Ответить чтолибо Егор уже не успел: страшный удар бросил его прямо на койку, где лежал умирающий Солев. Впрочем, в каюте попадало всё и вся: Санька, табуреты, склянки с лекарствами, стоящие на столе. Даже масляный светильник сорвался со стены и упал на кровать рядом с Егором. Ещё через дветри секунды тесное помещение каюты начало заполняться едким дымом: это мгновенно вспыхнула льняная простынка, выполнявшая функции больничного полотенца - для обтирания потного лба больного…
"Вот и дождались: с неожиданного удара шквалистого ветра начался обещанный шторм!", - подумал Егор, набрасывая на пламя первое, что подвернулось под руку. А именно, кафтан Солева, которым полковник и был укрыт. Огонь, естественно, тут же потух, но потух и масляный светильник, в каюте стало темно - хоть глаз выколи.
Преодолевая сильную качку, Егор с трудом добрался до двери, распахнул её до упора, вставил специальный крючок в скобу, вбитую в стенку коридора именно на случай сильного шторма, чтобы дверь не мотало из стороны в сторону. В помещении стало гораздо светлее.
"Это, братец, временно. Просто ещё не успели прикрыть палубный люк", - тут же подсказал заботливый внутренний голос. - "Раз пришёл шторм, значит, и люк скоро закроют. Надо срочно разобраться со светильником…".
Стараясь не мешать жене, он взял в руки потухший масляный фонарь, с помощью кресала снова зажёг крохотный огонёк на кончике фитиля, бережливо прикрыл оранжевожёлтый язычок пламени стеклянным колпаком и накинул дужку светильника на бронзовый крюк.
- А он не свалится снова? - обеспокоено прокричала Санька, пристёгивая безвольное тело полковника к койке специальными кожаными ремнями.
Егор вытащил изза пояса пистолет, ловко разрядил, и, взявшись за ствол, двумя сильными ударами дополнительно загнул кончик крюка. После этого он соскочил на пол каюты, обхватил жену за плечи и, приблизив свои губы к её уху, сообщил:
- Саня, я наверх! Узнаю, что там и вернусь…
- Иди! - нетерпеливо отмахнулась Санька, лихорадочно пытаясь нащупать пульс на запястье Солева.
На палубе бригантины творилось нечто невообразимое. Буквально со всех сторон страшно и безостановочно выло, гремело и ухало. Ветер крепко - на добрые шестьсемь секунд - прижал его тело к палубе, которая была очень мокрой и скользкой от многочисленных вееров морской воды, регулярно перелетавших через корму. Наверху, как показалось над самой головой, сверкнула яркая, беложёлтая молния, ещё через пятьшесть секунд по ушам больно ударил неожиданногромкий раскат грома.
Ветер решил коварно переменить тактику: он неожиданно приподнял человеческое тело над палубой и сильно бросил его вперёд…
Егор, влекомый вперёд взбесившимся воздушным потоком, смог остановиться, только крепко обхватив обеими руками мачту, в ту же секунду почувствовав, что рядом с ним мачту обнимают ещё чьито сильные руки.
- Это я, Фруде Шлиппенбах! - прокричал ему в ухо невидимый сосед. - У штурвала стоять совершенно невозможно, сдувает…. Пришлось его заклинить намертво…. Теперь идём прямо по ветру…. Больше ничего сделать нельзя…. Такой сильный шторм…. Настоящий тропический ураган…
Гдето рядом прозвучал резкий хлопок, словно бы какойто неведомый великан выстрелил из своего великанского пистолета.
