- Мэл, я знаю, что ты хочешь мне сказать, но не проси об этом, - прошептала девушка.
- Очень хорошо, что ты понимаешь. Крайне плохо, что хочешь отказаться. Но это нужно, пойми.
- Я понимаю, это нужно тебе. Но не понимаю зачем. Что он может знать? Наш интерес - плазменное образование, которое все тут называют огненным зверем. Ну, попался нам человек с этим проклятым чипом, но ведь мог бы и не попасться.
- Это не случайный человек, как и те, у озера. Это первое. Второе: ты ведь прекрасно знаешь, кем был тот ликвидатор в Виши.
- А при чем тут та давняя история?
- Логическая цепь, милая сестра. Тот ликвидатор был из Ост-Европейской компании. И ты завербовала человека из Оазиса, который опекается этой самой компанией. И у нас теперь достаточно данных, что странные события, происходящие здесь, в этом резервате, имеют отношение к какому-то сверхсекретному проекту, что ведут они. Более того, мы с тобой оба знаем, что первыми применять чипы "Джи-двенадцать-си-эйч" стала именно Ост-Европейская компания. Поэтому мне очень нужна твоя помощь. И ты знаешь, никто другой не способен помочь.
Химера вздохнула и отвела взгляд:
- Ты хоть понимаешь, о чем просишь? Ты понимаешь, через что мне придется пройти?
- Я понимаю, Хелена, - произнес вдруг он уже почти забытое ими и неизвестное остальным имя.
- Ничего ты не понимаешь. Это ведь не тебя таким сделали…
- Я не говорю, что могу прочувствовать. Но понять могу вполне. И ты должна понимать, что в том и заключается наша миссия. Наша борьба. Если мы хоть раз отступим, то они, - Тахо кивнул неопределенно куда-то в сторону улицы, - хлынут, как вода в трещину. Только мы способны эффективно противостоять им. Они уже владели этим миром. И ты не хуже меня знаешь, во что его превратили. И нельзя допустить, чтобы они вернули себе этот мир.
- Послушай, я не для того бежала из ада, чтобы применять потом то, во что они меня превратили.
- Прости, что приходится напоминать, но ведь…
- Да черт возьми, Мэл, я помню. И благодарна тебе. И напоминать не следует! - раздраженно бросила Химера.
- Я очень прошу, чтобы ты это сделала, Хелена.
- А если это вызовет реакцию чипа? Он умрет, и яд поразит меня.
- Послушай, ты же прекрасно знаешь, что на всей планете есть два человека, для которых этот яд не токсичнее утренней росы. И один из этих двух людей - ты.
- Но если…
- Хелена, тебя ведь для этого… Ты…
- Все, Мэл, - резко перебила она, устремив на брата пристальный взор. - Больше ни слова. Я сделаю это.
Когда капитана авиаотряда "Сокол" Ежи Войцеховского разбудили и вызвали на службу в выходной день, он было подумал, что снова придется встречать самолет. Что-то зачастили гости из-за пролива, будь они неладны. С другой стороны, есть же дежурная смена, готовая вылететь на вертолетах при необходимости или просто встретить-проводить самолет. Но вышло не так, как он ожидал. Служебная машина доставила капитана в особняк на северной окраине Оазиса.
- Что это за место? - спросил Ежи у водителя.
- Дом одного из британских советников, - невесело отозвался водитель, не питавший к заморским гостям симпатий и не потрудившийся это даже скрыть. - Когда мне позвонят, я заеду за вами и отвезу домой, пан капитан. Не беспокойтесь.
И вот теперь Войцеховский сидел в этом самом здании, в комнате без окон, на жестком стуле. Привел его сюда высокий и короткостриженый британец с неправильным прикусом - Оливер Уилсон, тот самый советник, что курировал силовые ведомства корпорации РПП. Похоже, ему и принадлежал этот особняк. Точнее, здание принадлежало властям Сопотского Оазиса, но предназначалось оно для советников этого ранга.
Пришлось ждать, причем долго. За это время он успел рассмотреть помещение во всех подробностях. Ничего выдающегося: стол, два стула, яркая лампа с отражателем, который почему-то направлял свет так, что был освещен лишь центр комнаты. То есть стол с парой стульев, на одном из которых и сидел Ежи.
Его заставляли ждать. Это было очевидно. Сей факт вкупе с мрачноватой обстановкой говорил о том, что предстоит не очень приятная беседа. Скорее всего, допрос. Войцеховский был достаточно умен, чтобы понять это за то время, что отвели британцы на потерю терпения и нарастание нервозности, которые сделают его более податливым при разговоре.
Дверь наконец открылась, и вошел человек лет сорока с лишним. Высокий, лицо отнюдь не славянское - надменная англосаксонская физиономия, само собой, без малейшего намека на вежливость, не говоря уже о приветливости.
