...Снова повелся, снова завелся, неутомимый, неугомонный, про все подряд, про все прелести – в ряд. А как глазки горят!..
А насчет "Ркацители", считает тюлень, мы зря. Сахару добавить – и очень даже ничего будет, особенно если не нюхать перед тем, как пьешь.
По поводу сахара Лука, может быть, и прав, да наши запасы, увы, на исходе. Может, все-таки чем-то поприличнее оскоромимся? Ну, как знаешь.
Рабочая тетрадь. С.25.
...План дальнейшей работы:
1. Продолжать опыты с компасом в контрольных точках:
– "Базилика в базилике";
– Базилика у колокола;
– Крипта.
Цель: проверка значения "контура" и его возможных колебаний.
2. Обследование Крипты. Следует привлечь кого-нибудь, понимающего в архитектуре (из Урлага?). Поговорить с Сибиэсом.
3. Экстрасенсорное исследование Крипты...
Незаметно подкрадывается Морфей, чувствовавший себя неуютно прошлой ночью. Эх, хорошее дело – деревянный лежак, пусть даже без одной доски! И еще вкупе со спальником... Вот они, скромные радости жизни! Побродил бы Лука с нами, у костра посидел, куда бы только хандра делась.
...Лука в горах – экий страх! Увы и ах, зад не поднимах...
Просыпаюсь при звуках оживленного диалога. Ага, наши ходоки вернулись. О чем это они? Дело ясное, Буратино опять недоволен.
Наш деревянненький, действительно, не в духе. Он вновь подчеркивает, что мы тут все зря время тратим. Раз уж сюда приехали, надо заниматься бабами.
...Баб здесь много. Бабы здесь голодные. Бабы здесь на все готовы. Для начала следует обратить внимание на ту, которая Манон. И на ту, которая толстая и хорошо плавает. Причем сегодня же вечером. Да, сегодня же!..
Лука помалкивает, вероятно, предвкушая Буратину в объятиях Манон, Стеллеровой Коровы – или обеих разом.
Впрочем, для начала Буратино считает, что нужно выпить. Много выпить, причем побыстрее и без всякой закуски – чтоб влезло больше. А потом – по бабам!
Тут уж Лука начинает возражать. Тюлень не спешит. Пусть стемнеет, сумерки – его охотничье время.
...И вообще, тут еще кое-кого встретить надо.
Пока джентльмены выясняют отношения, можно пойти на крылечко и покурить. Скучно все это, господа! Неинтересно как-то... Стоит выбраться из Хергорода на пару деньков – и все здесь начинает казаться каким-то мелким, серым, гадким. "Ркацители" из банки будем дудлить, излияния Луки слушать, потолок задымливать. А Черный Виктор этой ночью наверняка на Сюренском гроте заночует... Сгинули навьи чары Херсонеса, и бог весть когда вернутся.
Скорее бы в раскоп, там хоть скучать не придется... Напиться, в самом деле, что ли?
Меж тем в комнате начинается привычная церемония приготовления стола. Лука и вправду молодец, достал не только хлеба и баклажанной икры, но даже повторил свой подвиг – извлек неизвестно откуда десяток банок той самой знаменитой местной закуски – икры минтая. Круто! Для Севастополя это все равно, что паюсная икра в ресторане "Максим". Как же, напьешься с такой закуской! Хотя...
Ладно, люди добрые, благодетели наши, давайте я банки открою, у меня, так сказать, специализация по этой части...
Рабочая тетрадь. С.25.
...Из-за чего может меняться значение "контура"? Переменные факторами являются:
– Погода (температура).
– Время дня (Солнце).
– Фазы Луны...
Вечереет, и Лука отправляется на лов. Его стратегическая задача – изъять Свету, пока ее не унесло в Себасту. Ну и пусть изымает, выпивки на всех хватит. Вон, стоят в ведре с водой белогвардейцы кардинала, а под лежаком пузырится парочка желтых чудовищ. Правда, туда еще сахар добавлять надо... Выходит, и нам требуется решить стратегическую задачу – ограничиться "беленькой" или рискнуть потребить "это". Дилемма непроста, и я так и не успеваю с ней справиться, когда на Хергород валятся сумерки, и приходит время садиться за стол, точнее за исполняющий обязанности стола лежак, выдвинутый на середину комнаты.
