21
- Я понимаю вашу привязанность к Великому Зомби, гауптштурмфюрер Родль, но в последнее время меня больше стали занимать те, истинные зомби, которые должны возникнуть в подземельях "Регенвурмлагеря".
- Судя по европейской прессе, все мы, еще сражающиеся за интересы рейха, уже напоминаем кое-кому зомби.
- Уж не меня ли янки хотят взять за образец зомби-СС?! - артистично изумился Скорцени.
- Персонально пока что никто не назван, - чопорно доложил обер-диверсанту рейха его адъютант.
- Растерялись? Не решаются?
- Просто у янки и томми существует примета: никогда не упоминать всуе вашего имени, как имени "самого страшного человека Европы".
Адъютант Родль только что просмотрел подготовленный для Скорцени аналитиками имперской службы безопасности краткий обзор прессы противника, и пребывал в том "состоянии предуныния", в которое впадал всякий раз, когда его вынуждали взглянуть на положение Германии глазами человека из-за Ла-Манша, а то и из-за Атлантики. Потому что все отчетливее понимал: мир - мыслящий, цивилизованный мир - давным-давно отвернулся от рейха. И теперь вопрос жизни и смерти состоял уже не в том, чтобы победить в этой войне, а в том, каким образом примириться с народами, которых германцы по своей воле превратили во врагов.
- Я всегда считал, что чтение газет не способствует повышению воинственности вашего духа, Родль.
- Пусть это зачтется мне как самопожертвование, - положил тот на стол перед обер-диверсантом только что отпечатанный краткий обзор прессы, давая тем самым понять, ради кого он приносит себя в жертву.
Скорцени взял дайджест, бегло пробежал взглядом первые абзацы и отшвырнул его на край стола.
- По-моему, перечитать все это способен только человек, решивший, что жертвовать ему уже нечем и незачем, - возразил он, снисходительно пожимая плечами.
- И еще: два дня назад вы попросили подготовить досье на унтерштурмфюрера Фридриха Крайза…
- Это еще что за Фридрих? - поморщился Скорцени. - Если учесть, что все Фридрихи Германии были Великими.
- По национальности - фриз. В свое время "выловлен" был в глубинах одного из островов Восточно-Фризского архипелага.
- Вы имеете в виду известное нам обоим Фризское Чудовище?
- Так точно.
- Так называйте его своим именем. Нашли что-либо достойное внимания?
- По-моему, здесь все достойно внимания, вплоть до оставленных осведомителями гестапо чернильных клякс.
- Потому что жизненный путь любого из нас для гестапо - всего лишь большая, несуразнаялернильная клякса из составленного на него досье.
Скорцени поднялся из-за стола, открыл огромный сейф и добыл из его зева тоненькую папочку.
- Здесь всего три донесения из "Регенвурмлагеря", касающиеся не столько вашего любимца-фриза, сколько первого коменданта Рейх-Атлантиды.
- Штандартенфюрера Овербека? - удивленно уставился на него адъютант. - Но он уже отправлен в мир иной.
- А кто вам сказал, что досье расстреливают вместе с теми, на кого они заведены? Вы где служите, Родль? Сколько еще вы должны прослужить в СД, чтобы понять, что самые интересные сведения о расстрелянных нами как раз и начинают поступать из того мира, в который мы их отправляем?
- Я учту это, господин штурмбанфюрер.
- Так вот, для начала, возьмите эту папку и наполните ее так, чтобы по толщине она могла сравниться с досье, составленным Последним Мюллером рейха на нас обоих.
- Не дотянем, господин штурмбанфюрер. У Мюллера особый талант. Впрочем, наши архивариусы уже кое-что накопали. Несколько минут терпения.
"Фризское Чудовище! - удивился Скорцени тому, что в бомбово-кровавой суете войны умудрился позабыть об этом типе, о котором в свое время впервые прослышал еще от коменданта Овербека, когда тот посвящал его в подробности посещения "Регенвурмлагеря" фюрером. - Куда девался последний великий хронист войны Штубер? Еще один экземпляр для его коллекции "неповторимых воителей XX века".
Пока Родль доставлял ему папку, - поначалу адъютанта задержал в приемной телефонный звонок, затем отняло время появление кого-то из офицеров, которого он отказался пропустить к шефу, - сам Скорцени повторял ту же ошибку, в которую успел ввергнуть себя с утра Родль: просматривал обзор прессы.
