Джим не осмелился оглянуться, и только поменявшись с Галианом местами, увидел, что Ро стоит на коленях возле поверженного Словиеля, держа под прицелом трубки принцессу Афуан. Поодаль лежал Мелнес: было похоже, что у господина всех холопов сломана шея. Над ним возвышался бесстрастный Адок. И лишь фигура Императора, склонившегося над мертвым Вотаном, не сдвинулась ни на дюйм.
- Ты где это так нахватался, Волчонок? - прохрипел Галиан. Видно было, что он начал уставать. Джим не ответил.
- Когда я задаю вопрос, я хочу услышать на него ответ! - рявкнул Галиан. И снова Джим молча парировал выпад и отступил чуть назад.
- Ну ладно! - Галиан скривил губы в ледяной усмешке. - До сих пор я забавлялся, надеясь, что ты одумаешься. Мое терпение лопнуло, Волчонок.
Засверкало пламя, со всех сторон посыпались искры, и Джим понял, что теперь ему предстоит борьба не на жизнь, а на смерть.
Высокородный имел немалые преимущества - высокий рост, широкий шаг, длинные руки - и с успехом их использовал. Парируя выстрелы, Джим был вынужден отступать, а Галиан напирал, не давая ни секунды передышки. Джим попытался развернуться влево, но противник мгновенно отрезал ему этот путь стеной огня; не удался прорыв справа. Краем глаз он различал три стены комнаты и чувствовал, что находится где-то неподалеку от четвертой. Если Высокородному удастся прижать его к стене, скованность Джима в маневре очень быстро решит исход дуэли. Но превосходство в длине рук позволяло Галиану не пропускать Джима на фланги, и не оставалось иного пути, как только отступать назад - к стене. Ухмылка Галиана превратилась в страшный оскал, с подбородка капал пот.
Из огненной тюрьмы был лишь один выход - ударить в лоб. Контратаковать и вынудить Высокородного вначале ослабить натиск, а затем отступить. Здесь все решит быстрота. Если хочешь жить, подумал Джим, придется тебе опередить самого Высокородного.
Выжидать смысла не было. После первых же яростных атак Джима Галиан отступил шага на три в крайнем изумлении, но быстро овладел собой, остановился и вдруг рассмеялся странным, прерывистым смехом. Казалось, он собрался что-то сказать, но передумал, решив не срывать дыхания понапрасну. Обоим не хватало воздуха - в течение доброго десятка атак и контратак они стояли буквально нога к ноге, не сдвигаясь ни на дюйм, словно два утеса. Скорость движений была беспримерной - еще немного, и Джим свалился бы замертво. Но он не уступал, и глаза Галиана стали медленно вылезать из орбит, уставясь на Джима сквозь сполохи огня и сыплющиеся дождем искры.
- Ты… не можешь этого… не можешь… - через силу прохрипел он.
- Могу… - выдохнул Джим в ответ.
Лицо Галиана исказила ярость, и, отразив очередную атаку, он попытался провести прием, именуемый у земных фехтовальщиков "мулине". Прием состоял в том, чтобы искусным выпадом сбить пламя с конца трубки: если бы это удалось, в запасе Галиана осталось бы целых полсекунды, чтобы отпрянуть назад и всадить Джиму в грудь полный заряд. Пламя вычертило дугу и устремилось вниз, но пламя трубки Джима не отстало ни на дюйм. Так они описали несколько кругов подряд, а затем ту же тактику применил Джим. Проведя огненную дугу над головой Высокородного, он внезапно прервал движение и, рванув руку вниз, полоснул лучом Галиана по шее.
Высокородного бросило в сторону, он судорожно взмахнул трубкой, и пламя, прежде чем погаснуть, обожгло Джиму правый бок. Но все это была сущая ерунда, потому что Галиан бездыханно простерся у его ног.
Сквозь боль и застилавший глаза пот Джим разглядел, как Словиель забрал у Ро нацеленную на Афуан трубку. Несмотря на рану, Словиель уже стоял на ногах, правда, слегка опираясь на плечо девушки.
Дыхание Джима скоро восстановилось, и он медленно двинулся к ним, кинув беглый взгляд на мертвого Галиана.
- Джим?.. - произнес Словиель с нескрываемым удивлением. Трубку он успел спрятать за пояс. На Афуан больше никто не смотрел.
