- О'кей, - сказала Шеррис. - Я выясню насчет возможности путешествия. Но много времени это у меня не займет, так что дай знать, если вам с ребятами понадобится помощь. - Она порылась в рюкзаке. - У меня здесь телефон…
- Хорошо.
Зефла переписала код телефона Шеррис в память своего собственного.
- Как твой отель?
- Удобный. Он находится в Богемном Квартале.
- Ну а там нынче как?
- Полно богемы.
- Но лучше не стало?
- Стало даже хуже.
- А как насчет мужиков?
- У меня ужасное чувство, что и в этом смысле ничего не изменилось. Все симпатичные - гомики, все интересные при ближайшем рассмотрении оказываются ненормальными.
- Тяжелые времена настали, - вздохнула Зефла.
Шеррис болезненно скривилась.
- Я слишком часто и давно слышу подобное, - сказала она. - Скоро свихнусь окончательно.
Она взглянула в окно, из которого сочился мягкий полуденный свет.
- Я думаю, что это все треклятые деревья-гиганты, которые здесь на каждом шагу… На психику давят…
Шеррис вздохнула.
- Наверное, я дошла до ручки. Я так долго была одна, что уж начинаю забывать, что я женщина.
- Эй, - удивилась Зефла. - У тебя ведь есть Миц. Он же сгодится, а?
Шеррис покачала головой.
- Я знаю. Но… - Она отвела взгляд.
- Старые раны? - осведомилась Зефла, запивая сандвич вином.
Шеррис смотрела куда-то в сторону с растерянным выражением, которое Зефла уже успела изучить за минувшие десять с половиной лет.
- Да, старые раны, - тихо ответила она.
- Добрый день, мэм! Чем могу служить?
- Добрый день. Я бы хотела патронный пистолет фирмы "Фринт".
- А?.. О, сию минуту. Но это же ужасно большой пистолет для такой милой леди. Я хочу сказать, многие считают, что леди вообще не следует носить оружие, хотя лично я всегда говорил, что леди имеют на это право… Но, мне кажется… я могу… Взгляните-ка вот сюда. По-моему, я могу предложить кое-что как раз для вас. Да-да, именно вот это - оружие для леди. Посмотрите - ну разве он не хорош? Это ведь тоже изделие фирмы "Фринт", но из тех, что называют лазерами. Легкий лазерный пистолет. Очень компактный, как видите - легко умещается в кармане или в сумочке. Он не испортит силуэта вашей одежды, и у вас не будет ощущения, что вы таскаете с собой полтонны железа. У нас имеется набор подходящих аксессуаров, включая, вполне элегантную поясную кобуру. Жаль, что она мне не идет!.. Ха, это я просто пошутил… И здесь даже… ага, вот - специальный подарочный набор: пистолет, батарейка, блок питания, красивая потайная наплечная кобура с регулирующимся ремнем, отделанная контрастным швом, плюс скидка на приобретение следующей батареи. Само собой, детальные инструкции и направление на три урока в вашем местном оружейном клубе или тире. Или вот - специальный подарочный набор. Здесь все то же самое, но с двумя заряженными батарейками и инфравизором вдобавок. Вот, потрогайте - не беспокойтесь, он не заряжен, - разве не восхитительно? Чувствуете, какой он легкий? И гладкий - попробуйте! Нигде ничего не торчит, не цепляется за одежду, к тому же прекрасно сбалансирован. И, разумеется, его преимущество в том, что совершенно не чувствуется отдача. Прекрасное оружие, прекрасное. У моей жены как раз такой. Нет, правда. Это я не ради рекламы, у нее действительно такой. А еще я могу показать вам вот этот - с батареей и отдельным зарядом - за девяносто пять, или специальный набор за сто девятнадцать, или вот этот, за сто сорок девять…
- Я возьму специальный.
- Отличный выбор, мэм, отличный. А теперь…
- И еще обычный пистолет, с восьмидесятимиллиметровым глушителем, пятью снаряженными обоймами: две с би-пропеллентом, двумя боевыми обоймами с зажигательной смесью и спецкомплектом снарядов, если у вас есть такие… Ну, с кумулятивными самонаводящимися бесшумными снарядами. Я так понимаю, что к нему подойдет инфравизор от этой лазерной игрушки?
