- Мы с Николаем Савичем перенесли японку в каюткомпанию, уложили на диван, я ей перевязала голову…. Оставила при Наоми Уховастаршего, а сама прошла в её каюту и всё тщательно - как ты учил в своё время - обыскала. Настойчиво и вдумчиво…. Два деревянных сундучка и одна кожаная сумка. Ничего интересного не нашла. Несколько кимоно, нижнее бельё, две пары деревянных сандалий, носовые платки, белые носки, ниткииголки, маленькие ножницы, баночки и скляночки - с безобидным содержанием. Какаято мазь, сильно пахнущая морскими водорослями, косметические белила, восточные специи…. Совершенно ничего необычного! Даже немного обидно. И - очень стыдно…
- А как сама девушка?
- Уже нормально. Пришла в себя, я ей дала успокоительных капель, бокал вина. Сейчас она уснула, Савич за ней присматривает…
В рваные, покрытые многочисленными заплатами паруса дул лёгкий северовосточный ветер. Эскадра медленно, с трудом преодолевая встречное течение, входила в широкий залив. Узкие волны за кормой "Короля", шедшего первым, неторопливо разбегались к далёким берегам, едва различимым в утреннем сиреневорозоватом тумане. Волны были странными, серебристыми и очень ленивыми.
- Устье Рио де ла Платы, что в переводе с испанского языка означает - "Серебряная река"! - торжественно объявил Лаудруп. - Знающие и опытные люди утверждают, что шире этой реки - в месте её впадения в Атлантический океан - нет во всём мире…
Егор, уже неоднократно слышавший этот восторженный географический очерк, только незлобиво усмехнулся и, зябко поёжившись на холодном ветру, недовольно пробормотал себе под нос:
- Ветер осенний какойто, очень уж промозглый…
- Конечно же, осенний! - согласился с ним Людвиг. - В южных широтах нашей планеты апрель и май - осенние месяцы. Видимо, сам господь Бог так придумал…
Да, была уже середина апреля 1704 года, плавание откровенно затягивалось. Сперва в Маракайбо они простояли на две недели дольше, чем планировали: пока новую мачту поставили на "Александре", пока просмолили борта, обновили такелаж и достали надёжную парусину для запасного комплекта парусов….
А потом задули сильные северные ветра. Прячась от них, корабли эскадры долго отстаивались в бухте Каракаса, потом - в устье полноводной и тёмнокоричневой Амазонки - вблизи безымянной португальской деревушки.
Наконец, суда прошли самый западный южноамериканский мыс - под названием КаабуБранку - и тут же повернули на юговосток. Но, нет, опять всё не слава Богу! Неожиданно северные ветра сменились сильными южными, временами переходящими в настоящие шторма и бури.
Опять пришлось идти неровными рывками: неделю плывёшь вдоль болотистого берега, покрытого густой тропической растительностью, две недели отстаиваешься в какойнибудь неприметной, но гостеприимной бухте. Салвадор, Виттория, СанПаулу, ПортуАлегри - вот далеко неполный перечень крохотных посёлков, вблизи которых им пришлось бросать якоря…
Регулярные погодные катаклизмы сильно потрепали все четыре корабля эскадры, только вот о серьёзном ремонте оставалось только мечтать.
- В этих португальских деревеньках даже приличного бронзового гвоздя не найти! - от всей души возмущался Лаудруп. - Не говоря уже о парусине и о надёжных стальных стяжках для бортовых досок. Первый серьёзный порт, где можно нормально отремонтироваться, будет только в устье реки ЛаПлаты. Там расположен один славный городок - с длиннющим названием, которое полностью переводится с испанского языка как - "Город Пресвятой Троицы и Порт нашей Госпожи Святой Марии Добрых Ветров". Укороченное испанское название - Санта Мария дель Буен Айре, совсем короткое - БуэносАйрес. То есть - город добрых ветров! Очень красивое и ёмкое названье, чёрт меня побери…
Корабли эскадры, выстроившись в один ряд - носами против течения реки - встали на якоря возле портовых сооружений и мастерских, не доплыв до самого БуэносАйреса порядка пятнадцатишестнадцати миль.
- Здесь - настоящая цивилизация! - с гордостью объявил Лаудруп. - Есть даже самые натуральные постоялые дворы - с белыми простынями! По крайней мере, мне так рассказывали знающие люди…
Небольшая гостиница, действительно, обнаружилась. Причём, всего в четверти мили от причала.
