27
В дальней выработке, названной "зомби-могильником", которую рабочие еще не успели обшить досками или обложить кафелем, Скорцени показали двадцать ящиков-гробов. В каждом из них уже лежал будущий зомби из той "новой волны", которая должна служить сотворению следующего поколения зомби.
Впрочем, внимание штурмбанфюрера привлекли не столько "вместилища недочеловеков", сколько форма самой выработки. Если все остальные вырубались в толще скал в виде квадратов - без каких-либо архитектурных излишеств, самым примитивнейшим образом, то на этом зомби-инкубаторе строителей явно повело. Они ударились в овалы отдельных углублений, в готику сводов, в опоры, высеченные, как и везде, все из того же первородно-каменного основания, однако доведенные здесь почти до совершенства римских колоннад. Взору всякого забредшего сюда открывалось некое подобие катакомбного храма первых, гонимых язычниками христиан.
- Надеюсь, вы понимаете, что все работы по сотворению зомби должны вестись в атмосфере исключительной секретности? - жестко поинтересовался штурмбанфюрер.
- Над всем, что здесь происходит, витает могильная секретность, - заверил его Фризское Чудовище. - Вы уже ощущаете ее дух, пропитываетесь им.
- Вот именно: "пропитываюсь".
Крайз благоговейно осмотрел своды шахтной выработки, словно мастер, только что закончивший возведение прекрасного храма. Он был очарован своим творением.
- Не торопитесь, Скорцени, - молвил он, остановившись посреди небольшого фойе и запрокидывая голову. - Здесь время должно приостанавливать свой бег. Осмотритесь, задумайтесь, проникнитесь…
- Не воображайте себя архиереем этого подземного храма.
- Этого собора души, входя в который, каждый обязан очиститься от бренности потустороннего, того, что за дверью "Лаборатории призраков", мира.
В воображении Фризского Чудовища этот катакомбный "собор" действительно представал делом всей его жизни и образцом величественной красоты. Именно так должен был взирать на собор Парижской Богоматери влюбленный Квазимодо. Крайз давно решил, что впредь зомби обязаны являться миру только в таких храмах.
- И сколько же времени уходит на "высвячивание" в полноценные зомби? - вернул его с вершин эстетики на беспощадный материализм бытия "СС-Франконии" Отто Скорцени. - Я имею в виду - после их возвращения в бытие.
- С учетом функциональной переподготовки каждого из них, а также адаптации к новому виду существования и должности, - порядка трех месяцев.
- Непозволительная расточительность, Крайз.
- Мне тоже казалось, что непозволительная расточительность. Пока не вспомнил, сколько месяцев отведено природой, чтобы выносить младенца, и сколько лет - чтобы взрастить и воспитать его.
- Только не следует мнить себя Творцом небесным, Крайз. Вы все же имеете дело с творением, уже созданным Господом. А посему предусмотрите ускоренный вариант. Полтора месяца вполне достаточно, чтобы произвести на свет божий гениальнейшего из этих недочеловеков.
- Трудность заключается в адаптации. К тому же необходим срок, чтобы выяснить, насколько удачным оказалось перевоплощение и каковы практические возможности каждого из неофитов. Исходя из результатов этих исследований, можно будет вносить коррективы в подготовку нового поколения зомби.
- Еще раз напоминаю, Крайз, что вы не Всевышний, Крайз! - незло проворчал обер-диверсант.
- Но ведь и Всевышний не утруждал себя экспериментами, подобными тем, которыми озабочены мы, в нашей секретной лаборатории, - огрызнулся Фризское Чудовище.
- Не настаивайте, зачислить в штат "Лаборатории призраков" Всевышнего я все равно не смогу, - воинственно улыбнулся Скорцени. - По рангу не положено. Разве что фюрер. Ибо фюреру позволительно даже то, что не позволительно Всевышнему.
- Только вряд ли я осмелюсь напомнить об этом им обоим - фюреру и Всевышнему.