...Ага, а вот и наши друзья с Сахалина!
Лука суетится, мечется, усиками дергает. Буратино тоже спешит, требуя начать церемонию. Ему явно не терпится приступить к подвигам, к вечерним, а после и к ночным. Света поблескивает стеклышками очков и слегка улыбается, видать, наша экзотика ей еще не наскучила. Тюлень, естественно, усаживает ее на мой спальник...
...Ох! Хорошо еще, что востроносая не в плавках! Ну, Лука, перед сном оботру я свои кроссовки о твой матрац. Предупреждал ведь!
Борис меж тем достаточно занудно пересказывает Свете наши похождения. Востроносая все так же улыбается, но слушает больше из вежливости. Что ей Чуфут-Кале, что ей полупроводник Сусман? Вот ежели бы мы учинили дебош в ресторане "Крым", прогудев там пару тысяч!..
...Чужачка, чужая, совсем чужая, не нашей крови, не нашей стаи, чужачка...
Приходится время от времени встревать в разговор, уточняя некоторые детали (Тепе-Кермен построили не в VIII веке, а все-таки позже, не надо путать, Борис!). Света столь же благосклонно выслушивает и меня, после чего забирается на мой спальник с ногами... Не прощу тебе, Лука! Хорошо, что она хоть сандалии сняла.
Рассказ прерван на полдороги – тюлень спешит объявить симпозиум открытым. Тут же приходится объяснять гостье, что "симпозиум" у греков означал просто-напросто пьянку. Хорошую пьянку с девочками, так что термин вполне научный.
Ну, все бутерброды разобрали? Тогда вздрогнули!
Вздрогнули... Первая здесь водой льется, даже не чувствуется. Можно сразу же и вторую. Лучше!.. Теперь и закусить можно.
Лука меж тем овладевает вниманием общества. Инвективы Буратины явно на него подействовали, поскольку неблагодарный тюлень начинает ругать Хергород. Это, конечно, предназначается Свете. Ничего-то здесь, в этом Херсонесе поганом, нет. Вот Ласпи, Симеиз, Фарос. Или Гурзуф. О, Гурзуф, о-о!..
Все! До Гурзуфа доплыли!..
Гурзуф для Луки – нечто вроде Мекки. Об этом дремучем городишке он готов говорить часами. Ну, конечно! Там в водопроводе вместо воды плещется мускат, все дамы – королевы красоты... Хотя, само собой, куда им до Светы!.. Как там гуляно, как едено, как пито! Ох, почему он не в Гурзуфе, а в этой Хер-дыре?
...Беда! Лука заговорил о Гурзуфе. Плохой признак. Гурзуф – это уже предпоследняя стадия.
Тюлень мне друг, но истина требует вмешаться. Скучным голосом напоминаю, что tempora, как известно, mutantur, и сейчас с мускатом в Гурзуфе явная напряженка. А насчет всего прочего предлагаю Луке вспомнить наш с ним совместный поход. Семь лет назад, в год Первых Змей.
Тюлень охотно соглашается, даже очень охотно. Поглаживает усики, ухмыляется. Есть что вспомнить! Похождения джентльменов, прожигателей жизни, среди красот ЮБК. О, какая тогда была ночь! О, какие прекрасные часы пережили мы тогда! О, золото шампанского, о пламя страсти!
...Великий Гурзуф, пьяный Гурзуф, искрящийся огнем Гурзуф, полон прекрасных дев Гурзуф, лучше тебя ничего нет, Гурзуф!.. О, Гурзуф, о-о-о!..
О-о-о-о-о!
...Ночь тогда была мерзкой. Лил дождик, и мы с Лукой, изрядно промокшие, ошивались невдалеке от уснувшей танцплощадки, мечтая о ночлеге. Времени для раздумий было предостаточно, ибо дождь все лил, а ночевать было негде... Шампанское действительно присутствовало. Его принес нам лохматый парень из развеселой компании бомжей, с которыми нас свела одна ночь и одна судьба – ночевать им тоже было негде. Шампанское оказалось непростое, нам был предложен коктейль "Гурзуф" – демократическая смесь "Новосветского" с яблочным самогоном.