- Зачем ты встал? - спросил Джим.
Словиель невесело рассмеялся.
- Мы, Высокородные, быстро залечиваем раны, - пояснил он.
- Как ты?
- Со мной порядок. Но я тут кое-что натворил, - Джим указал на труп Высокородного. - Тебе придется этим заняться. А мне пора домой.
- Домой? - переспросил Словиель.
- Да. На Землю - в мир, откуда я пришел. Чем меньше будет шуму, тем лучше для Императора. Никто не заметит, если я потихоньку исчезну, а Высокородным ты скажешь, что Галиан убил Вотана и старкинов в припадке безумия, и, чтобы спасти жизнь его Величества, ты вынужден был убить Галиана. Джим посмотрел на Афуан, которая стояла, точно белая статуя. - Конечно, - добавил он, - если сумеешь заставить принцессу молчать…
Словиель искоса глянул на нее.
- Афуан не захочет огорчать меня, - сказал он. - А то я напомню ей, сколько у Империи колоний. И даже предложу выбрать какую-нибудь.
Он выпустил из рук плечо Ро и, выпрямившись, но чуть прихрамывая, двинулся к неподвижной фигуре Императора. Джим и Ро направились следом.
Словиель легонько коснулся плеча Императора.
- Оран, - позвал он.
Несколько секунд Император не двигался, затем выпрямился, повернулся и, тепло улыбаясь, сказал:
- О, Словиель! Как хорошо, что ты пришел! Знаешь, я нигде не могу отыскать Вотана. Могу поклясться, что видел его здесь несколько минут назад, а теперь он куда-то запропастился.
Император оглядел зал, окинул взглядом все закоулки. Но на распростертую у его ног фигуру не обратил почему-то внимания. - Знаешь, Словиель, - продолжал Император, с симпатией глядя на Высокородного, - недавно, быть может, вчера, приснился мне сон… Будто Вотан мертв, Галиан мертв, все мои старкины - мертвы. А когда я вышел из спальни, чтобы поведать мой сон Высокородным, то обнаружил, что остался один во всем Тронном Мире. Это плохо, если я останусь один, а, Словиель?
- Ты никогда не останешься один, Оран. Никогда, пока я жив, - ответил Словиель.
- Спасибо, - Император вновь огляделся, и в его голосе зазвучали тревожные нотки. - Но почему нигде нет Вотана?
- Он ненадолго отлучился, Оран, - успокоил его Словиель. - Он попросил меня побыть с тобой, пока не вернется.
Лицо Императора просветлело и озарилось теплой улыбкой.
- Ну, тогда все в порядке, - сказал он довольно, обнял Словиеля за плечи и в третий раз осмотрелся.
- О, да здесь Афуан! И маленькая Ро! И наш маленький Волчонок, то есть бывший Волчонок… - Оран глянул на Джима, и улыбка его стала торжественной и немного грустной. - Ты ведь покидаешь нас, да, Джим? - спросил он, с трудом отыскав его имя в глубинах памяти. - Мне показалось, ты недавно говорил об этом.
- Да, Оран, - сказал Джим. - Мне срочно нужно домой.
Император кивнул, сохраняя торжественно-печальный вид.
- Верно, я в самом деле только что это слышал. - Внезапно он в упор посмотрел на Джима. - Я ведь слышу все, даже если не слушаю. А ты прав, Джим. Это хорошо, что ты решил вернуться на родную планету.
Рука Императора соскользнула с плеча Словиеля, он сделал шаг вперед, но остановился, по-прежнему не сводя с Джима глаз.
- Ваш мир полон юной энергии, Джим, - продолжал он. - Мы все здесь очень устали. Да, устали. С тобой и остальными Волками все будет хорошо. Я это вижу. Ты ведь знаешь, Джим, я иногда способен очень далеко видеть… - Лимонно-желтые глаза его словно бы затуманились. - Я очень ясно вижу… тебе будет хорошо, всем вам будет хорошо… А что хорошо для вас - хорошо и для нас… - Дымка исчезла из глаз Императора, он вновь посмотрел на Джима. - Мне что-то подсказывает, будто ты, Джим, оказал нам громадную услугу. Я хочу, прежде чем ты уйдешь, утвердить твое усыновление. С этого момента объявляю тебя Высокородным, Джим Кейл! - он внезапно рассмеялся. - Хотя этим я не вношу в твою судьбу ничего нового! - Оран повернулся к Словиелю. - Что мне делать дальше?