- Понимаю: далеко не каждому из нас, смертных, дано сотворять целое поколение новой цивилизации. И тем не менее… Спуститесь на землю и не забывайте, что, прежде чем решиться на сотворение зомби, мы решились сотворить Вторую мировую войну.
- Что выглядит весьма опрометчиво. Особенно идея напасть на Россию. В любом случае, теперь следовало бы очнуться и перевести дух в границах рейха сорокового года. А дальнейшее завоевание мира начинать не с того, что посылать в танковые мясорубки десятки арийских дивизий, а с превращения в зомби тот многомиллионный неполноценный людской материал, который уже имеется под рукой на огромных просторах, от африканских песков до белорусских болот.
- Создавая обычную, наземную армию зомби? - удивленно уточнил Скорцени, поражаясь тому, что подобная мысль до сих пор не пришла в голову ему самому.
- Для начала вполне хватило бы нескольких отрядов диверсантов. Понимаю, что решение о создании зомби-диверсионных отрядов было бы воспринято вами с большим пониманием, - оскалился в своей жутковатой ухмылке Фризское Чудовище.
В это время дверь в зомби-могильник вновь приоткрылась и на пороге, в сопровождении фельдфебеля Зебольда, появился барон фон Штубер.
- А вот и командир подразделения зомби-диверсантов! - объявил Скорцени, отвечая на приветствие гауптштурмфюрера. - Говорят, вы уже неплохо освоились здесь, стратег и тактик партизанских воен.
- Я и в самом деле пытаюсь определить места закладки базовых партизанских складов и самих подземных партизанских лагерей, соединяя их с лагерями и базами наземными.
- И какие перспективы подобной войны вам с Вечным Фельдфебелем видятся?
- Ни один лесной партизанский отряд не получал возможности в критической ситуации отойти на подземную базу. Мне пришлось пару недель провести в Одессе, в роли специалиста по антипартизанским операциям против отрядов, действовавших в тамошних катакомбах. Конечно, наши рейды были малоэффективными, поскольку атаковать партизан в катакомбах, в узеньких проходках и штольнях, в полном мраке, - очень сложно. Атакующие несут немыслимо большие потери, а оставшиеся в живых выбираются из подземелий в полусумасшедшем состоянии. В то же время гестапо и сигуранце удалось замуровать, заминировать и взять под наблюдение все основные выходы из катакомб, поставив катакомбников на грань выживания, поскольку выработки катакомб к жизни не приспособлены: нет света, нет воды, нет топлива и всего прочего, а психика людей очень быстро истощается.
- То есть "СС-Франкония" значительно лучше приспособлена к жизни партизан, а лагеря их, в соединении с секретными наземными базами, становятся очень надежными?
- Считаю, что у диверсантов "лагеря дождевого червя" появятся уникальные возможности для партизанских действий. Через неделю у меня уже будет готов план базирования партизан, их рейдов и направления основных ударов.
- В таком случае я подготовлю приказ и назначении вас начальником разведывательно-диверсионной службы "Регенвурмлагеря" и заместителем коменданта по развертыванию партизанского движения. Уверен, что Кальтенбруннер его поддержит, а Гиммлер подпишет. Одновременно похлопочу и о повышении вас, гауптштурмфюрер, в чине.
28
В выработке, в которой должно было появиться первое распятие работы лучшего скульптора "СС-Франконии" Отшельника, уже потрудились два пленника-камнетеса. Они вырубили из каменного монолита заготовку для столба, грубо очертили контуры креста и даже контуры некоего подобия тела Иисуса. Но для более тонкой и возвышенной работы их грубые зубила ремесленников оказались непригодными.
Теперь камнетесы стояли с непокрытыми головами и молча, почти благоговейно, как и подобает подмастерьям, смотрели на появившегося мастера. Эти "голгофские плотники" примитивно "сработали" крест и вознесли его на Голгофу, теперь все решало искусство "палача".
- Зачем им, нехристям, понадобился этот крест? - негромко проговорил один из камнетесов, худощавый и согбенный, в произношении которого Отшельник четко уловил белорусский акцент.
