30
С ними обходились хорошо, даже предупредительно. Все время интересовались, не нужно ли чего. Кто-то, шутки ради, наверное, попросил привести девушку легкого поведения, и, к удивлению всех, эта просьба была тут же выполнена. Так что солдату, волей-неволей, пришлось ее взять. Потом и остальные попросили о том же, в том числе и Феникс. Ему тоже нужно было сбросить эмоциональное напряжение, которое нарастало день ото дня.
Они не были пленниками, что для капитана было бы понятно, но сидели взаперти. То, что им позволяли гулять по внутреннему дворику-саду, ничего не значило. На стенах угадывались охранные периметры, закамуфлированные травой-вьюном и фальшивым кирпичом.
С некоторых пор Старк стал чувствовать какую-то слабость в теле, особенно после сна. Просыпаешься и вместо обычной бодрости чувствуешь легкую головную боль, которая, впрочем, проходила через полчаса. Так что эти недомогания капитан списывал на нервозность, неопределенность, но лишь до тех пор, пока не выяснил, что остальные бойцы его отряда чувствуют то же самое. Так что, сложив два плюс два, они поняли, что их чем-то накачивают.
Но для чего? Для того, чтобы не сбежали? Но охрана здесь на высоте, всюду датчики, в стенах щели-направляющие автоматических дверей, которые закроются, пересеки пленные невидимый луч. Так что просто так отсюда было не выбраться.
"А нужно ли отсюда выбираться? – вдруг спросил себя Феникс. По всему выходило, что ситуация складывается несколько неправильно. – Что ж, об этом стоит подумать..."
Но подумать, а точнее, разработать план побега со своими солдатами Старку не удалось. Однажды к ним прибыл Шалом Мажимель и, улыбаясь, сказал, чтобы они собирались. В душе Феникса вспыхнула робкая надежда, но он понимал учитывая все предшествующее, что она слишком невероятна. И потом, было что-то во взгляде этого службиста, что не сулило им ничего хорошего. Но Старк все же спросил:
– Мы переезжаем, сэр?
– Да...
– Почему, Шалом?
Мажимель быстро обернулся, стрельнув глазами в родственника.
– Это место не слишком подходящее... – начал отвечать он.
– Бросьте прикидываться Мажимель, – устало махнул рукой Феникс. – Вы поняли, что я хотел спросить. Неужели вам так сложно ответить? Или в вашей спецслужбе...
– КЕК...
– Ну вот, между нами не такая уж большая разница, даже спецслужбы одинаково называются... Вы не собираетесь отпустить нас домой. Убивать, по всей видимости, тоже: вам ничего не мешало сделать это здесь и не тратить лишние средства, чтобы куда-то нас перевезти, а потом грохнуть...
– Ну тогда и вам не стоит прикидываться, капитан Старк, – с нажимом ответил первый заместитель. – Вы умный человек и, наверное, уже сами догадались, что к чему и почему.
– Страх? Неужели вы испугались, что мы можем втравить вас в войну?
– Не совсем... Быть может, специально вы делать этого бы не стали, но этот ваш Альянс сам мог бы прийти в наш мир. А нас слишком мало для вашей войны. Весь наш мир не продержался бы и недели... Альянсу хватило бы сотни крейсеров, чтобы превратить все наши обжитые планеты в обугленные шары. Мы этого не хотим.
– Понятно. Но выгоды, которые вы получили бы от соединения наших миров... технологии, биоинженерия, химия...
– Эти выгоды меньше тех угроз, что несет ваш мир. А что до технологий, то мы сами до всего дойдем. Правительство после вашего появления не будет экономить на перспективных разработках, как бы дороги они ни были.
– Ясно. Ну а что насчет нас? Вечные пленники? – грустно усмехнулся Старк.
– С вами по-прежнему будут обращаться по возможности обходительно, но кое в чем потеснят. Но тут уже ничего не поделаешь – интересы службы.
