- Я не буду кланяться твоему плаксивому богу, - сказал он, - да и никакому другому тоже. Если обращение к ним вообще имеет какой-то смысл, то жертвы, которые мой отец приносит Асам, помогают больше каких-то молитв, которые вы возносите Христу. Будь я богом, меня можно было бы умилостивить кровавыми жертвами, но человека скупого, который только дразнил бы меня сладкими молитвами, я растоптал бы вот так! - И ногой в тяжелом сапоге он наступил священнику на ногу.
Услышав об этом, Орм рассмеялся. Слезы Эльфриды не помогли, и священник получил лишь небольшую компенсацию.
Больше всего Вальгард любил ночь и часто уходил по ночам из дому. Влекомый лишь ему известными лунными чарами, он мог бежать по-волчьи до самого рассвета и хотя не знал, чего хочет, испытывал пронзительную печаль и тоску по чему-то неопределенному. Расцветал он лишь убивая, калеча, уничтожая - тогда он разражался диким смехом, и кровь троллей стучала у него в висках!
Однажды он заметил девушек, работающих в поле в платьях, липнущих к потным телам, и с тех пор нашел себе новое развлечение. Был он сильный, пригожий и имел хорошо подвешенный язык, которым умел пользоваться, и вскоре Орму пришлось выплачивать отступные за опозоренных дочерей и невольниц.
Поначалу его это мало заботило, но все изменилось, когда Вальгард поссорился по пьянке с Олафом, сыном Сигмунда, и убил его. Орм заплатил выкуп, но понял, что его сын стал опасен для окружающих. Последнее время сын Кетила большую часть года проводил дома, совершая только мирные торговые поездки, но в то лето он забрал старшего сына в поход.
Это стало истинным откровением для юноши, быстро снискавшего уважение товарищей благодаря отваге и умению владеть оружием, хоть им и не нравилось, что он понапрасну убивает безоружных. Через некоторое время Вальгард начал впадать в боевое безумие: он трясся, исходил пеной, грыз край щита и рвался вперед, рыча и убивая. Его меч превращался в кровавую молнию, подменыш не чувствовал ран, а его лицо было так страшно, что многие враги замирали от ужаса и покорно ждали смерти. Когда приступ кончался, Вальгард некоторое время бывал очень слаб, но к тому времени его обычно окружала гора трупов.
Только грубые и бесчувственные люди общались с берсеркером, и только такими Вальгард хотел командовать. Каждое лето он отправлялся за добычей, с отцом или без него, и вскоре Орм вообще перестал трогаться с места. Войдя в пору расцвета, подменыш снискал себе ужасающую славу, добыв при этом достаточно золота, чтобы купить собственные корабли. Он подобрал в свою дружину самых отъявленных негодяев, и Орм запретил ему высаживаться вблизи его имения.
Остальных детей Орма любили почти все. Кетил пошел в отца: он был высокий, веселый, всегда готовый подраться или напроказить, а когда подрос, часто выплывал в море. Только однажды сплавал он в поход, поссорился там с Вальгардом и с тех пор предпочитал торговать. Асмунд был стройным, спокойным, хорошо стрелял из лука, хотя не любил сражений, и все больше забирал в свои руки управление хозяйством. Асгерд выросла высокой, светловолосой и голубоглазой девушкой с крепкими руками, а Фреда с каждым днем все больше напоминала мать.
Вот так обстояли дела, когда колдунья решила, что пришло время захлопнуть ловушку.
VII
Однажды сумрачным осенним днем, когда в воздухе пахло дождем, а листья превращались в золото, медь и бронзу, Кетил с несколькими товарищами отправился на охоту. Еще не отъехав далеко, они увидели белого оленя, такого большого и красивого, что едва поверили своим глазам.
- Это животное достойно короля! - воскликнул Кетил. Он дал коню шпоры, и они помчались над пнями и камнями, перескакивая через стволы и огибая деревья, продираясь сквозь кусты и дробя опавшие листья, а ветер свистел у них в ушах, и лес превратился в разноцветную полосу. О диво, собаки неохотно приняли участие в погоне, и хотя Кетил ехал не на лучшем коне, он опередил и псов, и прочих охотников.
