Разбойники приникли к земле и открыли шквальный, ответный огонь, поливая заросли свинцовым дождем. Надо отдать должное, слаженности группе не занимать, грамотно рассредоточились по укрытиям, развернулись в цепь. Опытные бойцы, не зеленоротые новобранцы.
Стрельба резко оборвалась, обрушившаяся тишина сдавила уши. Легкие облачка пряного, порохового дыма стелились в кустах. Усатый, лежащий ближе других, осторожно высунулся из-за поваленного дерева, и не глядя перезарядил автомат.
- Ja ego snial! - ликующе заверещал низенький, щупленький мужичок, пыжась от гордости.
- Tochno? - недоверчиво переспросил главарь.
- Bleat bydu! - заверил мужичонка, и истово перекрестился в непривычной манере, справа налево.
- Idi posmotri, - велел тонкоусый.
Герой эпизода мгновенно спал с лица и дрожащим голосом сообщил:
- A mojet i pokazalos, ja vrode promazal.
- Bystro metnylsja! - главарь предупреждающе качнул стволом штурмовой винтовки.
Мужичонка тяжело вздохнул, приподнялся и мгновенно выхватил точное попадание в голову. Бедолагу отшвырнуло назад как пушинку, тело покатилось по земле и забилось в страшной предсмертной пляске. Мозги плеснули по сторонам. Остальные синхронно попрятались. Один Руди остался беспомощно валяться на самом виду. Стрелок, это Стрелок! - ликующе подумал он, радуясь непонятно чему.
И не ошибся. Из чащи раздался громкий, уверенный, знакомый голос:
- Zdavaites milashki, vu okryzenu!
Среди разбойников началось смятение. Любому станет не по себе когда ты на открытом месте, как мишень, а рядышком остывают два свежезаделанных трупа, с которыми секунду назад зубоскалил и делился сигаретой, а противника нет.
- Na xyi idi, sobaka beshannaj! - проорал усатый, тщетно пытаясь выцелить лесного убийцу.
- Fy kak grybo! - звонко рассмеялся Стрелок. - Ne hotite govorit so mnoi, s vamivi bydet razgovarivat Tihon! - и добавил по немецки. - Ванечка, слышишь меня? Пригнись миленький! Tihon kroi!
Рудольф плашмя рухнул в траву. Тихон здесь откуда, ведь не ослышался?
В следующее мгновение, со стороны холмов, длинными очередями ударил пулемет, выкашивая тонкие деревца. На лицо посыпались листья и ветки. Пулеметчик искусно шил в полуметре от земли, заливая прогалину огнем и металлом. В этой смертоносной буре чувствуешь себя жалкой букашкой, вжимаясь в спасительный дерн, и хватая воздух ртом как выброшенная на берег форель. Ты ничтожество, тля, кусок мяса брошенный на убой.
Сколько пуль в коробе у MG3, сотня? Они прошили воздух меньше чем за десять секунд, Руди показавшихся вечностью. Пулемет захлебнулся на самой высокой ноте. Тихон, поди уже менял перегревшийся ствол. Руди знал операцию до мелочей.
- Esho voprosy est? - насмешливо заорал Стрелок. - Brosaite oryzie i ostanetes zivu! U vas minyta!
Такой уймы времени не понадобилось. Усатый выругался, встал и отбросил автомат в сторону. Нарочито медленно снял ремень с кобурой и ножом, бережно положил на землю и поднял руки. Двое оставшихся в живых бандитов последовали примеру главаря. А куда им деваться? Против пулемета на открытой местности не попрешь. Были охотники, стали дичь. Закон жизни, чем выше взлетел, тем больнее упасть.
За деревьями мелькнуло смазанное движение, на свет выступил Стрелок в своем неизменном, лохматом костюме. За ним Зульфат и улыбающийся во всю пасть Тихон с пулеметом в узловатых руках. На противоположной стороне затрещали ветки, по склону холма заскользили безмолвные тени, одна, две, три, семь. Кольцо окружения сжалось неумолимо и жестко. Откуда столько бойцов? Ничего не понятно.
