- А я вот бездельничаю. Сижу в четырех стенах. Пью каспедийское. Кстати спасибо, действительно отличное вино.
- Все ещё ищут нас?
- Наверное… Лучше не рисковать…
- И делать совсем нечего?
- Совсем.
- А что тебе в городе киснуть? Прилетел бы. Поохотились бы. Разбойников погоняли бы…
Александр Алексеевич вздохнул.
- Нельзя. Мало ли что тут…
Сергей вспомнил последний разговор с Главным Администратором.
- Кстати. Раз останешься на месте, выполни одну мою просьбу. Даже не мою, а руководства.
- Давай. Выкладывай. Может, развлекусь…
- Присмотрись повнимательнее к Императору.
Лицо прогрессора стало серьезнее, даже грусть подевалась куда-то.
- У вас есть сведения, что он…
Сергей махнул рукой перед объективом.
- Нет. Откуда в нашей глуши такие сведения? Просто здравый смысл. Когда до него дойдет слух о том, что тут случилось, он непременно захочет вернуть потерянное. Мы же его знаем?
- Знаем, - подтвердил прогрессор Шура, опять став грустным. - Не беспокойтесь. Как раз за этим я и слежу самым внимательным образом.
- Прошло уже десять дней. Неужели он так ничего и не понял?
- Вы, коллега, в плену стереотипов, - покровительственно сказал прогрессор. - Возможно, что он даже не еще и не узнал, что там у вас произошло. На наше счастье информация тут распространяется медленно.
- И все же рано или поздно это произойдет.
- Разумеется. Император узнает об этом первым, а я - вторым. Едва это произойдет, как я оповещу вас. Лично ты узнаешь обо всем третьтм.
Дурбанский лес.
Опушка.
Монах и безбожник не дошли до леса нескольких десятков шагов. Они остановились перевести дух, перед тем как войти в неведомое - страшное для одного и любопытное для другого.
Отношение к лесу было написано на их лицах.
Лицо монаха было отрешенно и бледно. Лицо же Шумона выражало лишь скептическую настороженность. Большая дорога, та, по которой в лес пытались войти войска эркмасса, осталась далеко в стороне. Шумон считал, что идти по ней бессмысленно - опыт военных походов эркмасса наводил именно на эту мысль, к тому же по плану Хилкмерина выходило, что к болотам можно было пройти более коротким путем.
Собственно дороги там не было. Старый охотник дал только направление и неясное напутствие - "дня через два дойдете".
Не вполне уверенный в брате Таке, Шумон поставил дело так, чтобы Дьявол, если он вдруг заинтересуется двумя бедными путниками, первым попался на глаза ему, а не монаху. Уж на кого, на кого, а на себя он надеялся.
Последнее время, лет шесть, а то и больше, он уже не помнил точно, больше всего в жизни его интересовали два вопроса: в чем тайна полета и суть Саарского инцидента. До прошлого года его еще интересовал и третий вопрос - о природе нечистой силы, но его он успешно разрешил в упомянутой Старшим Братом Атари книге "Степень приближения", собственноручно написанной им во время работы в Императорской библиотеке.
Уже потом, позже, правда, выяснилось, что в книге он выстроил для себя изящную логическую ловушку, на которую и указывал в недавнем разговоре глава Гэйльской общины: развенчивая логические выводы и свидетельства очевидцев Братьев по Вере в пользу существования Дьявола он сам не мог привести иных доказательств, кроме опять же логических, ибо не существование чего-либо нельзя доказать фактом.
Обычно явления нечистой силы происходили где-то далеко и когда слухи об этом достигали Гэйля что-либо предпринимать было поздно - как объясняли Братья, приспешники Пеговы не любили задерживаться на одном месте подолгу и поэтому Шумон очень надеялся, что в этот раз ему улыбнется удача, и логические построения подтвердятся самым недвусмысленным образом.
Через несколько мгновений они двинулись вглубь леса.
Первым, спиной вперед, пятился Младший Брат Така не переставая бормоча молитву, а в двух шагах позади него, придерживая монаха за пояс шел сам бывший Императорский библиотекарь. Первые два поприща они прошли без приключений. Они шли, не разговаривая друг с другом, лишь изредка Шумон негромко направлял брата Таку в нужную сторону.
Чем дальше они уходили от опушки, тем спокойнее становился монах. Вскоре он уже перестал вздрагивать от каждого шороха и начал спотыкаться.