- Бомкливер разорвало! - пояснил капитан "Кристины". - Он был последним…. До этого уже лопнули все стакселя и топселя…. Хорошо ещё, что мы захватили с собой комплект запасных парусов…
- Что с остальными кораблями? - перекрикивая вой ветра, спросил Егор, задирая голову вверх: там, в обрывках различных снастей и канатов, бешено приплясывали на ветру только какието жалкие лохмотья и длинные светлые ленты, бывшие когдато надёжными корабельными парусами. Только фамильный флаг князей Меньшиковых - с чёрной златоглазой кошкой на розовоалом фоне - продолжал гордо реять, надменно презирая все ураганы этого бренного и безумного мира…
- Не знаю…, - честно ответил Фруде. - К корме не пробиться…. Но, думаю, все они давно уже отстали…. Только многометровые волны - за кормой…
Ветер не стихал ни на минуту, "Кристина", мелко дрожа всем корпусом, неудержимо неслась вперёд. Куда? По словам Фруде получалось, что большей частью на запад, но иногда, когда ветер ненадолго менялся, то и на югозапад.
Изредка бригантина, подпрыгивая на волнах, отрывалась своим днищем от водной поверхности. Тогда в животе - на краткий миг - ощущался ледяной холод, а в голове поселялись серьёзные сомнения: - "Вдруг, шведский шкипер тогда вовсе и не шутил, и этот корабль действительно умеет летать?".
Время текло вязко и медленно, как хмельная блевотина по стене деревянной избы - в очень морозную и безветренную погоду. День, ночь, день, ночь…
Илья Солев умер ещё в самом начале урагана, видимо сильно ударившись головой об угол стены - после первого же серьёзного порыва ветра. Так что тогда Санька пристёгивала кожаными ремнями к койке уже безнадёжного мертвеца. Он там, на корабельной койке и оставался, пристёгнутый ремнями. Во время такого сильнейшего природного катаклизма даже сбросить за борт мёртвое тело не представлялось возможным…
Санька, Санечка, Сашенька, Сашенция…. Смотреть на неё было откровенно страшно: от нервных переживаний она сильно похудела, подурнела, огромные глаза потухли и ввалились, даже волосы - раньше густые и пышные - както сразу потускнели, свалявшись в несимпатичные старушечьи лохмы…
Егор, тихонько скрипя зубами, безвольно наблюдал, как его жена, сидя на полу в дальнем углу каюткомпании, часами раскачивается из стороны в сторону, повторяя - как безнадёжно заезженная грампластинка - одно и тоже:
- Петенька, Катенька, где же вы? Живые ли? Сперва Шурочка пропал. Теперь вот - вы…. За что мне это всё? За - что??? Петенька, Катенька…
Время от времени Егор садился рядом, крепко обнимал жену за плечи, пытаясь успокоить, шептал ей в ухо всякие нежные глупости, понимая, что все его усилия бесполезны и бессмысленны. Он уговаривал Саньку съесть хоть чтонибудь, только она всегда отказывалась наотрез. Хорошо ещё, что воду глотала иногда…. С ума можно было сойти от всего этого. Но Егорто точно знал, что он не сойдёт. Никогда и ни за что. А вот с Санькой определённо творилось чтото неладное…
В один из редких моментов, когда мысли жены ненадолго ушли чуть в сторону от детей, затерявшихся гдето в бесконечных просторах Атлантического океана, она неожиданно поделилась с Егором своими подозрениями:
- Знаешь, Саша, мне кажется, что Солев не сам умер. То есть, я хочу сказать, что не от удара головой об угол стены…
- А от чего?
- Я думаю, что его ещё в Синише отравили. Может быть, Наоми…
- Саня!
- Что - Саня? Я уже двадцать шесть лет - Саня! Помнишь, как Илья в Синише ругался с японкой?
- Ну, помню.
- Вот тебе - и ну! - неожиданно разозлилась супруга. - У Наоми тогда - от злости - в глазах даже сверкали ультрамариновые искры…. Ох, неспроста это! А ведь она осталась на "Александре" с нашими детьми…. Саша! Пообещай мне, что сразу, как только мы вернёмся на фрегат, ты обыщешь эту подозрительную японку!