Американцы сообщали о высадке дополнительного контингента своих войск на юге Италии. Англичане аристократично намекали на возможность еще одного прыжка "британского льва" через Ла-Манш, на этот раз - для освобождения Бельгии и Голландии. Вконец обнаглевший обозреватель французской газетенки, издающейся где-то в Алжире, размечтался о переустройстве послевоенной Европы, в которой Германии отводилась, видите ли, роль "подопечной территории" под мандатом Лиги Наций или Совета стран-победительниц.
Причем территория этой "подмандатной" Лиге Нации Германии" виделась ему предельно урезанной, да к тому же расчлененной на восточную (реверанс в сторону русских) и западную зоны влияния.
"Скопище мерзавцев! - зашвырнул Скорцени обзор на конец приставного стола. - Трусливо бежать из страны, забиться в глубины африканских пустынь и оттуда пророчествовать относительно передела Германии, рассуждая о великой империи, как о подопечной территории, о некоем бантустане!"
Однако тут же остепенился: "В свое время мы точно так же делили территории стран, еще не захваченных Германией. Но, по крайней мере, делали это, пребывая в своем государстве, возвышаясь над окружающим миром мощью армии".
Появившись в кабинете, Родль, прежде всего, метнул взгляд на растрепанные страницы обзора, едва удерживавшегося на самом краешке длинного стола, и даже не счел необходимым скрыть свою ироничную ухмылку: поглощение этого антигерманского чтива оказалось вредным не только для него, но и для Скорцени. Невзирая на непробиваемость железных нервов обер-диверсанта рейха.
- Вы заметили, Родль, что ваше появление с досье на очередного рыцаря этой нескончаемой войны похоже на ритуал, достойный летописи?
Высокий, увенчанный диадемой из темно-русых, жестких, слегка вьющихся волос, загоревший лоб Родля барханно поморщился. Гауптштурмфюрер знал, что словесная игра, которую обычно затевал в таких случаях Скорцени, уже сама по себе составляет некую часть ритуала посвящения в тайны жизни очередного странствующего рыцаря войны, и что первый диверсант рейха всегда придавал ей очень большое значение. К счастью, игра эта редко переходила в настоящую словесную дуэль: шеф, как правило, слишком был занят собственными размышлениями, чтобы прислушиваться к размышлениям адъютанта, представавшего перед ним на этом словесном ринге лишь в роли словесного спарринг-партнера.
- Все, кто удостоен чести пасть перед вами в виде досье, тем самым уже становятся избранниками истории. - Родль не льстил Скорцени, да штурмбанфюрер и терпеть этого не мог. Он всего лишь констатировал факт.
- Тем, кому повезет "пасть" на стол Последнего Мюллера рейха, - повезет еще больше.
- Это уже счастливчики. Не будем завидовать их судьбе.
22
Открыв первую страницу досье, Скорцени вначале отшатнулся, а затем наклонился, и, хотя зрение его по-прежнему оставалось отменным, слишком уж пристально, и как-то подслеповато всмотрелся в то, что было изображено на фотографии.
"Да уж, там есть на что посмотреть, - ухмыльнулся про себя адъютант. Несколько минут назад он и сам уже пережил нечто очень близкое к шоку. - Господь и случай не поскупились".
Тем временем Скорцени оторвался от лицезрения изображенного на фотографии существа, перевел очумелый взгляд на гауптштурмфюрера, но, так и не добившись разъяснений, вновь уставился в лицо героя досье.
- Что это здесь наклеено, Родль?
Гауптштурмфюрер всегда очень чутко улавливал грани черного диверсионного юмора Скорцени, однако на сей раз и удивление его шефа казалось вполне искренним, и вопрос звучал со всей возможной серьезностью.
- Как и положено: фотография, - с нарочитой обыденностью объяснил он шефу, - может, не самый лучший фотограф занимался им, так ведь не в каждой казарме…
- При чем здесь фотография, Родль?! Такое не выдержит ни одна пленка. Я спрашиваю, кто здесь изображен?
- На фотографии, - щелкнул каблуками Родль; дружеское расположение к нему Скорцени никогда не позволяло адъютанту забывать, кто он есть и с кем имеет дело; Скорцени это нравилось, - изображен унтерштурмфюрер Фридрих Крайз. Кличка и агентурный псевдоним "Фризское Чудовище". В настоящее время проходит службу в "Регенвурмлагере".