Прошло время, и они миновали ту часть леса, куда еще иногда заходили окрестные жители. Исчезли пеньки и следы порубок. Лес помрачнел. Мощные деревья возносились вверх, кронами загораживая тяготеющее к горизонту солнце. Все теснее и теснее обступаемые деревьями они все чаще обходили поваленные стволы и купы кустов. Дороги не было, но можно было хотя бы определиться с направлением. Охотничий домик эркмасса, судя по всему, был еще далеко и времени, чтобы дойти до него дотемна им могло не хватить.
Они присели на упавшее дерево. Шумон молча, а монах со вздохом облегчения.
- Ну и где твоя часовня? - спросил Шумон у него.
- Часовня-то на месте, - ответил монах, - да где мы?
- Вот именно это меня и интересует.
Брат Така разминая затекшую шею крутил головой. Посмотрев вверх, он задумчиво спросил сам себя:
- На дерево разве влезть?
В это время ветер донес до них ослабленный расстоянием грохот. Чистый, тягучий звук протек над ними и растаял в зелени деревьев. Путники встрепенулись.
- Часовня? - спросил Шумон.
Брат Така отрицательно мотнул головой, настороженно вслушиваясь в ветер.
- Нет. Это из города, из Карцерной башни.
Вытянув голову, монах ждал повторения и после второго удара расплылся улыбкой, но тут в шум ветра неизвестно откуда залетел еще один звук - тонкий, едва слышный свистящий шелест. Был он тих, но и Шумон и брат Така поневоле обратили на него внимания - звук был совершенно не знаком.
Брат Така вслушался, и лицо его сморщилось. Это отчасти походило на звук, издаваемый ручной мельницей. Похоже, но не то. Металл скрипел по металлу, но в нем не слышалось круговой завершенности, когда металлическая рукоять, поворачиваясь, возвращается на место и начинает движение снова. Казалось, что кто-то необычайно быстро открывает калитку, заставляя ее издавать противный скрежещущий звук.
Он шел откуда-то сверху, вместе со светом просачиваясь через кроны деревьев, и как все незнакомое таил в себе опасность. Брат Така быстро закрутил головой, но Шумон, догадываясь чем может обернуться для монаха неожиданность, остановил его.
- Спокойно. Встань лицом ко мне и молись.
Монах послушно зашептал молитву.
Ухватив его за рукав, Шумон задрал голову. Шум сделался явственней, выделившись из лесных звуков. Лес словно отказывался от него. Не желая прятать в шелесте листьев и щебете птиц, он отторгал его от себя как нечто чуждое этому миру.
Ждать прошлось недолго. Шум усилился. Теперь он показался Шумону похожим на шум устройства, что альригийские ювелиры использовали для огранки алмазов, но ему и в голову не пришло перепутать одно с другим. Альригийские ювелиры, как и их Имперские коллеги, летать не умели, да и не стремились этому научиться, а тут… Звук набегал волной откуда-то с неба, и он прищурился, чтобы разглядеть то, что его создавало. На миг над головой Шумона в просвете деревьев мелькнуло что-то большое, с изящными округлыми формами. Тень от него стремительно скользнула по земле и унеслась, захватив с собой шум. Несколько секунд он, все более и более слабеющий еще был слышен, однако вскоре затерялся и пропал.
Шумон ничего не успел разобрать - так стремительно было движение - только форму, и еще контур человеческого тела, сидевшего верхом на неведомом предмете остались в его памяти.
- Что это? - спросил монах.
- Не знаю, - ответил Шумон ошеломленный не меньше монаха. - Считай, что ничего не было. Пошумело, пролетело и все…
- Пролетело? - вскричал монах.
Шумон на секунду замешкался. Он не собирался рассказывать монаху то, что видел, понимая, что рассказ повергнет того в религиозный экстаз, который окончится либо продолжительной молитвой, либо пляской, а время терять не хотелось.
- Пролетело? - переспросил он. - Кто сказал "пролетело"? Прошумело… Просто какой-то шум был вот и все. Был и пропал.
Дурбанский лес.
Парные холмы.
Солнце у них над головами двигалась быстрее их. Это стало понятно, когда деревья расступились, и они вышли на обширную поляну, через которую шла гряда невысоких холмов. Они походили на хребет громадной змеи заползшей сюда в далекие времена и издохшей тут от приключившихся неприятностей. Теперь скелет рассыпался на части, зарос травой и кустами и каждый холм казался частью иссохшего позвоночника. Увидев их, брат Така обрадовался.
- Это же Парные Холмы! Нам теперь отсюда вправо взять нужно.
Определившись, брат Така заметно повеселел лицом и начал дергать Шумона.
- Давай, безбожник, шевелись. Нам еще идти и идти.