- Обыщу, конечно же, - вяло пожал плечами Егор. - А раньше ты говорила, мол, Наомисан хорошая и славная…
- Претворялась, наверное, гадина! - отпарировала Санька, но тут же, вспомнив о неизвестной судьбе близняшек, снова завела свою бесконечную пластинку: - Петенька, Катенька, где вы сейчас? Живые ли? Сперва вот Шурочка пропал…
"Какие же вы, Меньшиковы, недоверчивые и подозрительные ребята!", - искренне удивился внутренний голос. - "Ну, ты, братец, ещё ладно. Начитался в своём двадцать первом веке заумных и гадких детективных романов, вот тебе в голову и лезет всякая глупость. Но, Санькато? У неё, откуда, спрашивается, взялась эта нездоровая подозрительность? Ладно, давай вместе рассуждать. Предположим, но только на минутку, что Сашенция полностью права, и именно наша нетипичная японка отправила Илью Солева на тот свет. А, что такого? Японка, какникак! Только вот зачем? Не знаю…. Бред полный! А вот семейство Солевых…. Старшего брата какието непонятные гады зарезали в крохотном немецком городке. Младшего беглые стрельцы запытали - до самой смерти - в прибалтийских жёлтых дюнах. Теперь вот пришла очередь среднего…. Да, в откровенно недобрый час все они повстречались с тобой, братец! Надо бы узнать: может в России у них старикиродители остались. Если что, то и помочь надо будет чемнибудь. Деньгами, например…".
Он проснулся с чётким пониманием, что чтото ни так. Проснулся, и после этого ещё целую минуту пролежал с закрытыми глазами, насторожённо и старательно прислушиваясь к своим ощущениям.
"Да, чёрт меня побери, просто непривычно тихо вокруг!", - первым прозрел сообразительный внутренний голос. - "И качки почти не ощущается…. Подъём, братец! Подъём! Форверст! Закончился, наконецтаки, штормяга…".
Егор проворно вскочил на ноги, оглянулся вокруг. Полутёмное помещение каюткомпании "Кристины", тусклый свет двух масляных фонарей, развешанных на противоположных стенах. В самом дальнем углу, всё также сидя на полу и уткнувшись лицом в свои колени, крепко спала Санька. На соседних койках мирно похрапывали Ерик Шлиппенбах и рыжебородый помощник капитана бригантины, чью длинную шведскую фамилию Егор так и не запомнил.
На палубе его встретили беззаботные и ласковые солнечные лучи, тёплый ветерок нежно коснулся давно небритых щёк. Синее безоблачное небо, незнакомые запахи и ароматы…
Егор по короткой лесенке вбежал на капитанский помост, кивнув головой стоящему у корабельного штурвала Фруде Шлиппенбаху. Но спрашивать ничего не стал, а просто вытащил изза голенища сапога подзорную трубу и жадно приник глазом к окуляру, напряжённо всматриваясь в светлосиреневые морские дали. Рука плавно перемещала оптический прибор, а невыдержанный внутренний голос, потрясённый увиденным, разразился целым потоком удивлённых междометий.
С правого борта хорошо просматривался длинный, неправдоподобно яркоизумрудный берег.
- Где мы сейчас находимся, шкипер? - хрипло и чуть взволнованно спросил Егор.
- Я думаю, что справа по борту от нас расположен один из карибских островов, - невозмутимо предположил швед. - Точнее сказать пока не могу.
- Карибский остров? - недоверчиво переспросил Егор. - Вы, капитан, не ошибаетесь? Както всё это, эээ…, неожиданно и быстро…
Фруде флегматично пожал своими широкими плечами и, скупо улыбнувшись, торжественно и чуть напыщенно объявил:
- Получается, сэр Александэр, что наша с вами "Кристина" уже вошла в полноценную легенду! Я слышал, что некоторые знаменитые капитаны пересекали Атлантический океан за двадцать, и даже - за восемнадцать суток. Но, чтобы всего за тринадцать? Сам никогда не поверил бы! Впрочем, нам всё это время помогал попутный ветер…. Да, что там, попутный шторм…. Да, что там, попутный тропический ураган! Ну, и госпожа Удача, понятное дело. Куда же без неё? Только если прямиком - на городское заброшенное кладбище…
Ещё немного полюбовавшись через хитрую бельгийскую оптику на изумруднозелёный берег острова, Егор поинтересовался:
- Капитан, а куда мы сейчас направляемся?
