- В очередной раз повезло вам, бродяги! Дайме Ишидо сейчас отдыхает в своём загородном поместье, в трёх милях отсюда. А ведь он мог сейчас находиться…. Где он только не мог - находиться! На междоусобной войне, например, у которой нет ни начала и ни конца. А ещё он мог поехать на дальние северные острова - вкушать мудрость тамошних умников…. Короче говоря, его можно было бы дожидаться здесь целый год, потому что даже голландцам от берега, где пристали их корабли, разрешается отходить только в особых случаях…. Ладно, не буду напрягать. Раз вам, странные мои господа, до сих пор улыбается удача, то так тому и быть. Сейчас подадут повозки. Хотя японцам европейская культура и не приглянулась, но обычай - важных особ перемешать на лошадях - вполне даже прижился…
Деревня жила своей обычной жизнью: люди - в основном мужчины, одетые скромно и неприметно - кудато торопились по делам, кланяясь проезжающим до самой земли.
Загородная резиденция дайме напомнила Егору обыкновенную русскую дворянскую усадьбу: старый ухоженный парк, цепочка длинных прудов, комплекс беложёлтых зданий под краснокоричневыми черепичными крышами.
Естественно, местный феодал, демонстрируя свою значимость, принял их только часа через три с половиной. Всё это время путешественники провели на террасе чайного домика, любуясь на пейзажи маленького сада, где вместо деревьев и кустарников были "посажены" большие и маленькие булыжники и валуны, поросшие разноцветными мхами и лишайниками. Тихо и таинственно журчал крохотный ручеёк, звонко обрываясь невысоким водопадом в круглый пруд с золотистожёлтыми рыбками.
"Умеют, всё же, азиаты создавать идеальную обстановку - для философских размышлений!", - завистливо вздохнул внутренний голос. - "Воистину, всё вокруг - только глупая суета и тлен…".
Наконец, подошёл низенький и кривоногий самурай, одетый в скромное тёмнокоричневое кимоно, и скупым жестом указал на одно из беложёлтых строений.
Обстановка внутри домика была приятной и спокойной. По крайней мере, никто даже и не пытался тыкать в глаза посетителям пошлой роскошью: никакой тебе позолоты, кричащей о сказочном богатстве хозяев, только хлипкая и изящная мебель, да стены, отделанные деревянными рейками, местами оббитыми цветной непрозрачной бумагой.
Дайме Ишидо встретил посетителей, сидя на высоком помосте. Вокруг помоста неподвижно застыли четыре самурая - самого свирепого вида, облачённые в чёрные кимоно, щедро расшитые золотыми и серебряными нитями: сплошные драконы, дракончики и многоголовые змеи.
Ван Перси, рассыпаясь в длинных и цветастых выражениях, рассказал о целях их визита. Пока он говорил, дайме - мужчина толстый и вальяжный - неотрывно смотрел на Егора.
Когда голландец закончил повествование, Ишидо ладонью правой руки прикрыл свои узкие, бесконечночёрные глаза и небрежно бросил длинную фразу.
- Дайме говорит, что безупречная честность - отличительная черта японской нации, - послушно перевёл Ван Перси. - Ишидо хочет, чтобы вы первым делом убедились, что пленники, о которых идёт речь, живы. Рисовые поля, где они трудятся, расположены совсем недалеко от поместья, примерно в двух милях. Только подходить к этим полям близко дайме запрещает. Вам разрешено только издали посмотреть на своих товарищей, используя для этого подзорные трубы.
Два самурая шли впереди путешественников, ещё трое замыкали колонну. На смену высоким деревьям старого парка пришли бесконечные рисовые поля, залитые мутной водой, из которой поднимались ровные ряды яркозелёных ростков. На очередном поле - по колено в воде - усердно трудились два десятка смуглых крестьян, одетых только в короткие набедренные повязки.
Один из самураев остановился и чтото негромко залопотал, указывая рукой на работающих крестьян.
- Он разрешает вам воспользоваться подзорной трубой, - сообщил ВанПерси.
Чуть впереди других сельских тружеников, пропалывающих ряды молодых всходов риса, двигался плечистый русоволосый мужчина.
"Это же Алёшка Бровкин!", - взволнованно доложил внутренний голос. - "Ловко у него получается с прополкой! Природный крестьянин, как никак…".
