- Я не душилась.
- А, ну так, значит, от ваших природных феромонов. Они восхитительны. Идите возьмите свою накидку. У бокового входа. Через пять минут.
- Слушаюсь, сэр.
- Скажите вашему отцу, что выходите за меня замуж. На интересующую его тему я поговорю с ним бесплатно. Я принял это решение еще до того, как вы стали меня уговаривать. Он быстро поймет, что я не Лобачевский.
- Это уже его забота, - ответила она на ходу. - Вы позволите ему показать вам ту штуку, которую он соорудил у нас в подвале?
- Ну конечно. А что это за штука?
- Машина времени.
2. "ЭТА ВСЕЛЕННАЯ ВСЕГДА
БЫЛА ЧОКНУТАЯ…"
ЗЕВ:
"…И семь громов проговорили голосами своими. И произошли молнии, и землетрясение, и великий град…"
Да, эта Вселенная всегда была чокнутая. Подозреваю, что ее строили по правительственному заказу.
- И большой у вас подвал?
- Средний. Девять на двенадцать. Но он весь забит. Станки, верстаки всякие.
Сто восемь квадратных метров… Потолок, должно быть, два с половиной… Что это папа - корабль собрался строить у себя в подвале, как тот фольклорный чудак? Мои размышления были прерваны громким возгласом:
- Вы безграмотный начетчик, бестолочь и бездарь! Вся ваша математическая интуиция скисла еще до защиты диплома!
Кричавшего я не знал, но зато прекрасно знал того надутого типа, на которого кричали. Это был профессор Альберт Синус, декан математического факультета - и горе тому студенту, кто по неосторожности подаст заявление на имя декана, написав это самое имя в сокращенном виде: профессор А. Синус. Не всем же известно, что по-латыни это читается "азинус" и означает "осел". Старина Азинус провел всю жизнь в поисках Истины - собираясь по обнаружении засадить ее под домашний арест.
Профессор надулся, как зобастый голубь, - его жреческая напыщенность была задета. Вид у него был такой, будто он рожает дикобраза.
Дити ахнула:
- Ну вот, началось! - и рванула туда, где разгорался скандал.
Что касается меня, то я от скандалов стараюсь держаться подальше. Я жуткий трус и хожу в фальшивых очках без диоптрий в качестве буфера - когда какой-нибудь обормот заорет на меня: "Ишь какой умный! А ну, снимай очки!" - я как раз и выгадываю на этом время, чтобы слинять.
Я двинулся к месту скандала. Дити стояла между его участниками, лицом к кричавшему, и говорила тихо, но твердо:
- Папа, не смей. Опять мне вытаскивать тебя из истории, да?
Она пыталась завладеть его очками - явно для того, чтобы заставить его их надеть. Судя по всему, он снял очки, изготовившись к бою. Он держал их так, чтобы она не могла до них добраться. При моем росте мне не составило труда дотянуться до очков, отобрать их и вручить Дити. Она ответила мне улыбкой благодарности и надела их на отца. Тот сдался и не стал сопротивляться. Она решительно взяла его под руку.
- Тетя Хильда! - к месту происшествия подоспела хозяйка дома.
- Что такое, Дити? Зачем ты их остановила, детка? Мы даже не успели поспорить, кто кого побьет.
Драки на званых ужинах у Шельмы Корнере - в порядке вещей. Еду и питье она обеспечивает в изобилии, музыку - непременно в живом исполнении; эксцентричные гости у нее бывают, скучные - никогда. Так что присутствие Азинуса меня удивило. Теперь мне показалось, что я понял, в чем тут дело: заранее запланированный адский коктейль из быстро-возбуждающих(ся) компонентов. На вопрос Хильды Дити отвечать не стала.
- Тетя Хильда, ты нас извинишь, если мы с папой и с мистером Картером сейчас уйдем? Нам срочно нужно.
- Ты с Джейком, пожалуйста, но при чем тут Зебби? Это нечестно - его уволакивать.
Дити взглянула на меня:
- Можно, я скажу ей?
- Разумеется!