- Живой? - Стрелок, не обращая внимания на убийц, кинулся к Руди неуклюже извивающемуся на холодной земле.
Рудольф демонстративно отвернулся, в глубине души радуясь бандиту словно родному. И это при том, что он его подлейшим образом бросил, плохо обращался и убил всех друзей. А так в принципе неплохой человек, особенно для унтерменша.
- Я не понял, а где щенячий восторг? - изумился Стрелок, развязывая многострадального пленника. - Мы тебя спасли между прочим!
Руди промолчал. Вот еще, спаситель выискался, а кто меня башкой в петлю сунул? Все это время водил за нос, заблудился он, залезь на дерево, поори. Заранее спланированная и продуманная операция, где унтертану отведена роль дешевой наживки, которую в случае чего можно просто списать.
- Не разговариваешь со мной? - хмыкнул Стрелок. - Обиделся?
- Ты подставил меня, использовал как приманку! - огрызнулся Рудольф, с трудом ворочая распухшим языком.
- Ну и что теперь, будем делать из этого досадного происшествия трагедию? - не стал отпираться бандит. - А с тебя прямо убыло побыть червячком в компании этих милых джентльменов? - Стрелок пнул ближайшего "джентльмена" в бочину. - Ладно, отдыхай, у меня куча дел.
- Не ранен мала - мала? - над ним заботливо склонился Зульфат, по телу забегали сильные руки.
- Я в порядке, - слабо улыбнулся Рудольф и харкнул кровью, на мох выпал осколок зуба.
- Ничево, зуба новая вырастет, зуба не глаз, - успокоил Зуля, ободряюще хлопнул по плечу и ушел. Хоть кто-то переживает, возможно даже и искренне.
Руди остался наедине с мрачными мыслями. Раньше мечтал жить кипящей, искрящейся, летящей на всех парусах жизнью, полной приключениями и жаркими схватками. Спецагент, наемный убийца, авантюрист, герой-любовник и путешественник. Теперь попробовал, да ну его на хер, лучше быть серенькой, неприметненькой мышкой, существующей по захватывающей системе работа-дом. Одного зуба не хватает, второй раскрошен, еще два качаются. Хорошо тварь прикладом приложила, от всей широкой души, ладно хоть челюсть на месте. С другой стороны радуйся, живым вышел, могли и прирезать.
Пока Руди занимался оценкой ущерба нанесенного своей и так неблистающей красотой внешности, Стрелок приступил к допросу. Пленники встретили его угрюмым молчанием. Теперь уже вовсе не страшные, разом растерявшие уверенность и жестокость, обычные люди не знающие, что с ними будет через минуту.
Стрелок тихонько спросил, улыбаясь со всем возможным радушием. Разбойники переглянулись и промолчали. Усатый цыкнул желтой слюной, ответил с вызовом, плохо понимая с кем имеет дело. Руди замер в ожидании удара. Стрелок, все с той же милой улыбкой, вытащил пистолет, выстрелил главарю в голову и повторил свой вопрос не повышая голоса, подчеркнуто вежливо. Усатый еще не затих, а информация полилась рекой, унтерменши нашли общий язык. Стрелок даже был вынужден остановить поток сбивчивой речи. Слушал внимательно, кивал, переспрашивал, хмурясь все больше и больше. Пленники замолчали. Стрелок поднялся и едва заметно кивнул. Стоящие сзади терры одновременно перерезали разбойникам горло. Хлынула кровь, трупы конвульсивно забились, сдирая ногами моховую подстилку. Раз и готово, как баранам, ни один мускул не дрогнул на лицах.
Руди уже привыкший к их звериной жестокости, утробно сглотнул.
- Не смотри на меня так. Мы идем домой, - глухо обронил Стрелок и отвернулся. Лицо бандита обратилось в камень. Кроваво-красное, предзакатное, солнце коснулось неровных верхушек леса, беспристрастно наблюдающего, как люди убивают друг друга.