- А ваш маленький мальчик находится немного левее, - подсказал голландец.
Егор перевёл подзорную трубу на небольшой холмик, поросший редким кустарником. Две пожилые японки суетились возле дымного костра, а чуть в стороне от женщин белобрысый мальчишка усердно оттирал куском зеленоватого мха большую медную сковороду.
"Шурочка, родимый ты наш!", - умилился внутренний голос. - "Выросто как! А лицом - матушка вылитая, Александра свет Ивановна…".
Дайме выдал длинную и заковыристую тираду, после чего, сложив пухлые ладошки на объёмистом чреве, довольно откинулся назад, хитро и чуть насмешливо поглядывая на Егора.
- Он обозначил цену выкупа ваших моряков, - с плохо скрытым удивлением сообщил голландский купец. - Речь идёт об очень большой сумме. Вернее, о выкупе в виде чистого золота…. Это будет, это будет…
- Неужто, сто русских пудов? - невесело усмехнулся Егор.
- Нет, что вы! - утешил ВанПерси. - Конечно же, меньше! Это будет…, эээ, примерно двадцать русских пудов. Из расчёта один пуд - за одного пленника…. Золотосодержащий песок? Тогда - двадцать пять пудов! Ну, а сундучок с монетами принимается в качестве задатка. На эти деньги ваших людей будут кормить, купят им приличную одежду. Естественно, что тяжёлыми работами их нагружать больше не будут. Только всех пленных - ради обычной предосторожности - уже сегодня переведут в глубь страны. Дайме интересуется, когда будет доставлена оставшаяся часть золота?
- Через год, максимум - через полтора.
- Может, надо составить какойнибудь договор? - озабоченно спросил Людвиг.
Голландский купец отрицательно покачал головой:
- Здесь это не принято. Ишидо - очень уважаемое семейство в провинции Канагава, достаточно честного слова дайме.
Егор достал изза пазухи большую шкатулку с Санькиными украшениями, щёлкнул замком, открыл крышку и обратился к Ван Перси:
- Пусть уважаемый дайме посмотрит на эти безделушки, украшенные прекрасными изумрудами и рубинами, а также алмазами и жемчугами…
Голландец, произнеся короткую фразу, передал шкатулку ближайшему самураю, тот, в свою очередь, отнёс её на помост, поставил перед Ишидо.
- Что вы хотите - в обмен на эти драгоценности? - перевёл Ван Перси вопрос дайме.
- Свободу для маленького мальчика. При этом величина выкупа для остальных не изменится.
Ишидо ещё несколько минут полюбовался ювелирными украшениями Светлейшей княгини Ижерской и сделал неожиданное предложение:
- Европейцы любят заключать пари. А ещё они очень самоуверенные люди. Может, нам стоит объединить эти ваши особенности? Вы, доблестный кавалер, сразитесь с одним из моих самураев. Победите - заберёте мальчишку без выкупа. Проиграете - отдадите ваши драгоценности. Как вам такой вариант?
- На каком оружие мне придётся драться? По каким правилам будет проводиться схватка? Как будет определяться победитель? - вопросами на вопрос ответил Егор.
Дайме насмешливо передёрнул плечами и объяснил - через Ван Перси:
- Оружие может быть любым, кроме огнестрельного. Впрочем, его может не быть и вовсе…. Правила? Никаких. Есть только одно ограничение - не добивать лежащего. Проиграет тот, кто не сможет подняться на ноги за цикл этих песочных часов. ("Гдето минута", - предположил внутренний голос). То есть, если вы решили не продолжать поединка, то просто падаете на пол и лежите, признавая тем самым своё поражение. Если же…
- Я согласен! - прервал голландца Егор. - Предпочитаю рукопашный бой.
Все перешли в просторный и высокий зал, центральная площадка которого была выслана квадратными матами.
"Татами, ясен пень!" - ухмыльнулся внутренний голос. - "Плавали - знаем…".
С двух сторон от татами возвышались деревянные помосты для зрителей, оснащённые плоскими подушечками. На одном помосте расположился Ишидо - в окружении четырёх самураев. На противоположном - Ван Перси и Людвиг Лаудруп.