- Капитан Ежи Войцеховский, не так ли? - спросил человек с британским акцентом, обходя стол и садясь напротив пилота.
Перед собой он небрежно бросил коричневую папку из кожзаменителя.
- Очевидно, что так, - неторопливо проговорил капитан.
Надменный британец даже не посмотрел на него. Раскрыл папку и стал медленно перелистывать скрепленные страницы. Ежи понял, что это его личное дело. На внутренней стороне обложки было его фото.
Человек листал, и пилот заметил, что тот вовсе не читает. На разных страницах - разные объемы текста, однако скорость перелистывания не меняется. Капитан едва заметно покачал головой и слегка улыбнулся.
- Вообще-то, у меня сегодня законный отгул, я планировал отоспаться, - с укором и иронией заговорил он. - Вы слышали, что для летчика очень важно быть выспавшимся?
- А вы хороший летчик? - Визави вдруг сцепил пальцы над личным делом Войцеховского, приподнял голову и удостоил его наконец пристальным взглядом.
- Здесь, - Ежи кивнул на папку, - моя служебная характеристика. Если мне не изменяет память, в ней использовано слово "превосходный". С кем имею честь беседовать?
- Я эмиссар по особым делам Ост-Европейской компании полковник Малколм Элдридж.
- Честь имею, пан полковник. - Войцеховский поднялся и исполнил традиционное воинское приветствие, приложив два пальца к форменному берету.
- Прошу садиться. - Элдридж указал на стул, отметив про себя, что этот поляк довольно неплохо держится. И даже козырнул с достоинством, красиво, без намека на излишнее чинопочитание. - Я не полковник регулярной армии, а оперативный сотрудник особого ведомства. Воинский этикет ни к чему.
- Как скажете, пан полковник. Значит, это вас мы не так давно встречали на аэродроме?
- Значит, меня.
- Что ж, Witam serdecznie.
- Это тоже ни к чему, капитан. Все это излишне в нашей беседе.
- И о чем же мы с вами будем беседовать, пан полковник?
- О том, какой вы пилот.
- Больше меня скажет личное дело, что лежит перед вами, пан полковник.
- Да, но там много воды, капитан Войцеховский. Послужной список, моральные качества, автобиография, приказы о поощрениях. Но так мало о машинах, коими вам выпала честь управлять. Вы любите вертолеты?
- С детства, пан полковник, - кивнул пилот. - Когда я был маленьким, мои родители, я и сестренка почти год ютились в разбившемся вертолете, недалеко от Ольштына. Сестра тот год не пережила…
Поляк говорил, не меняясь в лице и не излучая вообще никаких эмоций. Сложно будет с этим парнем. В нем стержень. Малколм нахмурился.
- Соболезную.
- Благодарю. То было давно.
- Где вы учились пилотажному делу?
- В авиакрыле, что осталось от полка, после того как русские применили свои "Искандеры". Оно укрылось в окрестностях Сопота, поскольку тот практически не пострадал. Все указано в моем личном деле.
Элдридж выдержал паузу, пристально глядя на офицера. Войцеховский выбрал четкую линию, которой и держится. Он уже не в первый раз намекнул своему визави, что тот едва ли услышит нечто новое, выходящее за рамки собранной в личном деле информации. И по глупости ли, или из твердой уверенности в себе капитан не выказывал опаски за свою карьеру. Ведь надо быть глупцом, чтобы не понимать: эмиссар Ост-Европейской компании способен перечеркнуть эту карьеру в один миг. А если это уверенность в себе, то либо из-за могущественных покровителей, либо из-за своей кристальной чистоты. Но какие у него могут быть покровители? Элдридж способен попортить кровь любому в этом Оазисе. А руководство Элдриджа знать не знает никакого Ежи Войцеховского. Что до чистоты… так даже младенцы ею не обладают. Они же все-таки срут в свои подгузники.
- Послушайте, а вам совсем не интересно, отчего я вас сюда пригласил? - прищурился Малколм.
- Очень интересно, пан полковник. Но я лишь капитан. Не могу потребовать, чтобы вы перешли к делу. Хотя не скрою, я бы рад сейчас вернуться домой и лечь спать. Мне завтра с утра на суточную смену.
- Вам знакомы русские вертолеты, капитан?
- Так точно, пан полковник. Как я уже упомянул, в детстве мне пришлось жить в разбившемся вертолете. Это был "Ми-восемь". У нас и в эскадрилье есть пара "восьмерок", а также один "Ми - двадцать четыре", но он сейчас неисправен. Мы ищем запчасти для одного из газотурбинных двигателей. Хорошие машины они делали.
- Это все, что есть в эскадрильи из русской техники?
- Из того, что стоит на штате нашей авиачасти, я упомянул все.