Глава 6
Информацию из Стрелка удалось выудить до крайности скудную. Общие слова, обтекаемые фразы, унтерменшевский сленг, неразборчивое бурчание. Но и полученных крупиц хватило с лихвой. Мертвецы, оставленные в Горелой Пади, пришли сюда не для красивого отдыха на природе. Сердце Рудольфа учащенно забилось. Оказывается, по всему Уралу идет розыск террористов уничтоживших колонну у Эккенталя. Причем Стрелок знал об этом еще несколько дней назад. Немецкая администрация взялась за дело всерьез. Стянуты войска, четыре батальона егерей, из Европы прилетели несколько следственных групп. Назначена награда, двести тысяч марок за любые сведенья о напавших, полмиллиона за каждого террориста, доставленного живым. Баснословные деньги для местных. Можно купить дом, машину и еще жить безбедно года три ни в чем себе не отказывая. Естественно, набралось немало желающих, а среди них и наши почившие с миром друзья. Усатый собрал группу дружков, не гнушающихся самой грязной работы, и отправился на поиски, прочесывая подозрительные населенные пункты. Действовали опросами, угрозами, шантажом. В последнюю деревню их не пустили, пришлось брать языков, под руку удачно подвернулись охотники. Дальше все ясно. Убивать никого не хотели, так получилось. Старика пытали тоже случайно, несговорчивый оказался, а вроде и вовсе не пытали, дед сам бился обо все подряд, и прижигал себя, неосторожно куря. Хотели уйти, да жадность сгубила, усатый почуял выгоду, а его чутью в банде привыкли верить. А тут услышали поблизости чьи-то истеричные вопли… Рудольф видел такое по телевизору. Охотники привязали к дереву козу и застрелили клюнувшего на приманку леопарда. Теперь Руди сам стал козой. Стрелок рассчитал все, вышел на убийц и за собой вывел большой отряд, идущий следом, на небольшом удалении. Разбойники сами сунули шею в петлю. Думали срубить деньжат, а превратились в несколько десятков килограммов деликатесного мяса для бездонных желудков таежных зверят.
- Зря фы их убили, - кривясь от боли сообщил Руди.
- Што, жубы болят? - насмешливо прошепелявил Стрелок.
- Они фоеннопленные, так нельзя, - по ослиному уперся Рудольф.
- Не тебе рассказывать мне, как обращаться с военнопленными, ваши в этих делах большие затейники, - неожиданно зло огрызнулся Стрелок. - Эти подонки сделали выбор, когда пришли и убили людей просто так, посмеиваясь и отпуская скабрезные шуточки. Чего ты ждал, судебных прений, крикливых адвокатов, присяжных? Здесь один закон, закон тайги, он прост и суров - не бери чужого, ни вещи, ни жизни. Все, кто нарушают закон, умирают. Рано или поздно, тайга забирает их. Это закон высшей, божественной справедливости, перед которым есть только равные, от него не откупиться, не убежать, не прикрыться влиятельным папочкой.
- Я понимаю, - смешался Руди. - Фсе понимаю, но можно федь как-то иначе, они ублюдки, убийцы, не спорю, но фы получается, ничем не лучше других.
- А кто сказал, что мы лучше? - хищно ухмыльнулся Стрелок. - Мы точно такие же: убийцы, подонки и мразь. Так называют нас немцы. И пусть так и будет, все лучше чем ваше трусливое, изуверское лицемерие, о том какие немцы добренькие, заботливые и постоянно рвущие свои арийские задницы во имя процветания и благополучия этого неблагодарного мира. Вы можете убеждать себя в этом бесконечно, но грязные убийцы, твари и нелюди, вроде меня, знают затоптанную, кровавую, смердящую трупами правду. И хватит на сегодня морали, мы и так над ней надругались. Как челюсть?
- Не офень, - признался Руди обрадовавшись смене разговора. - Зубы выбили.
- Ничего, терпи казак, - хохотнул Стрелок. - Покажем тебя нашему доктору Смерть, мигом излечишься, если не помрешь.
Самое противное в характере Стрелка, никогда не поймешь, шутит он или серьезен. Надо же, доктор Смерть, перед глазами встал образ киношного маньяка-психопата, в круглых очечках, заляпанном кровью фартуке, с пилой для ампутации в руке и холодильной камерой, забитой остатками незадачливых жертв.
В деревню пришли уже затемно.