- Вам надо переодеться! - сообщил голландский купец и махнул рукой в сторону: - За тёмносиней ширмой найдёте всё необходимое…
Пока Егор сбрасывал европейскую одежду и облачался в светлосерую холщовую курткукимоно и такие же подштанники, внутренний голос, добровольно взявший на себя обязанности тренерасекунданта, не замолкал ни на секунду: - "Очевидно, братец, намечается чтото вроде "боёв без правил", но с японской спецификой. Дзюдо, карате и джиуджитсу - в одном флаконе. Ты, понятное дело, несколько лет занимался восточными единоборствами, в армии даже получил чёрный пояс по каратедо. Только это ничего не значит. Тебе, конечно же, будет противостоять настоящий мастер, сенсей - поихнему. Так что твои шансы на победу - минимальные. Это с одной стороны, если к данному вопросу подходить тупо, без учёта всех обстоятельств. А, с другой? Дайме, голову даю на отсечение, просто хочет немного развлечься. Поэтому твой противник, наверняка, уже получил следующие инструкции, мол: - "Поиграй с европейцем - как кошка с мышкой. Покажи эффектные приёмы. Не торопись, пусть всё будет эстетично и красиво…". Вот это и есть, братец, твой шанс! Претворись полным неумёхой, лохом последним! Пусть японец расслабится, забудет об осторожности. Вот тогдато и действуй…
Стоящий напротив него противник вызывал уважение: невысокий, но плотный и кряжистый - словно горный дуб, лицо невозмутимое, глаза равнодушные и чёрные - словно глубокие колодцы. Японец совершил несколько круговых движений головой, сложив пальцы в хитрый замок, размял кисти рук.
Дайме громко хлопнул в ладоши и скомандовал:
- Хаджиме!
Егор рванулся вперёд, от души размахнулся и…. И улетел далеко вперёд, звонко ударившись головой о деревянный помост. Тут же раздались громкие и восторженные восклицания зрителей.
"Понятное дело, нарвался на обычную "мельницу с колена", - прокомментировал внутренний голос. - "Продолжай, братец, и дальше Ваньку валять…".
На протяжении последующих десятидвенадцати минут Егор оказывался на матах татами ещё семь раз, поднимаясь на ноги уже не сразу и с видимым трудом. Из его разбитого носа капала кровь - намеренно пропустил удар открытой ладонью. Правая рука висела безвольной плетью - прилетело пяткой в болевую точку локтевого сустава. Японцы веселились вовсю, Ван Перси и Лаудруп хмуро молчали.
"Пора, братец!", - оживился внутренний голос. - "Клиент, что называется, созрел…".
Противнику, повидимому, уже наскучило это затянувшееся представление. Он, демонстративно опустив руки вниз, пошёл прямо на Егора, чуть повернул голову в сторону, приветственно кивая своим болельщикам и почитателям…
Егор крутанул обычную мавашугири, попав японцу пяткой в челюсть, другой ногой подсёк опорную ногу противника и по инерции последовал за падающим телом, резко ткнув "орлиным клювом" в сонную артерию самурая.
При падении он ловко перекувырнулся через голову, встал на ноги и спокойно прошёл на своё первоначальное место. Никто ничего не мог понять: японский боец неподвижно застыл на татами, лицом вниз.
В полной тишине Ишидо перевернул свои песочные часы, начиная отсчёт.
"Напрасны ваши ожидания, уважаемый!", - злорадно прокомментировал внутренний голос. - "Покойники на ноги не поднимаются…".
Дайме Ишидо, надо отдать должное, действительно оказался человеком слова: не моргнув глазом, он тут же отдал приказ - освободить юного пленника, после чего подтвердил и все достигнутые ранее договорённости…
А ещё через два часа Егор встретился с сыном. Встретился и встретился.
Стоит ли описывать это событие более подробно?
- Папа, а как же все остальные? - через некоторое время спросил Шурик. - Там же, на рисовых полях, дядя Алёша остался, другие наши моряки…
- Мы за ними обязательно вернёмся! - твёрдо заверил сына Егор. - Русские своих не бросают в беде. Никогда…
Глава одиннадцатая
Свадьба на Чилкутском перевале
На "Александре" путешественников встретили с восторгом: радостный визг, счастливые слёзы, жаркие объятия…
Егор, с трудом вырвавшись из общей толчеи, прошёл на капитанский помост и приказал шкиперу Емельяну Тихому:
- Снимаемся с якоря! Курс - на северовосток! Идём без остановок и проволочек…
В первых числах второй декады июня "Александр" заякорился в тихой бухте рядом со шведским "Орлом", в прямой видимости величественных, сиреневофиолетовых горных хребтов.