- Он проходит… службу?
- Без взысканий.
- Но вы же понимаете, что…
- Утверждают, что на фотографии он выглядит значительно привлекательнее, нежели в жизни, - заверил его адъютант. - Впрочем, это уже вопрос вкуса, а главное - впечатлительности.
Даже люди, очень часто сталкивавшиеся со Скорцени и его адъютантом, не всегда могли понять, когда они говорят между собой всерьез, а когда - дурачатся.
- И где же оно сейчас, это Фризское Чудовище?
- В "Регенвурмлагере". Комендант лагеря бригаденфюрер фон Риттер вполне доволен им, я справлялся.
- Ну, если подбор гарнизона ведется по такому принципу, то вскоре враг столкнется с чем-то поистине чудовищным.
Родль приблизился еще на два шага и, приподнявшись на носках, робко заглянул в досье. Скорцени истолковал его намерение в духе того, что адъютант решил освежить свои впечатления. И, судя по выражению его лица, ему это удалось.
- Вы правы, Родль, на такое личико наглядеться трудно, хочется носить его фотографию в нагрудном кармане. Чем он там занимается, этот унтерштурмфюрер Крайз?
- Буквально вчера комендант "Регенвурмлагеря", исходя из приказа Кальтенбруннера, назначил его начальником подземной "Лаборатории призраков".
- "Лаборатория призраков" - это хорошо, это как раз для Фризского Чудовища, - одобрительно кивнул Скорцени, но тут же спохватился. - Там что, существует и такая лаборатория?
- …Недавно созданная.
- Где собирают красавцев по образу и подобию унтер-штурмфюрера Крайза?
- По-моему, именно там их и сотворяют.
- Считаете, что в "Лаборатории призраков" их выпускают серийно?
- Утверждают, что пока что лаборатория эта проводит изыскания в области нового типа гомо сапиенс.
- Сказали бы проще, Родль: пытаются родить зомби.
- Все никак не смирюсь с этим словцом.
- В любом случае, фон Риттер не лишен вкуса. Но ведь зомби - это зомби. В этой лаборатории не сотворяют нечто подобное тому, что вы осмелились положить мне на стол.
- Испытывают гомо сапиенс, а получаются "фризские чудовища". Причем унтерштурмфюрер Крайз - лучший из образцов. Эстетически наиболее выдержанный.
- Значит, бригаденфюрер фон Риттер не лишен чувства юмора. Чего никакие скажешь о вас, Родль. Вы все воспринимаете в самых мрачных тонах.
Адъютант понял, что, по существу, таким образом, - в самых что ни на есть мрачных тонах своего собственного юмора, - Скорцени упрекнул его в легкомыслии. Но что поделаешь, шеф сам повел разговор в таком духе.
- Однако замечу, что лаборатория все же существует, - поспешил деликатно оправдаться Родль. - И Крайз действительно возглавляет ее. Говорят, там собраны лучшие умы Германии и ряда других стран.
- Это чувствуется, - постучал он ногтем по фотографии унтерштурмфюрера. - Впрочем, восточная мудрость гласит, что когда безобразное достигает своего предела, наступает прекрасное. Но понятно, что в этом утверждении восточные мудрецы, как всегда, слишком перемудрили, - как считаете Родль?
- Вряд ли фон Риттер догадывается об этом. Скорее всего, действует по наитию.
- Так кого же сотворяют в "Лаборатории призраков" на самом деле? Кому понадобились обычные зомби в "Регенвурмлагере", которому вскоре предстоит оказаться в прифронтовой полосе?
- Там готовят солдат-призраков, господин штурмбанфюрер. Будущих подземных обитателей и защитников "Лагеря дождевого червя". Лишенных памяти, рассудка, инстинктов, и еще чего-то там - защитников "СС-Франконии".
- Теперь таких, лишенных памяти и рассудка, развелось немало. Но я всегда считал, что "Лаборатория призраков" не имеет к этому никакого отношения. Недавно мы с вами испытывали целый взвод зомби, но, если помните, сотворяли их не в "Лаборатории призраков".
- И все же, Крайз - ведущий ученый. Получеловек-полудьявол, связанный с некими Высшими Силами.