- Э-э… Да. И как мэм желает заплатить?
Она шлепнула на прилавок кредитную карточку.
Шеррис вышла из оружейного магазина. Рюкзак приятно оттягивал плечо. Она купила газету с новостями и просмотрела ее в открытом верхнем вагоне трамвая, который вез ее в Богемный Квартал.
Она быстро пробегала глазами страницы ролика, и взгляд ее задержался лишь раз. Шеррис наткнулась на результаты последних скачек в Тайле. Одного из победителей вчерашнего забега звали Танец Смерти.
Глава 10
Всего лишь концепция
- М-м… Алло?
- Привет, куколка. Ой. Куколка - это не совсем… Черт!
- Не переживай, Зеф.
- Извини. Встречаемся возле Плачущей Статуи через час. Нормально?
- На редкость лаконично для юриста.
- Давно не практиковалась.
- Понятно. Плачущая Статуя, через час!
- До встречи, кукол… Черт!
Две женщины направились от Плачущей Статуи, что в Туристском Квартале Малишу через открытую арку Туннельного Моста к территории университета. Над их головой поднималась между уходящими вверх стеблями и стволами Древодома утренняя дымка и исчезала в далеких Слоях листьев-мембран. Создавалось впечатление, будто город находился на дне океанской впадины.
Они быстро шагали по тротуарам, еще влажным от росы. Шеррис, в длинном темном платье, пиджаке и ботинках на высоких каблуках (она обычно надевала их, отправляясь куда-нибудь в компании Зефлы), решительно выступала с гордо поднятой головой и суровым, даже неприступным выражением лица. Это красивое строгое лицо в сочетании с эффектными золотисто-каштановыми волосами и великолепной осанкой делали почти незаметным тот факт, что каждый второй ее шаг был немного падением - крошечный изъян в безупречном узоре, ложный удар в ритме ее тела.
Зефла шествовала большими шагами в кюлотах и легкой накидке рубашечного покроя, расслабленной походкой - голова мотается из стороны в сторону, - улыбаясь всем сразу и никому в отдельности с такой легкостью, словно она всю жизнь прожила здесь, знала всех проходящих мимо людей и каждый день ходила этой дорогой.
Все головы поворачивались им вслед, когда они пересекали мост над тонкой струйкой реки Ишумин. Когда они вступили на обнесенную стенами людную территорию университета, то торговцы в палатках позабыли о своих покупателях, люди в телефонных будках потеряли нить разговоров, пассажиры на трамвайной остановке не успели нажать на кнопку вызова трамвая, и тот со звоном пронесся мимо; по меньшей мере двое мужчин, обернувшись через плечо, столкнулись с шедшими навстречу прохожими.
Шеррис начала чувствовать себя неловко, когда они входили через Триумфальные Ворота в полутемную суматоху префектуры литературного факультета.
- Ты уверена, что за тобой не следили? - спросила она у Зефлы.
Та взглянула на нее с легким скептицизмом.
- Разумеется, за мной следили, - насмешливо сказала она. - Но на уме у этих шпионов не было ничего, что могло бы нам повредить. Скорее наоборот, как мне кажется. - Она с крайне самодовольным видом взяла Шеррис под руку. - Я и забыла, что мы можем привлекать к себе внимание.
Шеррис немного расслабилась. Она оторвала взгляд от плотно пригнанных друг к другу булыжников мощеной улицы Метонимии и подняла его к воздушным трапециям стеблей, образующим элегантные арки над видневшейся в отдалении оградой математического факультета, и принялась насвистывать.
Они продолжали свой путь рука об руку. Зефла на минутку призадумалась, затем улыбнулась; юноша с охапкой древних книг, пересекавший улицу перед ними, будто угодив под прожектор ее улыбки, немедленно уронил все свои тома. Оп! - и Зефла, легко перешагнув через осевшего на корточки студента, внимательно глянула на Шеррис.