- Потерпи, сейчас в больничку заскочим, надеюсь Валерка не спит, - сказал Стрелок, и уверенно повел Рудольфа мимо темных домов. На улице никого не было. Пусто, окна плотно занавешены. Не видно загулявших, шумных компаний, романтично настроенные парочки не обжимались в переулках. Похоже на комендантский час.
Стрелок взбежал на крыльцо и тихонечко постучал. Подождал и постучал более настойчиво. Дом словно вымер и бандит замолотил, едва не вынеся дверь. Внутри, наконец, обозначились признаки жизни. Послышались шаркающие шаги, тихая брань, что-то упало, и покатилось с металлическим звоном. Лязгнул засов. Первой на пороге появилась свежая сивушная вонь, за ней темный, колышущийся в темноте силуэт. Последовал короткий разговор на местном диалекте, с "bleat" через слово и Руди протолкнули внутрь. В конце узкого, темного коридора оказалась открытая дверь в ореоле слабого, трепетного, грозящего потухнуть света. За ней, вместо приемного отделения сельской больницы, обнаружилась крохотная, весьма грязная кухня. На колченогом столе без скатерти, выкрученная на минимум керосинка, ополовиненная бутылка подозрительной, мутной жидкости, открытая банка тушенки без этикетки, черный хлеб на обрывке газеты и неожиданно тонко, с изяществом, нарезанный соленый огурчик на щербатом блюдечке в синий цветок.
Хозяин, тенью прошмыгнувший последним, произвел удручающее впечатление. Тощий, нервный, лысоватый, хорошо поддатый мужчина, с неприятным, птичьим лицом и бегающими глазами. Перемолвился парой слов со Стрелком, удрученно посмотрел на Руди, заохал и скрылся за обдрипанной, фанерной дверью.
- А где врач? - поинтересовался Рудольф.
- А это он и есть, - сходу огорошил Стрелок.
Захотелось повернуться и убежать.
- Да ты не бойся. Специалист Валерка первостатейный, на все руки мастер, и насморк вылечит, и запор, и белую горячку. Причем одними и теми же средствами. Роды принимает… у коров, но это так, хобби. Выпивает немного, но кто без греха? Приперлись мы в неурочное время, доктор делает нам одолжение, будь благодарен. Валерка уникум, самородок-самоучка, до всего дошел сам, методом проб и ошибок.
При слове "ошибок" у Руди оборвалось сердце, и затрепыхалось где-то в неположенном важному органу месте. Слава Богу, беспокоят зубы, а не прободение язвы или аппендицит. С другой стороны, зубы вроде уже прошли сами собой…
- Травок заварит, заговоры пошепчет, с бубном может попляшет за отдельную плату, - издевательски подмигнул Стрелок. - Смертность у нашего коновала не так уж и велика. В рамках статистической погрешности.
Рудольф совсем сник. Всегда боялся зубных врачей, а таких вот в особенности. Придешь пломбу ставить, а он тебе всю пасть разворотит, а потом будет удивляться как это так получилось. О медицинской страховке здесь вряд ли кто слышал.
В глубине логова алкоголика, позиционирующего себя доктором, чихнул мотор и помещение наполнилось неравномерным, надсадным гудением. Заработал генератор. Дверь приоткрылась и доктор приглашающе кивнул, вытирая руки грязной тряпицей.
- Проходи, не стесняйся, - легонько толкнул в спину Стрелок и опустил глаза. - А я, пока, зайду к Пантелеевым. Удачи Ваня. Если что кричи, но это вряд ли поможет.
Руди вдохнул воздуха, будто готовясь нырнуть в глубину и переступил порог. Дверь захлопнулась как приговор. Кабинет можно назвать медицинским лишь обладая богатейшей фантазией, или находясь под действием веществ, запрещенных к обороту на территории Рейха. Ничего общего с белоснежным, стерильным великолепием эккентальских больниц, с приветливыми медсестрами и пейзажами на стенах. Комната метра четыре на четыре, с единственным, плотно закрытым окошком и голыми стенами, неряшливо выкрашенными пожелтевшей от времени, облупившейся краской. Два частично застекленных шкафа. Стул. Посередине стоматологическое кресло из фильмов ужасов. Старое, кособокое, неизвестной конструкции. На маленьком столике закипала вода на электрической плитке. Под потолком свободно болталась тусклая лампочка, работающая от генератора. Похоже на средневековую пыточную.
