* * *
В длинном зале, скудно освещенном через узкие потолочные оконца, заседал Совет Тысячи. Впрочем, заседал только Совет ста, для которых были установлены длинные бамбуковые скамьи, - остальные собравшиеся стояли.
Гарран, трое его полководцев, переводчик и несколько личных телохранителей прошли сквозь плотную толпу айдийцев к дальней стене зала, украшенной изображениями крылатого солнца. Здесь, на возвышении, его ожидал седобородый айдиец в белом одеянии из шелка, подпоясанный златотканной лентой.
- Приветствую вас, послы великого царя Аххага, - с поклоном сказал седобородый на певучем языке Айда. - Я, старейшина совета лоцманов, хранитель печати Совета и главный казначей Айда До Баро Ноэ приветствую вас от имени Совета, гильдии лоцманов и гильдии купцов, а также от имени всех айдийцев.
Надеюсь, плавание ваше совершалось благополучно, и царь царей Аххаг Великий находится в добром здравии…
Гарран поклонился в ответ и повернулся к залу. Взгляду его предстало бесчисленное множество бритых голов застывших в полупоклоне айдийцев. Гарран хмыкнул и сказал:
- Царь царей Аххаг здоров. Он прислал меня, своего верного слугу, начальника флота Гаррана, чтобы предложить Айду свое покровительство.
Переводчик перевел, но ответа не последовало.
- Царь Царей Аххаг желает, чтобы остров Айд и прилегающие к нему острова признали свою зависимость от империи аххумов.
И снова молчание в ответ.
Гарран пожал широкими плечами и повернулся к главному лоцману.
- Вот текст договора, который великий царь желал бы заключить с Советом Ста по доброй воле и при взаимном согласии.
Гарран кивнул переводчику, развернувшему свиток. Переводчик начал читать медленно и внятно.
Когда чтение закончилось и ответа вновь не последовало, Гарран уточнил:
- Договор составлен на двух языках и в двух экземплярах. Один из свитков останется на Айде, другой я доставлю своему господину, повелителю аххумов Аххагу Великому.
Он прямо взглянул на старейшину и тот, полуприкрыв глаза вежливо ответил:
- Совет Ста, которому айдийцы доверили вести дела всего острова, который отвечает не только за здоровье айдийцев, но и за сохранность их имущества, за безопасность гаваней и торговых путей, не может совершить ничего, что не пошло бы на пользу Айду. Совет Ста просит время, чтобы обдумать то, что вы нам сообщили, великий мореход Гарран.
У него получилось "*Гхарьянг", что на языке аххумов звучало, как непристойность, и лицо флотоводца потемнело.
- Вам понятен текст договора? - отрывисто спросил он.
- Понятен, - поклонился До Баро Ноэ.
- Сколько времени нужно, чтобы вы успели обсудить его и принять решение?
- Я думаю, если у нас не возникнет разногласий, то на следующее утро…
- Нет, - прервал старика Гарран. - Сегодня до захода солнца вы сообщите мне о своем решении. Я буду ждать на корабле. Мои воины не сойдут на берег до захода, но как только солнце коснется воды, а ответа не будет, - я отдам приказ, который не понравится ни вашим лоцманам, ни вашим купцам…
Гарран развернулся и зашагал к выходу.
НУАННА
Крисс лишь по временам выплывал из опиумного тумана, в который его и других пленников Бога тьмы погружали молчаливые жрецы. В редкие минуты, когда чувства возвращались к нему, Крисс видел одно и то же: зеленоватый свет, наполняющий огромный круглый зал, тяжелый плоский жертвенный камень, фигуры нуаннийцев, похожие на тени.
Он понимал, что рядом с ним прикован к стене обессиленный Ашуаг, а еще дальше - бледнолицый красавиц Ассим, который уже не был красавцем, ибо лицо его было обезображено. А дальше, за Ассимом был Хируан, - он тоже был предназначен в жертву.
"Еще трое, - думал Крисс, - Богу мертвых Нуанны нужны еще трое". Эта мысль, однако, не вызывала у него особых эмоций. Он и так уже знал, кто будет пятой и шестой жертвой. Место седьмой пока оставалось вакантным.