- Наверное, - сказал Словиель, - ты должен отослать Афуан в ее покои. И посоветовать оставаться до особых распоряжений.
Взгляд Орана обежал кругом комнаты и уперся в Афуан. Принцесса лишь секунду выдерживала взгляд монарха, после чего воззрилась ка стоящих возле нее Ро и Джима.
- Черномазая! Дикарь! - в ярости выкрикнула она - Убирайтесь в кусты и там совокупляйтесь! Животные!
Джим вскинулся, однако Ро поймала его руку.
- Не надо! - сказала она почти с гордостью. - Разве ты не видишь? Она ревнует!
Крепко держа его руку, она заглянула Джиму в глаза.
- Я отправлюсь с тобой, Джим. В твой мир!
- Вот-вот, - неожиданно вступил Император. - Я все так и представлял. Маленькая Ро должна идти с ним…
- Афуан! - строго прикрикнул Словиель.
Принцесса кинула на него полный ненависти взгляд и исчезла.
У Джима отчаянно кружилась голова, и только огромным напряжением воли он заставлял себя стоять прямо.
- Нам надо отправляться быстрей, - сказал он. - Я пришлю тебе, Словиель, столько старкинов, сколько понадобится для охраны Его Величества А пока что постарайся вернуть старкинов из колоний. Сколько сумеешь. И если поспешишь с приказом, меньше людей потеряешь в галиановых ловушках.
- Я понял. Счастливо, Джим, - сказал Словиель.
- До свидания, Джим, - Император шагнул к нему с протянутой рукой. Джим, высвободив левую руку из ладони Ро, неуклюже пожал Императору палец.
- Адок! - Оран повернулся к старкину, не выпуская руки Джима - У тебя есть семья?
- Больше нет, Оран, - ответил Адок своим бесстрастным голосом. - Сын мой вырос, а жена вернулась в женское поселение.
- Ты хотел бы отправиться с Джимом? - спросил Император.
- Я… - За все время совместной службы с Джимом Адок впервые утратил дар речи. - Я… не привык что-либо желать или не желать, Оран.
- А если я прикажу тебе отправиться с Джимом и Ро, - спросил Император, - ты пошел бы с охотой?
- Да, Оран, - ответил Адок.
- Он тебе понадобится, - Император кивнул Джиму и выпустил его руку.
- Спасибо, Оран, - поблагодарил Джим.
Ро схватила его за руку.
- Спасибо, Оран. До свидания! До свидания, Словиель! - воскликнула она, и в ту же секунду они оказались на взлетной площадке, где ждал звездолет с полком старкинов. Возле корабля Джим увидел Гарна, ходившего взад-вперед, словно часовой на посту.
- Рад видеть вас, командир, - приветствовал адъютант.
Джим снова почувствовал, как накатывает дурнота. Голос Адока, пересказывавшего Гарну события, слышался точно в тумане.
- Высокородный Вотан и Галиан убиты. Словиель занял место Вотана. Ты со своими старкинами поступаешь в его распоряжение…
- Да, - подтвердил Джим.
- Командир… - Гарн развел руками и исчез.
Они переместились на корабль, и тут Джиму стало еще хуже. Ро помогла ему улечься на подушки.
- Что с ним?.. Адок! - голос ее прозвучал далеко-далеко, в конце длинного и гулкого коридора, по которому Джим скользил куда-то прочь. Последним усилием воли он представил картину космопорта Альфы Центавра и путь оттуда до Земли - теперь он мог быть спокоен. Корабль доставит их на место.
Он на миг прекратил сопротивляться - и заскользил еще быстрее по бесконечному коридору. Но надо было продолжать борьбу - вернуться к Ро хоть на миг.
- Галиан перед смертью спалил мне правый бок, - прошептал он. - Я умираю. Ро, ты должна сказать вместо меня… Там, на Земле… Скажи им все…
- Ты не умрешь! - Ро заплакала, крепко обхватив его руками. - Ты не умрешь…
Неслышно выскользнув из объятий девушки, он вновь понесся по черному коридору без всякой надежды на возвращение, в угрюмый мрак…
Он очнулся и увидел свет, с трудом осознав, где находится. Тело было словно чужое. Он лежал на плоской поверхности, куда более жесткой, чем подушки Высокородных, а над головой был белый низкий потолок.