- Располагайся, я сейчас подойду, возьму инструменты, - буркнул по-немецки доктор, и скрылся за дверью.
Рудольф проводил врача тоскливым взглядом и уселся в кресло, жалобно заскрипевшее под его далеко не избыточным весом. Положил руки на подлокотники и попытался расслабиться. Получилось плохо, внимание привлекли странные, рыжие пятна. Наверное ржавчина. Или кровь других пациентов, - услужливо подсказал внутренний голос. За дверью тоненько дзынькнул стакан. Ага, инструменты он забыл, как же.
В кабинет вернулся хозяин, окутанный облаком свежайших, винных паров и представился:
- Валерий Петрович.
- Рудольф, - пискнул Штольке.
- Тот самый немец? - доктор помешал кипяток, выключил плитку и принялся выуживать из кастрюли опасного вида железки.
- Я унтертан.
- Без разницы, - буркнул доктор и с наслаждением закурил, пуская клубы синего дыма. - На что жалуемся?
Рудольф разявил рот.
- О как, - хмыкнул эскулап. - Сапогом вмазали?
- Прикладом, - промычал Руди не закрывая рта.
- Народ у нас гостеприимный, этого не отнять, - развеселился Валерий Петрович и принялся копаться в чужом рту, как в собственном кармане, глубоко запуская сильные, пахнущие соленым огурцом, пальцы. Руди застонал от дикой, умопомрачительной боли, перчатки хоть бы надел, сука плешивая.
- Одног зуба нет, а два надо рвать, одни корни остались, - поставил диагноз врач. - Придется потерпеть, обезболивающее у меня осталось только на экстренный случай.
- А у меня какой? - окончательно расстроился Руди.
- Подумаешь, зубки болят, - врач забычковал окурок в грязную, стеклянную банку. - Вот надумаешь рожать, или ноги оторвет по самые яйца, вколю что потребуется. Могу водки стакан налить, будешь?
- Спасибо, как-нибудь в другой раз, - промямлил Рудольф, прекрасно зная манеру унтерменшей обижаются, если с ними откажешься выпить. Для них это смертельное оскорбление. Сейчас, к счастью, не тот случай, доктор пить с ним не приглашает, ничего страшного.
- Моё дело предложить. Ваты, кстати, тоже почти не осталось, так что если задумаешь истечь кровью, всегда пожалуйста.
- Печально у вас, - отозвался Рудольф, подсознательно стараясь до последнего оттянуть начало лечения. - Ни лекарств, ни оборудования, а медицина, между прочим, с восемнадцатого века немного шагнула вперед. По крайней мере немецкая, лечат рак, сердце пересаживают, побеждены холера, оспа, чума.
- Пожалуй ты прав, - губы врача растянулись в грустной улыбке. - А хочешь я расскажу, как немецкая медицина взлетела так высоко? Все равно надо помощника подождать, время есть.
- Думаю будет интересно, - кивнул Рудольф.
- Не то слово! - врач прикурил очередную сигарету. - Слышал о Эдуарде Виртсе, Йозефе Менгеле, Гансе Эппингере, Карле Гебхардте?
Руди на секунду задумался. Нет, никаких ассоциаций. А вслух осторожно сказал:
- Имена, вроде, знакомые. А кто это?
- Стыдно молодой человек, - Валерий Петрович закашлялся. - Ведь это величайшие врачи третьего Рейха, фанаты своего дела. Именно с них, в середине прошлого века, начался расцвет немецкой медицины.
- Немецкая нация, нация гениев и творцов! - с важным видом подтвердил Рудольф.
- Можешь верить в эту старую сказочку, вот только правда куда прозаичнее и страшнее, - доктор глубоко затянулся и откинулся на спинку колченогого стула.
- О чем вы?
- За передовой немецкой медициной стоят десятки тысяч жертв экспериментов на людях.
- Это невозможно.