- В любом случае - на юг. К назначенному адмиралом Лаудрупом месту сбора, к Маракайбо. Одно только плохо: ветер стихает. Как бы не установился полный штиль…
Сзади послышался негромкий шорох - от соприкосновения подола длинного дамского платья с грубыми досками корабельной палубы - и Санькин звонкий голос взволнованно и слегка напряжённо спросил:
- Милый капитан Шлиппенбах, а другие наши корабли…. Они, они…. Они намного отстают от нас?
- Думаю, что суток на трое, не меньше, - надувшись огромным мыльным пузырём, важно известил швед. - Куда им, жалким тихоходам, угнаться за моей, извините, за нашей легендарной "Кристиной"?
- Следовательно, они…, не утонули?
- Конечно же, нет, дорогая княгиня! Это полностью исключается! С такимито опытными капитанами? Да, ну, не смешите меня, право…
Егор обернулся, и Санька - чумазая, бледная и растрёпанная - незамедлительно, совершенно не стесняясь Фруде, с громким и восторженным визгом бросилась ему на шею, жарко зашептала в ухо:
- Саша, прикажи, чтобы корабельный повар срочно нагрел воды, да побольше, да погорячее. Мне же надо срочно помыться! А потом пусть обед подают. Я проголодалась - как десять тысяч тамбовских волчиц…
А уже на самом закате они похоронили - согласно морскому обычаю - русского полковника Илью Солева.
Егор сперва сомневался: может, стоит пристать к острову и придать тело усопшего земле? Но Ерик Шлиппенбах, закостенелый дремучий романтик, всё же уговорил, мол: - "Быть похороненным в ласковых и тёплых, изумруднозелёных водах знаменитого и легендарного Карибского моря - очень благородная участь, о которой остаётся только мечтать понимающему человеку…".
Шведские матросы, непроизвольно воротя носы в сторону, завернули мёртвое тело Солева в старую, тёмнобежевую парусину, наспех зашили её суровыми нитками, предварительно положив в ноги покойному тяжёлое чугунное ядро.
Егор за все шестнадцать лет своего пребывания в России семнадцатого и восемнадцатого веков так толком и не выучил ни одного церковного текста, поэтому православную заупокойную молитву над умершим соратником прочитала Сашенция. Потом Ерик Шлиппенбах разразился длинной и торжественной речью, наполненной вычурными фразами о "благородных рыцарях, героически павших на бранном поле", о "завидной участи", и о "сагах и балладах, которые, непременно, ещё будут распевать на площадях европейских городов юные менестрели - в лихо заломленных на бок малиновых беретах…".
А потом они - совместными усилиями - перевалили мёртвое тело, зашитое в старую парусину, за борт. Раздался громкий "бульк". Вот и всё, и ничего не хотелось больше говорить….
Глава пятая
Тайная Вечеря
- Каждому человеку да воздастся по делам его! И за все в целом, и за каждое дело в отдельности, - убедительно вещал важный и проникновенный голос. - Подлость - рано или поздно - будет отомщена. Доблесть же награждена - всенепременно и по достоинству….
Пожилой седовласый мужчина, сидящий за рулём автомобиля, неодобрительно усмехнулся и резко нажал на нужную кнопку магнитолы, переключаясь на другую волну.
Когдато седовласого мужчину звали Сергеем Николаевичем, но последние пятнадцать лет все обращались к нему не иначе, как - "господин Координатор". Причём на разных языках этой планеты, потому что секретная служба "SV", которую он имел честь возглавлять, была международной.