- Ну, распятие ведь, - пожал плечами его напарник, считая, что в данном случает оправдание Штубера и Крайза сокрыто в самом смысле и предназначении скульптуры.
- Как они собираются отмаливать грехи свои перед муками Господними, когда сами муки эти возрождают в камне, через убийство и мучения?
- А они ставят распятия не для того, чтобы, глядя на них, молиться, - уже более уверенно ответил ему собрат по топору. - Это эсэсовцы нас запугивают. Кресты Иисусовы для них - что-то вроде сатанинской метки. Чтобы на каждого замученного здесь - по распятию.
Камнетесы вопросительно взглянули на Отшельника, но тот богобоязненно осматривал заготовку, взволнованно и недоверчиво прощупывая заскорузлыми пальцами каждую складку материала, каждую неудачную зазубрину.
Сейчас он был похож на скрипичных дел мастера, ощупывающего заготовку под скрипку. Вроде бы, все, как надо, все - как всегда. И все же, какие-то сомнения охватывали: неужели эта масса грубой древесины способна будет когда-либо воссоздавать уму непостижимые творения гениев?
- Что ты так прицениваешься? - скептически поинтересовался белорус. - Что облапываешь ее, словно девку на весенней травке?
- Материал понять хочу. Образ уловить…
- Что-что ты хочешь "понять"?
- Материал, материал. Что тут непонятного?
- А что "уловить", какой такой "образ"?! - поинтересовался его собрат.
- Зачем тебе это знать? - недовольно проворчал Отшельник.
- Я к тому, что если еще пару раз пройтись по ней зубилом и изуродовать, то ничерта у них потом не выйдет.
- Не Христос, а чистый ирод - вот что у них из глыбы этой получится, - добавил белорус.
- У кого "у них"?! - хриплым басом возмутился Отшельник. - Статую сотворяют не они, а мы с вами. Наше это… Наша работа, память о нас.
Он оглянулся на безучастно стоявшего неподалеку гауптштурмфюрера Вилли Штубера, но тот методично ударял стеком по голенищу до блеска начищенного сапога и всем своим видом давал понять, что вмешиваться не собирается.
- Какое "наше"?! Что здесь нашего?! - изумился напарник белоруса, приземистый, широкоплечий мужик лет пятидесяти, с искореженной шрамом нижней губой. - Мы здесь рабы, и дело наше - рабское.
- Неужто забыли, сколько великих творений создано было рабами? Потому что не на рабство работали - на вечность.
- Все равно надо бы изуродовать, - возразил "губастый", страшно заикаясь и шепелявя, очевидно, когда-то, во время допросов, ему раздробили челюсть.
- Вы обо мне и камне этом думайте, что хотите. Но если кто-то из вас хоть однажды нанесет неверный удар топором или молотком, того я самолично изуродую! - буквально прорычал Отшельник, обкрошивая пальцами ту часть заготовки, в которой уже чудились ему голова и терновый венок Христа.
Камнетесы приумолкли и только теперь, вспомнив, что неподалеку стоит немецкий офицер, с опаской оглянулись на него.
- Да-да, я слышал весь ваш спор, - неожиданно заговорил этот офицер почти на чистом русском, что поразило их, словно знамение небесное. - Дело не в том, что вы рабы, а в том, что вы - не мастера, а црего лишь жалкие ремесленники. Вы никак не можете понять: все, что здесь делается, принадлежит уже не нам, ибо мы - всего лишь колония термитов, возводящих сей величественный подземный Термитник. Оно принадлежит цивилизации, которая будет утверждаться в этих подземельях после нас.
Камнетесы угрюмо молчали, время от времени посматривая то на Штубера, то на Отшельника. В эти минуты оба они в одинаковой мере были ненавистны им. Как, впрочем, и камень, из которого должно появиться распятие.
- В ближайшее время камнетесы подготовят для вас, Отшельник, еще три таких заготовки, - не обращал на них внимания барон фон Штубер. - Завершив работу над ними, вы затем украсите зал торжеств "СС-Франконии" гербом Третьего рейха.