Объясниться нам помешал надутый осел Азинус:
- Миссис Корнере, доктор Берроуз не имеет права уйти не извинившись! Я настаиваю! Он оскорбил меня!
Хозяйка дома окинула его презрительным взглядом:
- Какого черта, профессор! Я вам не преподаватель вашего факультета. Можете наорать на Джейка Берроуза, если хотите. Мы с удовольствием послушаем - если, конечно, у вас получится так же выразительно, как у него. Но еще хоть одно словечко этим вашим приказным тоном - и вы отсюда пулей вылетите! И тогда уж извольте проследовать прямо к себе домой, поскольку вас будет разыскивать ректор! - Она повернулась к нему спиной: - Дити, ты, кажется, собиралась мне что-то сказать?
Хильду Корнере не зря называют Шельмой, она способна поставить по стойке "смирно" даже налогового инспектора. Она не стала заниматься Азинусом всерьез - просто дала предупредительный выстрел в воздух, - но выражение лица у него было такое, как будто она его выпорола. Впрочем, я не успел увидеть, хватит ли его удар: надо было ответить Хильде.
- Это не Дити собиралась, Хильда: это я собирался.
- Успокойся, Зебби. Что бы ты мне ни сказал, я отвечу "нет". Ну, Дити? Что там у тебя?
Упрямство у Хильды Корнере как у мула. Переиграть ее можно разве что увесистой бейсбольной битой, и не воспользовался я этим способом только потому, что она едва достает мне до подмышек и весит каких-нибудь сорок с небольшим кило. Я приподнял ее за локти и повернул лицом к себе:
- Хильда, мы вступаем в брак.
- Зебби, милый! Наконец-то ты делаешь мне предложение! Я уж отчаялась.
- Не с тобой, старая ведьма! С Дити. Я сделал ей предложение, она согласилась; я хочу довершить дело немедленно, пока не отошла анестезия.
- Это разумное соображение, - сказала Хильда с ноткой заинтересованности. Она повернулась к Дити: - Он тебе что-нибудь говорил про свою жену в Бостоне, Дити? Или про близнецов?
Я опустил ее, позволив стать на ноги.
- От-ставить, Шельма. Это все вполне серьезно. Доктор Берроуз, я холост, здоров, дееспособен и в состоянии содержать семью. Надеюсь, вы дадите согласие на наш брак.
- Папа согласен, - сказала Дити. - Я веду все его дела по доверенности.
- От-ставить, Дити. Моя фамилия Картер, сэр. Зеб Картер. Я состою в должности преподавателя в этом университете, вы можете навести обо мне справки Но я хотел бы жениться на Дити немедленно, если, конечно, она не возражает.
- Я знаю, как вас зовут. Я уже навел справки. Моего согласия не требуется, Дити совершеннолетняя. Впрочем, я согласен. Только вот что… - озабоченно добавил он. - Если вы поженитесь немедленно, то вам, скорее всего, будет некогда беседовать со мной о деле, а? Или все-таки найдете время?
- Найдет, папа, найдет. Мы обо всем договорились.
- Вот как? Хильда, спасибо за чудесный вечер. Я тебе позвоню завтра.
- Никуда не позвонишь. Ты явишься лично и дашь мне полный отчет. И имей в виду, Джейк: в свадебное путешествие ты с ними не едешь. А то я тебя знаю.
- Тетя Хильда, ну не надо! Ну пожалуйста! Я все устрою.
У бокового выхода мы оказались почти точно в условленное время. На стоянке возник спор: на чьей машине ехать.
Моя вообще-то двухместная, но в случае нужды в ней усядутся четверо: есть два задних сиденья, вполне приемлемые для недолгих поездок. У них был четырехместный семейный экипаж, не скоростной, но зато просторный, а главное - в нем находились их вещи.
- Сколько у вас багажа? - спросил я у Дити, прикидывая: две сумки уместятся на одном из задних сидений, а мой будущий тесть как-нибудь устроится на другом.
- У меня немного, а у папы две большие сумки и толстый кейс. Да ты сам посмотри.
- Да, пожалуй.