На этом разговор прекратился. Собирать солдатам было нечего. Никаких личных вещей у них не было, а амуницию и оружие они не видели с тех пор, как сдали полиции. Так что они просто оделись, и их под вооруженным конвоем проводили к шаттлу, севшему прямо во дворике, реверсными струями спалив все цветы и кустистые деревья, которые выращивались здесь наверняка не одно десятилетие.
Почему-то Старк сейчас пожалел старого садовника, которому придется восстанавливать всю эту красоту, а не себя. Может быть, оттого что его собственная судьба была до конца еще не известна.
– Ну а все-таки, Шалом, почему вам не подошло это место? – спросил Феникс.
– Что, понравилось тут?
– Не без этого... садик, девочки... не самая плохая камера.
– Здесь слишком много народу. А где его много – снижается такая характеристика, как тайна. Для всех вы были здесь чем-то вроде высокопоставленных пиратов, прибывших для ведения переговоров... версия натянутая, а потому скоро могли поползти ненужные разговоры.
– Я надеюсь, вы их не выведете под ноль?
– А что, жалко?
– Некомфортно.
– Не выведем. Возьмем подписку о неразглашении, а мы умеем следить, чтобы данная подписка выполнялась "от" и "до".
– Не сомневаюсь. Но раз уж здесь не очень подходящее место, то где подходящее?
– Да в принципе недалеко.
– Это где же, если шаттл пригнали?
Вместо ответа Мажимель, кивнув головой, указал на небо. Там виднелся белый серп местной луны.
– Понятно.
Солдат погрузили на шаттл. Охранники заковали их в наручники и пристегнули к креслам.
В голове у Старка в момент взлета была самая настоящая каша. Мысли путались, хотелось рвать и метать, но он понимал, что все бесполезно. Предстояло погибнуть не в бою, а от пыток, и даже не от рук врагов, а от людей. Это было довольно обидно.
31
Путешествие длилось недолго. Тряска выхода в космос скоро прекратилась. Потом часовой переход к луне, приземление, и их стали выводить по одному в ангар, куда шаттл выехал из переходного шлюза. Скоро настала очередь Старка. Его обыскали, в руки дали стопку одежды, гигиенических принадлежностей и приказали быстро переодеться.
После того как всех переодели в тюремную робу, перед ними предстал, по всей видимости, начальник тюрьмы в сопровождении двух вооруженных охранников.
– Я – Гаргуз Хетт, являюсь тут самым главным. Мое слово – закон и обязательно к исполнению... – начал он свою речь, проходя вдоль строя новичков, размахивая перед ними электрошоковой дубинкой. – Эта тюрьма особого назначения. Здесь нет рудников, так что смерть от несчастного случая на производстве или от облучения вам не грозит. Но это не значит, что смерть вам вообще не грозит... Теперь о правилах поведения. Правила у нас простые: делайте, что говорят, и проблем не будет. Не будете делать что сказано – будут бо-ольшие проблемы. А теперь не дергайтесь, вас окольцуют...
Один из охранников, ждавший условного сигнала, выкатил откуда-то тележку, на которой лежали ошейники. Он сноровисто застегивал их на шее каждого присутствующего, тестировал, и на кольце загоралась зеленая лампочка.
– Знаете, что это такое?
– Встречали... – кивнул Феникс.
– Хорошо, значит, знаете принцип действия устройства. Но для тупых поясню: этот ошейник для особо ретивых и непослушных. Не вздумайте как-то испортить его, он очень прочный, но если что... башку снесет моментально. Сделаете что-то не так или не сделаете что велят, вас ударит током. Заступите за желтую линию. – Гаргуз указал дубинкой на желтую линию на полу, перед которой стояли пленники. В полутора метрах от нее была красная линия. – Вас будет бить током так сильно, что вы выплюнете свои кишки. Если вы каким-то чудом пересечете красную, то вам взрывом оторвет голову. Если не верите, можете испробовать это на себе. Ну что, нет желающих?...
Желающих не было. Солдаты хорошо видели, что случилось с висдомом, не поверившим фермеру-рабовладельцу.