Перед ним в вечернем полумраке маячил белый олень, несшийся большими прыжками, его рога выделялись на фоне неба, словно крона дерева. Холодный дождь сыпался между нагими ветвями, но Кетил почти не чувствовал его. Он не замечал времени, растущего расстояния от дома, упиваясь галопом коня и радостью погони.
Наконец он выскочил на небольшую поляну и едва не догнал оленя. Хотя было уже темно, юноша метнул копье в белый силуэт, но едва сделал это, олень словно съежился, растаял, как туман, исчез, и только крыса пробежала по сухим листьям.
Тут Кетил понял, что сильно опередил своих товарищей и заблудился в лесу. Холодный ветер зашумел в темноте. Конь Кетила дрожал от усталости, и он имел на то право - ведь они оказались в неизвестной части леса, забравшись далеко на запад от имения Орма. Юноша не мог понять, что придавало сил животному, почему оно до сих пор не пало, и, вспомнив невероятное происшествие, почувствовал, как по спине его пробежали мурашки.
На краю поляны, под большим дубом, стоял небольшой домик. Кетила удивило, кто может жить в такой глуши и чем он живет, если вокруг не видно даже следов возделанной земли. Но здесь он мог найти убежище для себя и своего коня в опрятном, крытом соломой деревянном доме, в окнах которого весело плясал огонь очага. Сойдя с коня, он поднял копье и постучал в дверь.
Она открылась, явив его взору красиво убранную комнату, а за ней - пустую конюшню. Однако Кетил видел только стоявшую на пороге женщину и не мог оторвать от нее глаз. Он чувствовал, что сердце его замерло, а затем начало метаться, как лесной кот в клетке.
Незнакомка была высока, а платье с низким вырезом подчеркивало все округлости ее чудесного тела. Темные волосы опускались до колен, окружая идеальный овал лица, белого, как морская пена. Ее полные губы были красны, как кровь, нос чуть горбат, а из-под бровей, сквозь заслон ресниц, смотрели испещренные золотистыми точками зеленые глаза, казалось, читавшие в душе Кетила. Ошеломленный юноша подумал, что до сих пор не знал, насколько красива может быть женщина.
- Кто ты? - спросила она тихим певучим голосом. - Чего хочешь?
У Кетила перехватило дыхание, сердце его колотилось как безумное, заглушая все, но он сумел ответить:
- Я Кетил, сын Орма. Заблудился в лесу во время охоты и хотел бы просить ночлега для моего коня и для меня.
- Здравствуй, Кетил, сын Орма, - сказала женщина и улыбнулась ему так сладко, что сердце едва не выскочило у него из груди. - Немногие сюда заглядывают, и я всегда им рада.
- Ты живешь одна? - спросил он.
- Да, но не сегодня ночью! - рассмеялась она, а Кетил обнял ее.
Орм разослал людей расспросить соседей, однако никто ничего не знал о его сыне. Спустя три дня датчанин понял, что с Кетилом случилось что-то недоброе.
- Он мог сломать ногу, наткнуться на разбойников или попасть в другую беду. Асмунд, завтра едем на поиски.
Вальгард лежал на скамье, держа в руке рог с медом. Два дня назад он вернулся из летнего похода, оставил корабли и людей в собственном имении, расположенном недалеко от отцовского, и на время заглянул домой, больше ради хорошей кухни и выпивки, чем для того, чтобы повидаться с семьей. Свет очага играл на его угрюмом лице.
- Почему ты говоришь об этом только Асмунду? - спросил он. - Я тоже здесь.
- Вот уж не думал, что вас с Кетилом объединяет братская любовь, - ответил Орм.
Вальгард оскалил зубы и осушил рог.
- Нет ее между нами, - сказал он, - и все же я отправляюсь на поиски и надеюсь, что найду его и приведу домой. Что может быть хуже для него, чем если его найду я.
Орм пожал плечами, а в глазах Эльфриды сверкнули слезы.