- Переселяемся! - решил Егор. - Только и о безопасности надо позаботиться. Первые сутки у дверей постоялого двора дежурят русские караулы, вторые сутки - шведские. Ну, и так далее…
На первом этаже поселились Уховы, Шлиппенбахи и Фрол Иванов. На втором этаже в одном номере разместились Петенька и Томас, в другом девочки - под надзором Наомисан, с которой Санька сняла все подозрения. Рядом находилась комната Людвига и Герды. А супруги Меньшиковы разместились в мансарде, под самой крышей.
Егор, чуть поразмыслив, забрал с собой на берег и заветный кожаный саквояж, в котором находилась половина "золотого запаса" экспедиции и все Санькины украшения.
"Правильно, братец, правильно!", - полосатым котом Матроскиным из детского мультфильма замурлыкал внутренний голос. - "Куриные яйца, как нас учит народная мудрость, всегда надо держать в разных корзинах. Тем более что серьёзные ремонтные работы на корабле всегда сопряжены с определённым бардаком…".
Когда накормленные и уставшие дети, наконец, уснули, Егор и Санька, попрощавшись с четой Лаудрупов, поднялись к себе в мансарду.
Их гостиничный номер оказался на редкость уютным: метров двадцать пять квадратных, тёмная мебель, деревянный некрашеный пол из досок местной акации, а на кровати обнаружилось самое настоящее постельное бельё. Правда, роль подушек играли тщательно свёрнутые шкуры горных лам, завёрнутые в белую холстину.
Только вот заснуть долго не удавалось: по черепичной крыше чтото громко шуршало и звенело, а по стеклу крохотного окна усердно скреблись своими острыми коготками невидимые слуги чёрной аргентинской ночи…
Впрочем, Саньку эти странные звуки только веселили и нешуточно возбуждали.
- Саша, мне страшно! - испуганно и одновременно призывно шептала жена до самого утра. - Обними меня скорей! Ну, крепче! Ещё - крепче…
Несмотря на бурно проведённую ночь, они проснулись рано - часа через полтора после восхода солнца. Егор принялся тщательно застилать кровать, приведённую за ночь в нечто весьма неприличное, а Санька, минутудругую повозившись с хитрыми запорами, широко распахнула окно.
Сразу же помещение номера наполнилось свежим, звенящим от хрустальной чистоты воздухом.
- Чем же это так пахнет? - никак не могла понять Санька. - Чутьчуть горчинкой, а ещё, совсем немного, колодезной водой…. Или - родниковой? - выглянула из окна и удивлённо охнула: - Саша, иди скорей сюда! Здесь настоящее чудо…. Теперьто я точно знаю, кто это всю ночь напролёт пугал меня скрежетом и царапаньем…
Егор, бережно отодвинув жену от узкого окна, осторожно высунулся наружу. Лёгкий утренний ветерок кружил в прозрачном воздухе - по самым невероятным траекториям - миллионы жёлтобурых и лимонных листьев, опавших с платанов. Разноцветные листья были везде и всюду, казалось, что всё пространство за окном - безо всякого остатка - заполнено ими…
Завтрак был созвучен этой хрустальной осенней свежести: белый, удивительно мягкий пшеничный хлеб, жёлтое густое масло, свежайший козий сыр, варёные куриные яйца, тонко нарезанные ломтики сырокопчёного бекона, крупные куски варёной говядины, сочные светлозелёные груши, мелкие краснобокие яблоки…
А кофе, поданный сонной хозяйкой в самом конце трапезы, был просто великолепен: ароматный, пахучий, с лёгкой и приятной горчинкой.
"Похоже, что лёгкая горчинка - отличительная черта всей этой страны, которую через многие годы официально назовут Аргентиной…", - высказал очередную философскую сентенцию заумный внутренний голос.
- Отличный кофе! Великолепная страна! Мне здесь, определённо, нравится! - взволнованно заявила Гертруда Лаудруп, влюблено, с нескрываемым обожанием поглядывая на своего мужа Людвига.
После завтрака компания разделилась. Первые два дня - после прибытия на эту стоянку - были объявлены Егором выходными, поэтому мнения, как эти дни провести, предсказуемо разделились. После недолгих, но жарких споров решили так: Людвиг и Герда, прихватив с собой всех детей и охранную команду, отправляются на конных повозках в БуэносАйрес - на обзорную экскурсию, а все остальные остаются возле кораблей.