Жрецы бормотали что-то о самых дорогих для Аххага людях, - дескать, только такую жертву примет Бог тьмы и одарит царя величайшей властью и бессмертием.
Но кто дорог Аххагу в его теперешнем полубезумном, исступленном состоянии?
Этого Крисс не знал.
Просветы были слишком коротки: один из жрецов бесшумно подносил ему каменную чашу с пряным темным напитком. Крисс покорно выпивал его и погружался в сон, похожий на смерть.
Он знал, что времени осталось немного, но не желал освобождения. Переход в настоящую смерть теперь, после того, как в него столько дней вливали отраву, будет лишь облегчением, освобождением от бремени жизни…
И все-таки беспокойная натура Крисса, его практически убитый мозг продолжал жить своей, невидимой жрецам и неосознаваемой самим Криссом жизнью.
И в один из светлых промежутков он внезапно понял, понял все: седьмое место займет сам Аххаг. "Пройдя через смерть обретешь бессмертие", - кажется, так сказал кто-то из жрецов Хааха.
"Отдашь самое дорогое…".
После собственного ребенка, после любимой жены, после самых преданных друзей - кто человеку дороже всего?.. Он сам.
И тогда Крисс внезапно проснулся.
Свет мерцал в дальних углах зала, но в нише, где были прикованы узники, царила тьма.
Возле жертвенного камня в зеленоватом сиянии, пробивавшемся откуда-то снизу, то ли молились, то ли дремали, покачиваясь, несколько жрецов в нуаннийских балахонах.
Крисс отвернулся к стене, едва не застонав от боли, пронзившей его тело, отвыкшее от движений. Медленно, очень медленно, едва удерживая сознание, готовое соскользнуть в привычное небытие, Крисс дотянулся дрожащей рукой, перехваченной железом, до рта. Он не чувствовал ни руки, ни обожженной дурманом глотки. Но после нескольких мучительных попыток сумел-таки вызвать рвоту.
К счастью, в этот момент загремел цепью кто-то из узников.
Крисс застонал, но жрецы не повернули голов.
Передохнув, Крисс снова вызвал искусственную рвоту. Кажется, его рвало самой тьмой - зловонной, гнилостной, тягучей, как затянувшаяся агония смертельно раненого воина.
Потом он вновь впал в забытье. А когда очнулся, почувствовал такую острую боль во всем теле и в раскалывавшейся на части голове, что застонал протяжно и громко.
К нему придвинулся огонек и появилось бледное лицо жреца, - лицо, лишенное человеческих черт, лишенное какой бы то ни было индивидуальности, - лицо мерзкого чудовищного червя.
Червь постоял над Криссом и пробормотал что-то, что Крисс понял позднее, - когда червь отполз от него и на время оставил в покое.
Он сказал: "Осталось четыре дня… Дохлый, совсем дохлый… Не доживет… Надо, надо дожить…".
Крисс получил новую порцию дурмана, который, кажется, отличался от прежнего. По крайней мере, осушив каменную чашу, Крисс почувствовал облегчение, и не сразу провалился в сон, а как бы закачался на волнах довольно приятного, успокаивающего опьянения.
* * *
С тех пор Крисс время от времени повторял свои попытки пробудиться от дурмана. С каждым разом ему это удавалось все лучше, хотя боль не отпускала и по временам становилась нестерпимой.
Рвота, оседавшая на стене и на грязной подстилке, никого здесь не удивляла: жертвы ходили под себя и смердящие запахи в алькове смерти были привычными.
Минуты, когда Крисс мог размышлять, превратились в часы.
Теперь он многое видел, слышал и понимал. И, более того, мог думать.
По-видимому, понял он, жрецы, опасаясь его преждевременной смерти, стали добавлять в дурманный напиток какие-то особые, известные лишь им одним укрепляющие лекарства.
Как бы там ни было, но Крисс получил возможность думать - а это было главное.
И теперь он уже не сомневался, что пятой жертвой Хааху станет наследник, шестой - прекрасная царица Домелла, а седьмой - сам обезумевший царь, поверивший жрецам, что бессмертие приходит только через смерть.