Про себя я чертыхнулся. Я предпочитаю собственную тачку. Терпеть не могу водить чужие машины: не исключалось, что Дити водит так же блестяще, как танцует, но наверняка-то я этого не знал, а потому побаивался. Что до ее отца, то его кандидатура в качестве водителя даже не подлежала обсуждению: человеку с таким неуравновешенным характером как-то не хочется вверять свою жизнь и здоровье. Может быть, Дити уговорит его ехать отдельно, следом за нами? Во всяком случае, моя невеста поедет со мной!
- Ну, так где они, ваши вещи?
- Вон там, в дальнем углу. Сейчас отопру и зажгу свет, - она залезла к отцу во внутренний карман пиджака и достала "волшебную палочку".
- Меня, меня подождите! - раздался вдруг крик нашей хозяйки. Хильда бежала к нам по дорожке от своего дома, в одной руке у нее болталась сумочка, в другой развевались примерно восемь тысяч нью-долларов в виде рыжей норковой накидки.
Мы стали выяснять, кто на чем поедет. Как я понял, Шельма решила составить нам компанию, чтобы приглядеть за Джейком - как бы чего не натворил, а задержалась потому, что объясняла Максу (это ее вышибала, дворецкий и шофер), как обходиться с пьяными: вышвыривать вон или укрывать одеялом. Выслушав Дити, она объявила:
- Так, ясно. Мы с Джейком едем на вашей машине, я с ней отлично управлюсь. А ты, милая моя, поедешь с Зебби. - Она повернулась ко мне: - Зебби, поедешь медленно, чтобы я за тобой успевала. И пожалуйста, без фокусов. Не вздумай оторваться, а то натравлю на тебя копов.
- Что ты, Шельмочка, милая, - сказал я с самым невинным видом. - Как ты могла такое предположить?
- Я тебя знаю, рожа бандитская, ты мэрию сопрешь, если только найдешь способ ее увезти. Кто, скажи, пожалуйста, вывалил ко мне в бассейн ту гору фруктового желе?
- Я тогда был в Африке, ты прекрасно это знаешь.
- Так я тебе и поверила. Дити, дружочек, держи его на коротком поводке и не корми мясом. Но замуж за него выходи: он у нас богатенький. Ну ладно, где твой дистанционный пульт? И где ваша машина?
- Вот, - сказала Дити, продемонстрировав "волшебную палочку", и нажала кнопку.
Я сгреб всех троих в охапку и повалился вместе с ними наземь как раз вовремя, чтобы корпуса других машин успели прикрыть нас от взрыва.
3. "…ПРОФЕССОРА МОРИАРТИ
ТАК ПРОСТО НЕ ПЕРЕХИТРИШЬ…"
ЗЕВ:
Не спрашивайте, как это у меня получилось. Спросите акробата, как он делает сальто-мортале. Спросите игрока, откуда он знает, что надо идти ва-банк. Но не спрашивайте меня, как мне удается предвидеть такие вещи за миг до того, как они произойдут.
Получается это только тогда, когда дело действительно серьезное. Я не могу сказать, что содержится в письме, пока его не распечатаю (однажды смог, но в тот раз в конверте была бомба). Я не способен предугадывать безобидные события. Но без этого знания, приходящего в последнюю долю секунды, я вряд ли сумел бы долго оставаться живым и относительно невредимым в нашу эпоху, когда от рук убийц погибает больше народу, чем от рака, и когда излюбленный способ покончить с собой - это забраться с винтовкой на какую-нибудь башню и постреливать оттуда, пока с тобой не разделается спецкоманда.
Я не то чтобы вижу машину, которая сейчас вывернет из-за поворота и врежется мне в лоб: я просто автоматически сворачиваю в кювет. Когда началось землетрясение в Сан-Андреасе, я выпрыгнул из окна и к моменту толчка уже был под открытым небом, а почему выпрыгнул, и понятия не имел.
В остальном же мои экстрасенсорные способности более чем ненадежны: я их покупал по дешевке на распродаже залежавшихся стратегических запасов.
В общем, я грохнулся прямо на них троих, но тут же встал, подал руки женщинам и помог подняться папочке. Все были целы. Дити смотрела на пламя, вздымавшееся там, где только что стояла их машина, и личико у нее было невозмутимое. Ее отец что-то искал на земле. Дити остановила его:
- Вот, папа.