"Он знает о Ка-27! - подумал Элдридж. - Хотя, черт возьми, как он может не знать, если там всюду его пальцы. Но ответил на вопрос грамотно. Не упомянул о том вертолете, ибо речь идет только о технике его части. И не он ли ловко повернул так, чтобы разговор шел исключительно о штатной технике? Н-да, руководство Ост-Европейской компании явно проявило неслыханную глупость, сочтя поляков в большинстве своем недалекими людьми".
- Послушайте, мистер Войцеховский, не так давно вашими военными на свалку был отправлен вертолет. Вы знаете о нем?
Итак, момент истины. Если пилот попробует отрицать, то получит в лицо распечатки его потожировых следов. И вот тогда он осознает, что его карьера может сию же секунду оборваться и он отправится на ту же свалку, сортировать мусор в лучшем случае.
- Это "Камов - двадцать семь", пан полковник, - невозмутимо ответил капитан.
Малколм нахмурился еще больше. Такой прямоты он не ожидал. А может, вертолет - действительно ложный след? Частная безделушка какого-то местного чиновника, который просто катается на нем, нанося визиты шлюхам из резерваций? Конечно, расход корпоративного топлива на такие дела - это преступление. Но разоблачение растратчика не принесет Элдриджу славы, поскольку направлен он сюда для поисков агента, сливающего "Сопотский проект" черт знает кому, а не говнюка, наложившего лапу на казенный керосин.
- А почему вдруг его отправили на свалку?
- Он стоял в ангаре рембазы. Сейчас туда доставлен другой вертолет, для извлечения и переборки двигателя. Надо было место освободить. Тем более что "Камов" не штатная техника нашего подразделения.
- Тогда откуда взялся этот вертолет?
- Он давно у нас, пан полковник. С русского фрегата.
- С русского фрегата?
- Так точно. - Войцеховский кивнул.
- Что за фрегат? - Элдриджу стал до того интересен такой поворот, что он даже отвлекся от главной цели беседы.
- Бортовой номер, если мне память не изменяет, семьсот двадцать семь. Он принадлежал их Балтийскому флоту.
- Но как вертолет оказался у вас?
- Еще в войну наши самолеты атаковали этот корабль. Повредили его. Капитан повел фрегат на отмель, видимо, чтобы избежать полного затопления. Посадив корабль на мель, экипаж перешел к обороне. Но вскоре стало ясно, что война вышла из-под контроля и переросла в глобальную, ядерную. Руководство корабля летало на этом вертолете в уцелевший Сопот на переговоры.
- Переговоры? - удивился Элдридж.
- Да. Из-за пробоин в борту они потеряли почти все топливо. Они просили у нас пару небольших судов с топливом для эвакуации экипажа и убытия в свою базу. Взамен предложили Сопоту этот вертолет и гарантию того, что они не взорвут фрегат и не затопят его вооружение.
- И что в итоге?
- Местные власти согласились. Дело в том, что у русских на борту было несколько глубинных бомб с термоядерным зарядом. Они сказали, что если у них не будет выбора, то взорвутся вместе с кораблем. А он всего в двенадцати милях от нас. От берега, точнее. Они убрались восвояси. Хотя, насколько я знаю, над Балтийском был взрыв в пол мегатонны. Что там осталось от их базы, мне ведомо.
- А бомбы эти?
- Русские забрали их с собой, пан полковник. Но все крупное вооружение оставили нам. И вертолет тоже.
- Так корабль все еще там?
- Да, он крепко сел на мель. Но сейчас от него мало что осталось.
- Понятно… А для чего этот вертолет использовался?
- Поначалу для полетов на тот корабль. Наши люди демонтировали там оружие и забрали боеприпасы. Еще много чего, что могло пригодиться. Потом "Камов" сломался и много лет простоял в забвении, пока нашему Оазису не досталась партия металлолома, состоящая из нескольких таких вертолетов. В итоге мы смогли вернуть его к жизни. К тому времени я уже вырос и стал пилотом.
- То есть вы не отрицаете, что летали на нем?
- К чему мне это отрицать, пан полковник? Летал, и не один раз.
- Вот как? - У эмиссара поднялись брови. - С какой целью?
- Пару раз облетели периметр Оазиса. Вертолет-то незнакомый для бойцов, что на блокпостах. Начальство проверяло их действия. Скорость реагирования на появление неизвестного летательного аппарата в непосредственной близости от охраняемой зоны, правильность и своевременность докладов. Летал в море, это было года четыре назад. Ваш транспортный борт, что с коммерческим рейсом сюда прибыл, доложил, что в море видел какую-то тонущую шхуну. Мы отправились на поиски, я пилотировал. Шхуну не нашли…
- А почему не на штатной технике?
