ее волосы стали мокрыми и слиплись. Пот капал со щек, струйками стекал меж грудей. От нее исходил острый запах, который постепенно сменялся чистым ароматом женщины. В глазах у нее снова засветился здравый смысл.
- Ты себя лучше чувствуешь? - осмелился спросить Джоссерек.
Она кивнула.
- Да, немного. - Они… не убьют… стада. Нет, они умрут сами. Унг-нг-нг, хорошо пахнет.
Она снова была в хорошем настроении, вся ее ярость ушла в бег.
Его едва не стошнило от перепелиных зародышей, но она грызла их с видимым удовольствием. Кролик был мягкий, и Джоссерек принялся за него с аппетитом, но в жарком не было ни соли, ни специй.
- Всегда пей кровь, - посоветовала она, когда он об этом сказал. - Когда мы тронемся в путь, мы будем питаться лучше.
- А мы можем убивать пасущийся скот? - скептически спросил он.
- Я могу, если мы захотим, или можем отбить какого-нибудь детеныша. Но нам незачем будет этим заниматься. Я сделаю рогатку и мы будем стрелять птиц. Кроме того, здесь полно всевозможных маленьких зверушек, а еще раков, моллюсков, лягушек, змей, трав, корней, грибов. Я же говорила тебе, что это - щедрая земля. Скоро ты сам в этом убедишься.
Она поела и поднялась. Он продолжал сидеть, скользя взглядом по ее фигуре. Он видел ее во всем великолепии и вспомнил, что "Рогавика" означает "Дети неба". Она потянулась и рассмеялась навстречу тем расстояниям, которые так влекли ее.
- Сегодня мы займемся подготовкой, - сказала она тихо и счастливо. В этот момент она была так же обнажена, как растущие у ее ног одуванчики. - Это не так утомительно. Мы успеем и отдохнуть. Но прежде всего, Джоссерек, сольемся воедино.
Она поманила его к себе. О, эти проклятые дикари! Джоссерек бросился к ней.
X
Пройдя шесть миль, они встретили женщину со стоянки Булгор. Она ехала верхом на пегом мустанге проверять силки, расставленные на пернатую дичь. Но встретив чужестранцев, она изменила маршрут и теперь сопровождала их.
Это была женщина средних лет, высокая и крепкая, как и большинство северян. Волосы ее были заплетены в косы, кожаные брюки служили ей единственной одеждой. Медные браслеты, бусы из медвежьих клыков, хвост фазана, заткнутый за головную повязку, составляли ее украшения, если не считать ее собственного тела, разрисованного ярким орнаментом. Хотя седло на ее лошади было немногим лучше обыкновенной подушки со стременами, уздечка выглядела вполне современно. Из снаряжения у нее были постельные принадлежности и нож, причем последний был явно инструментом, а не оружием.
- Эге-гей! - воскликнула она, натягивая поводья. - Добро пожаловать, путники. Я Эрроди, вон оттуда.
- А я Дония из Гервара в Алухонте, что на реке Стальон, - ответила пешая женщина. - Мой спутник - Джоссерек Дэррейн из земли Киллимарейча, что лежит за Глиммервотер.
- Тогда добро пожаловать трижды, - сказала всадница.
- Вы устали? Может быть, кто-нибудь из вас сядет на мою лошадь?
Джоссерек заметил, что ее гостеприимство было довольно официальным. Заметил и то, как осторожно она вела себя после первого, явно ритуального приветствия. Не то, чтобы она вела себя недоверчиво или безразлично - Дония как-то сказала, что его стать пленит всех женщин, что встретятся на их пути - но сдержано, осмотрительно, лукаво, как кошка. Это полностью соответствовало характеру ее расы.
Но это не относилось к Донии. У него никогда не было такой женщины, он даже не слыхал никогда о такой любовнице. Однажды между поцелуями, в сиянии луны, забыв про ночной холод, он сказал ей об этом.