После того, как бутылка отправилась на заслуженный отдых в ближайшие кусты, Лукою овладел бес странствий, и он предложил всем нам отправиться в ночное турне через гору Аю-Даг. Отговаривать тюленя было бессмысленно, и вскоре мы в сопровождении бомжей, которым оказалось все равно, куда идти, карабкались через колючий виноградник по скользкому склону, чтобы выйти на алуштинскую трассу. Коктейль "Гурзуф" сделал свое черное дело, и когда мы с бомжами уже достигли гребня, Луки с нами не было.
Да, волшебная ночь! Лил дождь, ноги шлепали по раскисшей земле, и мы, ругаясь на всех известных нам наречиях, прочесывали виноградник, чтобы найти хотя бы тело.
Тело было обнаружено только часа через полтора. Оно выбралось-таки к дороге, предварительно помяв боками ничем не провинившийся виноград. Тело было все в порезах, но кровь унять было нечем. К счастью, у единственного пассажира рейсового троллейбуса, рискнувшего подобрать нашу компанию, обнаружился флакон одеколона и нечто похожее на чистый носовой платок...
С тех пор я закаялся куда-либо ездить с Лукой. Не романтик я, что тут попишешь?
Наш Гомер не успел закончить свой вариант этой дивной истории, а хмурый Буратино уже потребовал продолжения. Кружки стукнули, руки вновь потянулись к бутербродам. Лука не успел подобрать оборванную нить эпопеи, потому что Буратино сам пожелал высказаться.
Деревянненький суров, зато краток. У него была жена. Она выгнала его из дому. Он вернулся и выгнал из дому жену. Затем она вернулась и собирается выгнать его, Буратину. Посему, все бабы – сволочи!
За что и выпьем.
Пьем и за это. Света явно довольна – улыбка не сходит с лица, очки поблескивают, отражая отблеск свечи, водруженной ради интима посреди стола. А чего бы, собственно, ей не веселиться? Представляю, как наша компания выглядит со стороны, наверняка, она чувствует себя здесь единственным нормальным человеком. Бедняга Лука, напрасно старается! Наш тюлень для этой востроносой не усатый мужчина в самом соку, а просто составная часть здешней экзотической фауны, нечто вроде ушастого ежа. Этакий эндемик.
А темп тостов нарастает. Буратино опрокидывает кружку за кружкой, грозным кликом призывая следовать его примеру. Незаметно кончается запас "беленькой", и в емкости льется ядовитая желтизна из банки. Эге, а тут уже надо подумать! От ста пятидесяти граммов этой пакости я, конечно, не умру, но ведь здоровье дороже...
Бедняга Борис после всех наших похождений уже впадает в дремоту. Меня покуда спать не тянет, но я хорошо знаю, что такое перейти с "беленькой" на крутой крепляк, да еще под икру минтай. Шиза плещется уже совсем близко, ближе чем желтое чудовище в банке, Лука с Буратиной вошли во вкус, их уже не остановить. Света... А что ей сделается – пьет себе да веселится, небось у себя на Сахалине голимым спиртом пробавлялась... Ну что, в атаку? Боги Херсонеса, не поминайте лихом!
В атаку! Опрокидываю кружку и вкушаю сполна прелести желтого дива. Да-а-а... Что-то лампочка под потолком качается... Эге, а не пора ли сделать перекур?
...Повело, вело, ведет, уводит, заводит, с полоборота, с полглотка, с полвзгляда, желтое чудовище, желтая смерть, желтая чума, желтое страшилище...
Борис тихо дремлет, Лука завелся с Буратиной по вопросу об особенностях криогенного резания в жидком азоте – тема, без всякого сомнения, более чем актуальная в настоящий момент. Приходится развлекать даму, все-таки она здесь гостья.
...Нет, Свет, мы тут в Хергороде не все такие психи. Вот молодежь, что у сараев, те люди как раз нормальные. Конечно, я понимаю, с нами интереснее, где такой зверинец еще сыщешь? Вот Лука – каков, а? Орел! Неужели не орел? Но все равно уверен, таких, как мы, ты у себя в Магадане не встречала. Конечно, конечно, в этом, как его, Сахалинске-Камчатском...