- Свистишь?
- М-м-м?.. - Шеррис посмотрела на нее.
Они остановились на углу улицы, чтобы изучить карту университета. Зефла нагнулась, сцепив руки за спиной, и заглянула Шеррис в лицо.
- Свистишь, - повторила она. - Насколько я понимаю, это может означать только одно.
На лице Шеррис появилась нехарактерная для нее широкая улыбка. Она пожала плечами и деликатно кашлянула.
Они сложили карту и вновь зашагали по окаймленной высокими стенами улице в сторону исторического факультета.
- Вот черт, неужели так заметно?
- К тому же ты выглядишь невыспавшейся.
Шеррис легонько потерла ладонями глаза.
- Хм, да уж.
- И кто же этот счастливчик?
- Музыкант.
- Струнные? Духовые? Клавиши? Композиция? - деловито осведомилась Зефла.
Шеррис усмехнулась, изогнув бровь.
- Ударные, - хрипло ответствовала она.
Зефла прыснула, затем снова посерьезнела и громко заявила, подняв голову:
- Не хвастайся, дорогая! Это неприлично.
- Черт бы побрал эту войну, - вздохнул Миц Энсил Годзикама, картинно откидываясь на ароматные подушки небольшой гондолы.
Он поднял за ножку бокал с крепким напитком, стоявший на столике посредине лодки, и деликатно пригубил, глядя на мягко сияющие фонари, мимо которых проплывала гондола. Фонарь на носу лодки тоже мягко светился, покачиваясь на конце изогнутой поскрипывающей тонкой ветви над головой. Люди в маскарадных костюмах прогуливались по набережной канала в нескольких метрах от них, посмеиваясь и помахивая флажками. Их лица были спрятаны под сказочными гротескными масками. Высоко над темной громадой города сверкал салют; вспышки высвечивали лиственные пологи Древодома, изредка обозначая силуэты сплетенных стеблей.
Шеррис - точнее, командир Одиннадцатой Эскадрильи Клиперов Нерегулярных Частей Антиналоговой Лиги - сидела тогда за столиком напротив Мица. Впервые, с тех пор как они встретились год назад, он видел ее не в форме, робе или грубой рабочей одежде. Сейчас ее глаза и переносицу закрывала радужная зеркальная полумаска. Голову венчало белое кепи с искусственными зелеными перьями. Платье тоже было ярко-зеленым - короткое, с глубоким вырезом, точно подогнанное по фигуре. Ноги, в соответствии с последними требованиями моды, покрывала прозрачная масляная полимерная ароматная пленка. У Шеррис были длинные ноги безупречной формы, и они сверкали, мерцали, искрились в свете висячих фонарей, качающихся на тонких стеблях над темным каналом.
Он не мог отвести взгляда от этих стройных, сильных ног. Он помнил, какова на ощупь эта полимерная пленка - сухая, мягкая и гладкая, она медленно испаряется при прикосновении, - блестящий покров в несколько молекул толщиной. Миц неоднократно испытывал это ощущение наедине с другими женщинами, и оно уже потеряло для него свою свежесть и эротизм. Но, сидя с ней в этой маленькой, тихо покачивающейся лодке в последнюю ночь фестиваля, ему хотелось приклеиться к ней, обнимать, гладить и целовать эту женщину больше, чем кого бы то ни было раньше. Желание было таким глубоким и сильным, словно это происходило в первый раз, и оно, это желание, жгло Мица, переполняло его, ослепляло и жидким огнем струилось по жилам.
Ему вдруг показался неуместным тот факт, что она - его командир, да вдобавок еще и голубых кровей. Эти мысли до сих пор почему-то не давали ему думать о ней как о женщине, к тому же женщине красивой и интеллигентной. А между тем женщин этого типа он безошибочно распознавал с первого взгляда, с первого слова и при первой же возможности стремился затащить в постель. С Шеррис же было не так. Он воспринимал ее не иначе как своего блестящего, но грубоватого и саркастичного командира. Или же - как высокомерную, презрительно-насмешливую голтарскую аристократку. И он отлично это сознавал…
- Тост! - Шеррис скрестила свои изящные ноги и подалась вперед, подняв бокал.