Подтягиваемый монахом экс-библиотекарь поднялся на первый холм. С него было видно, как где-то далеко, из гущи леса торчит шпиль часовни с фигуркой третьего воплощения Кархи на верхушке. Пока брат Така благоговейно рассматривал видение, Шумон оглядывал подходы к лесу, прикидывая, где лучше опуститься с холма и обойти заросли. Внимание его привлекли камни у подножья холма.
Что-то было там, в траве, что-то призывно блестевшее на солнце. Сверху и издалека Шумон не мог различить, что именно там лежит, но место запомнил очень хорошо - между двух камней, похожих на остроконечные шапки горцев.
- Ну что, будем стоять? - нетерпеливо спросил монах. - Шевелись, шевелись…
Поддерживая друг друга, они начали спускаться вниз по склону холма. Ноги брата Таки путались в траве и время от времени он шепотом вставлял в молитву слова, которые уместнее было бы произносить в харчевне. Слушая его, Шумон поневоле занервничал:
- Ты молись лучше, а не ругайся.
- Я и молюсь, - огрызнулся монах. - Послушал бы я тебя, безбожник, кабы стал ты на мое место.
- Ладно, ладно, - сказал Шумон, понимая неуместность спора. - Молись как хочешь, только иди.
- Да как тут пойдешь? Трава…
Окончить фразу он не успел. Зацепившись не то за куст, не то за некстати подвернувшийся камень брат Така опрокинулся навзничь, хватая руками воздух, покатился вниз. Посмеяться над неуклюжестью слуги Божьего экс-библиотекарь не успел. Не успев отпустить монаха, он тоже не устоял на ногах и полетел следом. Хотя склон был не очень высок, камней на нем оказалось предостаточно, в чем ему пришлось убедиться к собственному неудовольствию. У подножья холма Шумон оказался первым. Он едва успел снять с лица залепившие все глаза листья, как сверху навалился непрерывно ругающийся брат Така. На секунду у безбожника снова потемнело в глазах, но только на секунду. Когда сознание вернулось к нему, кругом была обычная лесная тишина, наполненная шумом ветра и щебетом птиц. Брат Така молчал. Шумон сбросил со своего лица его руку.
- Ну, брат… - ничего больше он сказать не смог. Слова застряли в его горле, словно превратились там в сухие камни. И было от чего.
Перед ним во всей своей мерзости стоял Дьявол.
Дурбанский лес.
Атмосфера.
Настроив автопилот на маяк заповедника, Сергей убрал руки в карманы, и, как мог низко, пригнулся к корпусу аэроцикла. Загороженный остатками лобового стекла, он лежал неподвижно, стараясь не дать заползти за пазуху струям холодного воздуха, продувавшим насквозь разбитую кабину.
Однако, пролежав так всего несколько секунд, он поднялся. Ветер с новой силой накинулся на человека, но Сергей предпочел мерзнуть, чем еще раз испытать ту тошнотворную дрожь, которой изнывала машина. Бесшумный, новенький аппарат, на котором он три часа назад вылетел с базы после неудачной посадки на вершину "Кривого пальца" издавал в полете какой-то недостойный механизма жалобно - всхлипывающий визг и мелко трясся.
У Сергея было две возможности: либо, продолжая мёрзнуть, как можно быстрее долететь до базы и там погреться, либо снизить скорость и с комфортом долететь до финиша.
Вне всякого сомнения, он предпочел бы второй вариант, но к несчастью фантоматическую установку аэроцикла постигла участь лобового стекла, и он был лишен возможности оставаться невидимым. Чтоб не давать туземцам поводов к суесловию приходилось смириться и терпеть.
Отвлекаясь от неприятностей, он начал думать о кружке горячего какао, которую выпьет, едва переступит порог базы, о теплом душе, о махровом халате, о каплях прозрачной воды на чистой коже. Представив себе все это, он почувствовал прилив энергии и даже забубнил что-то бодрое.
Проносившиеся под ним деревья слились в равномерно окрашенный зеленый фон. Далеко впереди зеленый цвет постепенно переходил в коричневый - там начинались знаменитые Замские болота, на краю которых и располагались жилые домики "Усадьбы".
Он поднялся повыше, разглядывая уже знакомый для него пейзаж: болото, усыпанное многочисленными островками копошащихся на мелководье драконов, и аккуратные белые домики на берегу. Болото было для него чем-то вроде старого знакомого. Два года назад он с друзьями продирался через Замскую трясину, правда, не тут, а севернее.
Сергей заложил крутой вираж и, заглушая визг аппарата веселым свистом, пошел на снижение. Какао из приятной гипотезы превращалось в реальность.
В этот раз приземлился он удачно, однако надеждам на приятный вечер сбыться было не суждено.