Они выехали на рассвете - группа всадников и свора лающих псов - и вскоре разъехались по лесу. Вальгард пошел один и пешком, как делал это всегда. Вооружился он большим топором, накрыл светлую шевелюру шлемом, но остальным своим одеянием напоминал лесного хищника. Втягивая в ноздри свежий воздух, он кружил, выискивая след, используя для этого свои нечеловеческие способности. Вскоре он наткнулся на едва заметные следы копыт, вновь широко улыбнулся, но не затрубил в рог, а побежал по следу.
Шло время, и Вальгард забирался все дальше, в самую густую часть леса, куда никогда еще не забредал в своих одиноких скитаниях. Небо посерело, и тучи одиноко висели над скелетами деревьев. Сухие листья кружились по ветру, словно духи, спешащие по своим делам, а стоны и завывания ветра трепали Вальгарду нервы. Подменыш чувствовал - что-то не так, но он никогда не обучался магии и не знал, почему волосы поднимаются у него на голове.
К сумеркам он забрался в лес очень далеко, устал, проголодался и был очень зол на Кетила, что тот причиняет ему столько хлопот. Его ждала ночь вне дома, - сейчас, когда подступала зима, - и он поклялся отомстить брату.
Но вот в сгущающемся мраке что-то сверкнуло. То был не блуждающий огонек, а пламя, то есть укрытие, если это только не лагерь разбойников. "Если так, - подумал Вальгард, - я с радостью их перебью".
Ночь опередила его на пути к одинокому дому, пошел дождь со снегом. Вальгард осторожно прокрался к окну и заглянул внутрь сквозь щель между ставнями.
Довольный Кетил сидел на скамье возле очага. В одной руке он держал рог с пивом, а другой ласкал женщину, сидевшую у него на коленях.
Эта женщина! О, всемогущие боги, что это была за женщина! Вальгард со свистом втянул воздух. Он никогда даже не мечтал, что может быть женщина, хотя бы подобная той, что, смеясь, сидела на коленях у Кетила.
Подменыш подошел к двери и ударил в нее обухом. Через некоторое время Кетил открыл дверь и вышел на порог с копьем в руке посмотреть, кто пришел. К тому времени дождь со снегом валил не на шутку.
Разозленный Вальгард загородил собою дверь. Кетил выругался, но отошел в сторону и впустил его внутрь. Вальгард был весь в снегу. Глаза подменыша сверкнули при виде сидевшей на скамье женщины.
- Не очень-то ты гостеприимен, брат, - сказал он и разразился смехом. - Держишь меня на дворе, а ведь я прошел много миль, пока ты забавлялся со своей любимой.
- Я не звал тебя сюда, - угрюмо ответил Кетил.
- Вот как? - Вальгард продолжал рассматривать женщину, а та посмотрела ему в глаза и улыбнулась.
- Ты здесь желанный гость, - прошептала она. - Еще никогда я не видела мужа, подобного тебе.
Вальгард снова рассмеялся и повернулся, чтобы посмотреть на удивленного брата.
- Приглашал ты меня или нет, дорогой брат, я все равно проведу ночь здесь. А поскольку в постели место только для двоих, а я проделал долгий и тяжелый путь, боюсь, тебе придется спать на конюшне.
- Не бывать этому! - крикнул Кетил и так стиснул руку на древке копья, что побелели суставы. - Будь на твоем месте мой отец, Асмунд или кто другой с нашего двора, я охотно уступил бы им место. Но ты злодей и берсеркер, будешь спать на соломе.
Вальгард насмешливо захохотал и замахнулся топором. Острие пригвоздило копье к притолоке, отрубив наконечник.
- Убирайся отсюда, братец! - приказал он. - А может, тебя вышвырнуть?
Ослепленный гневом, Кетил ударил его древком копья. Охваченный яростью Вальгард прыгнул, топор его описал дугу и рассек череп Кетила.
Охваченный боевым безумием подменыш замахнулся и на прекрасную хозяйку, но та протянула к нему руки. Вальгард обнял ее и поцеловал так, что губы их начали кровоточить. Женщина громко рассмеялась.
Проснувшись на следующее утро, Вальгард увидел Кетила, лежащего в луже крови. Мертвые глаза глядели на него, и подменыш почувствовал угрызения совести.