![Пол Андерсон - Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч [Авт. сборник]](/s3/pi/9/ff0702466fe37fd014039deb73794c3e.jpg)
"С Сидиром я сдерживала себя, - прошептала она в ответ. - О, как хорошо иметь друга". Ее рука коснулась его волос, взъерошив их, а потом опустилась ниже.
Его поразила мысль: "Она почти ничего не рассказывает мне, а я рассказал о себе все. Но в разговоре она всегда обходит себя стороной.
Если бы только у нее была душа, стремления, любовь, помимо любви к жизни. Если бы она была не просто здоровым животным. Нет, - прервал себя Джоссерек, - в ней должно быть что-то еще. У нас просто не было времени на серьезный разговор. Мы шли, добывали еду, разбивали лагерь, ели, пили, любили, спали, опять шли. Ее подгонял страх за свой народ".
Как бы он хотел, чтобы все было именно так.
Он услышал, как она отклонила предложение ехать на лошади. Из-за гордости он тоже отказался, несмотря на свои больные ноги. Надев более или менее сносную обувь, он все-таки не мог идти нормальным шагом, его силы и выносливость были иного рода.
После обмена традиционными фразами, Эрроди ехала молча.
- Ее не удивило то, что мы ей сообщили? - спросил Джоссерек на арванетском языке.
- По-моему, да, - ответила Дония. - Да и вся стоянка будет удивлена. Нам даже не придется повторять свою историю.
Он размышлял над всем этим, а еще над тем, что женщина одна, без оружия, разъезжала по безлюдной местности, и над тем, что не услышал обычной благодарственной фразы на языке Рогавики. Это говорило о том, что этот народ принимал хорошее отношение, мир, поддержку, как нечто само собой разумеющееся. Как примирить с этим индивидуализм, с трудом насыщаемую жадность и строго обозначенные права на собственность, о которых говорили южане?.. Или, может быть, они скрывают свою мудрость в глубине своих душ? И они по-настоящему мудры, если не считать тех моментов, когда убийственная ярость переполняет их. Он помотал своей замороченной головой, устало шагая по степной траве.
День был солнечный и ветреный. Стремительно неслись облака, похожие на белые паруса. Ястреб парил, опираясь на ветер. Выйдя в открытое поле, он увидел, как вороны стелются над землей, распластав крылья, как мелкие волны бегут по дождевым лужам. Шумела живая изгородь - орешник, яблоня, сахарный тростник и бук шуршали вокруг построек. Четверо молодых женщин занимались прополкой - зерновыми и садовыми культурами было занято несколько акров земли. Все это выращивалось и для себя, и на продажу. Когда женщины заметили незнакомцев, они бросили свое занятие и последовали за ними. Так же поступили и все прочие.
Дония и раньше говорила, что типичная стоянка напоминает зимний сад, только больших размеров. Полудом-полуземлянка стоял в восточной части двора, застекленные окна блестели между овощными грядками, пологая крыша была обложена дерном. Оставшуюся часть двора занимали конюшни, сараи и мастерские. Все было построено из дерева, а местами выложено кирпичом и дерном, ровным и твердым. Довольно расточительное расходование древесины, особенно здесь, на равнине, где природа поскупилась на лес, доказывало, что северяне поддерживают прочные связи с торговцами лесом за пределами своих земель. Большие фургоны и телеги, видимые через двери сараев, наверняка использовались для доставки бревен. Посередине вымощенного кирпичом двора стояла ветряная мельница, а с южной стороны дома виднелся коллектор солнечной энергии; и то и другое было изготовлено южанами. По стандартам Ичинга они были грубоваты, но северян вполне устраивали. Сегодня не было повода, чтобы из трубы шел дым, но высоко над крышей трепетал красный флаг, чем-то напоминавший пугало. Кроме того, на уровне глаз перед входом был укреплен череп буйвола, искусно покрытый глазурью. Это был памятник Событию, которое дало название этой стоянке.