– Хорошо. А то обычно всегда находились идиоты, которые хотели проверить правдивость моих слов... Первого урока хватало всем. А теперь марш по своим камерам! Живее!!!
"Флибустьеры" повернулись в указанном направлении и зашагали по коридору. Коридор привел их в настоящую тюрьму, уходившую в глубину на пять ярусов, и по всей ее окружности были зарешеченные камеры. В каждой из них находилось по два человека, и в одну за другой, где места были свободны, заталкивали новеньких. В одну из камер толкнули и Старка.
– Закрыть камеры! – прозвучал голос одного из охранников, когда все были распределены по местам.
Двери поехали по направляющим, со стуком ударились о стену, и замки защелкнулись.
– Новенький... – прозвучало позади, и Феникс медленно обернулся на звук.
– И что дальше? – с угрозой спросил Старк.
– Спать не даете...
Оказывается, здесь была ночь, потому и свет притушен.
– Ну не стой истуканом – забирайся на койку.
Спорить Феникс не стал и, забросив вещи, запрыгнул на второй ярус. Койка была застелена, и он с комфортом улегся. Вот только спать не хотелось.
Вдруг из разных концов четвертого яруса, где разместили "флибустьеров", стали раздаваться крики, какой-то шум, но к появлению охраны все стихло. По звуку Старк примерно определил, что шумели его люди. Видимо, не всем удалось мирно познакомиться со своими сокамерниками. Он улыбнулся, зная, что победителями вышли его парни, по-другому быть не могло.
– Твои шумели? – снова донеслось из темноты.
– Мои.
Сокамерник хмыкнул, вскоре показалась его лохматая голова и протянутая рука.
– Рудольф Болдин.
– Феникс Старк.
– Ты, как я погляжу, неразговорчивый...
– Ты прав.
"Будешь тут разговорчивым", – усмехнулся капитан. Мажимель предупредил его, грозя большими неприятностями, чтобы он держал язык за зубами, и Феникс ему верил.
"Так хоть с людьми общаться будете, – сказал он. – А если будете болтать, будете кантоваться в одиночках. Так что смотрите сами..."
Кантоваться в одиночке Фениксу было неохота.
– Ладно, утром поговорим...
– Хорошо.
32
Феникс Старк уснул неожиданно для самого себя. Видимо, старые солдатские привычки дали о себе знать, и организм брал свое, несмотря ни на какие возможные трудности, готовясь к их преодолению. Проснулся Старк от побудной сирены. Капитан быстро заправил койку, сел на стул возле небольшого столика и впервые осмотрел свою камеру при ярком свете.
Это была обычная камера: две койки, два стула со столиком, унитаз с раковиной. Вот и все. Из неформального, вроде картинок с голыми девками или фотографий родных, ничего не было, это запрещалось администрацией. Тут вообще много чего запрещалось администрацией.
К капитану подсел сосед по камере. Это оказался пожилой человек лет шестидесяти, седой и с небольшим шрамом над левой бровью, понимающему человеку говорившим о многом.
– Здорово, я...
– Привет. Мы вчера знакомились, ты – Рудольф Болдин.
– И то верно.
"А вот не подсадная ли ты утка, вот в чем вопрос", – подумал Старк.
– Ну и на чем ты погорел, Феникс?
– На неудавшемся штурме...
– Ты штурмовик?! – оживился Рудольф.
– Ну да... – пожал плечами Старк. Все-таки для него эта ситуация была новой, и он никак не мог сориентироваться, как себя вести. – Напали не на то судно, нас повязали, кого не перебили, вот и весь рассказ.
– Ну а почему вас сюда сунули, а не на рудники, как с подобными вам поступают?
– Не знаю. Может быть, из-за того, что наш капитан артефактами чуми интересовался... – ответил наугад Феникс и по изменившемуся лицу сокамерника понял, что попал в точку, и решил развивать успех: – Вот, наверное, они и думают, что я могу что-то знать о них.