Конечно же, он единолично возглавлял службу в её текущей деятельности, и под его непосредственным началом находилось несколько тысяч сотрудников. Причём, некоторые из них усердно трудились и за пределами нашей Солнечной системы, а отдельные индивидуумы - даже в далёком и загадочном Прошлом. Но это - только в текущей и повседневной деятельности. В глобальном же, так сказать, масштабе, а также в разрезе стратегического планирования, служба подчинялась Высшему совету, который - время от времени - серьёзно напоминал о себе, неожиданно вызывая на начальственный ковёр и устраивая очередную показательную головомойку. Иногда высокие претензии были сугубо по делу, но чаще всего - просто так, из принципа, мол, для того и зубастая щука, чтобы ленивый и упитанный карась не дремал…
Сергей Николаевич аккуратно припарковал свой неприметный служебный автомобиль на уютной стоянке, расположившийся возле неприметного двухэтажного особняка под тёмнокрасной черепичной крышей, местами увитой густым, тёмнозелёным плющом. Впрочем, в этом тишайшем пригороде города Лондона все двухэтажные и трёхэтажные строения были сугубо неприметными, с крышами, местами увитыми густым, тёмнозелёным плющом…
Неяркое жёлтое солнце уже наполовину скрылось за линией горизонта, над пригородом столицы туманного Альбиона медленно, но верно опускался тёмносерый, почти бесцветный вечер.
"Ерунда какаято!", - внутренне поморщился Координатор. - "Во всех других местах нашей прекрасной планеты поздние вечера совсем другие, цветные: нежносиреневые, светлофиолетовые, тёмносиние…. И только в Лондоне они такие - никакие, бездарносерые…. Да, Высший совет - в своём репертуаре, мало того что в Англию пришлось тащиться, так ещё и на ночь глядя пригласили, умники хреновы…. Что за нездоровая манера такая - все важные вопросы рассматривать поздней ночью? Прямо не рядовое совещание, а какаято Тайная Вечеря…".
Он вылез из автомобиля, аккуратно захлопнул дверцу, педантично - как и всегда - поставил машину на сигнализацию, хотя это было совершено излишним: служба умела действенно и надёжно обеспечивать безопасность всех своих сотрудников. В бытовом понимании, естественно, в мирное время, так сказать…
Но Сергей Николаевич не склонен был менять своих привычек и принципов, приобретённых ещё в далёкой юности. Главный принцип у него был такой: никогда и ничего не менять в своей жизни - в плане разных глупых мелочей. Мол, жизнь человеческая так коротка, что не стоит забивать себе голову разной ерундой. Вот он по этому поводу уже долгие годы пил один и тот же сорт чая, курил одни и те же сигареты, любил одну и туже женщину, а свою машину всегда ставил на сигнализацию….
Координатор, предъявив неприметному охраннику пластиковый пропуск, уверенно вошёл в просторный холл особняка, по старинной лестнице поднялся на второй этаж и легко прикоснулся указательным пальцем к неприметной кнопке, выступавшей из стены на десятые доли миллиметра. Послышался тихий шорох, через пятьшесть секунд часть светлозелёной стены совершенно бесшумно отошла в сторону.
Сергей Николаевич зашёл в лифт и уверенно надавил на самую нижнюю яркокрасную клавишу, на которой красовалась белая цифра семь, отдалённо напоминающая силуэт лебедя.
"Похоже, сегодня намечается очень серьёзный разговор", - подумал Координатор. - "Давненько уже Высший совет не забирался под поверхность матушкиземли так глубоко…".
В просторном кабинете, обставленном под среднестатистический европейский офис, было светло и уютно - от светлозелёноватого света, льющегося, как казалось, прямо из потолка. А ещё в правом углу помещения бесконечно нежно и успокаивающе потрескивал самый настоящий камин.
Почти по самому центру комнаты размещался длинный прямоугольный стол, по одну сторону которого и восседал - на стандартных офисных стульях - Высший совет суперсекретной международной службы "SV".
Совет как совет, важный, значимый, и даже гдето демократичный. В том смысле, что по своему составу - без признаков различных дискриминаций: возрастных, половых, расовых, сословных. Короче говоря, всё было - как и всегда в службе - по высшему разряду.
По середине разместился Председатель совета - мистер Грин, упитанный дядечка среднего возраста. Естественно, данное имя являлось всего лишь рабочим псевдонимом, а среди сотрудников службы давно уже ходили упорные слухи, что этот добродушный толстячок происходил из могущественного семейства Рокфеллеров, которое, как это достоверно известно, состоит в самом близком родстве с дикими и кровожадными волками…