В обеденное время супруги Меньшиковы зашли перекусить в маленький трактирчик, над дверью которого висела табличка - "Портеньо". За одним из столов сидели и оживлённо болтали поиспански Фрол Иванов и молоденькая черноволосая девица, облачённая в богато отделанный мужской костюм для верховой езды.
"Надо признать - весьма симпатичная барышня!", - со знанием дела оповестил внутренний голос. - "Ну, вылитая Исидора Коварубио - из великого романа Майна Рида "Всадник без головы"! Только молоденькая такая Исидора, лет шестнадцатисемнадцати от роду…. Кстати, характерный разрез глаз и смуглая кожа указывают на то, что среди её ближайших предков присутствовали и южноамериканские индейцы. А воркуютто как, ну, чисто влюблённые голубки! Фролкато наш - знатный полиглот…".
Возле барной стойки - на высоких стульях - сидели двое мужчин среднего возраста, чемто неуловимо похожие на собеседницу Фрола. Вот девушка неожиданно рассмеялась хрустальным и серебристым смехом, мужчины тут же, словно по чьейто строгой команде, напряглись, поглядывая на Иванова с ярковыраженным недоверием.
- Наверное, братья этой черноволосой красотки, - негромко предположила Санька. - Я читала, что у испанцев принято, чтобы молодые девушки ходили на свиданья с кавалерами только под надёжным присмотром близких родственников. Правильный такой обычай, уберегающий от всяких неожиданностей…
Чуть позже выяснилось, что девушку действительно звали Исидорой. Она была любимой дочерью местного плантатора Рауля Гонсалеса, а два хмурых типа, действительно, являлись её старшими братьями.
После обеда Егор и Санька отправились прогуляться вдоль обрывистого берега ЛаПлаты. Шли, обнявшись, любовались на шикарные речные пейзажи, болтали о всяких мелочах.
- Александр Данилович! - позвал ктото. - Подождите!
Торопливо подошёл шкипер Тихий и взволнованно доложил:
- Господин командор! Мне рассказали, что всего неделю назад у крайнего причала, где сейчас пришвартована "Кристина", стоял голландский фрегат. Да, тот самый, с русскими офицерами на борту. Называется - "Зейдерзее". Что это всё значит, Александр Данилович?
Егор только плечами передёрнул недовольно, мол, сам бы многое отдал - за решение этой головоломки.
Ещё через час, когда уже подходили к гостинице, Егор непроизвольно задрал голову вверх, нахмурился и недовольно покачал головой:
- Саня, сколько раз я тебе говорил, что, выходя из комнаты, окна обязательно надо закрывать?! Вон, створка нашего окошка распахнута почти настежь. Безалаберность какаято, право!
- Я только маленькую щёлку оставляла, чтобы чутьчуть проветрить, - принялась оправдываться жена. - Это ветер, наверное, постарался. Ну, и ничего страшного! Подумаешь, в комнату нанесёт немного платановых листьев. Они такие милые! И пахнут очень приятно…
"Дай Бог, чтобы только опавшие листья платанов пожаловали к нам в гости!", - многозначительно поморщился недоверчивый внутренний голос. - "Дай Бог! Впрочем, наша мансарда, действительно, располагается высоко от земли, а никаких лестниц вблизи не наблюдается…. Вообще, братец, ты и сам непростительно расслабился! По поводу окна мог бы и лично всё проверить…".
Возле двухстворчатых дверей постоялого двора дисциплинированно прогуливался сержант Дмитрий Васильев и два солдата. Служивые, изредка посмеиваясь, о чёмто оживлённо переговаривались между собой.
- Господин командор, на вверенном нам объекте всё спокойно! - заметив начальство, тут же вытянулся в струнку сержант. - Никого из посторонних персон не появлялось!
- Нуну! - облегчённо вздохнул Егор. - Бдите дальше, бойцы!
Когда он массивным бронзовым ключом отпирал дверной замок гостиничного номера, над головой чтото застучало.
- Чёрт меня побери! - негромко выругался Егор, врываясь в помещение. - За что мне это всё? За что?
Он торопливо заглянул под кровать и убедился, что заветный саквояж - с половиной "золотого запаса" экспедиции - бесследно исчез.