С натугой повернув голову, Джим разглядел рядом небольшой столик, несколько стульев и белую ширму, какие обычно ставят в больницах. Сквозь единственное окно проникал желтый солнечный свет. Самого солнца не было видно, только кусочек голубого неба с белыми барашками облаков. Он лежал, глядя в это небо, и пытался понять, что произошло.
Очевидно, он находится на Земле. А если так, то где именно? И где Ро и Адок? И корабль?
Он лежал и размышлял. Внезапно припомнился сожженный бок. Джим откинул простыни, задрал край голубой пижамы и исследовал тело. Ничего не болело, на коже не было никаких следов.
Джим снова натянул простыни и откинулся на подушки. Он чувствовал себя вполне сносно, если не считать небольшой слабости, как после долгого сна. Он снова посмотрел на столик. На пластиковой поверхности стояли стакан с водой и коробка с салфетками. Стало быть, больница. Не удивительно. Ранение наверняка было не из легких. Но куда подевался шрам?
Внезапно Джим заметил на нижней полке стола телефон. Он снял трубку, прислушался - телефон молчал. Набрав наудачу несколько цифр, он долго ждал ответа, потом положил трубку на место. И увидел рядом с аппаратом кнопку с табличкой "СЕСТРА".
Джим надавил кнопку - никакого эффекта. Подождав минут пять, он надавил еще раз. Дверь распахнулась. Однако вошла не девушка в белом халате и колпаке, а крепкий молодой парень, ростом чуть ниже самого Джима, широкоплечий, одетый в белые брюки и белый свитер.
Ни слова не сказав, парень подошел к кровати и, взяв Джима за левое запястье, молча принялся измерять пульс, изредка поглядывая на часы.
- Я вполне здоров, - сказал Джим. - Что это за больница?
Парень-санитар издал нечленораздельный звук, досчитал пульс и, выпустив руку Джима, повернулся к двери.
- Эй, подождите! - окликнул Джим, садясь в постели.
- Лежать тихо! - хрипло приказал санитар, и, приоткрыв дверь, выскочил вон.
Джим резко откинул простыни и спрыгнул с кровати. Сделав три шага к двери, подергал ручку. Дверь была заперта.
Он еще раз потряс ручку, отступил, подавив в себе желание стучать, колотить что есть сил в эту дверь, пока не явится хоть кто-нибудь. Но он стоял и задумчиво смотрел на нее.
Палата все больше наводила на мысль о приюте для душевнобольных. Джим повернулся и пошел к окну. Его подозрения усилились.
Невидимая с постели, на окне имелась металлическая решетка. На вид она была довольно тонкая, но наверняка, достаточно прочная, чтобы задержать беглеца, не имевшего под рукой инструмента.
Джим глянул вниз. Под окном раскинулась лужайка, окруженная стеной сосен. Ничего больше разглядеть было невозможно.
Джим вернулся к постели, сел, затем лег, накрылся простынями и, призвав на помощь всю свою выдержку, стал ждать.
Время тянулось медленно. Потом дверь внезапно отворилась, и вошел уже знакомый санитар в сопровождении низенького человечка лет пятидесяти, в белом халате, совершенно лысого. Вдвоем они подошли к постели Джима.
- Отлично, - произнес человек в халате, обращаясь к санитару. - Вы мне пока не понадобитесь.
Санитар вышел, закрыл за собой дверь. Врач - ибо никем другим этот человек быть не мог - взял Джима за руку и сосчитал пульс.
- Н-да, - буркнул он себе под нос.
Отпустив руку Джима, он откинул простыню, задрал пижаму и принялся изучать правый бок пациента. Пальцы давили то здесь, то там. Внезапно Джим вздрогнул.
- Больно?
- Да, - спокойно сказал Джим.
- Хм… - нахмурился врач. - Если это правда, то все равно - крайне интересно.
- Доктор, - сказал Джим. - Со мной что-нибудь не в порядке?