- Вот он, Чилкутский перевал! - широко улыбнулся Егор, словно бы встретился с давним и хорошим приятелем.
Погода стояла великолепная: яркое солнце, плюс тринадцатьпятнадцать градусов по Цельсию, свежий ветерок. С борта фрегата прекрасно были видны стаи крупных серебристых рыбин, медленно плывущих к устью ближайшей реки, мелькали чёрные головы нерп и морских львов, сопровождающих лососей. Над рыбьими стаями, нерпами и морскими львами кружили бесчисленные стаи крикливых белосерых чаек.
- И чего меня пугали этой Аляской? - легкомысленно возмутилась Сашенция. - Всё очень красиво, мило и благостно…
- Эй, мама, папа! - из марсовой бочки разделся звонкий голос девятилетнего Петьки. - На зюйд смотрите! На зюйд! Там подходит стая касаток!
Егор позаимствовал подзорную трубу у шкипера Емельяна Тихого (не у Саньки же отбирать!), и внимательно оглядел южную часть широкой бухты, которую можно было совершенно оправданно именовать и маленьким заливом.
Петруша оказался прав, как минимум восемь чёрных плавников хищно разрезали голубоватосерые воды. Вот касатки оказались в том месте, где ещё совсем недавно над поверхностью воды торчали чёрные головы морских львов и нерп.
Вскоре чуткое эхо принесло отголоски испуганного визга, в волнах промелькнули мускулистые тела морских львов, улепётывающих во все стороны, ещё через минутудругую морская вода в этом месте покрылась тёмнобурыми пятнами неправильной формы.
- Да, про благостностьто я ляпнула не к месту, - Санька извинительно передёрнула своими белоснежными плечами, оголёнными по случаю тёплой погоды. - И здесь крови, понятное дело, хватает…
Шлюпка медленно приближалась к пологому берегу, где располагалось несколько недостроенных срубов, парочка крепких сараев, новенький причал и восемьдесять светлобежевых палаток.
"Может быть, к тому самому берегу, где тебе, братец, предстоит провести долгие и долгие годы…", - ударился в пространные рассуждения внутренний голос. - "Иногда так прикипаешь к тому месту, где приходилось преодолевать многолетние трудности, что уже и не уехать - до самой смерти…".
На песчаной косе их встретили Николай Савич и Фрол Иванов - в окружении десятидвенадцати приветливо лающих лохматых псов.
"Вот, и Фролка сделал свой жизненный выбор!", - обрадовался внутренний голос. - "Будем надеяться, что он всё правильно осознал - раз и навсегда…".
- Молодец, Николай Савич! - крепко пожимая руку Уховустаршему, скупо похвалил Егор. - Догадалсятаки ездовых собак прикупить в Охотске, одобряю!
- А больше и нечем похвастаться, Александр Данилович, - грустно сообщил старик. - Это я про запасы продовольствия. Маху мы здесь дали. Полностью моя вина…. Откуда, действительно, в этом Богом забытом Охотске может взяться лишнее продовольствие? Они там сами голодают и мрут от цинги - словно мухи по октябрьским заморозкам. Мы смогли купить только несколько бочек прошлогодней мочёной брусники да три куля вяленой, чуть прогорклой рыбы. Ну, и всякой зимней меховой одежды, включая собачьи унты, шапки и рукавицы.…Так что, господин командор, очень плохо у нас со съестными припасами. Риса, правда, что закупили тогда у узкоглазых вьетнамцев, много, года на два хватит. А так, почитай, и нет ничего. Солонины говяжьей, ещё в БуэносАйресе приобретённой, осталось три бочонка, несколько кулей морских сухарей, пропитанных оливковым маслом, ржаной и пшеничной муки - мешков десять всего, рыбы немного есть, стокгольмской соли - несчитано. Всё на этом. На "Александре", думаю, такая же ситуация?
- Схожая, - подтвердил Егор. - Что же нам теперь делать с продовольствием, дядя Николай? Фрегаты по поздней осени уйдут на гостеприимный Тайвань, там спокойно перезимуют. А как быть остальным? Особенно тем, кто будет зимой старательно добывать золото в самом сердце заснеженной Аляски? Картошкуто, как я просил, посадили?