– Да... федьки охочи до артефактов, – согласно покачал головой Болдин. – Тут многие... большинство из-за них сидят, и ведь не только пираты.
– То есть?
– Есть вполне законопослушные граждане, но тоже сунули свой нос не туда, видели какие-нибудь развалины, побродили по ним, об этом узнало КЕК, и вот они все здесь маются.
– Ну а ты из-за чего тут мотаешься?
– Все потому же... Поисковик я, охотник за артефактами, имел свое судно и рыскал по дальним окраинам. Федьки дорого за них платят даже пиратам, правда, тут нужно провернуть удачную комбинацию, чтобы получить свои деньги и не попасться...
– И как я понимаю, – не сдержавшись, улыбнулся Старк, – в последнем случае тебе эта комбинация не удалась.
– Да, захомутали меня... Решил немного сэкономить на посредниках, детишкам на молочишко... вот и сэкономил.
Собеседники немного помолчали, каждый думая о своем, наболевшем.
– Ну а каковы условия освобождения? – спросил Старк, понимая, что оно, какие бы условия ни были, ему все равно не светит и гнить ему в этой тюрьме до скончания своих дней. Но надежда все равно жила, очень хотелось верить: "А вдруг?"
– С этим плохо, парень. Больше освобождаются ластами вперед.
– Что, так плохо?
– Очень. Ну а если тебе все же повезло, то полного освобождения все равно не будет. Всех, кто побывал здесь и больше не представляет ни ценности, ни опасности, могут поселить на фермерской планете, под присмотром, конечно... даже жену из таких же, как мы, могут дать. Ну а в нашем случае... я ведь тоже в прошлом... хе-хе... не только за артефактами охотился, а в нашем случае светят только рудники разной степени вредности.
– Ясно. В общем, сгнием тут в любом случае...
– Это точно...
– Все на выход! – зазвучало из громкоговорителя. – Получайте жратву!
– Пойдем, новичок...
Еду раздавали, как в дешевых фильмах про тюрьмы. В одном окошке выдавали пластиковый поднос со стаканом, в другом окне несколько раздатчиков поварешками накладывали еду бесформенными кусками, шлепая со смачным звуком на поднос. Только жидкость, то ли компот, то ли сок, выдавал автомат – стоило поднести стакан к носику. Но и он барахлил, выдавая всем разные порции: кому-то полный стакан, да так что через край лилось, кто-то получал лишь половину нормы.
"Бедлам", – подумал Феникс. По крайней мере, ему повезло, и стакан заполнился на две трети.
Старк подошел к своим людям, которые уже столпились в кучку и ели.
– Привет, парни.
– Здорово, командир.
– Как устроились? – спросил Феникс, кивая на Генриха, у которого виднелся небольшой порез на щеке.
– Нормально, – хохотнули те, кому пришлось силой отстаивать свое достоинство и авторитет.
– Никого не убили?
– Нет...
Дальше разговор продолжался в том же духе.
"Флибустьеры" рассказали друг другу все, что узнали об этом месте у сокамерников. Кто ничего не узнал, жадно слушал о местных порядках, законах и всем прочем, что могло пригодиться.
– Мой сосед, когда я заикнулся о побеге, сказал, что ни единого случая еще не было. Оно и понятно: кто переходил за красную линию, сразу же лишался головы, – рассказывал лейтенант Боос. – Некоторые, кто не выдерживает, пытаются так покончить с жизнью... Разбегаются – и сразу за красную линию. Но только не всем это удается.
– Почему? – заинтересовался Старк.
– Оказывается, с момента пересечения линии до взрыва проходит около пяти секунд, и оператор может отменить программу на ликвидацию. И тогда дергающегося в судорогах зека охранники отпихивают обратно за желтую линию.
– Вот как...
– Да. Но тут все зависит от реакции оператора или его желания. На это суицидники и надеются, что оператор не успеет остановить программу ликвидации или не захочет.