Скорцени поморщился и еще раз всмотрелся в изуродованное ожоговыми шрамами и какими-то странными наростами лицо, в копну спадающих на щеки нерасчесанных волос. На фото Крайз был в гражданском, поэтому вид его разительно несоответствовал самому представлению об офицере СС. Уяснив это, Скорцени нервно осклабился, по всей вероятности, с трудом сдерживая отвращение.
- Может, лучше убрать это досье, господин штурмбанфюрер?
- Нет уж! Руководитель "Лаборатории призраков" "Регенвурмлагеря"… Такого человека мы с вами, Родль, обязаны знать, что называется, в лицо. Особенно если учесть, что только что лагерем вплотную заинтересовался фюрер. Кстати, как там чувствует себя наш комендант?
- Рядом с Крайзом барон фон Риттер будет выглядеть настоящим красавцем. Так что фюреру приятно будет сравнивать их.
- В этом можно не сомневаться. - Скорцени знал, что представляет собой этот полуазиат-бригаденфюрер, поэтому смог оценить мрачное пророчество Родля.
- Я, конечно, кое-что слышал об увечности Крайза, - признался он по этому поводу. - Овербек описывал мне его внешность, предлагая поддержать при назначении на должность в "СС-Франконию", однако видеть вживую не приходилось. Поэтому даже не предполагал, дьявол меня расстреляй, что все настолько уж… необычно, - с трудом подобрал он наиболее мягкое в подобной ситуации выражение.
- Иначе его вряд ли стали бы называть "Фризским Чудовищем".
- А как он ведет себя так вот… в обычной жизни?
- Чертовски силен, и если его разозлить…
- Ну, уж злить-то мы его, конечно, не решимся, - заверил Скорцени. - Кто рискнет?!
- Но, в общем-то, он довольно смирный. Говорят, с ним вполне можно ладить.
- Постойте, у него что, достаточно образования, чтобы возглавлять лабораторию? - полистал Скорцени последние донесения, пытаясь добраться до бумаги, в которой значилось бы покорившееся Крайзу учебное заведение.
- Медицинский факультет университета, - пришел ему на помощь Родль.
- Это сразу же должно в корне изменить наше отношение к нему?..
- Не уверен. Но знаю, что кроме Крайза в лаборатории работает главный специалист, а также целый штат всех прочих специалистов. В том числе из Африки, Гаити и Тибета. По крайней мере, так следует из рапорта бывшего коменданта "Регенвурмлагеря" штандартенфюрера - тоже бывшего - Овербека. Этот рапорт имеется в досье.
- И за что его, этого бывшего, хотели расстрелять?
- Не только хотели, но и расстреляли.
Скорцени прокашлялся и промолчал. Он забыл, что так и не раскрыл тайны псевдонима "Центурион", под которым скрывался Овербек в роли командира взвода зомби-воинов.
- В чем его официально обвиняли?
- Судя по всему, он попросту свихнулся.
- Да-да, кажется, что-то припоминаю. Мы ведь занимались им. Хорошо, оставьте эти бумажки, постараюсь трепетно вникнуть в суть изложенного в них. А относительно того, что свихнулся… Стоит ли удивляться, Родль: в подземелье, в кругу чудовищ и призраков, ощущая, что и сам ты уже не что иное, как призрак и чудовище?..
- Что вполне понятно…
"Чем только ни приходится заниматься, в то время когда на всех фронтах идут сражения и везде найдется работа диверсантам", - помассажировал болезненно пульсирующие виски Скорцени, чувствуя, что не мешало бы немного развеяться. Где угодно, хоть на вершине Абруццо.
- Я свободен, господин штурмбанфюрер?
- Признайтесь, Родль, что ведь вы тоже никогда не бывали в подземельях "Лагеря дождевого червя"?
- Не имел удовольствия.
- Тем не менее, не проявляете к ним абсолютно никакого интереса, - упрекнул его Скорцени.
- Никакого, - и Родль молитвенно перевел взор на потолок, обращаясь к Господу с молитвой удержать его шефа от паломничества в "Лабораторию призраков".
- Это вы, Родль, напрасно: к делам и душам диверсантов Господь во все века оставался абсолютно равнодушным, - уловил его настроение штурмбанфюрер. - Как и вы - к делам "Регенвурмлагеря".
- На когда прикажете планировать вашу поездку? - не стал Родль ни оправдываться, ни задавать лишних вопросов.