- Нет, с вами-то все в порядке, - врач оправил на Джиме пижаму и укрыл его простыней. - Но я в это не верю.
- Почему? - поинтересовался Джим.
- Потому что на том самом месте, где я видел маленькую ранку, позавчера был ожог по меньшей мере дюймов шести в длину и двух в ширину, - заявил врач. - А сегодня тут нет ничего. Да, я видел по телевизору ваш корабль и помню, что говорила мне девушка. С раной, которую она описала, вы умерли бы прежде, чем добрались сюда. Я готов допустить, что небольшая ранка может зажить без всяких шрамов, но ожог четвертой степени - никогда в жизни!
- Мне нужно вас убедить? - мягко спросил Джим.
- Нет, - ответил врач. - Зачем? Я просто дам заключение, что сейчас вы абсолютно здоровы. Да, так я им и скажу.
- Кому - им?
Врач бросил на Джима внимательный взгляд.
- Доктор, - сказал Джим. - Возможно, у вас сложилось обо мне нелестное мнение. Ваше право. Но зачем вы держите своего пациента в полном неведении о том, где он находится и кто принимает в нем участие? Вот вы упомянули о девушке. Скажите, она случайно не стоит сейчас за дверью?
- Нет, - сказал врач. - Что касается ваших вопросов… Вы находитесь здесь по решению Правительства Мира. Мне запрещено беседовать с вами на темы, к лечению не относящиеся, а поскольку в лечении вы больше не нуждаетесь, стало быть, говорить нам не о чем.
Врач поднялся и пошел к двери. Уже взявшись за ручку, он, словно поддавшись голосу совести, вновь повернулся к Джиму.
- Я доложу, что вы здоровы, - сказал он. - Они сразу же пришлют к вам своего человека. Ему и задавайте любые вопросы.
Врач нажал ручку, но дверь была заперта. Ему пришлось несколько раз стукнуть по ней кулаком и громко позвать санитара, который, судя по всему, находился где-то далеко. Наконец дверь тихонько приоткрылась, врач проскользнул в образовавшуюся щель, и снова щелкнул замок.
На этот раз Джиму пришлось ждать недолго - минут двадцать. В палату впустили мужчину лет сорока с загорелым лицом, в деловом сером костюме. Посетитель подошел ближе, приветствовал Джима кивком головы и, придвинув один из стульев, сел. Джим устроился на краю кровати.
- Я - Даниэль Вилькоксин, - назвался человек. - Если хотите, можете звать меня Дэн. Правительство собирает Комиссию по расследованию, я назначен вашим адвокатом.
- А если я не соглашусь с вашей кандидатурой? - спокойно спросил Джим.
- Тогда, конечно, я устранюсь, - сказал адвокат. - Однако данное расследование не будет иметь ничего общего с обычным судебным процессом. Процесс начнется позже, если так решит Комиссия. Поэтому формально адвокат вам не нужен. Но если вы откажетесь от моих услуг, вряд ли Комиссия предложит вам новую кандидатуру. Ведь процесс-то не судебный.
- Понятно, - сказал Джим. - У меня к вам ряд вопросов.
- Валяйте, - Вилькоксин откинулся на стуле и сложил на коленях руки.
- Где я? - холодно спросил Джим.
- Этого, боюсь, я не могу вам сообщить. Сам не представляю, где мы находимся. Знаю только, что это правительственная больница, пребывать в которой имеют право лишь те, чьи дела требуют соблюдения строжайшей секретности. Еще могу сказать, что больница расположена в двадцати минутах езды от здания Правительства - там находится моя контора, - но в какую сторону, не знаю. Меня везли в закрытом автомобиле.
- Где мой звездолет? И члены моей команды?
- Корабль в правительственном космопорту, - ответил Вилькоксин. - Вокруг него охрана, никого не подпускают ближе, чем на четверть мили. Ваши спутники пока что на борту корабля - этим они обязаны губернатору Альфы Центавра, который в данный момент находится здесь, на Земле. Если не ошибаюсь, женщина, которую вы привезли с собой, - Высокородная. А губернатор Альфы до смерти боится всех Высокородных, и ему удалось разубедить правительство интернировать ваших спутников. Это, наверное, к лучшему… - Внезапно Вилькоксин замолк и с любопытством уставился на Джима - Неужели Высокородные правят всей империей?