– Надеюсь, никто не хочет выкинуть этот номер? – спросил капитан, оглядев своих солдат.
– Конечно нет, командир.
– Это хорошо. Нам нужно держаться до конца...
33
На следующий день, после завтрака, Феникса забрали два охранника. Открыв дверь, один из них выкрикнул:
– Заключенный одиннадцать двадцать на выход!
– Это он тебе, – подсказал сокамерник.
– И правда, – кивнул Старк, поглядев на свой номер "1120".
Вместе с ним вели еще одного "флибустьера", лейтенанта. Солдаты, видя, что их командиров уводят, прыгали на решетки, пытаясь достать конвоиров, но те близко к решеткам не подходили, ошпаривая протиснутые между прутьев руки электрошоковыми дубинками. Иногда попадали, и тогда мат стоял совсем уж семиэтажный.
Не желая сдаваться просто так и терять достоинство, Феникс резко дернул одного охранника на себя, врезав локтем в челюсть, и хотел поднырнуть под второго, но немного не рассчитал, и дубинка прошлась по плечу, дав такой разряд, что рука отнялась. Потом посыпался целый град электрических ударов обозленных охранников. Досталось и лейтенанту, который также огрел одного из своих сопровождающих. Так что как он оказался в кресле, Старк вообще не помнил.
Сам допрос Феникс помнил смутно. Лишь какие-то обрывки. Его посадили в кресло, что-то вкололи из пневматического шприца и все... сознание поплыло. Потом были какие-то вопросы и весьма и весьма подробные ответы. Поначалу Старк из злобы хотел сопротивляться, молчать, но против сыворотки не пойдешь. Он добился лишь того, что самописец показал его сопротивление, и долбануло током так, что в голове вообще поплыл туман.
Его с лейтенантом вернули в камеры только к обеду. Охранники притащили их под руки и бросили на пол. Следующие несколько часов Феникс не отходил от унитаза. Рвотные позывы скручивали желудок, а когда наконец отпустило, Феникс лежал без движения до самого ужина.
– Круто они за вас взялись, – посочувствовал Рудольф и, протянув поднос с ужином, что раздавали прямо в камерах, посоветовал: – Ты ешь, а то совсем загнешься.
Старк и сам понимал, что нужно есть, но максимум, что смог, так это выпить содержимое из кружки.
– Слушай, Рудольф, – протянул Феникс, – а отсюда точно никак не сбежать?
– Нет, парень. Я тут, можно сказать, старожил. Дольше меня сидит только Чокнутый из сто тридцать седьмой камеры, да, может, еще Профессор из шестьсот второй... и ни одной удачной попытки.
– А сколько их было?
– Три.
– И что за попытки? Я имею в виду, как пытались бежать?
– Довольно просто... а потому глупо, тут по-другому никак.
– Как?...
– Во время подхода транспорта, раз в полгода привозящего жратву, воду и кислород, поднимали бунт, иногда удавалось захватить пару охранников, но дальше дело не шло. Всех валило на землю током. Кого-то забивало насмерть, только обугленные корочки оставались.
– Идиотизм... ошейники надо сначала снять.
– Надо-то оно, конечно, надо, но вот никак не снять. Порвешь, и через пять секунд взрыв, сносящий тебе бестолковую черепушку, и даже оператор уже ничем не поможет.
– Дерьмо какое...
– Да, продумано все, что ни говори.
Ночь прошла в кошмарах. Снился этот ублюдок Шалом Мажимель. Во сне казалось, что именно он задавал ему вопросы во время допроса, но кто это делал на самом деле, Старк не видел. Мало ли ублюдков служит в КЕК?
На следующий день после завтрака, который вошел в него гораздо лучше, чем ужин, он снова принялся ждать истязателей, но их не было. Заметив настроение своего соседа, Рудольф пояснил:
– После первого допроса они дают на отдых минимум два дня.
– А что так? Гуманизм?...
– Какой, к чертям, гуманизм... просто если делать это каждый день или даже через день, то человек не протянет и месяца.