- Что я наделал… - прошептал он. - Убил собственного брата.
- Ты убил более слабого мужчину, - равнодушно сказала женщина.
Вальгард встал над телом брата.
- Между нашими ссорами мы прожили несколько прекрасных минут, Кетил, - пробормотал он. - Я помню, как мы нашли новорожденного теленка, пытавшегося встать на дрожащие ножки, помню ветер, секущий наши лица, и солнце, сверкающее на волнах, когда мы вместе вышли в море, и мед, который пили на Рождество, когда метель ярилась вокруг дома нашего отца. Я помню, как мы вместе бегали, плавали и кричали, брат. Теперь все кончилось, ты уже только труп, а я иду по мрачному пути… и все же, спи спокойно. Спи спокойно, Кетил, спи спокойно.
- Если скажешь об этом людям, тебя убьют, - предупредила его прекрасная незнакомка. - Это не вернет ему жизни, а в могиле нет поцелуев и любви.
Вальгард кивнул, поднял тело и унес его в лес. Не желая вновь касаться топора, он оставил его в черепе убитого, а над могилой устроил каменное надгробие.
Когда он вернулся в одинокую избушку, любовница уже ждала его, и вскоре он забыл обо всем. Она была прекраснее солнца и знала о любви все.
Через неделю Вальгард решил, что нужно вернуться домой, иначе другие найдут его или начнутся драки между командами кораблей. Однако прекрасная незнакомка не пожелала пойти с ним.
- Это мой дом, и я не могу его покинуть, - сказала она.
- Но ты приходи, когда захочешь, мой любимый Вальгард, я всегда встречу тебя с радостью.
- Я скоро вернусь, - пообещал он. Ему в голову не пришло забрать любовницу силой, хотя прежде он обходился так со многими другими женщинами. Она отдалась ему сама, что было необычайно ценным даром.
Отец встретил его с радостью, потому что боялся потерять и этого сына. Впрочем, остальные особой радости не выказали.
- Я искал далеко на западе и на севере, - сказал Вальгард, - но не нашел Кетила.
- Он наверняка уже мертв, - сказал Орм, чувствуя, что его охватывает печаль. - Мы тоже искали много дней, но нашли только его коня, блуждавшего по лесу. Нужно устроить тризну.
Вальгард провел с семьей лишь несколько дней, после чего снова ускользнул в лес, пообещав вернуться на тризну по Кетилу. Асмунд проводил его задумчивым взглядом.
Младшего брата удивило, что Вальгард избегал разговоров о судьбе Кетила, а еще более странным показалось, что он отправился на охоту, как сказал сам, когда зима уже на пороге. Медведей он уже не найдет, а остальные звери стали такими пугливыми, что люди не хотели гоняться за ними по снегу. Почему Вальгарда не было так долго и почему он ушел так быстро?
Так подумал Асмунд, и через два дня после ухода подменыша отправился по его следам. Снег с тех пор не выпадал, поэтому следы были хорошо видны. Асмунд пошел один, скользя на лыжах по широким пространствам, где кроме него не было ничего живого, и ему становилось все холоднее.
Вальгард вернулся через три дня. Издалека и не очень явились соседи в дом Орма на тризну по Кетилу, и пир начался. Берсеркер молча пересек людный двор.
Эльфрида дернула его за рукав.
- Ты видел Асмунда? - робко спросила она. - Он тоже пошел в лес и еще не вернулся домой.
- Нет, - коротко ответил Вальгард.
- Не хотела бы я за месяц потерять двух сыновей и остаться с самим плохим из них, - сказала Эльфрида и отвернулась.
Вечером гости встретились в большом зале, чтобы пить в честь умершего. Орм сидел на своем высоком стуле, справа от него разместился Вальгард. Мужчины расселись по скамьям, расставленным вдоль стен, и принимали рога сквозь пламя и дым костра, горевшего во рву между ними. Женщины ходили взад-вперед, следя, чтобы рога всегда были полны. За исключением семьи умершего, все гости веселились в красном мерцающем свете, и множество пар глаз провожало взглядом обеих дочерей Орма.