Здесь было около тридцати жителей. Трое из них были мужчины, более крепкие, чем рагидьянцы. Они выполняли самую тяжелую ручную работу. Большинство женщин было в возрасте 16–17 лет и старше. Одежда их была самой разнообразной, а иногда ее просто не было, на стоянке платье не считалось обязательным. Джоссерек подумал даже, что здесь вообще ничто не считается обязательным. Они не толпились и не галдели, а просто держались друг друга, предлагая помощь. Как бы хорошо Дония не обращалась с Джоссереком, вид такого множества гибких обнаженных тел возбуждал. Молоденькая рыженькая девушка поймала на себе его взгляд, улыбнулась и жестами изобразила недвусмысленное приглашение.
Дония это заметила, улыбнулась в ответ, и спросила Джоссерека на арванетском:
- Хочешь с ней переспать? Она хорошенькая.
- А как же ты? - растерянно ответил он.
- Для меня здесь нет никого подходящего. У здешних мужчин много работы. Да и сама я хочу немного поразмыслить в одиночестве.
Эрроди спешилась и быстро заняла место с другой стороны от Донии, пытаясь взять ее за руку. Дония на это легко, по-дружески мотнула головой. Эрроди отпустила ее руку, язвительно скривила губы и жеманно пожала плечами, как будто хотела сказать: "Ну что ж, дорогая, если ты не захочешь, никто не будет тебе навязываться."
Внутри дом северян выглядел иначе, чем описывали путешественники. Там была большая общая комната, в ней стояли столы из деревянных брусьев, предназначенные для общих трапез. Стены были обшиты красивыми деревянными панелями, но личных вещей здесь почти не было, они размещались в отдельных комнатах. Среди них были и комнатки, предназначенные для гостей. Эрроди прошла к встроенной скамье, остальные растянулись на ковре, сшитом из собачьих шкур - в Рогавике стульями не пользовались. Рыженькая девушка устроилась в ногах у Джоссерека, ее раскованная поза явно подтверждала ее намерения.
Дония сделалась серьезной.
- Сегодня вечером мой друг может поведать вам о далеких землях и захватывающих приключениях, - сказала она.
- А сейчас я расскажу о том, что произошло со мной.
- О том, что южане снова наступают? - Эрроди издала презрительный звук. - Мы это знаем.
- Да, это вы знаете. А знаете ли вы, что они намерены построить базы по всей реке Югулар и действуя с этих баз, разорить весь наш край?
- Думаю, что они могут и это сделать.
- Рано или поздно они обнаружат Булгар. И по-моему, это произойдет очень скоро, я наблюдала за всадниками на учениях.
- Мы готовы покинуть это место при первом же признаке их приближения. Многие семьи только среди обитателей Юрика уже пообещали взять по два-три человека наших, так что у всех будет убежище.
Эрроди говорила уверенно и напористо, хотя остальные помалкивали, словно сложив с себя всякую ответственность, уверенные, что случай поможет им победить, каким бы ни был их враг. Однако Джоссерек заметил, что Дония не полностью раскрывает планы противника.
Она кратко рассказала, как они очутились здесь. Присутствующие загудели, глаза заблестели в полумраке, руки и ноги задвигались, тела подались вперед. Жители Рогавики были весьма любопытны и питали слабость к интересным рассказам.
- Вам потребуются кони и одежда, - сказала Эрроди.
- Сначала мы хотим вымыться, - улыбнулась Дония.
- Нет, сначала надо выпить. Наша медовуха славится повсюду.
Здесь оказалась и ванная комната, в ней даже был душ. Металлические рогульки, сколько угодно горячей воды. Разглядывая Донию сквозь клубы пара, Джоссерек сказал:
- Та девчонка, конечно, ничего себе, но не думаю, чтобы она смогла заменить тебя.
- Нет, вряд ли, - последовал невозмутимый ответ. - Я старше ее, и я замужем. Никто не может узнать мужчин как следует, пока не поживет с ними бок о бок несколько лет. У этой бедной девушки всегда будут только мимолетные связи. В конце концов она начнет заниматься любовью с женщинами, так поступают многие на стоянке.