Востроносая, впрочем, настроена вполне миролюбиво. Она, уже наблюдала нечто подобное, причем не единожды – когда бичи зарплату пропивают. А вообще здесь действительно интересно. Она никогда не встречала археологов и не бывала в Херсонесе. Жаль, что Лука ей почти ничего не показал. И рассказать-то будет не о чем...
Ну уж нет, рассказать, будет что. А что касаемо бичей, то еще вопрос, кто кого перебичует! Это ведь присказка покуда, гулянка только в силу входит. Как по твоему, о чем сейчас Лука размышляет? О криогенном резании? А вот и нет. Сейчас он скажет одно волшебное слово...
Наша гостя слегка обижена – она, конечно, думала, хоть и не высказывает сие вслух, что все это затеяно ради ее вострого носика. Не спорю, первоначально так и замышлялось, но беда в том, что пьянка имеет свои законы, средство становится целью...
Вот сейчас! Допьют только.
Я не ошибаюсь. Пока мы с гостьей мило беседуем, банка почти опустела. Сейчас тюлень с Буратиной в последний раз поднимут кружки. Еще минута... Точно!
...Мало!
Ну вот, Света, волшебное слово сказано.
Лука серьезен и собран. Надо идти – в "Легендарий", а еще лучше в "Дельфин", у него там швейцар знакомый. Надо взять еще, потому как...
...Мало!
Оставляю гостью, обхватываю тюленя за мягкие плечи, в сторону отвожу. Лука, да брось ты, мы же и так косые. Еще менты заметут, ей-богу! Да и чего ты возьмешь – на часы взгляни!..
Ошибка – страшная и непоправимая. Последнего говорить не стоило ни в коем случае. Лука почуял трудную, но вполне разрешимую задачу, более того – почуял вызов. То есть как это не возьмет?! В "Дельфине" есть швейцар, он всегда готов... И вообще, надо добавить, мы же ни в одном глазу...
Тут уже пытается вмешаться Света, что-то говоря о принципе разумной достаточности. Кажется, она слегка перепугалась – процесс превращения усатого толстячка в разбушевавшегося кентавра и в самом деле впечатляет. Но на помощь Луке приходит Буратино. Он лично берется подстраховать нашего тюленя в этом трудном деле.
...Мало, мало, еще, мало, глотнуть, хлебнуть, мало, мало, ни в одном глазу, ни в другом глазу, мало, мало, считай, и не пили, считай, и не пробовали, мало, мало...
Мало!!!
Нет, это уже бесполезно. В одно мгновение наша компания теряет две пятых своего состава. Ну вот, погуляли... Эй, Борис, спишь? Слушай, давай чай заварим. Свет, ты чай будешь?
Чаепитие действует умиротворяюще, и включенная по этому поводу лампочка перестает раскачиваться. Но все-таки желтое чудовище лучше было не дегустировать. Что, Борис, отбиваешься? Тогда ставь будильник. Спи, а мы тут посидим, надо же этих гавриков дождаться!..
Лампочка гаснет. Щербатая Луна заглядывает сквозь давно немытые стекла...
...Вдвоем с чужачкой, вдвоем с чужой, с совсем чужой, не нашей крови, не нашей стаи, с чужачкой. Вдвоем...
Первой надоедает ждать Свете. Она дергает носиком и заявляет, что, пожалуй, отправиться к себе на Древнюю, потому как впечатлений хватает. Не спорю, но все-таки предлагаю компромиссный вариант. В город дорога одна, заблудиться трудно, так почему бы нам не встретить припоздавших орлов? Чем сидеть тут в сигаретной дыму... Заодно ночным Хергородом полюбуемся – для пущей экзотики.
Очки блеснули в лунном свете. Предложение принято.
Штормовку на плечи. Сигареты... Спички...
Хергород лежит тихий, в неверном свете уходящей к невидимому горизонту Луны. Скоро полнолуние, скоро оденется белым камнем ночная трава на Западном городище... Лунный смех в ушах, черные мертвые улитки на сухих стебельках.
...Зачем ты здесь, Луна? Зачем ты пришла, Луна? Ты мне не бог, Луна. Чего ты ждешь, Луна?..
Отходим недалеко – аккурат туда, где некогда Маздон оборудовал свое ночное лежбище. Тихая такая долинка... Маздон сейчас далеко – мирно спит в своей камералке.