- Никогда не занимался такого вида резьбой… - попытался возразить Отшельник, однако Штубер не пожелал выслушивать его.
- Понимаю, что вы потомственный мастер, и что ваше призвание - распятия.
- Каждый должен делать то, что умеет, - угрюмо оправдал себя Отшельник.
- Я даже предвижу, что найдутся официальные лица, которые будут убеждены, что свастику следовало бы высекать арийцам, лучшим скульпторам Германии. Но, во-первых, лучшие либо бежали за рубеж, либо оказались на фронтах или же погибли в концлагерях. А во-вторых, не следует забывать, что величие империи всегда сотворялось руками рабов. Именно рабов, в этом вы, Отшельник, правы.
- Но затем руками этих же рабов, только уже восставших, они и разрушались
- Опасная мысль, - заметил Штубер. - Хотя и верная. Руками рабов и варваров эти империи создавались и руками же рабов и варваров разрушались. Вы мне все больше нравитесь, Отшельник. Вот почему я не стану спешить с экспериментом, в котором вам отведена та же роль, что и в библейских сказаниях Иисусу Христу.
- Каким еще экспериментом? - Отшельник давно заметил, что отношения его с этим эсэсовским офицером складываются как-то по-особому. Штубер был не менее жесток, чем многие его одетые в мундиры СС соплеменники. Тем не менее в его рассудительном спокойствии находилось место для того, чтобы сохранять некую видимость человечности и даже доверительности.
- По превращению вас в зомби.
- Меня? В зомби?!
- Вам объяснить, что это значит - зомби?
- Уже не нужно. Это - все те нелюди, которыми вы стали заполнять новые выработки, чтобы иметь там исполнительных полумертвецов?
- Понимаю, Отшельник, что такая перспектива вас не прельщает, - одной рукой Штубер сжимал рукоять лежащего у него в кармане брюк пистолета, другая легла на расстегнутую кобуру. - Но вы должны понять меня, зомби-скульптор. В основе - потрясающая идея: талантливейший из славянских скульпторов, превращенный в зомби, продолжает создавать статуи распятий. Ничего подобного мир искусства еще не знал. Однако возникает вопрос: повлияет ли сие превращение на его работоспособность и развитие таланта? Или же, наоборот, превратит в бездаря? Мои замыслы вам не интересны, Отшельник?
- Как уже только ни убивали меня на этой войне, - спокойно, устало ответил пленный. - Значит, придется умирать вот так, оставаясь в этом мире полусолдатом-полумертвецом.
- Понимаю, даже этим сообщением взволновать вас уже невозможно, - не сумел скрыть своего разочарования Штубер. - Однако же упрямством вашим разволновать меня тоже непросто.
- Прикажите предоставить мне резцы и прочий инструмент, - вновь принялся ощупывать абрис каменной заготовки Отшельник. - Руки мои уже "чуют" тело распятого, оно оживает под ними, - беседовал Отшельник теперь уже сам с собой.
- С гербом рейха мы, наверное, повременим, - постепенно начал поддаваться Штубер магии его "колдовства на камне". - Совершенствуйтесь пока что на распятии… мастер! - Это свое "мастер" Штубер произнес как-то по-особому возвышенно.
- В таком случае выдайте мне резцы и оставьте наедине с этим благородным камнем, - тонко уловил "возвышенность" его интонаций Орест Гордаш. - Вы ведь даже не представляете себе, какой твердый и в то же время податливый здесь камень. Почти такой же, как у нас в Украине, на Подолии. Сам Господь сотворил его для того, чтобы все скульпторы мира обучались высекать самые изысканные распятия, на какие только способна человеческая фантазия.
- И можете не сомневаться, каменных дел мастер, - доверительно поддержал его фон Штубер, - что в этом, в умении распинать, человечество поупражнялось вдоволь.
- Даже для того, чтобы распять всех святых, особого таланта не требуется, - молвил Отшельник, принимая из рук невесть откуда появившегося фельдфебеля Зебольда набор инструментов. - Талант требуется для того, чтобы увековечить сцены этих распятий для потомков.