Прямо у посадочной площадки его перехватил Чен, и направил на разгрузку внепланового грузовика с базы на Мульпе - заповедник только-только строился, и грузы шли непрерывным потоком. Когда погрузка завершилась и челнок отбыл назад на Мульп он понял, что в какао и теплом халате уже не нуждается, разве что в душе… Но и тут его ждала неудача.
Возвращаясь к себе он так, на всякий случай, заглянул в ремонтный модуль, где киберы занимались его аэроциклом и задержался там на три часа, помогая бестолковым механизмам ремонтировать покалеченный аппарат. Закончив с этим, он пошел в жилую секцию, чтобы, как выражался друг-Давид, "предаться разврату сна", но не тут-то было. В конференц-зале, который по старинке все кругом еще называли кают-компанией, шла дискуссия, о законности их присутствия на землях Империи, в которой с небольшим риском для жизни он до полуночи принимал участие….
Дурбанский лес.
Парные холмы.
Первобытный, темный страх сжал шумоново сердце. Потом отпустил и трепыхнувшись, оно упало куда-то в глубину испуганного тела, словно в бездонный колодец. Холодный ужас волной прокатился от головы к ногам, парализуя всякое их движение…
Сколько времени продолжалось это ужасное забытье он не помнил. Придя в себя, Шумон осознал, что все еще сидит на земле и, поглаживая по спине брата Таку, шепотом приговаривает:
- Тихо, тихо, тихо….
Младший Брат, кстати, в этом совершенно не нуждался, ибо лежал без сознания, упершись головой в камень, остановивший его неодолимое движение вниз.
Три шага разделяло их - скованного страхом безбожника и Дьявола. Страх скрутил все оставшиеся мысли и забросил их куда-то на край сознания. Опустошенная ужасом голова, казалось, звенела на ветру тонким комариным звоном, и в этой оглушительной пустоте метался, почему-то, голос охотника Хилкмерина:
- Вспотеете ещё, ногой вас в грудь…
Парализованный страхом Шумон сидел, пока руки сами собой не потянулись к шее, где висел подаренный Старшим Братом оберег. Это движение наполнило его таким стыдом, что он скрипнул зубами. Стыд и неподвижность страшной фигуры привели его в чувство. Ему стало стыдно собственного страха.
- Тебя нет, - едва слышно сказал он. - Нет и быть не может!
Дьявол не ответил ему. Он просто стоял и смотрел прямо в душу.
- Нет тебя! - уже громче повторил Шумон. Он понимал, что пропадает, но ничего не мог поделать с собой. - Нет тебя и не было никогда!
Звук голоса дал смелость. Совершая над собой насилие, непослушной рукой он поднял с земли свою шляпу, и бросил её в сторону неподвижной фигуры. Порыв ветра подхватил ее и пронес на два шага больше, чем рассчитывал безбожник. Она упала дьяволу на ноги и тот… исчез.
Все осталось на своих местах: солнце в небе, деревья, камни, похожие на остроконечные шапки горцев, его шляпа между ними. Не было только Дьявола.
Шумон снял с плеча флягу и основательно приложился, унимая дрожь во всем теле. Мокрый от пережитого ужаса он расслабленно рассматривал свою чудесную шляпу. В том, что Дьявол не исчез, а сидит под ней, он был абсолютно уверен, как и был уверен, что Дьявола не существует. Это было очень странное чувство - быть уверенным сразу и в том и в другом, но так оно и было.
Встав на четвереньки, он осторожно подобрался к камням.
Сидя перед шляпой Шумон испытывал два прямо противоположных чувства. Ему очень хотелось посмотреть, что там, под шляпой, и в то же время очень не хотелось до нее дотрагиваться. Дремучий страх предков, что еще жил в нем под грудой знаний и научного скептицизма, всколыхнулся трясиной, куда как более опасной, чем Замские болота.
Наконец, решившись, он, глубоко вздохнув, сунул туда руку. Шаря пальцами в траве, безбожник не думал о том, что должен найти там. Подсознательно Шумон был готов к тому, что его укусят за палец, либо ухватят за руку, но ничего подобного не произошло.
Под шляпой было пусто.
Под пальцы попадались только трава, листья да неправильной формы камень.
Не поднимая шляпы, он подхватил и его и поднял над землей. Качнул, определяя вес, и удивленно вздернул брови - для своих размеров тот был слишком легок. Прижав шляпу к груди, он внимательно осмотрел место, где та только что лежала.
Земля была пуста. Логика подсказывала, что Дьявол либо ушел под землю, либо в камень, который он прижимал к своей груди. Шумон вздохнул глубоко, как мог, давая себе мгновенную передышку. Нужно было решаться. И он решился.