Дальше – тропинка, черные ряды, сараев, пустая Эстакада... В глаза у Светы что-то странное. Лунные блики играют на стеклах очков. Смеется – негромким лунным смехом.
Змеиный Год на дворе.
Очки падают в траву. Вслед за ними неслышно скользит штормовка, и я запоздалым сожалением вспоминаю о сигаретах, оставшихся в кармане. Помнутся, жалко.
...Лунный свет на руках, лунный свет на губах, лунный свет на лице, лунный плеск в ушах, лунный, лунный, лунный...
Правды некуда деть – добродетель пресна.
Слишком долго терпеть рад вечного сна.
Херсонес! Херсонес! Ты отверг добродетель.
Здесь руины теперь. Участь грешных ясна.
Пачка уцелела, целы и спички. Правда, потерялись очки, но после минуты поисков они возвращаются на законное место. Что ж, курим... Жаль, конечно, что без фильтра. Ничего, в конце концов, в городе можно прикупить пачку болгарских...
Над нашими головами те же созвездья, что грели меня вчера возле умирающего костра. Странно, это было только вчера! Херсонесское время – вещь дискретная. Да, Свет, мы аккурат с гор, если хочешь, могу дорассказать то, что Борис не успел. Вот там и вправду было холодно...
Странно, по моим расчетам ночь должна уже давно кончиться. Впрочем, сна – ни в одном глазу. Но все-таки, как здесь ни мило, однако даму пора провожать домой, дабы успеть и самому соснуть часок, или даже полтора, если повезет.
...В предрассветных сумерках ее лицо кажется совершенно обычным – усталым, слегка помятым. Говорить не о чем, из обычной вежливости предлагаю встретиться где-нибудь в городе, скажем у почтамта, что на Бэ Морской, в шесть, запоздало понимая, что в такую жару ехать в Себасту – истинная пытка. Спать, спать, спать... Хорошо, что Древняя рядом – спуститься к воротам, затем триста метров по асфальту...
...Ты не нужна мне, чужачка, это все лунный свет, чужачка, ты не узнаешь меня, чужачка, ты все забудешь, чужачка, я все забуду, чужачка...
Так, можно ползти домой. Где-то на задворках души непрошеная кошка чуть-чуть, еле слышно, скребет лапкой, но об этом не стоит думать, ночь позади, а еще древние римляне говорили, что нет ничего хуже памятливого собутыльника.
А вот интересно, кого мне Лука секундантом пришлет? Не иначе Буратину. Поскольку выбор оружия за мной, выберу кирку, ее Лука уже год в руках не держал, справлюсь как-нибудь.
Однако, еще не доходя до крыльца, начинаю понимать, что вызова со стороны тюленя не последует – по крайней мере, в обозримом будущем.
...Недвижное тело покоится на лежаке, вытащенном нашими соседями во двор. Впрочем, покой этот относителен – время от времени тело взбулькивает, подергивается, похрюкивает. Окружность в радиусе полутора метров, да и сам лежак, носят наглядные доказательства того, что герой пал не сразу, и поистине тяжка была его борьба...
Буратино сидит неподалеку, со стоическим видом попивая чаек. Эге, а это как раз то, что сейчас нужно! Ну-ка, сбегаем за кружкой...
Наш деревянненький хмур и недоволен. Все-то мы – люди несерьезные, жить не умеем. А ему уже сорок четыре. И жить он умеет. А жену все равно выгонит!..
Две пустые банки из-под желтого чудовища, стоящие рядом с тюленем, вместе с комментариями Буратины, проясняют картину агонии. Тюлень не оплошал, правда пришлось прибегнуть к помощи ночного сторожа в каком-то магазине. Увы, пить им пришлось вдвоем с Буратиной. Мне, самой собой, были обещаны кары земные и небесные, однако утешился наш тюленьчик удивительно быстро. Но потерял бдительность и был погублен Змием. Добро еще Зеленым, так ведь нет – Желтым...
...Желтое чудище обло, озорно, стозевно, желтое чудище наземь Луку повалило, страшное! Рухнул герой – и взгремели пустые бутылки...
В голосе Буратины – печаль. Лука негромко похрюкивает в такт рассказу...
Мало выпили – итожит Буратино. Не спорю – можно было бы выпить и больше. Ну, все еще все впереди.