И водрузила обратно ему на нос свалившиеся очки.
- Спасибо, милая, - он направился было к огню.
Я схватил его за плечо:
- Нет! Ко мне в машину, быстро!
- А мой кейс? Вдруг его еще можно спасти.
- Без разговоров! Все за мной!
- Папа, не спорь.
Хильду Дити просто потащила за руку. Мы запихнули старших на задние сиденья, я посадил Дити на переднее, рявкнул: "Ремни!", захлопнул дверь и обежал вокруг машины со сверхзвуковой скоростью.
- Ремни застегнули? - спросил я, пристегнувшись сам и задраив дверцу.
- Застегнули, дружочек, оба застегнули, и Джейк, и я, - бодро ответила Хильда.
- Ремни пристегнуты, дверь заперта, - отрапортовала Дити.
Двигатель работал, я оставил его включенным на тихом ходу - какой толк от скоростной машины, если она не берет с места? Я перевел мощность с минимальной на максимальную, бросил взгляд на приборы и, не включая огней, отпустил тормоз. Как известно, в пределах города легковым машинам предписывается передвигаться без отрыва от земли - вот я сразу и задрал ее нос кверху, так что она и метра по городу не проехала, а взмыла вертикально прямо со стоянки.
Примерно полкилометра мы шли вверх с нарастающим ускорением: два "g", три, четыре. На пяти "g" я ее придержал, не будучи уверен, что папочкино сердце выдержит такую перегрузку. Когда альтиметр показал четыре километра, я выключил все: и двигатель, и радиопищалку - и пустил машину в свободный полет по баллистической траектории. Может, никто за нами вовсе и не следил, но как знать.
Как только мы перестали набирать высоту, я осторожненько высунул крылья. Убедившись, что мы легли на воздух, я сделал бочку, выпустил крылья до конца, так что машина обрела дозвуковой силуэт, и мы перешли в планирующий полет.
- Ну как, целы?
- Ух, дружочек, - с трудом пришла в себя Хильда. - Ну и номер был! Попробуй так еще, только пусть на этот раз меня кто-нибудь поцелует.
- Заткнись, старая греховодница. Папа, вы как?
- Прекрасно, сын.
- Дити?
- Все о’кей.
- Ты не ушиблась там, на стоянке, когда мы падали?
- Никак нет, сэр, я успела сгруппироваться и принять удар на левую ягодицу, а заодно подхватить папины очки. Но в следующий раз, пожалуйста, подставь кровать. Или хотя бы мат потолще.
- Учту на будущее.
Я включил радио (но не пищалку) и прошелся по всем полицейским частотам. Если кто-то и заметил наши маневры, в эфире о них никаких разговоров не было. Мы снизились до двух километров; я сделал резкий вираж вправо и включил мотор.
- Дити, где вы с папой живете?
- В Логане, штат Юта.
- Сколько там нужно времени, чтобы зарегистрировать брак?
- Зебби, - вмешалась Хильда, - в Юте нет срока ожидания…
- Ну вот и отлично, поехали в Логан.
- …но зато там требуют анализ крови. Дити, ты знаешь, какое у Зебби прозвище в университете? Его называют Вас-Положить, то есть Вассерман-положительный. Зебби, всем известно, что единственный штат, где браки регистрируются круглосуточно, без срока ожидания и без анализов, - это Невада. Так что нацеливай свою бомбу на Рино, там и распишетесь.
- Шельма, лапочка, - мягко сказал я, - ты доберешься до дома одна, если я сейчас высажу тебя из машины?
- Не знаю, я еще ни разу не вылезала в двух тыщах метров над землей.
- Имей в виду, что ваше сиденье катапультируется. Только без парашюта.
- О, как романтично! Джейк, мы с тобой будем падать и петь "Liebestod" - ты тенором, я сопрано, и мы умрем в объятиях друг друга. Зебби, нельзя ли подняться повыше? А то мы не успеем допеть.
- Доктор Берроуз, суньте этой пассажирке кляп в рот. Шельма, "Liebestod" - к твоему сведению, номер сольный.