ЙЕССАУА
Еще огненный край солнца не коснулся почерневших зубчатых вершин Айда, как на набережной появилась пышная процессия.
Пестро облаченные носильщики в деревянных сандалиях несли несколько паланкинов, за ними следовала группа членов Совета в своих нелепых шляпах, а уже за ними - толпа зевак, среди которых были и богато одетые купцы и нищие портовые мальчишки.
Гарран ожидал, не сходя на берег. Процессия замедлилась было у причала, затем носильщики опустили паланкины. До Баро Ноэ со свитой ступил на причал, проследовал мимо торжественного караула айдийских воинов и остановился напротив корабля Гаррана. Только тогда флотоводец спустился на причал.
До Баро Ноэ коснулся шляпы - на этот раз она была многоярусной, как таосская пагода, и каждый ярус был украшен золотыми драконами, - и торжественно пригласил Гаррана во дворец Совета для праздничной трапезы.
- Каков ваш ответ на предложенные условия? - спросил Гарран, не обращая внимания на многочисленные поклоны, сопровождаемые перезвоном.
- Совет Ста принимает все условия договора, - сообщил До Баро Ноэ. - Айдийцы будут рады иметь такого покровителя, как великий царь аххумов Аххаг, и готовы в знак уважения послать в Нуанну подарки…
- Нет, казначей. Вы пошлете в Нуанну не подарки, а полновесную дань, точнее, налог, как это делают все подданные Аххага.
Налог будет обычным, как и предусмотрено договором. Сверх того вы снабдите нашу экспедицию всем необходимым для плавания и дадите в провожатые ваших лучших лоцманов, знающих путь на юг.
До Баро Ноэ беспрерывно кивал, вслед за ним кивала свита.
Однако последние слова Гаррана заставили его застыть в полупоклоне.
- Осмелюсь задать вопрос великому начальнику флота: вы собираетесь плыть в Таннаут? - спросил старейшина.
- Да. Вдоль Жемчужных островов.
- В Таннауте сейчас снова неспокойно, - До Баро Ноэ покачал головой. - Да и проливы кишат пиратами, которые разбойничают с разрешения этого варвара - Жемчужного короля.
- Именно поэтому я и прошу лоцманов, старейшина, - сказал Гарран.
Айдийцы снова поклонились.
- Здесь, на Айде, я оставляю гарнизон из пятисот воинов.
Командовать ими будет Атмар.
Атмар шагнул вперед и кивнул айдийцам.
- Позаботьтесь о казарме для них.
Айдийцы пошептались.
- Думаю, о флотоводец, лучшего места, чем дворец Совета, не найти. Там достаточно просторных помещений… Но в чем будет заключаться задача гарнизона?
- Охранять остров и гавани, нести караульную службу, следить за порядком на острове… Впрочем, детали вы вполне сможете обсудить с тысячником Атмаром. Он хороший полководец, прошедший с войском от Аммахаго до Нуанны…
* * *
Гарран со своими приближенными отправился на пир во дворец Совета. В той же самой зале, под крылатым солнцем, изображенным на стене, для гостей были накрыты низкие столы, покрытые драгоценным шелком с вышитыми на нем пейзажами. На столах, среди множества блюд и напитков, были и такие, каких Гарран никогда не видел. Здесь были странные морские животные в раковинах - этих животных полагалось глотать живьем; были огромные желтые хвостатые птицы, запеченные целиком; были невиданные фрукты с волосатой кожурой.
Однако Гарран не торопился есть и пить, он подробно расспрашивал До Баро и другого члена Совета - Ом Эро о предстоящем пути. Он узнал, что Жемчужный король похож на толстого полуголого дикаря с перьями на голове. Король не живет постоянно на одном из принадлежащих ему островов, а плавает между ними на большом корабле, оснащенном несколькими парусами, которыми очень сложно управлять. У короля множество жен и огромное количество детей; вообще в этом смысле жители Жемчужных островов придерживаются свободных нравов, женятся, на ком и когда вздумается, легко прогоняют жен, и жены платят мужьям тем же. Богатства короля состоят в огромных запасах жемчуга, скрытого в прибрежных рифах. Впрочем, на островах жемчуг не ценится, но зато, торгуя им, Жемчужный король создал для себя и для островитян райскую жизнь. Они ни в чем не знают нужды и ни в чем себе не отказывают. Купцы приплывают к главному острову - Барру - со всех концов света и везут то, что потребует Жемчужный король. А ему может прийти в голову все, что угодно - вплоть до головы дракона из Неконги. Драконы эти похожи на громадных ящериц, они живут в болотах Джайи в пятистах милях пути от Айда. И купцы из Хукки - столицы Неконги - действительно привозили королю закатанные в бочки с медом драконьи головы.