- За что пьем? - поинтересовался Миц, разглядывая искаженное разноцветное отражение собственного лица. Его радужная маска висела на веревочке, на шее.
- Тайный тост, - ответила она. - Секретный - каждый пьет за то, что загадает.
- Глупый обычай. - Он вздохнул. - О'кей.
Они чокнулись. Фигуры в масках, наряженные провинциальными разбойниками, бежали вдоль канала, вопя и стреляя из пугачей. Он не обращал на них внимания, глядя в ее глаза, и допивал коктейль. Пора уложить тебя в постель, мой командир, подумал он про себя.
Ее темные насмешливые глаза взглянули на него из-под маски. Губы чуть тронула улыбка.
На дно лодочки прямо между ними плюхнулась цветочная граната. Шеррис рассмеялась своим чувственным, холодноватым смехом и бросила гранату в него; он отправил ее обратно. Пахучий запал дымился, догорая. Шеррис прижала шарик размером с кулак, рассматривая его (и тут включилась синхронейросвязь - Шеррис ворвалась в него, как всегда бывало в подобных ситуациях, и он знал, что сейчас творится у нее в душе). Он ждал долгие секунды, чтобы вынудить ее действовать, затем, как только запал окончательно догорел, Шеррис перебросила ему гранату. Он расхохотался, переполняемый счастьем, и попытался отпихнуть цветочную гранату обратно.
Граната взорвалась с громким хлопком, подняв вокруг себя тучу разноцветных брызг, окруживших их тысячей крошечных бутонов. Некоторые пристали к его одежде, остальные оказались настолько маленькими и сухими, что попали в нос, заставив его чихнуть. Воздух наполнился сильным ароматом.
Он закашлялся, стараясь смахнуть цветы, с трудом осознавая при этом, что Шеррис хлопает в ладоши и безудержно смеется. Шутники на берегу свистели и веселились.
Миц сел, сморкаясь и продолжая смахивать налипшие цветки с пиджака. Несколько бутонов попало к нему в бокал; он сморщил нос и выплеснул пропахший цветочным ароматом напиток за борт.
- Штремский туннель! - возвестил сидевший на высоком постаменте посреди канала чиновник в официальном облачении. - Штремский туннель! Пятьдесят метров!
Он кивнул им и помахал рукой, точно знакомым.
Миц обернулся, глядя через нос плывущей лодки. Впереди виднелась широкая горловина туннеля. Большинство людей начали покидать свои лодки.
Кольцевой канал двадцатикилометровой длины, один из двух, опоясывавших город по окружности, некогда являвшейся городской окраиной, на самом деле был всего-навсего полым корневищем Древодома со срезанной верхней частью. Но на участке, к которому они приближались, верхушка срезана не была, и канал исчезал в темных недрах корня Древодома с небольшой холм величиной, покрывавшего дома и земли Штремской префектуры. Штремский туннель тянулся на пять километров. Лодка обычно преодолевала его не менее чем за время, которое большая часть людей - если они не спали и не занимались любовью - стремились выбраться из него.
Миц вновь повернулся к ней, со вздохом пожимая плечами.
- Ну, - произнес он, пытаясь придать голосу оттенок необходимого сожаления, - кажется, пора нам швартоваться и вылезать.
Шеррис сжала губы - эта ее гримаса была ему знакома, а, он знал, что-то означала, хотя он до сих пор так и не понял что именно. Это могла быть и досада, и простое согласие. Но все же внутри у него что-то по-весеннему запело. Может быть…
Она отхлебнула из бокала, хмуря брови. Он откинулся назад, постепенно расслабляясь, и скрестил руки на груди. Быстро поразмыслил: хочу ли я этого? Да. Но это - нарушение неписаного закона, которому негласно следовала вся команда: никакого секса между синхронейросвязистами. С членами других групп - да, с жителями военных поселений, в которых они проводили девяносто процентов времени - сколько угодно. Но не в самой группе. Слишком многим казалось, что это может повредить хрупкую нить взаимных предчувствий и реакций, возникавшую между членами команды при выполнении совместных боевых заданий.