- Дело в том, пан полковник, что "Камов" русскими создавался как морской вертолет. Конструктивно в нем заложен определенный запас плавучести на случай падения в море или аварийной посадки на воду. Он не пойдет ко дну сразу, а даст достаточно времени людям, чтобы покинуть его. Наши "Саламандры" таким свойством не обладают.
- Ясно. - Элдридж вздохнул. Похоже, он и вправду из-за этого вертолета ушел далеко по ложному следу. - А кто, кроме вас, управлял "Камовым"?
- Да много кто, пан полковник. - Войцеховский пожал плечами. - Еще пара моих сослуживцев. Наш командир тоже, полковник Руткевич. Все боится навыки пилотирования растерять.
- Скажите, а как так вышло, что отделение для десанта превратилось в какой-то ВИП-салон?
- Что, простите? - Ежи изобразил недоумение.
- Ну, отделение позади пилотской кабины превращено в комфортабельный салон. Даже с мини-баром.
- Пан полковник, вы должны понимать, что я пилот эскадрильи "Сокол" и у меня есть закрепленная за мной штатная техника. Я мало времени проводил с этим "Камовым". Только когда получал распоряжение совершить на нем тот или иной полет. Поэтому я не могу знать, где, когда и при каких обстоятельствах данная машина подверглась переделке. Знаю только, что с некоторых пор вертолет используется высокими чинами для охоты. Но ничего предосудительного в этом не вижу.
- А кем именно используется, не можете сказать?
- Пилсудский, зам по энергетике. Складковский, глава департамента безопасности…
Элдридж, услышав фамилию Юзефа Складковского, постарался не выдать своей реакцией, что этот человек его интересует больше других. После сегодняшнего посещения Юзефа в его офисе хитрая и самодовольная физиономия Складковского прочно поселилась в мыслях эмиссара. Главное, чтобы он не нашел три камеры, которые Элдридж успел там закрепить. Во всяком случае, до того, как они зафиксируют порочную связь шефа безопасности с секретаршей.
Войцеховский назвал еще нескольких чиновников, и эмиссар каждый раз отвечал кивком. Получив в итоге пять фамилий, он спросил:
- А что, они все любители охотиться?
- Да, пан полковник. Я лично это хобби никогда не понимал, но говорят, что подстреленный на охоте кабанчик особенно вкусен для того, кто его добыл с ружьем в руках.
- А где именно они охотятся?
- Не могу этого знать, пан полковник. Диких мест теперь вокруг много.
- Ну да, конечно. - Малколм поднялся со своего стула. - Что ж, капитан Войцеховский, я рад, что мы быстро нашли общий язык и вы четко ответили на интересующие меня вопросы. Более не смею вас задерживать. - И он протянул летчику руку. - Всего вам доброго и успехов по службе.
Берта Мирович вела свой крохотный автомобиль по улицам родного Оазиса, с удовлетворением поглядывая на новый маникюр. Чем хорош ее шеф Юзеф Складковский, так это тем, что он не только превосходно трахается, но еще и всегда идет на уступки в отношениях со своей секретаршей. Надо ей в рабочее время отлучиться на полчаса в соседний салон красоты для обновления маникюра и педикюра, и он без особых колебаний отпустил. Еще бы! Учитывая, в какой форме она выразила свою просьбу. Затылок до сих пор приятно зудел оттого, с какой силой Юзеф сжимал волосы, двигая прелестную головку секретарши, стоявшей перед ним на коленях. Утром у босса состоялся очередной неприятный разговор с ост-европейским эмиссаром, и бедняжке требовалось утешение. Он не просил ни о чем Берту, но она хорошо знала Юзефа и сразу поняла, что ему требуется. И помогла расслабиться. Тем более что ей нужно было в салон. Подходить с такой просьбой к начальнику, который не в духе, - это одно. А вот когда начальник крепко зажат в ее руках, да и губах тоже…
Вспоминая, как хозяин врывался в ее уста, молодая женщина едва не проворонила поворот к зданию департамента безопасности. А когда резко выруливала, упустила из виду, что рядом перестраивается другой автомобиль. Удар последовал незамедлительно…
С неба сыпал мелкий снег с дождем, подвывал между зданий ветер. Два легковых автомобиля стояли, сцепившись искореженным металлом, посреди проезжей части, мешали движению. Шокированная Берта открыла глаза и взглянула на свои дрожащие руки. Два свеженакрашенных ногтя сломаны. В окно кто-то нетерпеливо стучал. Похоже, водитель второй машины.
- Девушка, с вами все в порядке?
Это был человек лет тридцати с лишним. Говорил он с акцентом, так похожим на акцент утреннего визитера.
- Вы кто такой? - простонала Берта. - Это вы в меня врезались?
- Ну, это как посмотреть, пани. Очень похоже, что врезались вы в меня. Но это не имеет сейчас значения. Вы целы? Меня зовут Морис Оукли, я советник Ост-Европейской компании в вашем Оазисе…