- Ну и подумаешь! Зато мы все-таки умрем обнявшись! А ты просто завидуешь, потому что петь не умеешь. Между прочим, я еще тогда говорила Рихардику, что это должен быть дуэт, и Козима меня поддержала…
- Шельма, помолчи и послушай меня. Во-первых: все твои гости знают, зачем мы уехали, и несомненно решат, что мы отправились в Рино. Ты же на прощанье наверняка во всеуслышание объявила про наше решение пожениться.
- Да, кажется. Действительно объявила.
- Помолчи, ладно? Кто-то совершил очень профессиональную попытку убить доктора Берроуза. Не просто убить, а гарантированно убить: там было столько взрывчатки и термита, что и останков бы не нашли. Но весьма возможно, что никто не видел, как мы улетели. Мы залезли в этот драндулет и удрали на нем меньше чем через тридцать секунд после взрыва. Те, кто стоял рядом, смотрели не на нас, а на пожар - если, конечно, они не сами этот взрыв подстроили. А если бы подстроили, то они там не стояли бы. Профессионал, подстроивший взрыв машины, либо прячется, либо пересекает границу штата и бесследно исчезает. А вот те, кто ему за это заплатил, могут и поблизости находиться, но это, Хильда, означает - у тебя в доме.
- Что? Ты хочешь сказать, что это кто-то из моих гостей?!
- Да брось ты, Шельма! Нравственный уровень твоих гостей тебя ничуть не интересует. Ты готова пригласить кого угодно, лишь бы эта личность умела швыряться тортами или решила бы устроить импровизированный стриптиз, в общем, могла бы выкинуть что-нибудь этакое, чтобы твои гости не заскучали. Впрочем, я вовсе не утверждаю, что главный злодей был у тебя в числе приглашенных - я просто считаю, что он не стал бы оставаться там, где его можно уличить. А твой дом как раз очень подходит, чтобы притаиться в сторонке и наблюдать за осуществлением плана. Но кто бы этот злодей ни был, гость или не гость, он знал, что доктор Берроуз будет у тебя на вечеринке. Хильда, кому это было известно?
- Не знаю, Зебби, - ответила она с необычной для нее серьезностью. - Дай подумать.
- Думай как следует.
- Пожалуй, мало кто знал. Кое-кого я позвала именно потому, что должен был прийти Джейк, - тебя, например.
- Это я понял.
- Но тебе я не говорила, что Джейк будет. А кое-кому сказала - например, Азинусу, но что-то мне не верится, чтобы этот старый пень занялся подкладыванием бомб.
- Мне тоже не верится, но убийцы никогда не выглядят убийцами, они выглядят обыкновенными людьми. За сколько времени до вечеринки ты сказала Азинусу, что папа будет в числе гостей?
- Тогда же, когда я его приглашала… так… это было восемь дней назад.
Я вздохнул:
- Ну, тогда у нас на подозрении оказывается не то что весь университет, а весь мир. Придется подойти с другой стороны: не кто мог, а кто хотел бы. Доктор Берроуз, кто может желать вашей смерти?
- Мало ли кто!
- Давайте сформулируем по-другому: кто ненавидит вас с такой силой, что не пощадит и вашей дочери, только бы вас отправить на тот свет? А также не остановится перед убийством совершенно посторонних людей вроде Хильды и меня. Я не хочу сказать, что мы так уж много значим, просто ему наплевать, кто еще попадется ему под руку. Ну как? Есть в вашем поле зрения такой моральный урод?
Папа Берроуз замялся.
- Доктор Картер, разногласия между математиками порой принимают весьма обостренный характер… и я в этом смысле не безгрешен. (Да, это уж мы видели, папочка!) Но такого рода конфликты редко выливаются в насилие. Даже гибель Архимеда имела лишь косвенное отношение к его… к нашей профессии. Да еще втянуть во все это мою дочь - нет, даже доктор Синус, при всем моем к нему неуважении, вряд ли на такое способен.
- Зеб, а может быть, они на меня покушались? - сказала Дити.
- Тебе виднее. С чьей красоткой ты поцапалась?