Знаю, подумал он. И мне наплевать. Она командир - ей и решать. А я просто хочу ее.
И он расцепил руки, оглядываясь на вход в туннель. Лодка пошла в туннель, и тот стал замыкаться вокруг них, постепенно углубляясь и расширяясь. Миц снова посмотрел ей в глаза и сказал мягко и не слишком громко:
- Итак, что будем делать? Вылезем или двинемся дальше?
Она перевела свой взгляд на темноту туннеля впереди, затем обратно и вздохнула.
Она моя, подумал он. О небо, огради меня от ошибки!
- А тебе чего бы хотелось? - спросила она.
Он пожал плечами и поправил подушку.
- Ну, мне и здесь неплохо.
- Ты хочешь двинуться дальше?
Ее маска-зеркало поднялась, когда она откинула голову, точно бросая ему вызов. Он лишь опять пожал плечами. Она оглянулась на удаляющуюся толпу на берегу, на спорадические вспышки фейерверков над мерцающими огнями города.
- Не знаю.
Она вновь взглянула на него, и вдруг, превратившись в невыносимо заносчивую голтарскую аристократку, выпрямила спину, и величаво приказала:
- Уговори меня!
Он улыбнулся. Еще год назад все было бы иначе: он выразил бы свое негодование по поводу такого высокомерия, потом засмеялся бы и сказал: "Да нет, в туннеле будет скучновато. Давай лучше найдем остальных да повеселимся как следует (а сам втайне надеялся бы, что она захочет плыть дальше и что ей неприятны его слова насчет скуки)…", но теперь он стал чуть старше и намного опытнее, и он лучше узнал ее, и он мог почти с полной уверенностью сказать, что означает эта ее неожиданная "аристократическая" выходка.
И даже теперь, даже в эту секунду, когда он в волнении стоял на пороге того, чего желал более всего на свете, и знал, что это может привести к неожиданным и опасным переменам, опасным для него самого, для нее и для всех остальных, и знал, что и ей об этом известно, и ему было наплевать: ведь жизнь дается лишь однажды, так что надо на все сто использовать каждый подвернувшийся шанс на счастье - даже теперь у него нашлось время подумать: как все-таки мы повзрослели.
Ни одному из них еще не пошел и третий десяток, а ей - этому ошеломляюще прекрасному существу, сидящему перед ним, - всего-навсего девятнадцать. И все же прошедший год сделал их умудренными опытом стариками - дети превратились в циничных, беззаботных и бездомных, потрепанных войной ветеранов, вступающих в бой в кромешной тьме корабля, сражающихся в одиночестве в равнодушных глубинах пространства, танцующих смертельные танцы до последнего вздоха… и позабывших свои детские игры. Юная увлеченность всем и вся, полная и самозабвенная, сменилась столь же абсолютным равнодушием.
Уговорить тебя, подумал он.
- О'кей. - И он улыбнулся ей. - Пройдем этот туннель, и я обещаю, что скажу тебе, за что пил.
Она скорчила смешную гримаску, оттянув уголки рта вниз, так что напряглись сухожилия на шее. Такого он за ней еще не замечал. Он через силу улыбнулся опять, внезапно подумав - она же совсем девчонка.
- Даже не знаю. - Зеркальная маска упрямо смотрела и ждала. - Тогда и мне придется сказать тебе, за что я поднимала бокал…
Она подняла голову и взглянула ему в глаза, и Миц помнился: неужели можно бросать такие вот влекущие взглядом из-под маски? Он вновь откинулся в мягкий бархат подушек. Душа его что-то напевала. Туннель был уже рядом.
Лодочники окликали их, напоминая, что если они хотят выбраться на берег, то лучше сделать это сейчас, пока не поздно. Люди с берега отпускали многозначительные шуточки и выкрикивали непристойные советы. Но в лодке их не слышали.
- Я тебя уговорил? - спросил Миц.
Она кивнула:
- Уговорил.
Он выпрямился.