Орм был весел, как и пристало воину, смеющемуся над смертью, но никто не мог сказать, что крылось за его веселостью. Эльфрида не могла сдержать слезы и тихо плакала. Вальгард сидел молча, осушая рог за рогом, и скоро голова у него пошла кругом. Крепкий напиток только усугубил его плохое настроение. Вдали от любовницы и вооруженных стычек ему нечем было заняться, кроме раздумий о своем поступке, и он видел во мраке перед собою лицо Кетила.
Пиво лилось рекой, вскоре все мужчины перепились, и дом наполнился разговорами. Внезапно сквозь шум пробился громкий стук в дверь. Засов был поднят, но резкий звук привлек внимание гостей. Из сеней в комнату вошел Асмунд.
Был он бледен и едва стоял на ногах, а в руках держал что-то длинное, завернутое в плащ. Взгляд его обежал комнату, ища только одного человека, и постепенно все разговоры стихли.
- Здравствуй, Асмунд! - воскликнул Орм. - Мы уже начали беспокоиться за тебя.
Однако Асмунд продолжал смотреть прямо перед собой, и те, что проследили его взгляд, заметили, что устремлен он на Вальгарда.
- Я привел гостя на тризну, - сказал он наконец глухим голосом.
Орм сидел неподвижно, хоть и побледнел как полотно, а Асмунд опустил свою ношу на пол. Была она настолько замерзшей, что могла стоять, опираясь о его плечо.
- Ужасно холодна была могила, в которой я его нашел, - сказал он, и слезы потекли у него из глаз. - Это было плохое место, и я решил, что мы покроем себя позором, устраивая пир в его честь, пока он лежит в лесу, наедине со звездами. И я принес Кетила домой… Кетила с топором Вальгарда в голове!
Он распахнул плащ, и свет очага осветил замерзшую кровь вокруг топора. Волосы Кетила побелели от инея, мертвые губы улыбались Вальгарду, в открытых глазах отражалось пламя. Опираясь на Асмунда, он не отрывал мертвого взгляда от подменыша.
Орм медленно повернулся к берсеркеру, который широко открытыми глазами вглядывался в Кетила. В это мгновение Вальгарда охватила ярость, он выскочил из-за стола и крикнул Асмунду:
- Лжешь!
- Все знают твой топор! - ответил Асмунд. - Люди добрые, хватайте братоубийцу и вяжите его! Он заслужил виселицу.
- Я имею право защищаться, - выкрикнул Вальгард. - Дайте мне взглянуть на этот топор.
Никто не шевельнулся - все были слишком потрясены. В глухой тишине, сопровождаемой лишь треском пламени в очаге, Вальгард прошел через зал к сеням.
У входа стояло в козлах оружие. Проходя мимо, подменыш схватил копье и бросился бежать.
- Не уйдешь! - воскликнул Асмунд и выхватил меч, чтобы преградить ему путь, но Вальгард ткнул его копьем. Пронзив незащищенную грудь Асмунда, оно пригвоздило его к стене так, что он остался стоять возле Кетила, по-прежнему опирающегося о его плечо. Два мертвых брата вглядывались в своего убийцу.
Вальгард завыл, охваченный боевым безумием, глаза его засверкали, как у рыси, пена выступила на губах. Рыча от ярости, Орм бросился за ним, схватил чей-то меч и напал на подменыша. Вальгард вырвал из-за пояса нож, которым помогал себе при еде, левой рукой оттолкнул в сторону клинок Орма и вонзил нож в грудь датского вождя.
Брызнула кровь, Орм упал, а Вальгард вырвал меч из руки убитого. Подоспели другие мужчины, отрезая убийце дорогу к бегству. Подменыш зарубил ближайшего, его громкий рев эхом отразился от крыши.
Огромное помещение наполнилось движением: одни пытались найти безопасное место, другие пытались схватить безумца. Меч Вальгарда запел, и еще трое свободных земледельцев рухнуло на пол. Несколько других схватили стол и, держа его перед собой, оттеснили берсеркера от стоек с оружием. Остальные вооружились.