- Этот наглый вор пришёл по крыше, - начала объяснять Сашенция безмерно виноватым голосом. - Заслышал, что мы возвращаемся, вылез обратно на крышу и…. Прости меня, Саша! - неожиданно заплакала, размазывая ладошкой по лицу крупные слёзы.
- После, дорогая, после! - Егор невежливо отодвинул жену в сторону и устремился вниз по лестнице, на ходу вытаскивая изза пояса пистолет.
Выскочив на улицу, он взвёл тугой пистолетный курок и скомандовал подбежавшим часовым:
- На крыше гостинице находится подлый вор. Бегите вдоль правой стороны дома, я побегу вдоль левой. Стрелять на поражение! Форверст!
Стена здания оказалась неожиданнодлинной: к жилой части постоялого двора примыкали какието склады и амбары, дальше, судя по характерным запахам, располагались овчарня и конюшня. Когда до угла крайнего строения оставалось уже совсем немного, за торцом раздался громкий цокот конских копыт.
Егор наддал и, выскочив на свободное пространство, поскользнулся. Голень правой ноги, когдато угодившей в звериный капкан, пронзила острая боль. Он тут же опустился на левое колено, вытянул вперёд руку с пистолетом и надавил на курок, целясь в спину одному из трёх всадников, скакавших прочь от постоялого двора.
Прогремел выстрел, гнедая лошадь упала на всём скаку, подминая под себя седоканеудачника. Остальные два беглеца продолжили стремительно удаляться по направлению к спасительной пампе.
"Стрелял во всадника, а попал в лошадку, понятное дело!", - криво усмехнулся вредный внутренний голос. - "Хотя, тридцать пять метров - расстояние для пистолета совсем некомфортное. А одеты эти всадники - словно обычные ковбои из голливудских вестернов: куртки в длинной бахроме, широченные штаны, широкополые шляпы…".
Сержант и солдаты, появившиеся через семьвосемь секунд изза другого угла крайнего строения, даже стрелять не стали - по причине полной бесполезности.
- Ушли, гады скользкие! - с трудом переводя дыхание, объявил Васильев. - А чего укралито, Александр Данилович? Важное что?
Егор только кисло поморщился и досадливо махнул рукой:
- Ерунда, Дмитрий! Ты, братец, лучше помоги мне подняться. С правой ногой у меня беда приключилась…
Выяснилось, что в ста пятидесяти метрах от них располагался трактирчик "Портеньо", из дверей которого - на звук выстрела - выскочили Фрол Иванов, прекрасная Исидора и два её старших брата.
- Что произошло, господин командор? - обеспокоено спросил подполковник.
Егор, болезненно держась за ногу, сплёвывая во все стороны и не стесняя себя в выражениях, коротко и доходчиво рассказал о сути произошедшего инцидента.
Фрол перевёл (естественно, не дословно) его слова представителям славного семейства Гонсалесов. Исидора тут же оживилась и принялась чтото горячо втолковывать своему русскому ухажёру, нестерпимо блестя чёрными - как облачная тропическая ночь - глазами. Через некоторое время и её братья приняли самое заинтересованное участие в разговоре.
Вскоре Иванов сообщил:
- Исида говорит, что эти воры принадлежат к банде подлых гаучо, которая базируется на противоположном берегу реки РиоРохо. Того, что украл саквояж, зовут Джо Мартышка, он очень ловкий, как самая настоящая обезьяна, ему залезть в открытое окошко - раз плюнуть. Выходит, что следили они за нами, командир, с самого прихода кораблей…
- Гаучо? - переспросил Егор. - Я чтото такое читал про них. Кажется…
- Нет времени на разговоры, командир! - нетерпеливо прервал его Фролка. - Исида говорит, что в погоню надо выезжать прямо сейчас. Если, конечно же, мы хотим вернуть украденное добро. Хороших лошадей они нам выделят, без вопросов. Эта конюшня как раз Гонсалесам и принадлежит. А местные владельцы асьенд с гаучо давно уже на ножах, так что подвернулся прекрасный повод - покончить с этими наглецами….
Через полчаса сводный отряд отправился в погоню. В его состав вошли: братья и сестра Гонсалесы, пятеро сопровождающих их кабальеро, Иван Ухов, Фрол Иванов, сержант Дмитрий Васильев и шестеро шведских драгун во главе со своим длинноусым капитаном.