Жители островов плохие воины и не любят воевать. Они любят спать и есть. Но у них довольно большой флот, который с ведома короля промышляет разбоем в многочисленных проливах между островами. Поэтому купцы, следующие за жемчугом, предпочитают объединяться в сильные караваны и нанимать для охраны воинственных эль-менцев с побережья Ардаговы.
Еще узнал Гарран, что на Таннауте сейчас идет очередная война между двенадцатью наследными принцами. Причем самому младшему из принцев перевалило за семьдесят. Войны на Таннауте бывают довольно часто, хотя они не отличаются особыми жестокостями и не слишком вредят торговле Таннаута со странами Южного моря.
Таннаут - богатый и большой остров, много больше Айда. Там множество городов, главный из них - Табакка, в котором домов больше, чем жителей в Йессауа. На Таннауте есть несколько огнедышащих гор, и когда они пробуждаются, войны стихают и претенденты на королевский трон заключают мирный договор.
Впрочем, едва стихии успокаиваются, стычки вспыхивают с новой силой.
И многое еще странного и удивительного узнал Гарран из беседы с айдийцами. Но потом некий шипучий напиток, который сначала казался флотоводцу безобидным, ударил ему в голову. И неожиданно для себя Гарран обнаружил, что До Баро и Ом Эро сидят уже далеко от него, а Гаррана окружают прелестные юные айдийки - смуглые, тонкие, с огромными глазами и обнаженными грудями.
Они бесстыдно ласкали флотоводца и шептали ему в оба уха непристойности, которые звучали особенно пикантно на языке Равнины. Краем глаза Гарран заметил, что и его полководцы давно уже не ведут серьезных бесед: айдийки облепили их, как бабочки облепляют цветы.
Гарран не без труда высвободился из объятий девушек и поманил рукой прислужника.
- Что угодно господину?
- Найди моего ординарца Храма. И побыстрее!
Приказ был исполнен и ординарец появился за спиной Гаррана.
Лицо его было помято: Храм тоже принял участие в празднестве.
- Предупреди тысячников, - приказал Гарран склонившемуся к нему Храму. - Нам пора уходить.
Хоть и нелегко было тысячникам прервать празднество, они повиновались, и едва Гарран, поднявшись на ноги, громко поблагодарил хозяев за гостеприимство, тысячники уже спешили к нему.
До Баро и Ом Эро с поклонами выражали удивление спешке гостей и предлагали продолжить пир, обещая еще музыку, танцы обнаженных красавиц из Чена, прогулку по саду фонтанов и прочие чудеса.
- Благодарю, - твердо ответил Гарран. - Мы возвращаемся на корабль. Утром отплываем, и до отплытия мне бы хотелось решить все наши вопросы.
- Разве у нас еще есть нерешенные вопросы? - удивился Ом Эро.
- Запасы воды и продовольствия уже подготовлены и ожидают погрузки. А сопровождать вас будут семь лоцманов-айдийцев, руководить которыми приказано мне.
Атмар шепнул Гаррану:
- Прости, господин, но, может быть, мы еще попируем?..
Гарран молча двинулся к выходу, рассекая толпу беспрерывно кланявшихся айдийцев.
Снаружи дворца стояла мягкая прохладная ночь. Огни горели внизу, в городе, и огнями же сияли бесчисленные башенки дворца. Легкий ветерок был напоен прекрасными ароматами айдийских цветов и пряностей.
У выхода им подали паланкины, но Гарран отказался, заявив, что ему было бы приятнее прогуляться по ночному Йессауа, благо, до гавани не так уж далеко.
- Как будет угодно великому мореходу! - услужливо отозвался Ом Эро.